Как малые дети: то вновь в поддавки, то в прятки.
Но он появлялся – и сердце стучало в пятках.
А ты заливала /сквозь слезы/: «Да всё в порядке!»,
И делала вид, что нисколько /совсем!/ не ждешь.

А он делал вид, что ни капли /ничуть!/ не тронут.
Но, зная, что врешь, поправлял на себе корону.
И – веришь? – порой даже видел тебя на троне
По правую руку. /Да что там по руку. Сплошь/.

Но главное в этом – уметь отключить рекордер.
А ты не умела… И память в тепло меж бедер
Стремилась. В натянутость струн разомлевшей плоти.
В биение пульса и в твердость тугих сосков.

И зная, что будешь одна в этот тихий вечер,
Глазами его по себе ты со скул на плечи
Скользила… Тоска ослабляла удавку. Легче
Дышать становилось. И даже совсем легко.

Руками его ты снимала с себя одежду...
Ласкала себя его пальцами 'в' и 'между'...
Лишь после, когда покидал тело омут грешный,
Ложилась с ним спать, просыпаясь всегда одна.

А утром ты слушала песни, варила кофе.
Бумаге излить торопилась ночные строфы.
Но грифель упрямо царапал желанный профиль
И – плюс ставя между – записывал имена...


© Copyright: Аномаль, 2011

А порой накрывает… И сил нет в себе всё держать.
Вдруг в тоске начинает казаться: мы вместе… ты рядом…
Слишком явственно. Слишком уж близко. До вздоха. До взгляда.
Да, я знаю: то наш приговор, но шепчу: «Приезжай».

На неделю /да что это я… столько сразу просить.../
Пусть на день. Нет, на ночь. До будь-проклятых бликов рассвета.
До того, как совру, что слеза – от дымка сигареты.
До: «Прости… Ты ведь знала сама… Мне пора уходить…»

До: «Конечно... Иди…» Поцелуев, что в кровь, у дверей.
До посланья к чертям всех и вся /прочь рассудок и взрослость/.
До одежды, упавшей на пол. До безумств… Ну а после…
После будет как до… Может, разве чуть-чуть побольней…

А пока – приезжай. Я сумею потом всё забыть.
И тебя никогда больше /слышишь?../ тревожить не стану.
Быт налажу. Настрою вагоны с тележками планов…
Лишь порой – в тишине – вспоминать тебя буду. 
Н а в з р ы д.

© Copyright: Аномаль, 2011
Свидетельство о публикации №11104060301

Льет... Иду и считаю. Иду – так как вымокли крылья.
Арифметика так примитивно проста, что бьет дрожь:
Плюс еще один день без тебя. Плюс попытка быть сильной.
Плюс еще один дождь без тебя. Мой сентябрьский дождь…

Ты, наверное, с кем-то сейчас под зонтом… Осень. Ливни.
Не со мной /плюс еще одно «не»/. В мыслях вместе, но врозь.
Я ж опять без зонта, по привычке отдавшись стихии.
Плащ и туфли насквозь. И все мысли тобою насквозь…

Дождь творит чудеса. И я всё же надеяться смею,
Что тоскуешь и взгляд мой в другой хочешь встретить в толпе.
И однажды – ты слышишь? – тебя отыщу и осмелюсь,
Вдруг окликнув, войти в дождь осенний под зонтик к тебе…


© Copyright: Аномаль, 2011
Свидетельство о публикации №11109040893

Знаешь, как не хватает слов порой 
При избытке внутри мелодии,
И пульсирует стих не чувствами, 
А всего лишь на них пародией?
Как до капли в себя тишину вобрав, 
Переплавить в стихи пытаешься,
На клочки в n-ный раз бумагу рвешь, 
Всей душой в свой мираж влюбляешься?..

Но любить по-цветаевски, лишь душой, – 
Так могла разве что Цветаева.
Ну а я – все табу нарушила, 
Представляя, как свечкой таяла,
Как расплавленным воском капала 
На ключицы твои и волосы.
Обжигала тебя касаньями 
И словами любви вполголоса.

Изучала вне зоны доступа. 
Откровенно и жадно нежила…
Днем спасаюсь я лабиринтами 
Переулков, мостов заснеженных,
Ожиданием... оправданием… 
А порой – силы есть – гудбаями…

Ну а ночью, закрыв глаза, с тобой 
В зазеркалье своем вновь таю я…

© Copyright: Аномаль, 2011
Свидетельство о публикации №11101304456