Жена Сергея Есенина, жена Всеволода Мейерхольда и актриса его театра.

 

Зинаиду Райх

называли роковой женщиной, прожившей две разные жизни: в одной - бедность и личная драма, в другой достаток, преданная любовь, профессиональный успех. И - душераздирающий крик под занавес...

 

...

Зинаида родилась в 1894-м в семье обрусевшего немца Николая Райха и бедной дворянки Анны Викторовой. Дочь разделяла убеждения отца, одного из первых социал-демократов, за что и поплатилась исключением из гимназии.

Она оставила родительский дом и приехала в Петербург. Её приняли на работу в редакцию, где однажды весной 1917 года и состоялось знакомство 22-летней провинциальной красавицы и молодого поэта Есенина.

 Разговор завязался случайно, когда белокурый посетитель редакции, не застав кого-то, обратился к молоденькой сотруднице. Уже летом они вместе поехали к Белому морю, а на обратном пути в поезде Есенин сделал предложение покорившей его спутнице...

 

 

З.Райх и С.Есенин

 

 

В этом несчастливом браке родилось двое детей

 

 

 

 

 

 

Дети: Константин Сергеевич (03.02.1920, Москва - 26.04.1986, Москва, похоронен на Ваганьковском кладбище. Был известным футбольным статистиком. Дочь Марина).



Татьяна Сергеевна (1918 - 1992 год. Член Союза писателей. Жила в Ташкенте. Директор музея Сергея Есенина. Два сына Владимир и Сергей)

 

Источник

 

 

 

 

 

 

Финал второй истории ужасен, как и весь русский ХХ век. А история их любви прекрасна и как две капли воды похожа на миф о Пигмалионе и Галатее.

 

К моменту их встречи Пигмалион уже немолод (ему 47 лет), знаменит, женат и - в отличие от Есенина - в высшей степени рефлексивен. Всеволод Мейерхольд учился в Москве на юридическом, затем поступил на драматические курсы, был артистом МХТ, позже - провинциальным режиссером, работающим по методе Художественного театра. Журналисты обзывали его декадентом, с ним пререкалась первая актриса Александринского театра Марья Гавриловна Савина - ей очень не нравилось, что директор императорских театров, тончайший Владимир Теляковский сделал ставку на молодую режиссуру и взял Мейерхольда в штат. Даже враги признавали его дар, у него было громкое имя - но в основоположники нового театра его вывел октябрьский переворот...

Мейерхольд был человеком театра, и действительность у него часто сливалась с игрой, а игра становилась священнодействием - так и надо понимать его послеоктябрьские манифесты и фотографии в красноармейской униформе. Он был впечатлителен, желчен, великолепно образован, склонен к самоанализу и предубеждениям. Зинаида Райх стала вторым - вместе со сценой - смыслом его существования...

 

 

Мейерхольд ушел к Райх от женщины, с которой прожил всю жизнь. Они познакомились еще детьми, поженились во время студенчества, и жена поддерживала его в горе и радости - к тому же у них было три дочери. Но он поступил в духе своих представлений о долге, ответственности и мужском поступке: отсек прошлую жизнь и даже взял новую фамилию: теперь его звали Мейерхольд-Райх. Они стали одним целым, и он должен был создать ее заново - ей предстояло сделаться великой актрисой.

А.Мариенгоф считал, что Райх абсолютно бездарна. Так же думала критика, так считали и артисты театра Мейерхольда. Ее со слоновьей грацией защищал Маяковский: не потому, мол, Мейерхольд дает хорошие роли Зинаиде Райх, что она его жена, а потому он и женился на ней, что она прекрасная артистка. Виктор Шкловский назвал свою рецензию на мейерхольдовского "Ревизора" "Пятнадцать порций городничихи" ("Городничиху" играла Райх). Мейерхольд печатно окрестил Шкловского фашистом. Так вели дискуссии в 1926 году: слово "фашист", впрочем, еще не наполнилось сегодняшним содержанием.

Из-за Райх Театр имени Мейерхольда оставили и Эраст Гарин, и Бабанова, и она стала его первой актрисой. А со временем и хорошей актрисой: любовь и режиссерский гений Мастера совершили чудо. Но это имеет отношение к истории театра, а не к малой, частной истории, шедшей своим чередом.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Окружение С.Есенина не признавало за ней ни обладание красотой, ни актерскими способностями.

Осенью 1921 года З. Райх стала студенткой Высших театральных мастерских, руководил которыми знаменитый Всеволод Мейерхольд. Они были знакомы, встречались в период работы в Наркомпроссе, на заседаниях знаменитой «Бродячей собаки», в редакции журнала, издаваемого Мейерхольдом.
Пленительная женственность, яркая внешность Зинаиды Райх окончательно покорили человека, имевшего «убийственные» внешние данные — «лицо топором, скрипучий голос». После встречи с молодой женщиной он словно переживал второе рождение.
Незадолго до нахлынувшей на него любви приговоренный к расстрелу «вождь театрального Октября» месяц находился в камере смертников в Новороссийске, и вот судьба подарила встречу с удивительной женщиной.
На одной из вечеринок он якобы сказал Есенину: «Знаешь, Серёжа, я ведь в твою жену влюблён… если поженимся, сердиться на меня не будешь?». И Есенин шутливо поклонился режиссеру в ноги: «Возьми ее, сделай милость… По гроб тебе благодарен буду».
Правда, когда Зинаида окончательно ушла от него, ругался: «Втёрся ко мне в семью, изображал непризнанного гения… Жену увёл…»

Райх мучительно переживала свой разрыв с Есениным и после замужества встречалась с ним на квартире подруги.

Мейерхольд узнал о тайных встречах, состоялся серьёзный разговор с хозяйкой квартиры З. Гейман. «Вы знаете, чем всё это кончится? С.А. и З.Н. снова сойдутся, и это будет новым несчастьем для неё».

Многие сходились во мнении, что Мейерхольду, живя с этой женщиной, приходилось куда сложнее, чем его предшественнику. Некоторые считали, что и обласканная чувством известного режиссера, имевшая тепло и достаток Райх легко бы вернулась к Есенину, только бы тот поманил. Это была единственная любовь в её жизни.

В день похорон поэта Зинаида обнимала своих детей и кричала: «Ушло наше солнце…»

 

«Хорошо помню дни после сообщения о смерти отца, - писал К. С. Есенин. - Мать лежала в спальне, почти утратив способность реального восприятия. Мейерхольд размеренным шагом ходил между спальней и ванной, носил воду в кувшинах, мокрые полотенца. Мать раза два выбегала к нам, порывисто обнимала и говорила, что мы теперь сироты».


Жизнь продолжалась. Райх, по отзывам современников, и в зрелые годы оставалась интересной и обаятельной женщиной, сексапильной, как отозвались бы о ней в наши дни.

Её всегда окружали поклонники, многие в откровенной форме демонстрировали свои пылкие чувства. Актриса любила весёлую и блестящую жизнь, вечеринки с танцами, ночные балы в московских театрах, банкеты в наркоматах.

 Носила туалеты из Парижа, Вены и Варшавы, дорогие шубы и духи, пудру «Коти» и шелковые чулки. Мейерхольд дал ей материальные блага, положение в обществе...

 

 

 

 

 

 

 

 

В 1935 году недовольство властей обернулось полуопалой, Мейерхольду - единственному из народных артистов России - не дали звания народного артиста СССР. Затем его отстранили от руководства строительством нового здания для его театра, и это уже было предвестием большой беды. Семья чувствовала ее приближение. В разгар нападок на мужа Зинаида Райх заболела тяжелейшим нервным расстройством, связанным с полным помрачением сознания, и лечилась у психиатра...

В 1938 году большая история вторглась в историю семьи - Театр имени Мейерхольда был закрыт, и началась настоящая, обложная травля. Газеты рвали режиссера на куски, а в его доме металась терзаемая своими призраками женщина. Мнительный, ранимый, закрытый, загнанный в угол старый человек ухаживал за женой как нянька, а она билась, стараясь разорвать привязывающие ее к постели веревки. Врачи его не обнадеживали, а он - быть может, уже ни во что не веря - приносил ей питье и обтирал ее лоб влажным полотенцем. Чудеса случаются редко, но иногда они все-таки происходят: прикорнувшего в соседней комнате Мейерхольда разбудило невнятное бормотание, он вошел к жене и увидел, что она, приподнявшись на постели, разглядывает свои руки и вполголоса произносит:

- Какая грязь...

Он принес теплой воды, заговорил с ней - и понял, что к Зинаиде Райх вернулся рассудок.

 

Впереди было письмо Мейерхольда выздоравливающей жене - "...мне без тебя, как слепому без поводыря..."

Впереди было и другое письмо: отчаянное, до безумия дерзкое письмо Райх Сталину: она заступалась за мужа, намекала на то, что вождь ничего не понимает в искусстве, и приглашала его к ним в гости.

Впереди были арест и страшные письма Молотову, написанные в тюрьме в 1940 году.

- ...Лежа на полу лицом вниз, я обнаружил способность извиваться, и корчиться, и визжать как собака, которую плетью бьет хозяин... Меня здесь били - больного 65-летнего старика: клали на пол лицом вниз, резиновым жгутом били по пяткам и по спине...

 

 

 

Впереди было зверское, так и не раскрытое убийство Райх: на крики не вышел никто из соседей. Берсенев и Гиацинтова знали о ее болезни, и их домашние привыкли к тому, что у Мейерхольдов часто кричат. (Весной 1938 года, во время приступа невменяемости, Райх кричала три ночи подряд.) Из квартиры не взяли ничего, в коридоре с разбитой головой лежала домработница, тело хозяйки нашли в кабинете - ей нанесли восемь ножевых ран, и по дороге в больницу она умерла от потери крови. В разделенную на две квартиру Мейерхольда Берия вселил своего шофера с семьей и секретаршу.

 

Финал этой истории ужасен, как и весь русский ХХ век. А история их любви прекрасна и как две капли воды похожа на миф о Пигмалионе и Галатее.

 

 

 

 

 

Всеволод Мейерхольд: “Скоро мы снова будем как две половины яблока”

Дорогая, горячо любимая Зиночка!

Мне без Тебя, как слепому без поводыря. Это в делах. В часы без забот о делах мне без Тебя, как несозревшему плоду без солнца.

Приехал я в Горенки 13-го, глянул на березы, и ахнул. Что это? Какой ювелир Ренессанса развесил все это, будто на показ, на невидимых паутинках? Ведь это же листья золота! (Ты помнишь: в детстве такими нежными листьями золота закрывали мы волнистую кору грецких орехов, готовя их к елке). Смотри: эти листья рассыпаны по воздуху. Рассыпанные, они застыли, они будто замерзли...

Секунды их последней жизни я считал, как пульс умирающего.

Когда я смотрел 13-го на сказочный мир золотой осени, на все эти ее чудеса, я мысленно лепетал: Зина, Зиночка, смотри на эти чудеса и... не покидай меня, тебя любящего, тебя - жену, сестру, маму, друга, возлюбленную. Золотую, как эта природа, творящая чудеса!

Зина, не покидай меня!

Нет на свете ничего страшнее одиночества!

Почему "чудеса" природы навели на меня мысли о страшном одиночестве? Ведь его нет на самом деле! Ведь оно - одиночество это - кратковременно?..

Любимая Зина! Береги себя! Отдыхай! Лечись! Мы здесь справляемся. И справимся. А что скучно мне без тебя непередаваемо, так это уж надо претерпеть. Ведь не на месяцы же эта разлука? Скоро мы снова будем как две половины одного сладкого спелого яблока, вкусного яблока.

Крепко обнимаю тебя, моя любимая...

Крепко целую.

Всеволод

 

 

 

 

 

Письмо написано 15 октября 1938 года. 20 июня 1939 года будет арестован Мейерхольд, в ночь на 15 июля неизвестные убьют Райх.

 

Источник

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Вечное:об истинной красоте...

Душа моя...чистейший мой кристалл...

О самом святом... 

О настоящих мужчинах

Мужчина, как коньяк - великий Божий дар!

Дорогое лекарство НЕЖНОСТЬ аллергии не вызывает.

Последняя любовь

По краю судьбы... гордо, без устали...

Об Айседоре Дункан 

О женском вопросе, о браке и свободной любви...

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Вложение: 4032180_zina_raix.txt