"Если я на троне сохранил еще некоторые остатки любезности, если вы,

французы, не имели государем строжайшего, надменнейшего, угрюмейшего из
монархов, то благодарите за это Жозефину. Ее нежность, ее ласки часто
смягчали мой характер  и подавляли мое бешенство". - Наполеон

Наполеон Бонапарт был талантливым полководцем, стремившимся поднять Францию из хаоса и сделать ее самым могущественным государством в Европе. Он командовал армией, которую, казалось, невозможно было остановить - вскоре судьба всего континента оказалась зажатой в кулаке низкорослого и деспотичного корсиканца. Гиперамбициозность, честолюбие и сила позволили Наполеону провозгласить себя императором. Но император не устоял, когда на горизонте появилась опытная кокетка!

Привлекательная вдова, мать двоих взрослых детей, Жозефина была старше императора. Наполеону пришлось поступиться своими принципами ради любви к ней, ведь муж Жозефины был казненным аристократом, политическим врагом Наполеона. С самой первой встречи Наполеона и Жозефины это был страстный и бурный роман. Настоящая любовь вдохновила Наполеона на новые победы!
Судьба в лице молодого, становящегося известным, генерала Бонапарта, повстречала Жозефину на одном из великолепных столичных балов. Среди многочисленных, богато разряженных и гордо вышагивающих красавиц, Жозефина выделялась своим скромным нарядом и красотой не только внешней, но и душевной, излучавшей особый свет в глубине ее глаз. На Жозефине не было драгоценностей, а украшением ей служил только венок из фиалок на голове и букетик из этих же цветов, приколотых на груди.

С первого же взгляда пленила молодого генерала скромная красавица. Он весь вечер находился рядом с ней, окружая своим вниманием. В конце бала Бонапарт проводил Жозефину к карете. Прощаясь с будущим императором, она наклонилась, и букетик с ее груди упал на землю. Бонапарт поднял его, прижал к губам и унес с собой как надежду на будущее их совместное счастье.

Ровно через год после того вечера, когда, повинуясь зову сердца, Жозефина принесла маленькому дофину горшочек с фиалками, 9 марта 1796 года, в здании городской ратуши Парижа состоялось торжественное венчание ее и Наполеона Бонапарта. И в этот раз красавица была одета в платье с вытканными на нем фиалками, в руках ее был букет из фиалок, а на груди были приколоты бутоньерки из этих же цветов.

Свадебным подарком для Марии-Луизы стал комплект украшений: диадема, гребень, серьги, колье (инкрустировано 874 бриллиантами, 264 розовыми алмазами, 32 изумрудами и одним большим изумрудом в 13,75 карата). В настоящее время колье и серьги за 3,7 млн. долларов приобретены Лувром.

Когда молодожены выходили из здания, где проходила церемония, взволнованная и счастливая Жозефина проронила несколько слезинок счастья на букет, а затем, обратившись к мужу, произнесла: «Милый мой друг, позволь мне в этот памятный день каждый год носить эти цветы в знак обновления нашей любви и нашего счастья». С тех пор, где бы ни находился и что бы ни делал император, но каждую весну, в день их свадьбы, утром Жозефина всегда получала букет фиалок. Даже тогда, когда голову ее украсила корона императрицы, для нее не было большей радости и наслаждения, чем получать в это день букет скромных лиловых цветов – фиалок.

Он, Наполеон Бонапарт, к тому времени уже виднейший человек Франции, она, Жозефина де Богарне, - светская львица, вдова, мать двоих детей. Ему было 27 лет, ей - 32 года. Его свадебный подарок - кольцо с сапфирами и гравировкой на внутренней стороне: «Это судьба». Но уже 11 марта Наполеон покинул свою молодую жену - «медовый месяц» продлился два дня. С этого момента сложился определенный стиль отношений между Наполеоном и Жозефиной: любовь приобрела эпистолярный характер, большая политика, постоянные отъезды, войны и визиты стали неотъемлемой частью «семейной» жизни.

Наполеон был щедр, обладал тонким вкусом и хорошим воображением. Он был дотошен в деталях и внимателен к моде… Хотя зачастую, скорее, он сам ее создавал. Перед коронацией он преподнес Жозефине диадему. Она была изготовлена парижским ювелиром Мари-Этьеном Нито в 1804 году и представляла собой стилизацию лаврового венка, украшенного 1040 бриллиантами. Форма этой диадемы многократно копировалась на протяжении двухсот лет.
Из Египетского похода Наполеон привез в подарок Жозефине несколько шалей. Будучи законодательницей моды и питая страсть к великолепным восточным тканям, она сделала кашемировую шаль неотъемлемой частью гардероба каждой европейской модницы.

Каждый год в день свадьбы Наполеон преподносил Жозефине букетик фиалок. Она любила фиалки, и использовала маленькие букетики и венки из фиалок в качестве украшения своих платьев. Эти «украшения» также вошли в моду.

Фиалка было для прекрасной Жозефины цветком освобождения. Как говорили, в начале революции, попав в тюрьму Консьержери, Жозефина вместе с другими ни в чем не виновными людьми, ждала казни на гильотине. Но в один из вечеров к камере подошла дочь тюремщика и протянула ей букет фиалок. Этот знак подала Жозефине одна ее подруга, имевшая хорошие связи в высших кругах, и Жозефина, почувствовав это, подумала что, быть может, хлопоты этой самой подруги закончатся успешно и ее освободят из заключения. Предчувствия Жозефины сбылись, и на следующий день она была на свободе.
С тех самых пор фиалка для Жозефины стала олицетворением жизни, свободы и счастья. Страсть ее к этим цветам была огромна. Все ее платья были украшены вышивками фиалок, а также все, что ее окружало, было пропитано ароматом фиалок, а живые фиалки были ее любимым украшением.
Благодаря Жозефине появились и первые наручные часы. До сих пор часовой механизм вставлялся в перстни, набалдашники шпаг, веера и трости, а с момента, когда часы были вмонтированы в женский браслет, началась эпоха наручных часов. Экземпляр был изготовлен в 1809 году по заказу жены Наполеона в ювелирной мастерской Нито. Браслет для часов был изготовлен из золота, жемчуга и драгоценных камней и предназначался в подарок принцессе Августе Амелии. (По некоторым сведениям Нитон изготовил два одинаковых браслета. В один были вмонтированы часы, в другой – календарь.)
Надо заметить, что в те времена часы не воспринимались как дорогая безделушка. Ни о какой полезности или функциональности и речи не шло. В техническом смысле это, скорее, было неудобством, так как часы требовали завода до нескольких раз в день.
Жозефина очень любила ювелирные украшения, она тратила на них почти все деньги, что выделялись на ее годовое содержание. Очевидно, что ювелирные украшения она получала в подарок чаще, чем какие-либо другие вещи. Изумруд «Beauharnais», опал «Горящий Гром», диадемы, кольца, броши, серьги, гребни, подвески и заколки… К моменту смерти Жозефины эта «коллекция» оценивалась в два миллиона французских франков.

В начале нового века Наполеон, устав верить в возможное появление наследника, стал задумываться о разводе. Жозефина всячески пыталась оттянуть неминуемую развязку, но в 1807 году муж поставил вопрос о разводе, мотивируя его необходимостью обеспечить стабильность империи новым браком и рождением наследника. Уговаривать супругу ему пришлось два года, которые были наполнены слезами Жозефины, разрывающими сердце сценами и попытками медицинских светил добиться невозможного. Прибегали даже к помощи гадалок и ясновидящих, но и они не смогли помочь.

Торговаться Жозефине приходилось только из-за себя. Дети к этому времени уже были «пристроены», сын стал вице-королем Италии и принцем Венеции, да и об его дальнейшей судьбе Наполеон обещал позаботиться, а дочь Гортензия вышла замуж за младшего брата Бонапарта, ставшего королём Голландии. В конце концов, Жозефина на развод согласилась, но при условии сохранения за собой титула императрицы и обеспечения соответствующего содержания, включая собственный двор. С 16 декабря 1809 года Жозефина стала императрицей-консортом, так как наличие титула не подразумевало сохранение реальной императорской власти. Любопытно, что между ней и Наполеоном сохранились теплые отношения. Встречались они нечасто, но переписку поддерживали постоянно.
Поселилась Жозефина в 20 километрах от Парижа во дворце Мальмезон, который ей подарил император. Вся оставшаяся жизнь Жозефины прошла в этом дворце. Еще находясь замужем, она увлеклась выращиванием экзотических растений и коллекционированием произведений искусств, для чего в Мальмезоне были построены оранжерея и галерея. Жозефине удалось собрать прекрасную коллекцию картин и скульптур, часть из которых оказалась в России.
В 1814 году Жозефину несколько раз посещал в Мальмезоне российский император Александр I, имевший возможность познакомиться с коллекцией живописи. В следующем году, уже после смерти Жозефины, он договорился с её наследниками о приобретении 38 картин и четырех скульптур, для которых в Эрмитаже был оформлен специальный зал.

В разводе с мужем Жозефина прожила всего четыре с половиной года. 29 мая 1814 года она скончалась в своем дворце. Похоронили Жозефину в Мальмезоне в местном соборе, а в 1825 году над её могилой было установлено изящное надгробие.
Письмо Бонапарта Жозефине, написанное в 1796 году, как подтверждение драматических отношений императора и его супруги.
Жозефина,
Ты должна была уехать 5-го из Парижа, ты должна была уехать 11-го, а ты не уехала и 12-го...

Моя душа была открыта для радости, теперь она наполнена болью.
Почта приходит без твоих писем... Когда ты мне пишешь несколько слов, твой стиль никогда не наполнен глубоким чувством. Твоя любовь ко мне была пустым капризом. Ты сама чувствуешь, что было бы смешно, если бы она пленила твое сердце. Мне кажется, что ты сделала свой выбор и знаешь к кому обратиться, чтобы меня заменить. Я тебе желаю счастья, если непостоянство может его предоставить. Я не говорю - коварство (вероломство)... Ты никогда не любила...

Я ускорил мои операции. Я рассчитывал 13-го быть в Милане, а ты еще в Париже. Я возвращаюсь в свою армию, я душу чувство, недостойное меня, и если слава недостаточна для моего счастья - то она (хотя бы) привносит элемент смерти и бессмертия...

Что касается тебя, пусть воспоминание обо мне не будет тебе противным.

Мое несчастье в том, что я плохо тебя знал. Твое несчастье - судить меня теми же мерками, что и (других) мужчин, окружающих тебя. Мое сердце никогда не испытывало ничего незначительного. Оно было защищено от любви. Ты внушила ему страсть без границ, опьянение, которое его разрушает. Мечта (мысль) о тебе была в моей душе еще до твоего появления в природе.

Твой каприз был для меня священным законом. Иметь возможность видеть тебя было для меня верховным счастьем. Ты красива, грациозна. Твоя душа, нежная и возвышенная, отражается в твоем облике. Я обожал в тебе все. Более наивную, более юную я любил бы тебя меньше. Все мне нравилось в тебе, вплоть до воспоминаний о твоих ошибках и сцены, произошедшей за 15 дней до нашей свадьбы. Добродетелью для меня было то, что ты делала, честью - то, что тебе нравилось. Слава была привлекательна для моего сердца только потому, что она была тебе приятна и льстила твоему самолюбию. Твой образ (портрет) был всегда на моем сердце. Не было мысли, чтобы увидеть его и не покрыть поцелуями.

А ты, ты не держала в руках мой портрет в течение шести месяцев. От меня ничего не ускользнуло. Если так будет продолжаться, если я буду любить тебя один (безответно) - это единственная роль, на которую я не могу согласиться.
Жозефина, ты могла бы составить счастье человека менее причудливого. Ты принесла мне несчастье - я тебя об этом предупреждаю. Я почувствовал это, когда моя душа отступала в то время, когда твоя душа ежедневно захватывала империю без границ и порабощала все мои чувства. Жестокая. Зачем заставлять меня надеяться на чувство, которое ты не испытывала!! Но упрекать - недостойно меня.

Я никогда не верил в счастье. Все дни смерть витает надо мной. Жизнь - стоит ли она того, чтобы поднимать из-за нее столько шума!!! ...

Прощай, Жозефина, оставайся в Париже. Не пиши мне более, постарайся, по крайней мере, уважать мое одиночество. Тысяча ножей раздирают мое сердце - не вонзай их еще глубже. 

Это поразительное письмо - памятник не сухой истории, но пылкой страсти - было отослано через три месяца после бракосочетания генерала Бонапарта с Жозефиной де Богарне, урожденной Таше де ла Пажери. Жозефина, вдова гильотинированного генерала, сама дожидалась смерти в застенках Консьержери, но волей случая спаслась и вскоре стала любовницей члена Директории Барраса. Через некоторое время охладевший к креолке Баррас решил познакомить ее с генералом Бонапартом.

Молодая, что называется, была не очень молода - будущих супругов разделяла разница в возрасте (33 против 27). Поэтому во время гражданского бракосочетания Жозефина уменьшила свой возраст на четыре года, а влюбленный без ума полководец надбавил себе год. Так они стали "ровесниками"...

В день свадьбы Наполеон надел на палец кольцо с надписью "Женщина моей судьбы", а спустя двое суток уже отправился в Итальянскую армию. 15 мая 1796 года французские войска с триумфом вошли в Милан. Однако Жозефина к мужу не спешила, дома ее удерживали магниты попритягательнее...
на изменяла ему перманентно, он ей - наскоками, "набегами". Тем не менее на силу страсти, особенно со стороны мужа, эти левые похождения не влияли. 2 декабря 1804 года в соборе Нотр-Дам Наполеон Бонапарт был объявлен императором, а Жозефина - императрицей. В тот день, обезумев от счастья, она даже ужинала в короне...

Корона обошлась дорого. У Жозефины было двое детей от предыдущего брака, а вот родить императору наследника она не смогла. Наполеон любил жену и приемных детей, судьбы которых он постарался устроить наилучшим образом. Со временем и Жозефина стала испытывать к мужу теплые чувства, хотя Наполеон не раз давал ей поводы для ревности, время от времени заводя интрижки. Кстати, если верить слухам, Жозефина тоже иногда позволяла себе развлечься на стороне.
Казалось бы, все в жизни Жозефины складывается удачно. Она императрица, муж её обожает, не скупится на подарки, оплачивает непомерные счета, хотя и ворчит по поводу её расточительности. Но императрица – это не только титул, богатство и корона на голове, императрица должна продолжить династию, родив мужу наследника престола. Жозефина, увы, уже давно не может иметь детей, и медицина тут была бессильна.

Отец нескольких внебрачных детей Наполеон наконец объявил Жозефине о неотвратимости развода. Наследник, Римский король, родился от второй супруги - Марии Луизы, дочери австрийского императора Франца...

Во время ссылки Наполеона на Эльбу Жозефина пыталась ходатайствовать за него перед Александром I. Ведь Александр был «брат», они с Наполеоном целовались. Война двух государств не имела особого значения для взаимоотношений между их правителями. Но поскольку, Наполеон был прекрасным драматургом и режиссером собственной судьбы, то вялый, благополучный финал его не устраивал. И он предпочел сдаться не "брату" Александру, но англичанам, которые его ненавидели. Потому что почти в каждой аристократической семье Британии были убитые. И Англия придумала для "корсиканского чудовища" этот кошмарный остров Святой Елены. Таким образом, Наполеон разыграл свой финал наиболее эффектно.

Звезда Наполеона быстро закатывалась. Союзники разгромили французов в сражении при Ватерлоо. Император во второй раз отрекся от престола, на этот раз в пользу Наполеона II. 7 августа 1815 года фрегат «Нортумберленд» с Наполеоном и его свитой на борту вышел из Плимута и взял курс на остров Святой Елены, где ему предстояло провести последние годы своей бурной жизни.

Личность Наполеона настолько поглощала обитателей этого маленького острова, что стоило экс-императору поздороваться с какой-нибудь дамой, как тут же распространялись слухи о его новом романе. Среди его увлечений назывались Бетси Балькомб, пятнадцатилетняя дочь служащего Индийской компании; столь же юная – Мэри-Энн Робинсон по прозвищу Нимфа; восхитительная молодая девушка мисс Книп, которую все называли Розанчиком; жена генерала Альбина де Монтолон...

Встреча на Немане Александра I и Наполеона.

Гравюра Ламо и Мисбаха. 1-я четв. XIX в.

Весной 1821 года таинственная болезнь, от которой страдал император с самого своего приезда на Святую Елену, обострилась. 26 апреля Наполеон закончил завещание. Он сказал врачу Антом-Марки: «И еще я желаю, чтобы вы взяли мое сердце, поместили его в винный спирт и отвезли в Парму моей дорогой Марии-Луизе. Вы скажете ей, что я нежно любил ее, что я никогда не переставал ее любить; вы расскажете обо всем, что видели, обо всем, что имеет касательство к моему нынешнему положению и к моей смерти».

Наполеон скончался 6 мая. Перед смертью он прошептал: «Жозефина...»...

Жозефина так и осталась для Наполеона единственной, к ней в горячечном предсмертном бреду обращается одинокий узник острова Святой Елены. Из мемуаров: "Император не видел в своей супруге никаких недостатков. Она для него не старилась и не менялась и, если бы Жозефина смогла подарить супругу наследника его славы и власти - он никогда не смог бы ее оставить. В своих мечтах он так с ней и не расстался".

После отречения Наполеона и его изгнания на Эльбу Жозефина скоропостижно умерла. Судьба этой женщины необычна, окружена легендами и похожа на захватывающий роман. Она родилась 23 июня 1763 года на Мартинике в семье дворянина Жозефа Таше де ля Пажери. При крещении девочке дали красивое длинное имя Мари Роз Жозефа, со временем её стали называть одним словом – Жозефина. Родители были уверены, что их старшую дочь ждет блестящая судьба, и не ошиблись. Когда в 1779 году Жозефина стала женой молодого богатого аристократа виконта Александра Богарне, казалось, что предначертание судьбы сбылось. Кто бы тогда знал, что это всего лишь первая ступенька на крутом пути к вершине, где Жозефину ждет императорская корона.
Супруги обосновались в Париже, где Жозефина постепенно стала завоевывать славу светской львицы, что для вчерашней провинциалки было ой как нелегко. Отношения с мужем у Жозефины не сложились, даже рождение двух детей, сына Евгения и дочери Гортензии, не укрепили брак, который так и не стал счастливым. В 1785 году, прожив вместе около 6 лет, супруги расстались.

Следующее десятилетие парижской жизни Жозефины окружено массой легенд и слухов. Большинство из них появилось, когда она уже была императрицей, а возможно и после её смерти. В этом нет ничего необычного. Людей, желающих «примазаться» к знаменитой женщине, а то и подчеркнуть, что они пользовались подлинной или мнимой благосклонностью будущей императрицы значительно раньше, чем сам великий Наполеон, всегда хватало. По большому счету, для нас теперь не так уж и важно, кого в то время считали любовниками Жозефины и как впоследствии сложились их судьбы.
Судьба же самой Жозефины стремительно изменилась в годы революционных потрясений, охвативших Францию. Для восставших Жозефина Богарне была представительницей ненавистной аристократии, для которых уготовано место в тюрьме, а то и на гильотине. К счастью, до гильотины дело не дошло, а вот в тюрьме посидеть какое-то время Жозефине пришлось.

Трудно сказать, чего ей тогда хотелось больше, семьи и любящего мужа, который сможет стать отцом для Евгения и Гортензии, или стабильности, финансовой независимости и возможности вести привычную беззаботную жизнь. Чем руководствовалась Жозефина, принимая ухаживания молодого генерала Бонапарта (он был младше её на пять лет), мы, наверное, никогда не узнаем.

Бонапарт - Жозефина
«Шансо, 14 марта 1796 года
    Я писал тебе из Шатильона и вместе с письмом отправил доверительную грамоту, по которой ты сможешь получить причитающиеся мне деньги... С каждым мигом я все дальше и дальше от тебя, обожаемая подруга, и с каждым мигом сил, помогающих мне выносить разлуку с тобой, становится все меньше и меньше. В мыслях я постоянно возвращаюсь к тебе, воображение мое изнемогает всякий раз, когда я пытаюсь представить, чем ты сейчас занимаешься. Когда ты являешься мне в печали, сердце мое разрывается, и боль становится все нестерпимей; когда же ты радуешься и веселишься с друзьями, я начинаю упрекать тебя за то, что ты так скоро — спустя три дня — забыла наше мучительное расставание; тогда ты кажешься мне ветреной, лишенной всякого глубокого чувства. Как видишь, я не могу довольствоваться малым, однако, добрая моя подруга, совсем иное дело, когда меня начинают терзать беспокойные мысли о твоем здоровье или опасения за состояние твоей души, о чем мне трудно догадываться; таких случаях я сетую на быстроту, с какой отдаляюсь от тебя, сердце мое. Я и вправду начинаю чувствовать, что твоя природная красота более не существует для меня, и лишь полная уверенность в том, что жизнь твоя ничем не омрачена, способна принести мне покой. Когда меня спрашивают, как мне спалось, я знаю, прежде чем ответить, мне необходимо получить письмо, подтверждающее, что и тебе отдыхалось хорошо. Недуги, людская злоба причиняют мне боль лишь в тех случаях, если я начинаю думать, будто они могут заставить страдать тебя, моя милая смуглянка. Да защитит и укроет тебя мой гений, выручавший меня в моменты величайшей опасности! Да откроется для тебя душа моя! Ах, не будь веселой, а будь чуть печальной, и главное, пусть душе твоей не угрожает скорбь, а телу твоему — недуги: тебе известно, что по сему поводу говорит наш добрый Оссиан.
    Пиши мне больше, нежная моя подруга, и прими от меня тысячу и один поцелуй в знак самой нежной и искренней любви».
«Ницца, 31 марта 1796 года
    Не было дня, чтоб я не любил тебя; не было ночи, чтоб я не сжимал тебя в своих объятиях; не было случая, чтоб я за чашкой чая не проклял славу и честолюбие, какие удерживают меня вдали от сердца моей жизни. И все же в своих письмах от 23 и 26 вантоза1 ты обращаешься ко мне на «вы». Сама ты «вы»!
    Ах, несчастная, как у тебя рука поднялась написать такое письмо! Сколько в нем холода!
    Да и потом с 23-го числа по 26 прошло четыре дня! Чем ты занималась все это время и почему не писала своему супругу?.. Ах, подруга моя, это «вы» и эти четыре дня заставляют меня сожалеть о моем дремучем равнодушии! Горе тому, кто стал сему причиной! Адовы муки — ничто! Змееподобные фурии — ничто! «Вы»! «Вы»! Ах, что будет через неделю, две?.. Прощай, супруга, боль, радость, надежда и душа жизни моей, которую я люблю и страшусь, которая пробуждает во мне чувства нежные, зовущие меня к естеству, равно как и бурные, грому подобные, устремления.
    День, когда ты произнесешь: «Я разлюбила тебя»,— станет последним днем моей любви или моей жизни. Если б сердце мое было столь презренно, что осмелилось бы любить без взаимности, я бы велел вырвать его у себя. Жозефина! Жозефина! Помнишь ли ты слова, что я тебе сказал когда-то: природа наградила меня сильной, непоколебимой душой. А тебя она вылепила из кружев и воздуха. Прощай! Ах, если ты разлюбила меня, значит, ты меня никогда не любила! И мне будет, о чем сожалеть! БОНАПАРТ
    P.S. Поцелуй своих детей, о которых ты ничего мне не пишешь! Ей-богу, тогда твои письма были бы вполовину длиннее. А «ранние» гости потеряли бы всякий интерес тебя навещать. Супруга!!!»
«Брешиа, 13 фрюктидора, года IV
    Я возвращаюсь, обожаемая моя подруга, моя первая мысль — написать тебе. Мысли о твоем здоровье, твой образ ни на миг не покидали меня на протяжении всего пути. И не будет мне покоя до тех пор, пока я не получу от тебя известий. Я жду их с нетерпением. Не могу представить тебя в печали, горе и полубольной. Если самая сильная и нежная любовь способна принести тебе счастье, то ты должна быть счастливой Я нахожусь под тяжким бременем разных дел. Прощай, нежная моя Жозефина; люби меня, не болей и чаще думай обо мне».
«Верона, 1 дополнительный день года IV
    Добрая моя подруга, я пишу тебе часто — ты же не балуешь меня своим вниманием. Ты злая женщина и ведешь себя недостойно — столь же недостойно сколь и ветрено. А обманывать бедного, нежно любящего супруга — коварство. Неужели он должен лишиться своих прав по той причине, что он находится далеко, что у него много неотложных дел, а усталость и мука сжигают его? Без Жозефины, без уверенности в том, что она любит его, что ему останется делать на земле? Что он будет здесь делать?»
«Милан, 7 фримера, года V, 3 часа пополудни
    Я в Милане, я устремляюсь в твои покои, всё бросив, ради того, чтобы повидаться с тобою и сжать тебя в своих объятиях... Тебя же нет, ты разъезжаешь по городам, охваченным торжествами; я приближаюсь к тебе, а ты от меня удаляешься, ты более не беспокоишься о своем дорогом Наполеоне.
    Твоя любовь к нему — каприз, непостоянство — причина твоего равнодушия к нему.
    Мне, привыкшему к опасностям, известно лекарство от тоски и неприятностей жизни. Сейчас горе мое безгранично, хотя раньше я был вправе пренебрегать им.
    Здесь я пробуду до полудня 9-го числа. Не беспокойся и продолжай наслаждаться: ведь ты создана для счастья. И счастлив тот мир, что может понравиться тебе, а твой одинокий супруг весьма и весьма несчастен».
«Милан, 8 фримера года V-го, 8 часов вечера
    Я получил почту, которую Бертье отправил в Геную. У тебя не нашлось времени мне ответить, я это легко почувствовал. Для тебя было бы грехом хоть ненадолго оторваться от удовольствий и веселья ради меня.
    Бертье хотел показать мне твое письмо Я не намерен вмешиваться в твои планы и мешать развлечениям, кои на твою долю выпадают, мне это ни к чему: счастье или горе человека, которого ты не любишь, не дают ему права интересоваться этим.
    Любить лишь тебя одну, приносить тебе счастье, не причинять тебе беспокойства — вот мое предназначение и цель моей жизни.
    Будь счастлива, ни в чем не упрекай меня и не принимай в расчет счастье человека, живущего только для тебя и испытывающего чувство радости при виде тебя довольной и счастливой Я несправедлив, когда требую от тебя любви, подобной моей, к чему желать чтобы кружево весило тяжелее золота? Когда я жертвую ради тебя всеми моими желаниями, помыслами, мгновениями, из которых состоит моя жизнь, я нахожусь во власти твоих чар, твоей воли, твоей личности — всего, что завладело моим несчастным сердцем. Природа обделила меня привлекательностью — это правда; однако, Жозефина, я заслуживаю твоего внимания и уважения, ибо ты единственная, кого я безумно люблю.
    Прощай, обожаемая супруга, прощай, моя Жозефина. Пусть судьба обрушит на мое сердце все горести и печали, подарив моей Жозефине радостные и счастливые дни! Кто заслуживает того более, нежели она! Когда же станет ясно, что она больше не может любить, я глубоко спрячу мою боль и ограничусь лишь тем, что буду оказывать ей время от времени добрые услуги.
    Я снова раскрываю письмо и передаю тебе вместе с ним поцелуй...
    Ах, Жозефина!.. Жозефина!..»
«Толентин, 1 вантоза, года V-го
    Я только что подписал с Римом мирный договор, по которому многие города передаются Республике. В ближайшее время Папа дарует нам тридцать миллионов, не считая произведений искусства.
    Завтра утром я выступаю в Анкону... Если здоровье позволит тебе, приезжай ко мне, но молю тебя, будь осторожна.
    Ты не написала мне ни слова; боже милостивый, что же я наделал? Думать только о тебе, любить только Жозефину, жить только для своей супруги, радоваться только счастью своей подруги — неужто после всего этого я заслуживаю такое суровое обхождение?
    Подруга моя, заклинаю тебя, думай обо мне чаще, пиши каждый день. Ты либо нездорова, либо не любишь меня. Неужели ты полагаешь, будто сердце у меня из мрамора? Неужели страдания мои тебе безразличны? Очевидно, ты плохо меня знаешь. Я не могу в это поверить. Ты, кого природа одарила разумом, нежностью и красотой, ты, единственная королева моего сердца, ты — и это, разумеется, тебе хорошо известно — чья власть надо мной безгранична».

Жозефина не видела перспективы мотаться с солдатами по полям. Насколько лучше - пользоваться, сидя в Париже, всеми их трудами и достигнуть наконец цели посредством простой ставки в игре и стать одной из самых высокопоставленных львиц, одной из цариц нового Парижа! Бонапарт прислал ей доверенность, да, впрочем, кто отказал бы в кредите жене главнокомандующего Итальянской армии? Она была участница всех празднеств, всех увеселений, всех приемов в Люксембурге, где при Баррасе была восстановлена королевская пышность и где рядом с хозяйкой, госпожой Тальен, ей отводилось лучшее место.

Но нужен был все-таки какой-нибудь предлог. Что же придумать? Болезнь - это старо, но болезнь, вызванная началом беременности, - прелестно. Узнав эту новость, Бонапарт потерял голову. "Я так виноват перед тобой, - писал он, - что не знаю, как искупить мою вину".
Но он не мог больше ждать; грозил, если его жена не приедет, подать в отставку, все бросить и приехать в Париж. Жозефина поняла, что с отговорками кончено, тем более что последнего предлога - беременности - нет. Ссылками на болезнь больше нельзя провести мужа: ведь она продолжала выезжать, не отказывалась ни от одного праздника и прекрасно переносила все развлечения. Бонапарт в это время вынужден был идти навстречу армии Вурмсера и умолял Жозефину приехать к нему в Верону: "Ты нужна мне, - писал он ей, - потому что я скоро сильно заболею". Но она ждет его в Милане, куда он и помчался. Два дня сердечных излияний, любви, страстных ласк - и тотчас же - тяжкий кризис, связанный с Кастильоне.
Когда она была с Бонапартом, он проводил день в поклонении ей, словно божеству; когда она уезжала, он слал гонца за гонцом. Из каждой из этих безвестных деревень, названия которых он сделал бессмертными, летели письма с уверениями в любви, в доверии, в признательности, с проклятьями ревности, с безумными ласками. Ей, любовнице уже пожившей, светской и опытной, принадлежали его ненасытные чувства - совсем молодого, совсем свежего, чувства двадцатишестилетнего мужчины, жившего до тех пор целомудренно.
Эта вечная экзальтация тяготила ее и надоедала ей. Конечно, мило - быть так любимой; сначала это казалось интересным и новым, но постепенно утомило. Его безрассудная страсть, с ее грубостью и наивностью, не способна была разбудить уже притупившиеся чувства. Шарль был развлечением, лучше которого и желать нельзя: он был из того Парижа, который любила Жозефина, - Парижа разгульного, шумного, веселого, Парижа-кутилы. Ей нужен был Шарль, чтобы легче переносить скуку, которая ее изводила. К Бонапарту Жозефина вернулась только в конце декабря. Хотя любовь Наполеона теперь уже не была бешеной и страстной, но его жена оставалась единственной женщиной, которую он любил.
Между тем она уже не была так красива. Ей было около сорока лет, но, даже когда прошла страсть, от прежней любви у Бонапарта осталась к ней горячая благодарность. Жозефина обедала в Люксембурге, у президента Директории Гойе, когда пришло совершенно неожиданное для нее известие, что Бонапарт высадился во Фремю. Она как бы забыла о существовании Бонапарта, казалось, даже не думала, что он может вернуться, устроила свою жизнь по своему вкусу и вела себя как вполне утешившаяся вдова.
А Наполеон, решивший порвать с Жозефиной после того, что он узнал в Египте, уже три дня расспрашивал своих братьев, сестер, мать. У него не осталось никаких сомнений насчет поведения Жозефины в Милане, насчет ее еще более предосудительной жизни в течение последних семнадцати месяцев. Решение Наполеона было твердым, и вся семья горячо одобряла его. Никакие доводы не могли ни тронуть, ни смягчить его. Никакие интересы, в важности которых его старались убедить, не могли заглушить в нем справедливое негодование. Чтобы избежать встречи, которая могла, пожалуй, его растрогать, - потому что он знает власть этой женщины над собой, - он оставил у привратника ее вещи и драгоценности.
Наконец приехала Жозефина, совершенно потерявшая голову. Ей предстояло сыграть последнюю игру, которая была на три четверти проиграна. В пути, быть может, впервые в жизни, она задумалась о своем положении, и весь ужас его внезапно встал перед нею. Если ей не удастся увидеть его снова, завоевать его, куда она пойдет? Что будет с нею? Она проникла в отель, но теперь ей нужно было попасть в комнату Бонапарта. Перед дверью, в которую тщетно стучалась, она опустилась на колени; послышались ее стоны и рыдания. Он не отпирал. Сцена длилась много часов, целый день. Наконец дверь открылась, появился Бонапарт с протянутыми руками, безмолвный, с лицом, искаженным долгой и жестокой борьбой с собственным сердцем. Это было прощение, и не то прощение, о котором потом сожалеют, которое не мешает возвращаться к прошлому, пользоваться им как оружием; нет, это было прощение, полное великодушия, прощение окончательное, забвение всех совершенных ошибок.
Жозефина задумалась: муж, который без колебаний оплатил более двух миллионов долгов, - это такой содержатель, какого нелегко найти и который заслуживал, чтобы для него кое-чем пожертвовать. Жозефина это сделала, и ее видимое поведение до развода не давало ее противникам повода для нареканий. Она слишком боялась потерять свое положение.
Вспыхнувшая в сердце Наполеона любовь к полячке Марии Валевской отодвинула образ Жозефины на второй план. После возвращения из Тильзита все шло к разводу: впервые император задумался об этом. Но какой длинный путь отделял замысел от его осуществления! В других делах, делах ума, а не сердца, если решение было принято, он не допускал никаких промедлений и шел к цели, не останавливаясь ни перед чем. Здесь же его ум взвесил все неудобства, создаваемые бесплодием Жозефины, все выгоды развода и второго брака, но сердце его противилось политическим замыслам, и в течение целых двух лет, с июля 1807 года до октября 1809 года, он колебался.
Он сам начал в Париже неприятный разговор, считая своим долгом известить Жозефину о принятом им решении. Она ждала этого, ждала не только с 1807 года, но всегда, все время. Значит, он разразился, этот удар, защищаясь от которого она пускала в ход всю свою ловкость, ужас предчувствия которого отравил всю ее жизнь - значит, наступил момент развода.

Она прибегла все-таки к обморокам и слезам, без всякой надежды снова овладеть им, только для того, чтобы извлечь наибольшие выгоды из положения, в которое попала. Она желала устроить сына, желала, чтобы было исполнено то, что ей обещали для него. Что же касается ее самой, то она не желала уезжать из Парижа, затем она потребовала, чтобы были уплачены ее долги, потом, чтобы за ней сохранили ранг и прерогативы императрицы, потом еще, чтобы у нее были деньги, много денег. И она получила все, чего желала: Елисейский дворец, как городскую резиденцию, Мальмезон, как летнюю, Наваррский замок - для охоты, три миллиона в год, тот же почет, каким пользовалась раньше, титул, гербы, охрану, эскорт, все внешние атрибуты царствующей императрицы.
Но деньги, дворцы, титулы - все это ничто не значило для него; он дал больше - свои слезы. И как встревоженный, самый верный и самый нежный любовник, он писал письмо за письмом, желал знать до мельчайших подробностей, как живет отвергнутая им жена.
Однако, когда он явился в Мальмезон, чтобы повидать ее и постараться утешить, он даже не вошел в ее покои, старался все время держаться на виду у всех, потому что хотел, чтобы и Жозефина, и все знали, что между ними все кончено навсегда. И тщательно избегая давать кому-либо повод думать, что та, которая вчера была его женой, состоит теперь при нем любовницей, он выказывал ей этим новый знак своего уважения. И потом, кто знает? Может быть, он и сам все еще не был уверен в своих чувствах; в таком случае он проявлял к ней не только уважение; он показывал этим, какой живой, и глубокой, и крепкой, способной пережить все, даже молодость и красоту, была и осталась его любовь, зародившаяся тринадцать лет назад, такая страстная вначале, такая непоколебимая, несмотря на случайные измены, самая властная и самая слепая, какую испытывал когда-либо человек.

Интересы большой политики и вопросы престолонаследия заставили Наполеона развестись с Жозефиной де Богарне и в 1810 году жениться на австрийской принцессе Марии-Луизе. Прощальным подарком эксимператрице был египетский сервиз, изготовленный на «Северной мануфактуре». Но Жозефине он не понравился своей строгостью. 

НАПОЛЕОН