Алессандро Калиостро (итал. Alessandro Cagliostro), настоящее имя — Джузеппе Бальсамо (итал. Giuseppe Balsamo; 2 июня 1743, Палермо — 26 августа 1795, замок Сан-Лео) — известный мистик и авантюрист, называвший себя разными именами.

Когда французская революционная армия вошла в 1796 г. в Рим, то солдаты, отправившиеся на поиски Калиостро в замок Сан Лео, не нашли его — палачи инквизиции уже давно казнили этого человека. Калиостро был задушен 28 августа 1795 года после 8-летнего заточения в тюрьме. А ведь это был тот самый Калиостро, который после освобождения из французской тюрьмы в 1786 году предсказал из Лондона штурм Бастилии, а во время собрания масонов в доме князя дс Гебслина — смерть королевской четы под ножом гильотины. Калиостро (настоящее имя Джузеппе Бальзамо) родился в 1743 году в семье неудачливого торговца из Палермо, жену которого Гёте назвал «простой и добродетельной женщиной». Короткие, но важные встречи Джузеппс с богатыми путешественниками в годы юности позволили ему сколотить кое-какое состояние и возбудили желание сменить свой статус сицилийского разбойника на более престижное общественное положение, сходное с тем, какое занимали его жертвы. Граф Калиостро 19 сентября 1780 года, после многолетней, исполненной приключений бродячей жизни, за время которой он исколесил вдоль и поперек всю Европу, Калиостро, «эта самая загадочная личность всех времен», как характеризует его Льюис Спенс, появляется в обществе своей красавицы-жены в Страсбурге как граф Алес-сандро Калиостро и Великий Кофта египетского масонства. Калиостро въезжает в город в черной лакированной коляске, сплоить покрытой изображениями магических символов. Пожалуй, еще больше, чем коляской с давно ожидаемым магом, горожане были потрясены шестью ливрейными слугами, скакавшими на черных жеребцах впереди коляски. Калиостро остановился не в дорогой гостинице, а в маленькой меблированной комнате в бедном квартале, он щедро раздавал милостыню и бесплатно лечил больных (по сообщению одной газеты, Калиостро за время его пребывания в Страсбурге будто бы посетил 15 тысяч больных), чем снискал признание в народе, но не у богатых и власть имущих, которых Калиостро наотрез отказался принимать. Цюрихскому пастору Иоганну Каспару Лафатеру, автору известной в то время книги о физиогномике, который пожелал встретиться с Калиостро, граф будто бы заявил: «Если из нас двоих более образованный человек — вы, тогда вы не нуждаетесь во мне, а если это я, тогда я не нуждаюсь в вас». На письменный вопрос, в чем заключается его наука, Калиостро в духе Парацельса лаконично ответил: «In verbis, hcrbis et lapidibus», то есть в словах, травах и камнях! Калиостро всюду, где бы он ни появлялся, вызывал к себе необычайный интерес. В 1785 году он буквально стал человеком года в Париже, как рассказывает Райнхард Федерман: Печать Калиостро «Парижские салоны буквально охотились за таинственным графом, и если не удавалось заполучить его самого, то уж по крайней мере бюст «divo Cagliostro» обязательно украшал залу. Возникла настоящая мода на Калиостро; бесчисленные рисовальщики и художники были заняты украшением вееров, табакерок, колец, кофейных чашек и целых сервизов физиономией графа. В области портрета тон задавал в то время модный художник Жан Антуан Гудон. Он изваял Калиостро в мраморе, изобразил его на каминных часах. 1785 год был для Парижа поистине годом Калиостро, об этом алхимике говорили в салонах, его имя мелькало на страницах газет, его изображение встречалось на изысканных туалетах парижских модниц и на памятных сувенирах, плебеи могли получить мага в виде переводных картинок или пряников, благородная публика носила его изображение на батистовых платках, кольцах, брошах». Когда в 1786 году с Калиостро было снято обвинение в соучастии в пресловутом деле с ожерельем и его выпустили из Бастилии, восторженные парижане устроили фейерверк. Вскоре после этого король изгнал его из Франции, и Калиостро отправился в Англию; рассказывают, что до Булони, откуда отплыл корабль, его сопровождала процессия из 5 тысяч человек и там на берегу прощалась с ним, стоя на коленях. Этот рассказ странно противоречит первой, написанной по заказу инквизиции, биографии Калиостро, где он изображается только как мошенник, шарлатан, грубиян, дурак, бандит, сводник и развратник. Именно эта биография вплоть до наших дней служила основанием для исключительно негативного представления о Калиостро. Уже его внешний облик, поведение и умственные данные описываются весьма недружелюбными красками, с расчетом на антисемитизм читателя: «Ростом он был очень невелик, цвет лица темный, Калиостро был тучен, глаза его косили, говорил он с сицилийским акцентом с примесью еще какого-то наречия, почти как еврей. У него отсутствовала всякая элегантность, он не был ни образован, ни умен...» В то же время друг и патрон Калиостро кардинал Роган нашел лицо мага исполненным невероятного достоинства. Как рассказывал аббат Жоржсль, Роган от этой встречи находился под огромным впечатлением, маг внушал ему «нечто вроде благоговейного религиозного чувства». Калиостро осмелился основать по всей Европе женские ложи, благодаря чему вернул европейской даме некоторое самоуважение, но это принесло ему и много врагов, прежде всего среди самих свободных каменщиков, ведь «женские иллюминаты» угрожали нарушить заведенный обычай и порядок. Вместе с лесной Калиостро устраивал так называемые «египетские посвящения», о которых немецкая газета «Фоссишс Цайтунг» писала в 1875 году: «Главная жрица (имеется в виду Лоренца) занимается со своими ученицами такими вещами, что всякая немецкая душа, довсдись ей увидеть это, испытала бы отвращение». И даже в 1978 году Карл Р. Фрик в своей книге «Посвященные» несколько кисло отзывается о Калиостро: «В противоположность официальному масонству он по непонятным причинам защищал точку зрения, согласно которой женщины при приеме в члены должны быть уравнены в правах с мужчинами». О пугающем всякую немецкую душу событии сообщает журнал «Серое чудовище» в № 15 за 1785 год: «7 августа (1735 года) состоялась церемония посвящения. Собрались в 11 часов вечера. При входе каждая ученица должна была оставить все свои шиньоны, корсеты и прочие женские безделушки. Взамен она получала пропуск в ложу в виде особого белого платья с цветным шарфом. По этим шарфам сестер делили на 6 категорий в зависимости от цвета: черный, синий, фиолетовый, розовый, смешанный и немыслимый. Рим, крспость Энгельсбург, здесь наседала тогдашняя инквизиция (гравюра Мериана) После того как они переоделись, их ввели в прекрасно освещенный храм, где стояло 36 черных тронов. На одном троне восседала сама верховная жрица, вся в белом и сверкающая, как Юнона. По обеим сторонам от нес две трудно описусмыс фигуры: непонятно, люди или духи, мужчины или женщины. Постепенно свет начинал меркнуть, и зал погружался в темноту. Предметы можно было различать лишь с трудом. Верховная жрица дала знак, чтобы ученицы подняли вверх левую ногу, одновременно вытянув вперед правую руку. В этот момент в зале появляются два женских духа, они опускаются на колени перед троном жрицы и получают из се рук пучок розовых лент, которыми они связывают руки и ноги учениц. Таким образом, ученицы стоят связанные, своим строем образуя крест. Жрица обращается к ним с речью. Она объясняет посвящаемым, что их нынешнее состояние — символ их положения в обществе. «Понимаете ли вы, дочери мои, что вы — рабыни мужчин. Но предоставим им вести войны, придумывать законы и иметь свои слабости, а мы будем управлять мнениями и нравами, давать направление духам, расширять царство чувств, доброты и красоты». К концу этой речи, прелесть которой невозможно описать, снова появляются духи и снимают с женщин путы. Жрица объявляет, что: главный экзамен сдан. Теперь каждая ученица должна подойти к трону и произнести клятву. Вслух произносили законы. В числе законов был и такой, согласно которому жрица, не устоявшая перед искушением, будет безжалостно изгнана. После этого женщины делились на группы, по цветам шарфов. Каждую группу отводили в свой кабинет, граничивший с залом, и оставляли там, но не надолго — вскоре им наносили визит. Прекрасные юноши, отборные экземпляры мужской расы, полные грации и исполненные всех достоинств тела и духа, должны были подействовать на воображение женщин, ослепить их и ввергнуть в соблазн. Напрасный труд! Ни все их ухищрения, ни слезы, ни вздохи, ни заклинания не могут заставить ни одну из учениц нарушить обет. Желания женского сердца, оказывается, можно заковать в броню данного обета. Затем, как занимается алая заря, так раздастся сигнал, и вновь открываются двери храма. Ученицы покидают свои кельи. Они снова видят на троне жрицу. Жрица подносит палец к губам — знак того, что следует хранить молчание. Туг она поднимает хлыст и бьет им по нише, спрятанной в торце зала. Занавес поднимается, и все видят абсолютно нагого мужчину, стоящего на золотом глобусе. В руках он держит «мою, на лбу его сверкает пламя. «Тот, кого вы услышите, невесты мудрости, — возвещает жрица, — это знаменитый, великий, божественный Калиостро, который без зачатия вышел из лона Авраама, он хранитель всей мудрости, которая была, есть и ;будет на земле... Дочери истины, если хотите се увидеть — сбросьте эту земную оболочку и станьте, как она!» Теперь слово брал Калиостро: «Нет смысла, мои подруги, скрывать от вас далее свет, познайте же самую главную истину: это — удовольствие! Оно — единственно прочно, бессмертно, постоянно, все прочес — мишура. Представьте себя через 50 лет. Пусть вы будете глубокомысленны, как Локк, философичны, как Бсйль, бойки пером, как Руссо. Что толку? Великий закон природы — это любовь, в чем убеждают нас все наши чувства. К чему вам глаза, если не для того, чтобы видеть картины, радующие сердце? Зачем уши, если мы не воспринимали бы с их помощью звуки любви и гармонии. И что значили бы зрение и слух без чувства, той сладкой игры нервов, какая возвышает нас выше ангелов, ведь ангелы не знают этих чувств. Короче говоря, вес чувства работают для удовольствия. Явитесь, сыны неба, выберите себе нимф и посвятите их в сладкую тайну блаженства...» Тут змея издаст свист, и появляются 36 гениев, облаченных в белую кисею. «Вы, — возвещает Калиостро, — те, кого судьба призывает, чтобы продолжили мое дело...» — и исчезает». Неудивительно, что инквизиция — когда она арестовала Калиостро в 1789 году в Риме — приговорила его как опаснейшего еретика к смерти. Инквизиция была обозлена еще и тем, что среди учеников Калиостро числился один кардинал. Будучи в гостях у него в монастыре Картсжироне, Калиостро во время вечернего причастия вместо имен святых называл при чтении текста имена известных городских проституток. Говорят, что пытки, которым подвергался Калиостро перед процессом, были столь мучительны, что прохожие слышали его истошные крики даже через толстые монастырские стены Энгельсбурга. Что же касается жрицы Калиостро Лоренцы, то она ушла в монастырь, где подверглась такому суровому обхождению, что умерла через 5 лет, не достигнув сорокалетнего возраста. вверх