В то же время геометричность узоров пазырыкского ковра очевидна и не имеет ничего общего с растительным орнаментом персов.
Надо отметить, что в 1950 г. во II Башадырском кургане на левом берегу р.Каракол (Горный Алтай) были найдены фрагменты второго ворсового ковра (VI в. до н.э.). Изучив оба эти ковра, С.И.Руденко пришел к выводу, что они отличаются разной техникой исполнения. Так, пазырыкский ковер, по его указаниям, выполнен тюркской техникой узлования, а башадырский — персидской. Таким образом, С.И.Руденко сам же и признается, что пазырыкский ковер является творением древнетюркских племен. Мало того, археолог считает, что пазырыкский ковер выполнен на горизонтальном ткацком станке. Исходя из его рисунков, можно действительно узнать, что техника исполнения бышадырского ковра соответствует современной персидской, но пазырыкского ковра — современной туркменской. Добавим и то, что туркменки до сих пор ткут на горизонтальном ткацком станке.
Как же попал древнетуркменский ковер на Алтай? Дело в том, что еще во II тыс. до н.э. предки туркмен туранские (дахо-парфянские) племена продвинулись с территории современного Туркменистана на восток — в сторону Алтая и Монголии. Они принесли с собой в Центральную Азию и искусство ковроделия. Вместе с ними появились в тех местах высокопородные прославленные туркменские скакуны, которых китайцы назвали «небесными».
На своей родине древнетуркменистанские племена основали в III в. до н.э. Парфянскую империю, ставшую крупнейшим государством древнего Востока. Парфянские ковры широко экспортировались в древнюю Европу и ценились римскими императорами.
Знаменитый археолог М.Е.Массон — старший отмечал: «Представление о том, какими примерно были старые парфянские ковры, может отчасти дать раскопанный археологами в 1949 г. в пятом Пазырыкском кургане на Алтае многокрасочный шерстяной ворсовый ковер».
Интересно, что на современных йомудских коврах и сейчас можно увидеть «якорь» — царственный знак династии парфянских царей Арсакидов.
Турецкий профессор, президент I Международного конгресса, посвященного тюркским коврам, Неджат Дийярбекирли пишет о стороннике иранского происхождения пазырыкского ковра: «Совершенно очевидно, что эти искусствоведы не были знакомы с искусством ковроткачества, распространенным среди тюркских степных общин в районах от Анатолии до Восточного Туркестана. Они игнорировали тот факт, что ковры прекрасного качества, которые имеют древние традиции, ткались туркменскими племенами: теке, йомуд, сарык, эрсары, салыр, геклен, а также тюркскими группами: каракалпак, кашкаи, качар, авшар, азеры, кавказскими тюркскими племенами и местными турецкими ткачами в Анатолии. Вероятно, эти историки не знают, что различные фрагменты очень ранних ковров были найдены в регионах, населенных тюркскими племенами еще до христианской веры...»
Туркменский филолог А.Бекмурадов считал, что пазырыкский ковер по своей композиции (расположению центральных орнаментов и по гармонии цветов) похож на йомудские ковры, а 24 центральных орнамента символизируют деление гуннов, а затем и туркмен-огузов на 24 племени. Такого же мнения придерживается и ряд туркменских историков.
Н.Дийярбекирли говорит о том, что накинутые на спины изображенных на пазырыкском ковре лошадей чепраки с кисточками можно найти и сегодня в обиходе у многих туркменских племен в Анатолии и юрюкском аймаке среди Таурских гор (Анатолия). Такие же чепраки можно увидеть и на туркмено-сельджукских миниатюрах. «Без сомнения,- пишет он,- пазырыкский ковер с его квадратными делениями является источником для основной композиции ковров, сотканных огузами… Этот мотив является основой для восьмигранника сельджукских образцов и «гелей» на современных туркменских коврах. Этот тип украшений ковра часто можно встретить на коврах туркмен, таких, как теке, эрсары Афганистана, и он продолжает существовать».
Действительно, разве можно спутать прекрасные, строго геометрические орнаменты туркменского ковра?! Еще до октябрьской революции А.Семенов в своей книге «Ковры русского Туркестана» отмечал: «Говоря о сходстве орнаментации ковров Ассирии или Халдеи с коврами современных народностей Средней Азии, следует иметь в виду, что ковры этих стран, как и все искусство последних, едва ли имели нужду для позаимствования в свое ковровое искусство соответственных элементов от своих оседлых и культурных соседей. Примером этого может служить население современного Туркменистана: живя долгие годы бок о бок с персами, выделывающими ковры, туркмены тем не менее в свое ковровое искусство не внесли никаких позаимствований от персиан и продолжали выделывать их способом и рисунком, завещанным глубокой древностью».
Итак, приведенные сведения различных авторов, а именно тех, кто знаком с туркменским ковровым искусством, красноречиво говорят о том, что пазырыкский ковер — произведение древних предков туркмен. Об этом говорит и произведенный нами сравнительный анализ орнаментов пазырыкского ковра с узорами современных туркменских ковров и кошм.
Интересно, что наряду со строго геометризированным орнаментом, на туркменских коврах можно встретить многочисленные стилизованные изображения баранов, верблюдов, лошадей, птиц и т.д. Так, например, на редчайшем образце ковра IX-XII вв., сотканного для царей династии туркмен — Газневидов, помимо узоров, вытканы вереницы верблюдов и пара слонов. Вероятно, сюжет связан с индийскими походами этой туркменской династии.
Уже к XIII столетию восходят письменные известия непосредственно о туркменских коврах. Известный итальянский путешественник Марко Поло (XIII в), побывавший в Малой Азии, восторженно писал о коврах туркмен, как о «самых тонких и красивых в свете».
Искусство ковроделия было занесено туркменами и на Ближний Восток, откуда, по словам Ибн Саида, туркмены высылали в разные страны прекрасные ковры. Примечательно, что изображения туркменских ковров представлены на картинах мастеров итальянского возрождения Липпо Мемми «Мадонна» (1350 г.); Николо ди Буанакорсо «Обручение Марии» (1380 г.); Лоренца ди Креди; фреска Пистойского собора (1475 г.).
Исследователь Д.Лессинг еще в 1879 г., просматривая картины венецианских, немецких и фламандских художников, сделал вывод, что многие из них содержат орнаменты туркменских ковров. Особенно известна картина Гольбейна «Георг Гиз», где изображен текинский «гель», известный ныне в искусстве как узор «гольбейн».
Ковры, обнаруженные в Форстате (Египет) К.Дж.Ламмом, являются также великолепными образцами туркмено-османского искусства XIV-XV вв., причем их узоры обнаруживают сходство с човдурским «гелем». В настоящее время они выставлены в Национальном музее Стокгольма, а также музеях Каира и Афин.
Узоры туркменских ковров можно обнаружить на персидских миниатюрах эпохи Тимуридов. Они и в самой Персии, которая славилась своими коврами, считались наилучшими.
С конца XIX в. туркменские ковры стали экспонироваться во многих городах России и европейских странах. В 1891 г. ковры из Закаспия были выставлены на втором этаже Императорского исторического музея, где императрица и приобрела один из мервских ковров. Из Москвы 19 мая 1891 г. в Асхабад была отправлена телеграмма: «Их величества осчастливили выставку посещением. Ее величеством приобретен мервский ковер. Колобухов».
Туркменские ковры выставлялись в 1900 г. на Всемирной выставке в Париже. В 1909-1910 гг. на сельскохозяйственной выставке в Ташкенте (где была вручена золотая медаль за ковер отличного производства Клыч Мураду Ахмед-оглы, а остальных наградили халатами), на кустарной выставке в марте-апреле 1913 г. в Петербурге, на Берлинской выставке в 1914-1915 гг. В 1937 г. наши ковры получили золотой приз в Париже, а в 1958 г. -бронзовую медаль в Брюсселе.
В 1963 г. в Вашингтоне были выставлены 55 великолепных образцов туркменских ковровых изделий из частных коллекций Маккоя Джонса, Джорджа Майера и Артура Дженкинса. В январе-марте 1966 г. проходила выставка туркменских ковров и в Музее искусств Гарвардского университета.
Туркменские ковры в 1965, 1966, 1977 гг. получали золотые медали на Лейпцигской ярмарке. Поистине прав А.Фелькерзам, который писал: «Что касается ковровых изделий туркмен, то они бесспорно красивее всех прочих… Лишь тот, кто собственными глазами любовался роскошным колоритом старинных туркменских ковров, кто сам, зачарованный прелестью этих удивительных изделий, испытал настроение, навеваемое их гармонией, тонкостью и шелковистым блеском, мог составить себе понятие о красоте этих, обычно небольших по размерам изделий, выработанных вековым навыком, то блестящих исчерно-красных ковров с шелковым, цвета слоновой кости и алой розы орнаментом, то матовых, как подернутых дымкой с тем же белым цветом и вкрапленным синим на буро-красном фоне, то сияющих своим насыщенным красным тоном, усыпанным крупным стильным орнаментом или же, наконец, украшенных пестрыми полосами по почти белому фону».
Каждый туркменский оазис имел свой неповторимый узор. Например, теке-гель, сырк-гель, кепсе-гель и дынак-гель (йомуды), гюлли-гель (эрсары), эртмен (човдуры) и т.д. Но все они, несмотря на различие, имеют общий фон, общую смысловую нагрузку — все то, что позволяет сказать: это — туркменский ковер!
Что же обозначают гёли? Дело в том, что во всем мире, начиная с примитивных первобытных культов и заканчивая ныне действующими мировыми религиями, прослеживается образ мировой горы, древа жизни и центральной земной оси. Собрав данные воедино, мы еще в 1992 г. в одной из своих статей высказали мысль о том, что гель -это стилизованное изображение Земли во Вселенной.
Примерно к такому же выводу, на основе математических решений, пришел и туркменский дизайнер С.Мухаметбердыев. Убедительно доказывая применение в орнаменте ковра правила «золотого сечения» («божественная пропорция»), он отмечает: «Сам орнамент создавался с ориентиром на солнце, в период культа солнечного божества… В центре — ось всех пересечений орнамента, обозначен также искомым прямоугольником красного цвета. Это — живительное ядро орнамента. Именно от него берет начало и распространяется во все стороны света вся символика, философия орнамента! Этот прямоугольник можно назвать вновь образовавшейся в центре Галактики материей. Материей, которая, расширяясь и распространяясь по последующим прямоугольникам, получает все большее осмысление».
Можно только гадать о том, как и каким способом наши предки получили столь глубокие познания о Вселенной. Подобно египетским пирамидам, таящим в себе множество необычного и внезапного, орнаменты туркменских ковров хранят какую-то информацию, возможно, открывающую доступ к уникальной цивилизации туркмен. И если пирамиды незыблемо стоят со времен фараонов, то ковры не могли храниться тысячелетиями. Тем удивительнее, как через десятки сотен лет туркмены пронесли свое прекрасное искусство почти в неизменном виде, через формации и эпохи!
А ведь труд ковровщицы чрезвычайно тяжел. В 1931 г. искусствовед О.Пономарев писал: «В летние дни работа ковродельщицу так изнуряет, что она валится с ног, особенно тогда, когда дело идет о соревновании между женщинами разных семей… Мастерица в один час производит до 3000 узлов и громадное количество ударов дараком. Легко представить, что производя такую работу в течение 8-ми часов теперь и 10-12 часов раньше, ежедневно в течение длинного туркменского лета, мастерица изнуряется до предела… Одна необходимость помахать десятки тысяч раз в день железным гребнем весом в 1 килограмм, и не просто махать, а с силой ударять им, все время получая отраженные удары в руку, способна «отвалить» руки у любого из наших атлетов… В каждом ковре, который мы видим, любуемся им, покупаем или просто ходим по нему ногами, вложено в среднем энергии в 300 лошадиных сил, могущей дать свет небольшому городу… в течение 8 часов».
Действительно, труд ковровщицы сравним с подвигом. Если в настоящее время ковроткачество стало уделом профессионалов, то в прошлые столетия каждая туркменка ткала ковры. Женщина наряду с мужчиной вставала на защиту своей родины. Она всегда несла основной груз домашнего хозяйства и воспитывала детей. И в кратковременных перерывах между воинами туркменка успевала валять кошмы, шить одежду, ткать ковры — и какие!
Не менее 6 тысячелетий живет ковровое искусство, воплощая в себе генетическую память народа.
http://www.kovry-business.ru
