Как уже поняли адекватные читатели, по теме пресловутой эпидемии самые тяжёлые для «учёных» вопросы – это предельно простые вопросы. На сложные вопросы «учёные» научились плести «научным» языком то, что и сами не понимают, – что-нибудь про «сорок бочек вирусов в одной капле соплей».
Сейчас уже мало кто знает о том, что долгое время в нашей стране не признавали священным писанием иудейский Ветхий Завет. Сторонникам "библейского проекта" в XIX веке пришлось затратить на это дело не один десяток лет, для чего даже были внесены соответствующие изменения в переводы Нового Завета. И только во второй половине столетия это им удалось. Но для чего все это было нужно? Кому и зачем понадобилось вначале западную христианскую церковь превратить в иудеохристианскую, а затем и восточную?
Продолжая рассказывать о петербургских доходных домах, хочется отметить красивое здание с голубыми фасадами, находящееся на пересечении Невского проспекта, д. 30 и канала Грибоедова, д. 16. Это дом В. В. Энгельгардта. Сначала в 1759-1761 гг. для Н.А. Вильбоа по проекту архитектора Ф. Б. Растрелли возвели особняк в три этажа. Позже в 1766 году собственником особняка становится генерал-фельдмаршал М. М. Голицын. После смерти генерала у его овдовевшей жены дом арендовал И. Лион, эмигрировавший из Франции. В нём он любил организовывать различные светские балы, концерты и маскарады.
Но в конце XVIII века очень состоятельный купец М. С. Кусовников приобретает этот дом в собственность. У него была дочь Ольга Михайловна, которой он передал права на дом сразу же после его покупки. Ольга сдавала помещения в аренду Петербургскому филармоническому обществу. Здесь часто проводили симфонические концерты с участием известных композиторов и пианистов, таких как В. А. Моцарт, Л.В. Бетховен. Но в 1829-1831 гг. здание перестраивают по проекту архитектора П.П. Жако для полковника Василия Васильевича Энгельгардта, в честь которого дом и получил свое название. Энгельгардт являлся внучатым племянником князя Потемкина и приятелем А.С. Пушкина. В молодости он был членом кружка вольнодумцев "Зеленая лампа". Унаследовав огромную сумму в 27 млн. рублей, он стал владельцем этого большого дома.
После перестройки дома в нём появились роскошная лестница, "готическая", "китайская" и другие прекрасно сделанные залы и гостиные. Новый хозяин не нарушал сложившихся традиций проведения великосветских веселых маскарадов и балов, куда приглашалось отборное общество Петербурга. В 1835 году М.Ю. Лермонтов написал известную петербургскую драму "Маскарад", изображающую жизнь высшего общества, действия которой происходили в доме Энгельгардта.
Костюмированные балы часто посещал Николай I, также пристрастие к ним имела вся императорская семья. Также здесь в 1838 году отметили пятьдесят лет литературной деятельности И.А. Крылова. В концертном зала, обладающий прекрасной акустикой, которую предусмотрел архитектор при строительстве выступали: Ф. Лист, В. Вагнер, Г. Берлиоз, К. Шуман, П. Виардо, А. Рубинштейн, М. И. Глинка.
Очень сильно здание пострадало во время Великой Отечественной войны, когда ноябрьский день 1941 г. в него попала бомба, разрушив его центральную часть. Восстанавливали дом с несколько лет с 1944 по 1948 годы, а годом позже в нём открывается Малый концертный зал Ленинградской филармонии.
В шесть лет этому еврейскому мальчику подарили скрипку, и он быстро соорудил из нее музыкальный автомат. Чуть позже, взломав немецкие замки, помог отцу сбежать из поезда в концлагерь Дахау. Когда же выбрался в США, запатентовал первое из 600 будущих своих изобретений. Благодаря Джозефу Герберу у нас есть промышленные принтеры, система штрих-кодов и самолет Boeing 767.
Буквально на следующий день после того как нацисты заняли Вену, мама Джозефа обратилась в американское консульство за визой, но желающих ее получить было так много, что разрешение на выезд им выдали только спустя два года. Это были самые ужасные годы в жизни Герберов, но даже в обстоятельствах, когда голод и страх за собственную жизнь стали частью повседневности, Джозеф продолжал изобретать. Так, он усилил приемную мощность домашнего радио, которое теперь ловило и зарубежные новости, а еще придумал невидимые чернила, благодаря чему его дядя смог отправлять послания агентам сети сопротивления за границу, ловко обманывая скрупулезных цензоров гестапо. И если раньше Джозеф придумывал свои вещицы для развлечения, то сейчас он, сам того не понимая, решал задачи жизненной важности. Позже Гербер признавался, что этот процесс ему казался «игрой в голове» – и чем больше людей называли проблему неразрешимой, тем ярче в нем разгоралось желание доказать, что ему-то она точно по плечу.
В 1940 году Джозеф с матерью наконец-то получили американскую визу и успели на предпоследний пароход, переправлявший еврейских беженцев в Штаты. Первым их встретил Нью-Йорк, а оттуда через несколько месяцев они перебрались в Хартфорд и начали новую непростую жизнь. Гербер пошел в школу, взяв на себя тройную нагрузку – вместо того чтобы начать с первого класса, он убедил директора школы позволить ему заниматься по возрасту (на долгую учебу у него просто не было времени) и шел по программе одновременно младших, средних и старших классов, осваивая английский на ходу. Сразу после занятий на автобусе с пересадками Джозеф мчался на вечернюю смену в пекарню, по дороге читал учебники, уже после полуночи возвращался домой, спал два-три часа и снова готовился к контрольным. Денег катастрофически не хватало, и чтобы помочь матери, по субботам он работал еще и мойщиком окон, чинил радиоприемники, выполнял другие мелкие поручения, а по воскресеньям нагонял многолетнюю школьную программу. Когда к ночной смене прибавилась еще одна полноценная работа, казалось, что Джозеф сломается – но сдаваться было не в его характере.
Его на первый взгляд простая разработка произвела огромное впечатление на тех, кто разбирался в деле – и инженеры с закройщиками просто не понимали, как раньше без нее жили. Почувствовав потенциал своего изобретения, в 1946 году Гербер с инвестицией в три тысячи долларов основал компанию Gerber Scientific по производству таких линеек. Ну, а уже к началу 60-х в ассортименте компании появились и другие технические новинки. Жизнь Джозефа Гербера стала воплощением мечты любого эмигранта, а Америка победы любила. Успехи недавнего эмигранта получили настолько широкое национальное признание, что в 1950-м на основе его истории даже сделали бродвеевскую постановку Young Man in a Hurry («Парень спешит»), где Гербера сыграл знаменитый в те годы актер Корнел Уайлд.
Но больше всего Гербер гордился своим вкладом в развитие легкой промышленности – в 1967 году он представил систему, которая позволяла закройщикам быстро и аккуратно вырезать детали будущей одежды из множества слоев ткани любого вида и качества. Изобретение оказалось настолько значимым, что в 1968 году Джозеф основал под нее отдельную компанию – Gerber Garment Technology, и усовершенствования этой технологии до сих пор продолжаются. Изобретение существенно удешевляло производство, промышленники аплодировали Герберу, но вот рабочие, которые сразу же попадали под сокращение, были в ярости: профсоюз закройщиков, в который входили 417 тысяч человек, пригрозил организовать многотысячные демонстрации перед магазинами с одеждой, пошитой при помощи автоматизированных систем. Сам Джозеф совсем не планировал вредить рабочему классу – наоборот, он утверждал, что его системы принесут заводам и рабочим исключительную пользу. В 1995 году глава одного из крупнейших профсоюзов легкопромышленников наконец-то выступил на стороне изобретателя, отметив, что предложенная им технология стала «одним из столпов, на которых держится глобальная индустрия, основанная на принципах продуктивности и справедливой оплаты, а не на устаревших методах, недопустимо низких зарплатах и невыносимых условиях труда». Одна за другой первые модели изобретений Гербера становились музейными экспонатами. Первый инструмент – например, та самая линейка-резинка и закроечный резак и сегодня входят в постоянную экспозицию знаменитых музеев Смитсоновского института.
Чуть ли не каждый новый продукт тут же требовал новой дочерней компании, и всего таких ответвлений у корпорации Гербера было девять, и каждая – уникальна. Как он умудрялся сочетать творческий процесс изобретательства с управлением такой огромной сетью – загадка. Видимо, это был еще один из его талантов. «Суть хорошего менеджмента заключается в том, чтобы принимать мудрые решения, не зная всех фактов», – утверждал он. И хотя Джозеф Гербер оформил более 600 революционных патентов и перевел на новые рельсы десяток индустрий мира, включая автомобильную, оптическую и компьютерную (хотя компьютерами так и не начал пользоваться), более простого в общении человека было еще поискать. Его сын Давид говорил, что «Холокост сделал отца скромным – и эта скромность уживалась в нем наряду с большими амбициями и уверенностью в себе».