Это страшно, когда тебя обнимают, а ты ничего не чувствуешь, как будто это вовсе и не рука на твоем голом плече. Это страшно, когда понимаешь, что вот сейчас кто-то хочет сделать тебя чуточку счастливее, чуточку нужной: он водит тебя в кино, кормит вкусным ужином и дает свои сигареты, а ты ничего не чувствуешь, хотя самой так хочется, и даже твоё краткое «Спасибо» лишено эмоций. Он провожает тебя до такси, целует в щеку и говорит: «Я рад, что увидел тебя», на что ты отвечаешь: «Да, я тоже», а сама думаешь: «Вот черт, я забыла зажигалку за тем столиком». Это страшно, когда после выпитого пива не кружится голова и совсем не хочется спать, а когда всё же засыпаешь, то видишь во сне кого-то другого, кого-то того, кто далеко, и дело вовсе не в расстоянии; ты смотришь на него, обнимаешь, а главное чувствуешь - чувствуешь именно то, что не возможно ни с кем другим, а с ним, с ним даже та, причиненная боль, так сладка.


© нецветаева

Сергей Леонидович Кулле (29 февраля 1936 — 28 октября 1984)
Родился в Ленинграде. Закончил 222-ю школу (бывшая Петришуле) вместе с будущими литераторами Львом Лосевым, Борисом Парамоновым и Анатолием Найманом. Окончил филологический факультет Ленинградского университета. После окончания ЛГУ жил в Ленинграде, практически всю жизнь проработал в многотиражной газете «Кадры приборостроения». Умер в 48-летнем возрасте. При жизни стихов практически не публиковал.

...а как будто обо мне стихи...

Меня снедает
грусть-тоска по дальним странам
и далеким путешествиям.
Я не живу,
а только жду момента,
чтоб незаметно ускользнуть из дома,
чтоб на работе
отпроситься в долгий отпуск
и уехать, и уехать, и уехать.
Все жду, 
когда автомобиль попутный
меня подкинет на пять тысяч километров.
Все жду, 
когда песочные часы,
которые до этого молчали,
пробьют двенадцать раз.
Все жду,
когда автобус издалека
затормозит у нашего подъезда.
Все жду,
когда настанет время,
чтобы тонуть, переплывая в одиночку
морской пролив, проток озерный.
Чтобы заблудиться на велосипеде
ночью зимой в лесу.
Чтобы ломиться в запертые двери
"Домов крестьянина",
спасаясь от бурана.
Вы молчите...
Вы говорите 
про семейный долг,
служебные обязанности.
Напоминаете, 
что меня связали
узы дружбы, путы сердца...
Вы знаете,
я все-таки уеду,
хотя бы на трамвае:
динь-динь-динь-динь!
Вот, у меня уж и билет к кармане.
Вы знаете, я все-таки уеду,
хотя бы на качелях,
и вернусь нескоро.


Сергей Кулле

Она не любит Prada, каблуки, гламурный трёп,
Пробег её кроссовок, в лучшем случае, трёхзначен.
И взгляд её прямой едва ли вызовет озноб
Животного "хочу!" у одного из этих мачо.
Она везде своя - ей так легко среди мужчин,
В зенитовском шарфе поверх чуть выцветшей джинсовки,
А на подначки звонкий смех: Ну, чтож, 1:1!
И сразу верится, что ей не по душе уловки.

Она умеет быть другой - холодной, как луна,
Смотрящей в сердце из-под век, порочно и невинно.
И улыбающейся так, как будто чуть пьяна,
Хоть не пригублен ей ещё в бокале Maraschino.
Она умеет уходить, едва немой рассвет,
Коснётся смятых простыней - непрошеный свидетель.
И ей гораздо проще "да", но всё же чаще - "нет"...
Она умеет быть собой - единственной на свете.


© Copyright: Владислав Богданов, 2008
Свидетельство о публикации №1806172611

.

© Copyright: Пол-Лимона, 2009

…Ожидание личного счастья – как ожидание электрички на перроне провинциального вокзала. Вопреки точному расписанию электричка обязательно приедет. Неизвестно когда точно. Может, с опозданием на полчаса. Может, с аварийной задержкой в связи с чрезвычайными обстоятельствами. Так и любовь. Врывается в судьбу человека вопреки жизненному расписанию. Одного посещает рано. Другого – чуть позже. Кого то – поздно. Любовь обязательно доберется до каждого из нас. Неоспоримый факт, оспариваемый людьми без веры в себя…

Эльчин Сафарли "Сладкая соль Босфора"