Часть первая.
Нальчик. Вольный Аул (история).

Вольный аул — это рукотворный памятник, воздвигнутый Ермоловым самому себе, невольному освободителю его жителей.
Вольный аул основан в 1825 г. в апреле–мае, перед сенокошением и временем, необходимым для строительства жилищ на зиму.
По предписанию Ермолова, для освобождения крестьян был выделен земельный участок вблизи крепости Нальчик. Участок принадлежал узденям Багирзовым, бежавшим за Кубань. Из сведений полковника Петрусевича: «Начиная от крепости Нальчика вниз по правую сторону реки Нальчика земля принадлежала узденям Багирзовым; ныне владеет ею Вольный аул».
В истории Кабарды Вольному аулу принадлежит исключительное место. Дело в том, что он был единственным «островком» свободных крестьян в Кабарде.
О возникновении и основном статусе аула говорят многие документы. В частности, доклад комиссии по разбору личных и поземельных прав горцев, подписанный Кодзоковым 2 февраля 1865 года, гласит: «Вольный аул образовался во времена генерала Ермолова из разного рода, холопей, освобожденных от рабства правительством за государственную измену тех лиц, коим они принадлежали. Аул этот, водворенный близ укрепления Нальчика, в административном отношении подчинен был ведению воинских начальников и таким образом выходил из общего управления Кабардою. Вероятно, цель такового распоряжения начальства состояла в оказании надлежащей защиты вольноаульцам возможных притеснений их бывших господ».
Поначалу вольноаульцы именовались «кабардинцами под крепостью Нальчикской».
О названии аула. По этому вопросу существуют различные взгляды. Согласно одному из них: «Брамтэ (Брамта)... прежнее название Вольного аула на правом берегу Нальчика... Термин брамтэ... бырамыты... адыгам известен со значением «беглый раб, крепостной, бежавший от владельца без выкупа».
Сословный статус вольноаульцев достаточно неизучен. В. К. Гарданов писал, что «внесение в список жителей Вольного аула производилось по приказу начальника Центра Кавказской линии и являлось официальным подтверждением того факта, что данное лицо получило свободу».
По сведениям за 1825 г., список вольных поселенцев только составлялся.
Образование Вольного аула было сопряжено с рядом трудностей и не только для «верхов». Сами крестьяне, предназначенные для образования аула, психологически не были готовы к исключительному для себя положению в Кабарде. Они также опасались за свою веру не без воздействия распускавшихся слухов о том, что их запишут в казачество и вынудят переменить религию.
Стремясь рассеять всякие сомнения, князь Горчаков приказал «объявить кабардинцам, под крепостью Нальчикскою поселенным, чтобы они не сумневались в не принуждении их на перемену мусульманской веры, равно и о раздаче им из барантового скота и избрании в ауле муллы».
И действительно, Горчаков 25 мая 1826 г. препроводил Швецову «денег 200 руб. серебром на постройку в ауле под крепостью Нальчикскою турлучной мечети». Обещая раздать поселенцам захваченный у беглых владельцев скот, Горчаков давал им знать, что их безопасность твердо гарантируется.
Пополнение вольноаульцев осуществлялось по мере бегства крестьян от непокорных владельцев и обращения их с соответствующей просьбой к русским властям.
Например, начальник Нальчикской крепости штабс-капитан Евдокимов 27 февраля 1834 года рапортовал начальнику Кабардинской линии Пирятинскому: «...Согласно предписанию Вашего высокоблагородия от 25 февраля выбежавшего из Закубани кабардинца Ченали Шемахова я поселил в нальчикском Вольном ауле, с приведением на верноподданство к присяге».
Вольный аул, как особая административная единица, был упразднен в 1865 году. Кодзоковская поземельная комиссия так обосновывала свое решение: «В настоящее время, когда в таком покровительстве нет никакой надобности и когда в Кабарде вводится новый порядок пользования землею, особенность быта Вольного аула продолжаться не может».
Вольный аул присоединили к Нальчику в 1972 году. (Источник: http://n2000.ru/history/02_60.html — Нальчик 2000).

Часть вторая.
Ушедшего детства неповторимые черты.



Родился я в Нальчике и первые шесть лет жизни были проведены в Еврейской Колонке, где наша семья снимала квартиру у еврея-портного по ул. Осетинской. Из этого времени у меня в памяти осталось только то, что в четыре года я был определён в детский сад о пребывании в котором в семейном альбоме сохранилось несколько групповых фотографий сделанных во время новогодних праздников. Но, наверное, у каждого человека остаётся в памяти то лучшее время и события, которые были у него в детстве. У кого-то, это связано с районом Александровки, у кого-то с Затишьем или Еврейской колонкой…
Лично у меня таким временем, наполненным светлыми воспоминаниями является время, проведённое в Вольном Ауле, где наша семья прожила около десяти лет до 1959 года, прежде чем мы перебрались жить в город.
Из Вольного Аула я пошёл в школу и в нём же остались мои первые настоящие друзья.
Справедливости ради необходимо сказать, что русских семей, живших в то время в Вольном Ауле было не так уж много. На моей памяти таковых было семей 15-20. Между нами русскими и кабардинцами никаких конфликтов и разногласий не возникало. Все жили в мире и согласии.
По городу и парку можно было спокойно ходить в любое время суток. В городе лишь на двух окнах (в банке и на здании КГБ) были решётки.
Православные относились терпеливо и с уважением к магометанской религии, а магометане — к православной. Магометане исполняли «Уразу», «Курбан», «Новруз» и другие обряды, а православные — «Крещение», «Пасху», «Масленицу», «Троицу» и т. д. Те и те поздравляли друг друга с праздником и приглашали в гости. Больше всего этому приглашению радовались конечно дети. Ведь там можно было не только вкусно поесть, но и получить какой-нибудь подарок.
Хотя в Вольном Ауле, как, впрочем, и в городе, не было больших заводов и фабрик, люди вставали рано, кто шёл на работу на керамический завод, в колхоз или на консервный завод плодоовощного совхоза, ну, а кто был свободный, занимались своим хозяйством или шли куда-то по домашним делам. Все жили в ежедневных заботах и хлопотах. По утрам то и дело ходили по улицам люди и кричали: «Кому дрова пилить, рубить!», «Кому кастрюли, тазы, ведра, чашки чинить!», «Кому ножи, ножницы, топоры точить!», «Кому стекла вставить!», «Кому дрова, кому угли!», «Принимаю старую одежду, тряпки, вещи!». Так люди предлагали свои услуги, а жителям не надо было искать к кому обратиться за той или иной услугой.
Для нас, детей, из всех предлагающих услуг, главной была услуга старьёвщика. Когда он со своей повозкой появлялся на улице мы бежали в дом разыскивать что-нибудь ненужное, чтобы это поменять у старьёвщика на какую-нибудь безделушку или на конфету – самодельного леденцового «сахарного петушка».



Порой от таких обменов нам доставалось от родителей, когда они обнаруживали отсутствие в доме той или иной вещи, которую мы обменяли у старьёвщика, как ненужную в хозяйстве. Мы конечно вначале всё отрицали, потом обещали больше так не делать, но при следующем визите старьёвщика зачастую всё повторялось вновь. Да и как было преодолеть детский соблазн, когда на всю улицу слышался голос: «Хабур-чабур! Принимаю хабур-чабур! Меняю хабур-чабур! Конфеты, игрушки, платки – на хабур-чабур!» И опять приходилось стоять перед родителями с низко опущенной головой и торжественно обещать больше ничего без их ведома не брать из дома для обмена у этого «Хабур-чабура».
В городе поддерживалась чистота, на улицах и у домов мусора почти не было.
В то время не было центрального водоснабжения в домах. Люди ходили за водой с ведрами к колонкам или брали из речки: летом - рано утром, или поздно вечером, а зимой — в любое время суток.
Не было так же и канализации, все нечистоты вывозились за город на специальных, в основном конных, обозах, которые в народе называли «золотарниками».
Баня была в пойме речки Нальчик, слева от нынешней ул. Мостовой, в районе между мостом и началом подъёма к ул. Советской. Это место застройки называлось «Нахаловка». В основном там были дома барачного типа, стоящие в хаотичном порядке. Летом люди могли искупаться на речке, а зимой в этой бане.
В Вольном ауле была одна семилетняя школа и своя сельская врачебная амбулатория, которая располагалась на нынешней ул. Хетагурова, ближе к ул. Калмыкова (Ворошилова). А вот чтобы посмотреть фильм, надо было идти в ближайший кинотеатр «Победа». Поэтому каждый такой поход для нас считался чуть ли не праздником. Помимо просмотра фильма можно было рассчитывать на мороженое и даже на пирожное, не говоря уже о газированной воде или лимонаде.
Послевоенные десятилетия были периодом восстановления и совершенствования городской инфраструктуры.
Старый вольноаульский мост через речку по направлению к улице Советской, разрушенный во время войны, был заново построен на металлическом каркасе с деревянным настилом.



Кстати, среди малолетних мальчишек считалось «геройством» перейти через речку не по самому мосту, а пройти его по нижней железной балке каркаса над быстро текущей водой речки. Честно признаться, перебороть свой страх упасть с моста в воду, было довольно трудно. Но, что не сделаешь за компанию таких же без башенных своих дружков! Ну, а если среди такой компании была девчонка, которая, не страшась наравне с мальчишками переходила таким образом через речку, то тут приходилось, стиснув зубы идти на риск только, чтобы не унизить себя в глазах, не только своих дружков, но и этой подружки, что было важнее первого. Но не только это оставило свой след в детской памяти. Помню, был случай явного хулиганства, учинённого взрослыми парнями.
Случилось это после смерти И.В. Сталина, когда была проведена массовая амнистия осуждённых. Многие из амнистированных были жителями не только Вольного Аула, но и «Нахаловки», что была отделена от Вольного Аула только речкой. Так вот, эти амнистированные молодые мужики решили, шутки ради, немного «проучить» своего участкового милиционера за слишком, с их точки зрения, пристальное внимание к ним, как к бывшим несправедливо осуждённым. И, как говорится: «Мужик сказал – мужик сделал».
Здесь надо отметить, что смерть И.В. Сталина в марте 1953 года, произвела на всех совершенно угнетающее впечатление. По всему городу, в том числе и в Вольном Ауле, проходили траурные собрания и митинги. На зданиях были вывешены флаги с повязанными на них чёрными траурными лентами. Люди при встрече на улице со знакомыми говорили в пол голоса. У многих на рукавах верхней одежды были траурные красно-чёрные повязки. У всех в голове была одна только мысль – как будет складываться жизнь? Станет лучше или хуже в стране. Не начнётся ли новая война? И, как показали дальнейшие события, эти опасения были не напрасны - жизнь для простого человека не улучшилась. Сначала было отменено весеннее изменение цен в сторону их снижения относительно к зимним, потом стали исчезать из магазинов деликатесные продукты, находившиеся ранее в свободной продаже, а затем и вовсе вновь появились талоны на масло, сахар, белый хлеб, сигареты. Да и с международной обстановкой тоже было далеко не всё хорошо. Из-за конфликта между СССР и США по поводу Кубинской революции, едва не началась очередная война. Всё это не лучшим образом отражалось на простом человеке, мечтавшего жить в мире и достатке после тех пережитых ужасов недавней войны с гитлеровской Германией и воинствующей Японией.
Но вернёмся к нашим воспоминаниям о Вольном Ауле и к событиям, связанным с тем временем.
Итак, одним ранним летним утром, кажется 1954 года, жители Вольного Аула увидели под мостом через речку привязанного за ноги и висящего над водой вниз головой человека. Это и был тот самый участковый милиционер, Дышеков Залимхан, «наказанный» за своё чрезмерное рвение по службе. Чем закончилось, это происшествие? Да практически ничем. Милиционер опознать хулиганов не смог, или не захотел, а самим явиться с повинной, как-то у них желания не было. Но этот случай был настолько из ряда вон выходящий, что ещё долго обсуждался в народе, а по ночам стали опасаться ходить через мост. Но потом всё опять вошло в спокойный ритм жизни провинциального городка. Да и новые заботы и события постепенно вытеснили все эти опасения. Кстати, подвесил милиционера Аталиков Аслан из Вольного Аула, который был настоящим авторитетом тех времён. Хотя бы взять пример из его биографии. В 70-е годы Нальчик посетил один высокопоставленный военный, чей китель был весь в орденах. Но пока он сидел в ресторане, этот китель просто украли. Найти его было делом чести тогдашнего руководства города и им пришлось обратиться за помощью к Аталикову. Через несколько часов китель был найден и возвращён хозяину. В оправдание отсутствия кителя, гостю было сказано, что по законам кавказского гостеприимства его просто отправили в чистку.
Но продолжим повествование.
В городе начались грандиозные преобразования в плане строительства новых кварталов по улице Степной (пр. Ленина) и восстановления бывшего Ленинского городка, где позже находился медицинский факультет КБГУ.



Вновь были восстановлены автобусные маршруты, перевозившие пассажиров по маршруту Затишье–Ямная, до центра Еврейской колонки и Затишье–Долинск.
В 1954 году был пущен автобус из Вольного Аула от консервного завода, через восстановленный после войны вольноаульский мост по нынешней ул. Мостовой к ул. Кешокова (Советской), затем по ул. Кабардинской до ул. Ногмова (бывшая Почтовая) и до конечной остановки. К сожалению, не помню, где она находилась. Кажется, в районе старой швейной фабрики на ул. Суворова. Билет стоил от 15 коп. до 1 руб. 15 копеек, в зависимости от количества остановок.
В Вольном Ауле мы снимали квартиру на чётной стороне ул. Калмыкова (Ворошилова) между нынешними улицами Хетагурова и Урожайной. Хозяйкой дома была Куца Пшегусова, мать четырёх детей – трёх сыновей: Аскорби, Мухарби, Мухамед, и дочери Тамары. О её муже точных сведений не было. По слухам, он умер, но от чего и когда – не уточнялось. Как бы там не было, но на долю матери выпала забота об своих детях, что являлось довольно трудным в послевоенное время работая в колхозе по 12 часов в день рабочей полеводческой бригады, где на трудодни выдавали несколько мешков жмыха (мы его называли «макуха»), которым можно было кормить только домашнюю скотину. Так-что основным источником пропитания являлось своё подсобное хозяйство, и урожай с приусадебного участка, на котором в основном выращивали кукурузу, опять же для корма домашней живности. Благо, что огороды были большие. В длину на стороне, где мы жили, они шли от улицы Калмыкова (Ворошилова) до нынешней улицы 2-й Таманской Дивизии, которая тогда была просто просёлочной дорогой без названия, проходившей вдоль речки и заканчивающейся в районе улицы Руставели. Наша же плата за жильё была для хозяйки дома всего лишь небольшим денежным подспорьем.
Учиться я был определён в школу №5, несмотря на то, что школа №2 находилась ближе всего от Вольного Аула. Этому способствовали две немаловажные причины. Первая заключалась в том, что тогда школа №2 была мужской и в ней учились дети из той самой далеко не благополучной "Нахаловки", считавшейся одним из самых хулиганских мест в Нальчике. А второй причиной было то, что в школе №5 в то время преподавала моя бабушка Евдокия Александровна. Поэтому, до открытия автобусного маршрута, мне приходилось из Вольного Аула идти в школу два с половиной километра пешком. Да и с открытием автобусного маршрута мало, чем в этом мне помогло. На нём я мог доехать только до угла ул. Кабардинской и ул. Ногмова (Почтовой), а дальше всё равно приходилось идти в школу пешком. Правда были случаи, когда можно было сократить путь перейдя по камням через речку с выходом к школе №3. Но это было возможно только когда в речке было мало воды.
Наши родители целый день были на работе, и мы практически имели полную свободу действий. Поэтому делали всё, что хотели.
Летом и осенью купались на речке, ходили в лес за ягодами, алычой, дикими яблоками, грушами, орехами. Лазили в чужие сады и огороды, чтобы поесть садовых фруктов или овощей – морковки, огурцов, молодого гороха. Но основным же источником нашего дополнительного вольного питания была кукуруза. Благо её на каждом огороде было сколько угодно.
Набрав кукурузных початков, сколько можно унести, мы собирались на берегу речки, разводили костёр и жарили початки кукурузы над огнём, которые предварительно натыкали на палочки, чтобы не обжечь себе руки. И с каким наслаждением ели мы эту, слегка обугленную на открытом огне костра, кукурузу! Потом, во взрослом состоянии, я тоже часто ел кукурузу, но это уже совсем не то ощущение, какое было в детстве. Да и кукуруза уже не жареная на костре, а варёная в кастрюле. Сегодня такую жареную кукурузу называют попкорном, но она совершенно не похожа на ту, на нашу – из детства.
Зимой нашим развлечением было катание на санках, коньках, лыжах и самодельных салазках, сделанных из толстого железного прута.



Зимним дополнительным питанием для нас был жмых, особенно если, это была подсолнечная макуха - так завораживающе пахнущая жаренными семечками!
Играли мы в основном в прядки, казаков-разбойников и, конечно же – в «войнушку». У девочек в почёте были игры в «классики», «скакалки», «дочки-матери». Иногда они принимали участие и наших играх, в основном в «прятки» и «казаки-разбойники». Общей игрой была игра «птички на дереве», но так как деревья на полянах для наших игр практически отсутствовали, то вместо них использовались большие речные камни.
Несмотря на то, что после окончания войны прошло семь лет, напоминание о ней были практически повсюду. На улице зачастую можно было увидеть инвалидов с медалями и орденами на груди, а в самом городе много разрушенных войной зданий. Особенно на этом фоне выделялся бывший Ленинский городок у аллеи голубых елей, куда нас, мальчишек, тянуло как магнитом, чтобы полазить по развалинам представляя себе, как мы «героически» обороняли город от немцев. И хотя город был оккупирован румынскими частями, а не немецкими, для нас они все были «немцы».



Ещё одним из развлечений для нас, мальчишек, были вылазки на импровизированное стрельбище охранников близлежащей городской тюрьмы, которая располагалась на территории примыкающей к улице Заводской немного ниже от школы №3, как раз напротив нынешней улицы Руставели в Вольном Ауле. Эта школа расположена на высоком берегу с крутым обрывом, а напротив, на противоположной стороне речки был рубеж стрельбища откуда велась стрельба по мишеням охранниками тюрьмы, расположенным под этим обрывом. Сама тюрьма располагалась метрах в пятистах ниже по течению речки, на противоположном берегу от Вольного Аула. После завершения стрельб, мы бежали туда в надежде найти стреляные гильзы, а порой даже и целые патроны. Если таковые находились, то тут же разводился небольшой костёрчик, куда бросались найденные целые патроны и все ждали, когда произойдут выстрелы. Но вскоре это стрельбище прекратило своё существование. Наверное, до властей дошли сведения о наших развлечениях или просто был открыт новый полигон для тренировочных стрельб для тюремных военнослужащих.

























Но этим дело поиска взрывающихся предметов для нас не закончилось. Благо в огородах было достаточно всевозможных невзорвавшихся боеприпасов, особенно артиллерийских мин, оставшихся со времён боёв во время войны, даже несмотря на то, что поиски этих снарядов и мин было произведено после освобождения Нальчика. Нами были найдены пара таких боеприпасов, один из которых нами же и был взорван в том же месте, где раньше находился огневой рубеж стрельбища. Но эти наши «развлечения» окончились очень скоро, сразу же после этого взрыва. Тут же были присланы минёры, которые вновь обследовали все огороды. В результате были найдены ещё несколько не взорвавшихся боеприпасов и множество патронов от стрелкового оружия. На этом закончилась наша эпопея «военных игр».
Кстати, в огородах мы находили не только оставшиеся после войны боеприпасы, но и немецкие, а иногда даже и царские монеты. Эти царские монеты использовались нами при игре в «стеночку».
Вот так и прошло моё детство в Вольном Ауле.
В конце 1958 года наша семья переехала жить в город. Правда не очень далеко от Вольного Аула – на Красивый переулок. Так-что с вольноаульскими ребятами не была окончательно прервана дружба, которая продолжалась ещё много лет. А ностальгию по тому времени, как нельзя лучше отображают несколько перефразированные строчки стихотворения замечательной поэтессы Инны Кашежевой:

Вольный Аул за зеленой рекой.
Кажется мне, что достану рукой.
Только рука моя все же мала:
Ветер поет и кричит, как мулла.
Камень подножие гор обул.
Как ты живёшь, Вольный Аул?

2018 год. Курск.

7 декабря 1988 года в 11 часов 41 минуту по местному времени город Спитак исчез с лица земли, унеся с собой тысячи жизней. Наполовину разрушился Ленинакан и Кировакан и другие города и села Армении… Тогда это были города нашей страны. А люди ещё не делились на «своих» и «чужих»…

Это была самая крупная катастрофа на территории бывшего СССР после Ашхабадского землетрясения произошедшее в ночь с 5 на 6 октября 1948 года в 1:14 по местному времени.
В эпицентре буйстве стихии оказался Спитак - районный центр Армении, в котором до землетрясения проживало 20 тысяч жителей. Два мощнейших подземных толчка разрушили город до основания. Практически не осталось ни одного производственного, административного или жилого здания, которое не было бы повреждено. Полностью были выведены из строя огромный элеватор, сахарный завод, завод "Лифтмаш", многие другие предприятия. Разрушены школы, больницы, учреждения. В Кировакане разрушено около половины жилого фонда.
В Спитаке не было ни одной семьи, в которой хоть кто-нибудь не погиб.
Порой люди от горя потери близких просто сходили с ума.
Забегая вперёд отмечу, что с подобным явлением пришлось столкнуться и мне.
Случай этот произошёл с одним из старших офицеров воинской части в Спитаке, где я находился в качестве начальника медицинской службы.
На момент начала землетрясения этот офицер находился в своей части, его жена была на работе, а дочь в школе. Сразу скажу, что жена погибла под развалинами, а дочь, с другими её одноклассниками, оказалась под завалом школы. Узнав о гибели жены и о живых детях школы, где училась дочь, он настоял на участии в разборе этих завалов. Прибыв на место и услышав голос дочери этот офицер сам сел на место крановщика. Убирая железобетонную плиту за плитой, он добрался до места, где находилась дочь. Она была зажата между двумя плитами, но практически не пострадавшая. Застропалив одну из плит он начал её поднимать, подбадривая дочь. Подняв плиту, он начал относить её в сторону и тут неожиданно оборвались с одной стороны сразу два троса держащих плиту, и она полетела в сторону, где находилась девочка. К ужасу на глазах отца эта сорвавшаяся железобетонная плита снесла голову практически спасённой им дочери. После этого он несколько дней находился в психиатрическом отделении госпиталя. По выписке из госпиталя полного восстановления его психики не происходило ещё около трёх месяцев. Тем не менее он днём продолжал принимать участие в ликвидации последствий землетрясения, как военнослужащий, а по ночам, как частное лицо, искал тело своей жены. На пятую или шестую ночь поисков ему всё же удалось её найти среди ещё не захороненных гробов с телами погибших.
Я, как врач, старался оказывать ему посильную помощь в преодолении последствий его психологической травмы связанной с гибелью его жены и, особенно, его дочери, виновником которой он считал только самого себя.
Версий того, почему было так много жертв было немало. Одни говорили, что сдетонировали артиллерийские склады Советской Армии, постоянно пополняемые в те годы для возможной войны с Турцией. Другие настаивали на том, что это руководство СССР неудачно испытало тектоническое оружие. Но всё оказалось куда проще и трагичнее - виноваты строители, своровавшие слишком много цемента.
Территория Спитакского района с находившимися на ней городами Спитак, Ленинакан и Кировакан не была отнесена к потенциально опасной сейсмической зоне. Поэтому здания проектировались исходя из расчета на гораздо меньшую интенсивность возможного землетрясения, без точной оценки грунтовых условий и как везде, с крайне низким качеством.
Преступная недобросовестность строителей. Мощные подземные толчки стряхнули штукатурно-окрасочный марафет, и обнаружилась проволока вместо арматуры, слабая цементно-песочная смесь вместо бетона высокой марки, ржавые уродливые наросты там, где должен быть ровный сварочный шов. Самым уязвимым местом каркасно-панельных зданий были стыки. Ахиллесовой пятой каменных зданий стали места сочленений туфовой кладки с железобетоном, так как строители не позаботились о конструктивной связке между ними. Железобетон, предназначенный усилить каменную кладку, на деле ослабил ее, нарушив монолитность.
Многие помнят, какое мощное движение было развернуто по оказанию помощи пострадавшим от Спитакского землетрясения. Все республики, входившие в состав Советского Союза, откликнулись на беду, направляя на место трагедии отряды спасателей, машины скорой помощи, людей, технику, все необходимое.
Прибыло более 70 самолётов из 26 стран, почти полторы тысячи иностранных специалистов. Из 111 стран. Даже из тех, с которыми у СССР не было дипломатических отношений – Израиля, Южной Кореи, Чили и ЮАР. Сострадание к народу Армении пересилило политические разногласия и различия.
Но было и другое.
Вагоны с гуманитарной помощью, присланные со всех концов планеты и прошедшие через территорию Азербайджана, а с ним Армения уже тогда пребывала в состоянии кровавого конфликта, приходили в республику разграбленными: коробки и мешки были выпотрошены и разворованы.
Составы с продовольствием простаивали так долго, что продукты успевали испортиться и их приходилось выбрасывать. На вагонах от руки мелом написано: «Поздравляем с землетрясением!»
Не обходилось и без мародёрства.
Были случаи нападения даже на гуманитарные караваны. Для борьбы с мародёрами, в помощь местным правоохранительным органам, в Спитак был прислан батальон ВДВ.
Ещё помнятся и спасательные отряды, присланные из прибалтийских республик, но в большинстве своём покинувшие зону бедствия в первый же месяц, под реяние полотнищ с экзотической тогда национальной расцветкой.
Всего двумя годами раньше была Чернобыльская трагедия. И вот опять чрезвычайная ситуация, при которой надо спасать оставшихся в живых, оказывать медицинскую помощь больным, хоронить мёртвых, не допускать пищевых токсикоинфекций и болезней, общих человеку и животным.
В зоне бедствия не всегда хватало врачей и медикаментов - люди умирали просто на руках своих родственников.
США и западные страны, включая Великобританию, Францию, ФРГ, Италию, Норвегию, Бельгию и Швейцарию, оказали СССР помощь, предоставив спасательное оборудование, специалистов, продукты и медикаменты.
На помощь летели, ехали военные и гражданские медики.
10 декабря 1988 года я, как и ещё более 100 врачей из Краснодарского и Ставропольского края, был мобилизован СКВО и спец эшелоном направлен сначала в Тбилиси, а затем на военном грузовом автомобиле в Кировакан (Вандзор), в качестве начальника клинической лаборатории при поликлинике № 125, в/ч 44712.
Первое, что мы увидели после пересечения границы между Грузией и Арменией, это то, что вдоль дорог лежало много пустых деревянных гробов. Количество гробов не поддавалось человеческому восприятию.
В воздухе уже потягивает трупным душком.
Не успев даже хоть как-то обустроить своё рабочее место в недостроенном здании поликлиники на территории одного из полков 102 военной базы расквартированного в Кировакане, я был откомандирован в Спитак начальником медслужбы в/ч 63607, силами которой эвакуировались артиллерийские боеприпасы со склада Закавказского военного округа, во избежание их подрыва.
Опасность подрыва боеприпасов этого артиллерийского склада, разрушенного, как и всё вокруг была чрезвычайно велика, так как подземные толчки амплитудой до 4-5 баллов всё ещё продолжались. Эту эвакуацию контролировал лично министр обороны Дмитрий Язов.
Практически постоянно в воинской части, проводившей отгрузку боеприпасов, находился начальник ракетных войск и артиллерии ЗакВО контролирующий их отправку из Спитака, частично в Казахстан на склады у станции Токрау близ города Балхаш и, большей частью, в Азербайджан на склады близ города Агдам.
Со своей стороны, могу сказать, что работа по эвакуации артиллерийских боеприпасов прошла без каких-либо инцидентов и жертв со стороны как военнослужащих, так и со стороны гражданского населения. Единственным случаем повлекшим ранение военнослужащего средней тяжести произошедшим по вине самого пострадавшего, это воспламенение снарядного капсюля при попытке его изъятия из гильзы путём выковыривания штык-ножом. Данное ЧП произошло 22 февраля 1989 года, в день рапорта Министру обороны о завершении всех работ по эвакуации взрывчатых предметов со складов расположенных в Спитаке.
Произошло это следующим образом.
После отправки последней машины с боеприпасами хранившихся на складах, была проведена так называемая «зачистка» всей территории и складских помещений, проводимая с целью выявления возможных остатков взрывчатых веществ. Все участники этой «зачистки» были проинструктированы, что в случае нахождения любого предмета, являющегося взрывоопасным, необходимо немедленно доложить о находке старшему в группе и ни в коем случае не производить какие-либо действия с этим предметом.
Проводя осмотр одного из складских помещений солдатом была найдена гильза от снаряда в комплекте с неиспользованным капсюлем. Солдат сразу доложил о находке своему сержанту. Сержант же вместо того чтобы об этом доложить сопровождавшему офицеру, удалил солдата на безопасное расстояние, а сам усевшись на землю стал выковыривать штык-ножом капсюль из гильзы. Данное действие привело к воспламенению со взрывом выковыриваемого капсюля в руках сержанта, которому до увольнения со службы оставалось всего две недели. В результате этого микровзрыва сержанту оторвало три пальца на руке и выбило глаз капсюлем, вылетевшим из гнезда снарядной гильзы. Пострадавшему немедленно была оказана первая медицинская помощь с последующей отправкой пострадавшего в гарнизонный госпиталь в город Ереван.
В ходе работы по ликвидации последствий землетрясения, сразу вскрылись и проблемы гражданской обороны: оборудование, на котором приходилось проявлять чудеса врачебного искусства, представляло собой едва ли не бесполезный хлам: шприцы, иглы к ним и фонендоскопы были датированы 1936 годом, рентгеновский аппарат в полевом госпитале и плёнка к нему выпуска 1956 года. Рентген-лаборанты и врачи с трудом могли разглядеть, что на них запечатлено. Не знаю, что было бы, если бы не помощь некоторых иностранных госпиталей и, конечно, прежде всего, местных властей и самих жителей.
В разрушенных городах остро чувствовался дефицит водопроводной воды. В Кировакане из-за нехватки воды только два дня в неделю работала единственная баня. В Спитаке, где было наибольшее скопление спасателей и военнослужащих вообще не было возможности соблюдать личный санитарно-гигиенический режим. Солдаты не имели возможности помыться в бане и поменять нательное бельё почти месяц с момента землетрясения. Только к Новому 1989 году на станцию Спитака прибыл банно-прачечный дезинфекционный поезд (БПДП-7), который ранее находился в Казахстане на Байконуре. И это стало истинным спасением от накопившейся грязи, начавшихся гнойничковых заболеваний кожи и появления вшей среди солдат и офицеров, занятых спасательными работами. А благодаря действиям военнослужащих, рабочих и служащих военно-ветеринарной службы Министерства оборо¬ны СССР за период ликвидации последствий земле¬трясения не было пищевых токсикоинфекций и болезней, общих, как для человека, так и для животных.
Вспоминая о тех днях, не могу не отметить, что не обошлось и от пренебрежительного отношения военно-медицинских комиссий при военных комиссариатах проводящих освидетельствования призывников.
Вот пару случаев из моей тогдашней практики: приводят ко мне солдатика, отслужившего уже год, на тему мол не «сачёк» ли он. А дело серьёзное - надо срочно эвакуировать склады артиллерийских боеприпасов из мест, подвергшихся землетрясению, каждый человек на учёте! Что делать? Для проформы спрашиваю: "что болит"? "Спина", отвечает. Ну, раздел его и начинаю пальпировать позвоночный столб. Дохожу почти до поясничной области и тут мой палец проваливается в межпозвоночное, бескостное пространство.
Рукам своим не поверил! Нет наружного тела позвонка... Беру бойца и везу на рентген. Смотрю в нескольких проекциях - действительно, нет внешней части позвонка, врождённая аномалия. Начинаю выяснять, как это с такой патологией парня призвали в Армию? В ответ слышу: "я на призывной комиссии говорил, что болит спина, но мне ответили, что в Армии всё пройдёт и нечего придуриваться. Так и прослужил год, пока Вы, доктор не увидели, что у меня". Короче, добился того, что этого солдатика комиссовали под чистую.
Другой солдат обратился с жалобами на боли в пояснице и неприятные ощущения при мочеиспускании. После осмотра я предположил, что у него имеются признаки пиелонефрита. Вместе с ним отправился в развёрнутый неподалёку военно-полевой госпиталь. Там совместно с рентгенологом провёл контрастное исследование мочевыделительной системы. Результатом чего было выявлено наличие у солдата врождённой патологии в виде отсутствия правой почки. Пришлось добиваться, чтобы и его досрочно комиссовали.
Правда вышестоящие командиры, как в части, так и в госпитале были основательно недовольны моими действиями.
Ну, а когда я выявил и комиссовал ещё пару человек, попавших в Армию чёрт знает, как, так со мной стали здороваться с опаской не только в гарнизонном госпитале, но и в окружном. А что мне оставалось делать, если один был эпилептик, другой – с дефектом тела позвонка, третий – только с одной почкой! Уже потом я всё же поинтересовался, как это такие призывники попадают в Армию? На что получил ответ: "А что Вы хотите? У нас план по призыву!"
В общем, я понял одно: никому и на хрен не нужны в нашей прекрасной стране не только особи женского пола, но и мужского - тоже! Наверно это сыграло немаловажную роль в дальнейшем выборе профессионального пути. А именно - уйти в науку...
Справедливости ради необходимо отметить, что народ Армении с великой благодарностью воспринял ту помощь и моральную поддержку, которая была оказана ему в те трагические дни.
Особенно эта благодарность проявлялась к спасателям, к медикам. Она была такой душевной, что иногда могли появиться слёзы на глазах. Так однажды мы подошли к какому-то случайно уцелевшему продовольственному магазину у которого толпилась очередь человек в 250-300. Мы решили стать в эту очередь, чтобы купить что-нибудь из продуктов. Внезапно стоявшие в очереди почтительно расступились, уступая нам дорогу к прилавку. Честно говоря, мы были в абсолютной растерянности и не знали, как нам следует поступить. Но тут из очереди послышались женские голоса: «Проходите, пожалуйста. Вы приехали спасать наши семьи, наших детей. Берите всё, что вам нужно. Мы подождём, а вам надо идти опять помогать больным и раненым».
В середине марта 1989 года наше пребывание в Армении закончилось, и мы вернулись по своим домам. Но ещё довольно долгое время туда направлялись строительные рабочие, которые активно помогали восстанавливать промышленную и жилищную инфраструктуру республики.
Весной 1992 года, с развалом СССР, вышло постановление правительства: убрать рабочих со строек в Армении.
Прошло много лет с того времени, но и сегодня у меня много друзей-армян. Увы, от них я знаю, что Спитак, в отличие от тех же Вандзора (Кировакана) и Гюмри (Ленинакана), до сих пор полностью не восстановлен.
Правительство Армении обещает, что окончательно проблема с жильем пострадавших во время землетрясения людей должна быть решена в 2018 году.
Дай то Бог, чтобы это было так!

Краснодар – Курск, 2018 год.

ФОТОАЛЬБОМ.

1. Точное время землетрясения в Армении 7-го декабря 1988 года.

2. Город Спитак после землетрясения.



3. Порой люди от горя потери близких просто сходили с ума.




















4. Поиск родных и близких среди погибших во время землетрясения.



5. На разборке завалов после землетрясения.


6. Военно-полевой госпиталь на стадионе в Спитаке.


7. В палатке интенсивной терапии военно-полевого госпиталя в Спитаке.


8. Встреча начальника Центрального военного медицинского управления МО СССР генерал-полковника медицинской службы Фёдора Ивановича Комарова с персоналом полевого госпиталя.


9. Ртутный тономерт Рива-Роччи и фонендоскоп 40-х годов 20-го века которыми были укомплектованы ящики с медицинским оборудованием присланных в Спитак.


10. Благодарность участнику ликвидации последствий землетрясения в Армянской ССР.



11. Нагрудный знак "За восстановление Армении". Землетрясение в Армении. Армянская ССР.

Туркменистан – частица души моей.

«Казаки никогда не обидят живое существо,
защитят беззащитного, помогут в беде».
М.А. Шолохов

Предисловие.

Многое пришлось пережить казакам, служа верой и правдой своему отечеству. Куда только не забрасывала их судьба, в каких только походах и сражениях они не участвовали, какие только земли они не осваивали и с какими только народами, им не пришлось жить в добрососедских отношениях…
Туркменистан тоже не стал исключением и вписал свою историческую страницу в жизнь кубанского казачества.
Как причудливо порой переплетаются нити прошлого и настоящего в жизни каждого из нас. Вот и меня опутали эти нити – нити, протянувшиеся от тучных Кубанских нив до горячих песков Туркменистана.
Русские из Азии и русские из России - два полярных полюса! Мы, как и азиаты, стараемся жить по-доброму, по-честному, миролюбиво, но результата это не приносит - думают, что наивные или слабохарактерные. В результате не все переселенцы адаптируются на новом месте. Недоброжелательность россиян к приезжим соотечественникам из центральноазиатской республики порой вынуждает возвращаться в Туркменистан.
Тетя Галя - одна из таких «возвращенцев»:
«Наше воспитание слишком смешанное: мусульманские ценности переплелись с христианскими. Поэтому нас в России чисто русскими не признают. И мне там было трудно прижиться. Моя родина здесь», - говорит она [1].
В Туркменистане русских называют «орус» - русские, а в России они – «туркмены».

Глава 1
Немного о Туркменистане и его людях.

У тех, кто знает, где расположена эта страна хотя бы понаслышке, сразу возникает зрительный образ бескрайней пустыни, на фоне которой маячат силуэты одногорбых верблюдов, бредущих среди чахлых деревцев саксаула и высушенных солнцем кустов верблюжьей колючки.
Да и как же быть иначе, если страна расположена практически в центре пустыне Кара-Кум, протянувшейся от озера Байкал (Читинская область) до Каспийского моря? Сами туркмены шутят по этому поводу: «Когда Бог раздавал земли народам, туркмены спали, а когда проснулись и предстали пред Всевышнем, то оказалось, что все плодородные земли уже были розданы и туркменам ничего другого не оставалось, как взять то, что осталось ещё незаселённым, то есть кусок пустыни».
Пустыня Каракумы (тюрк.- «черные пески») занимает центральную часть страны, протянувшись с запада на восток на 880 км (375 000 кв. км). Большая часть страны (около 80 %) — равнина.
На юге простирается неширокая полоса возвышенностей и средневысотных гор.
Близ г. Кушка находится крайняя южная точка Туркменистана и СНГ.
В южной части расположены горы Копетдаг (высота до 2942 м, г. Ризе); к северо-западу от них располагаются два обособленных хребта: Малый Балхан (777 м) и Большой Балхан (1881 м). К Копетдагу с севера прилегает предгорная равнина, которая на западе сливается с прикаспийской низменной равниной.
На юго-востоке в пределы Туркменистана заходят северные предгорья Паропамиза – возвышенности Бадхыз (1267 м) и Карабиль (984 м), разделенные рекой Мургаб.
На крайнем юго-востоке – отрог Гиссарского хребта Кугитангтау (3139 м, высшая точка республики).
На западе расположено Красноводское плато (308 м), на северо-западе – южная окраина плато Устюрт.
К югу от Устюрта находится Заузбойский складчатый район, представляющий собой систему кустовых плосковершинных возвышенностей (Капланкыр, Челюнкры и др.) и разделяющих их понижений.
В пределах прикаспийской низменной равнины поднимаются возвышенности Небит-Даг (39 м), Боя-Даг (134 м), Кум-Даг, Монджуклы (27 м) и другие.
На севере и северо-востоке от предгорной равнины Копетдага простираются Каракумы, которые разделяются на центральные (или низменные) и заунгузские.
В междуречье Амударьи и Теджена располагаются юго-восточные Каракумы. Для этих пустынь характерны ячеисто-грядовые и бугристые полузаросшие пески; имеются участки барханных песков, а в понижениях – такыры (тюрк. такыр - ровный, голый), плоские глинистые поверхности, почти лишенные растительности, в пустынях субтропической зоны и соры (это соль в чистом виде на поверхности земли).
Береговая линия Каспийского моря на юге изрезана слабо, и лишь на севере имеет извилистые очертания, образуя заливы (Кара-Богаз-Гол, Красноводский, Туркменский), полуострова (Красноводский, Дарджа, Челекен) и косы (крупнейшая – Красноводская). У побережья расположены острова Огурчинский, Камыш-лыада и другие.
Тюркские племена появились в прикаспийских степях в середине первого тысячелетия, а в 9—11 веках — гузы (сельджуки), сыгравшие главную роль в этногенезе туркмен.





























Племена имеют многостепенные родовые деления. Самыми крупными из них ахалы, текинцы (теке), йолмуды, эрсары, салыры, сарыки, геоклены и чаудуры. Кроме этих племён есть, так называемые, чарджоузкие туркмены проживающие в основном в Чарджоузком, Фарабском, Дейнгузском и частично в Серакском районах Туркменистана.
Для туркменского хозяйства были характерны сочетание орошаемого земледелия со скотоводством и связанный с этим полукочевой образ жизни, при котором жители одного аула делились на скотоводов (чарва), кочевавших со стадами, и оседлых земледельцев (чомры).
У некоторых племен, живших в оазисах (емрели, карадашлы (языр), нохурли), преобладало земледельческое хозяйство (пшеница, джугара, хлопчатник, бахчевые), другие племена (игдыр, ата) занимались преимущественно скотоводством (овцы, верблюды и лошади).
Антропологически туркмены — европеоиды с небольшой монголоидной примесью. Верующие туркмены — мусульмане-сунниты [2].
Туркмены – высоконравственный народ. В своем отношении к жизни они культивируют гостеприимство, почитание старших, скромность, благородство, правдивость, честность, смелость, душевную щедрость. «Благородный человек, утверждает туркменская пословица, если обещает, обязательно сдержит свое слово».
Туркмены высоко ставят понятие чести. «Моя честь – это честь моей семьи, моего племени, моего народа», - любят повторять они. У туркмен сильно развит так называемый дух родства.
Туркмены всегда ценили искренность. «Говори правду, даже если она против тебя» – гласит народная мудрость. Почитаются долг и обязательство, осуждаются легкомыслие и болтливость.
В туркменском обществе всегда негативно относились к злословию, считая, что «тот, кто сплетничает с тобой, сплетничает и в твой адрес». И, конечно же, осуждались такие недостойные черты, как трусость, малодушие, неблагодарность.
Туркмены дорожат чувством дружбы и любви, поддерживают добрые отношения с соседями. Есть множество народных поговорок на эту тему:
«Прежде чем построить дом, узнай, кто твой сосед»;
«Живи по соседству со счастливым, и сам будешь счастлив»;
«В первую очередь позаботься о соседе»;
«Близкий сосед лучше, чем далекий брат».
Туркменское гостеприимство – самый определяющий признак этого дружелюбного народа. Туркмены часто складывают мнение о человеке по тому, как он принимает гостей. Гостя приветствуют словами «Хош гелдиниз!» («Добро пожаловать!») и, кроме того, произносят ритуальные фразы: «Как мы рады вас видеть! Какую честь вы нам оказали!»
Скатерть, на которой расставляют блюда с едой, считается священной, и наступать на нее грех. Прежде чем приступить к приему пищи, каждый по традиции возносит хвалу Господу.
На Востоке говорят: «Гость – от Аллаха!»
Отсюда следует, что хорошо принять гостя – не только обязанность, но и священный долг хозяина. Эта традиция зародилась в древности и прочно укоренилась в сознании современных туркмен. В те времена это была элементарная форма защиты. Люди не перенесли бы тягот пустыни, не выжили бы без поддержки друг друга. Поэтому человеку, не оказавшему гостеприимство путнику, выражали презрение даже его родственники.
Туркмены всегда считали хлеб и соль святыми продуктами. Наступить на них – значит навлечь беду.

Глава 2
Исторические корни русско-туркменских взаимоотношений.

Истоки русско-туркменских дружественных связей уходят в седую даль столетий.
Еще в Х веке киевские князья находились в тесном военно-политическом союзе с огузо-туркменскими племенами Нижней Сыр-Дарьи.
Монгольское нашествие на время прервало дипломатические и экономические связи России со Средней Азией. Однако уже в XIV в. хивинские и бухарские купцы вели транзитную торговлю в Нижнем Поволжье.
В ХV в. происходит дальнейшее сближение туркменских племен с Россией. Большой интерес в этом отношении представляют письма туркмен Мангышлака, оказавших активное содействие экспедиции А. Бековича-Черкасского. В одном из своих посланий на имя астраханского губернатора они писали: «Деды и отцы наши близ трехсот лет великому государю служили» [18]. Это дает основание полагать,- что первое подданство туркмен России имело место уже в XV в.
После образования русского централизованного государства происходит дальнейшее упрочение взаимоотношений России со Средней Азией.
В 1616 г. туркмены оказали помощь русскому посланцу Тихонову, направлявшемуся с дипломатической миссией в Иран. Они снабдили посла и его спутников верблюдами и лошадьми и проводили их через Кара-Кумы до Хивы.
Четыре года спустя, в 1620 г. русское посольство во главе с И. Д. Хохловым по пути в Бухару проехало через земли мангышлакских туркмен. Эти туркмены сначала встретили посольство с подозрением, даже враждебно. Но в результате переговоров они отказались от так называемого «берегового права» и согласились пропустить посольство в Бухару. И. Хохлов сообщает, что туркмены «дали шерт (Обязательство) по своей вере на том, что им нас не побить и не пограбить и дурна над нами никакова не учинить, и подводы под нас в наем дать, и проводить им нас до юргенского (Ургенчского) Арап-царя» [13].
Торговые связи между среднеазиатскими ханствами и Астраханью через туркменские владения на Мангышлаке продолжали развиваться и в последующие периоды. Участился также обмен посольствами между Россией, Хивой и Бухарой. В караванной торговле с Россией участвовали и туркменские купцы.
В 1641 г. туркменские торговцы из рода аджи побывали в Москве.
Конец XVII в. ознаменовался добровольным принятием подданства России группой туркмен, перекочевавших в Астраханскую губернию.

С правления Петра I начинается новый период в истории взаимоотношений России с народами Средней Азии. Петр I придавал особое значение установлению господства России на Каспийском море и открытию кратчайших торговых путей через Среднюю Азию в страны Среднего Востока и Индию.
Стремление туркменского народа к сближению с Россией было исторически вполне закономерным явлением [3].
Начиная с 40-х г. XVIII в. предметом постоянного обсуждения царских властей был вопрос о строительстве русского укрепления на Мангышлаке. В своих письмах астраханским губернаторам туркмены не раз просили основать русскую крепость-факторию на Мангышлаке. Сооружение такой крепости могло обеспечить их безопасность от нападений казахских и хивинских феодалов и способствовать взаимовыгодной торговле с Россией.
Экономическая заинтересованность прикаспийских туркмен в регулярной торговле с русскими купцами и, особенно, в обмене продуктов скотоводства на хлеб стимулировала настойчивые поиски мангышлакскими туркменами политического покровительства России. В этом отношении интересно одно из писем старшин туркмен Мангышлака, где они сообщают, что «где б трухменский народ ни был, все придут и будут в подданстве, для того-де, что кроме России неоткуда пропитания ждать».

























В 1745 г. на Мангышлак прибыло русское судно под командованием капитана В. Копытовского. Из журнала этой экспедиции и из других документов видно, что туркмены Хивы вели ожесточенную борьбу против объединенных сил персидского наместника в Хиве и узбекских феодалов. От Надир-шаха к туркменам были присланы представители с требованием выделить людей в шахскую армию. Однако туркмены «людей в службу не дали, объявляя им, что они люди вольные и при Хиве кочуют своею волею» [17].
В XVIII—XIX вв. Туркмения представляла собой постоянный объект борьбы между соседними отсталыми феодальными деспотиями — Ираном, Хивой и Бухарой. Агрессивные действия этих государств создавали угрозу свободе и независимости туркменского народа, а существовавшая в туркменском обществе родоплеменная вражда, экономическая разобщенность и политическая раздробленность тормозили консолидацию сил и ресурсов народа в борьбе против иноземных захватчиков.
Весной 1741 г. на туркмен двинулась 40-тысячная армия Али Кули-хана и «учинился у них с обеих сторон великий бой и продолжался через целой день». После упорного сопротивления туркмены вынуждены были отступить в сторону Мангышлака и Балханских гор, а 10 тысяч кибиток отошло в урочище Кызылджелгын. Интересно отметить, что племянник Надир-шаха, Али Кули-хан, вынужден был пойти на это сражение по настойчивой просьбе хивинского хана Абулгази, так как туркмены подняли восстание и «город Хива от них в осаде был 8 месяцев и никому из города Хивы выезду не было». В указанных выше документах содержится много ценных сведений о героической борьбе туркменского народа за свободу и независимость против тирании Надир-шаха и его ставленников в Хиве в 40-х гг. XVIII в.
Накануне присоединения Туркменистана к России (в 50 — начале 60-х гг. XIX в.) агрессивные действия Ирана, Хивы и Бухары против туркмен достигла кульминации; за каких-нибудь 6—7 лет туркменским племенам пришлось выдержать три крупных сражения против превосходящих сил ханов Хивы и шахов Ирана. В такой трудной и тревожной исторической обстановке и протекало развитие русско-туркменских отношений и сближение туркменского народа с Россией.
В январе 1746 г. старшины мангышлакских туркмен посетили Петербург. Они были приняты императрицей Елизаветой Петровной. 13 марта 1746 г. был издан специальный указ, предписывающий астраханскому губернатору обязать купцов, чтобы во время посещения Мангышлака «оные обо всем адресовались к ним, четырем старшинам, а не к другим к кому».
В конце 1801 — первой половине 1802 гг. в Петербург были отправлены сразу две туркменские депутации: одна через Оренбург, а другая через Астрахань. В различные инстанции царской администрации от имени этих депутаций поступало множество прошений. В своих письмах старшины обращаются с просьбой о принятии в подданство России [14].
9 мая 1802 г. грамотой Александра I туркмены-абдалы, човдуры, игдиры, бурунчуки и бузачи официально были признаны подданными России [15].
Прибывшие из Астрахани в Петербург туркменские старшины в честь принятия их в подданство России были награждены золотыми медалями и им было назначено годовое жалованье в 100 руб. серебром.
В 1813 г. туркмены юго-восточного побережья Каспия подняли восстание против деспотии Фатх-Али-шаха. Повстанцы обратились за помощью к России. Туркменская депутация из четырех старшин прибыла на Кавказ в местечко Гюлистан. Среди туркменских посланцев был и Киятхан, сыгравший большую роль в русско-туркменских отношениях ХIХ в. Царские власти были не прочь оказать туркменам военную помощь: высадить военно-морской десант на туркменском берегу Каспия и снабдить туркмен артиллерией и другими видами оружия. Одновременно с туркменской депутацией к генералу Ртищеву прибыли и уполномоченные Фатх Али-шаха для переговоров о заключении мира. Во время переговоров с послами Фатх-Али-шаха генерал Ртищев использовал присутствие туркменских депутатов как средство дипломатического давления. В результате заключения гюлистанского договора с Ираном генерал Ртищев отказал туркменам в помощи.
Миссия прикаспийских туркмен потерпела неудачу и вернулась с ничего не значившим письмом на имя предводителя повстанцев Хаджи - Сеид Мухаммеда.
После присоединения Грузии и Азербайджана, Россия прочно утвердилась на западном побережье Каспийского моря. Царское правительство стремится с этой поры завязать политические и экономические связи с туркменами и через Кавказ. Особое внимание при этом уделяется взаимоотношениям с йомудами и гокленами Юго-Западного Туркменистана. Главнокомандующий на Кавказе А. П. Ермолов прилагает немало усилий для возобновления с ними дипломатических отношений, прерванных с 1813 по 1819 гг.
В одном из своих писем вице-канцлеру К. В. Нессельроде А. П. Ермолов упрекает генерала Ртищева за прекращение связей с прикаспийскими туркменами и рекомендует «не ослаблять приверженности к Российской державе храброго того народа». Весной 1819 г. началась энергичная подготовка к экспедиции в Туркмению под начальством М. И. Пономарева. Спустя два года была снаряжена вторая экспедиция под начальством Н. Н. Муравьева.
Экспедиции М. И. Пономарева и Н. Н. Муравьева положили начало всестороннему изучению Туркмении в политическом, экономическом и научном аспектах. Теперь связи России с Туркменией начали осуществляться по двум направлениям — через Астрахань и через Кавказ. В дальнейшем центр дипломатических и торгово-экономических взаимоотношений России с туркменами перемещается на Кавказ [22].
В 1828 г., после окончания русско-персидской войны, прибрежные туркмены вновь обратились к России с просьбой оградить их от усилившихся репрессий со стороны персидских правителей. В ответ на это царское правительство предписало русскому послу в Иране просить персидского шаха о том, чтобы он воспретил своим подданным «делать обиды и притеснения жителям Туркмении», находящимся в дружественных связях с Россией.
В 1830 г. юго-западные районы Туркмении посетил русский посланник есаул Лалаев [12]. Результаты наблюдений во время поездки Лалаева изложены в оставленных им «Записках»: «Со времени отъезда моего из Тифлиса с Кият-беком в продолжение всего пути до Баку, месячного пребывания нашего в сей крепости, и оттоль до Челекена, главного жилища хана сего, находящегося на берегу моря в песчаных необозримых степях, — я старался, как и все прочие морские офицеры, оказывать ему всевозможное уважение. По прибытии нашему в Челекен на другой день он ввел меня в аул, представил родственникам своим, в числе 30 кибиток при нем живущим, и я пробыл у него пять дней».
Помимо общих сведений о туркменах и их хозяйстве, «Записки» Лалаева содержат сведения, представляющие исключительный интерес для изучения истории русско-туркменских связей, в частности они прямо говорят о зарождении среди прибрежных туркмен массового движения за присоединение к России.
Лалаев доносил оттуда, что туркмены, кочующие у персидских берегов Каспийского моря и по рекам Атреку и Гюргеню, давно уже ищут только случая, чтобы вступить в подданство Русской империи, и в доказательство своей преданности рассказывали ему, что в 1826 году, когда началась война между Россией и Персией, они со своей стороны предприняли целый ряд нападений на Хоросанскую область. Граница Персии была опустошена и залита кровью. Туркмены возвратились с триумфом; но торжество победы омрачено было внезапной смертью их старого и знаменитого вождя, Бута-хана, прозванного в народе Грозным: он был предательски убит, уже по окончании набега, своим же туркменом, подкупленным персиянами. По смерти его вступил в управление страной старший в роде, двоюродный брат покойного, Султан-Мамед – человек кроткий и лишенный слуха. Только это обстоятельство и помешало дальнейшему развитию кровавой войны, и спасло пограничное персидское население от новых ужасов свирепого туркменского нашествия.
Летом 1836 г. в селении Гасан-Кули собрались старшины и казии, представлявшие 20777 семей. «Общий совет казиев и почтеннейших людей», как было названо это собрание, выработал документ исключительной важности — прошение иомудского племени к царскому правительству. Туркменские старшины, собравшиеся на совет, приняли решение о добровольном присоединении к России. Большой интерес представляют следующие строки из письма иомудских старшин. «Мы, — писали они, — сильны числом и храбростью, но слабы согласием, умом и порядком. Нам надобно великого покровителя, который бы из всех йомутов сделал одну душу и тело. Тогда мы будем страшны соседям и тогда к нам пристанут все другие племена туркменские». Прикаспийские туркмены, таким образом, стремились путем перехода в русское подданство обеспечить свою внешнюю безопасность и положить конец феодально-родовым междоусобицам.
Однако стремление туркмен Каспийского побережья к переходу в русское подданство не отвечало политике царизма в Средней Азии на данном этапе и не встретило с его стороны поддержки, хотя, как видно из «Прошения», туркменские старшины обязывались «служить государю и быть послушными», а в случае войны с Ираном выставлять десять тысяч конницы, провожать русских купцов в Мешхед и другие пункты русско-иранской торговли, отдавать рыбные промыслы на откуп только русским купцам и т. д.
Шахские войска не замедлили «наказать» прибрежных туркмен за их сближение и сотрудничество с Россией. Многие туркменские селения были жестоко разорены карательными отрядами, посланными иранскими властями. Сын Кият-хана, Якши Мамед, в письме на имя кавказского наместника сообщал некоторые подробности зверской расправы над туркменским населением одного из таких карательных отрядов. Якши Мамед просил русское правительство оказать продовольственную помощь пострадавшему туркменскому населению.
В истории русско-туркменских отношений ХIХ в. неоднократно упоминается имя Кият-хана (Он же Кият-ага, Кият бек.) — одного из предводителей туркмен-йомудов Прикаспия в качестве последовательного сторонника тесного сближения Туркмении с Россией. За свои симпатии к России Кият-хан не раз подвергался преследованиям и нападениям со стороны каджаров Ирана.
50—60-х гг. ХIХ вв., это период наиболее оживленного развития взаимоотношений России с Туркменией. Летом 1858 г. перед царским правительством встал вопрос о занятии туркменского берега Каспия при устьях рек Гурген и Атрек.
В январе 1859 г. по указанию царя было созвано особое совещание с участием министров и ряда других высокопоставленных должностных лиц и генералов для рассмотрения вопроса о занятии юго-восточного побережья Каспия и о принятии туркмен в подданство России. В результате обсуждения было решено послать в Туркмению экспедицию с целью произвести точную рекогносцировку прибрежной полосы и подробно ознакомиться с положением прикаспийских туркмен. Экспедиция была снаряжена в том же 1859 г. под начальством полковника Дандевиля.
Начальнику экспедиции было предписано всеми мерами стараться укрепить дружественные отношения с туркменами. Однако действия Дандевиля не способствовали упрочению связей прибрежных туркмен с Россией. В своих рапортах Дандевиль пишет, что он с первого дня своего появления среди туркмен встретил с их стороны одно вероломство и измену, что якобы все туркмены хищники и их необходимо усмирить силой оружия. Фактически же полковник Дандевиль организовал разгром туркменского селения Чикишляр и уничтожил большое количество туркменских лодок. Еще более грубый произвол допущен был им на острове Челекен. Своими явно враждебными по отношению к туркменам действиями Дандевиль лишь отталкивал их от мирных, дружественных взаимоотношений, обманывал их надежды на покровительство России.
Действия полковника Дандевиля шли вразрез с планами России на данном историческом этапе и поэтому не получили одобрения со стороны ее правящих кругов. Командующий Астрабадской морской станцией капитан-лейтенант И. А. Лихарев в одном из своих рапортов отметил, что Дандевиль, «делая минутное удовольствие персиянам, забывает, как кажется, свою инструкцию стараться соблюдать дружественные сношения с туркменами и склонять их на нашу сторону». Лихарев резко осудил Дандевиля, который своими грубыми действиями нанес большой вред русско-туркменским отношениям. Этим не замедлили воспользоваться английские агенты и каджарские правители Ирана; они усилили антирусскую агитацию среди туркмен и пытались подстрекнуть их для нападения на базу русских военных судов в Астрабадском заливе.
Канун присоединения Туркмении к России ознаменовался ожесточенной борьбой туркменского народа с агрессией ханов Хивы и шахов Ирана. Эти два соседних феодальных государства почти через каждый год организовывали завоевательные походы против туркмен Южного и Юго-Западного Туркменистана. Народ оказывал героическое сопротивление захватчикам, отстаивая свою свободу и независимость.
К концу 60-х гг. ХIХ в. перед царским правительством вновь встала проблема занятия Красноводского плато. В правящих кругах Россия оживленно обсуждался вопрос о высадке здесь военного десанта. Но в правительственных кругах шли споры о времени занятия Красноводского залива. Одно время предполагалось даже отложить высадку десанта до весны 1870 года. Однако кавказскому наместнику великому князю Михаилу, туркестанскому генерал-губернатору фон Кауфману и др. удалось убедить царя в целесообразности отправки к Красноводскому полуострову небольшого отряда осенью 1869 г. С высадкой этой экспедиции, начальником которой был назначен полковник Н. Г. Столетов, начался процесс присоединения Туркмении к России [4].
В 1869–1873 племена западного Туркменистана легко уступили нажиму дипломатов и военной силе России, в то время как племена восточного Туркменистана оказывали ожесточенное сопротивление русским войскам вплоть до января 1881, когда была взята крепость Геок-Тепе.

Глава 3
Ахалтекинские экспедиции 1879 — 1881гг.


К середине 19 века часть прикаспийских туркмен добровольно приняли российское подданство. Однако, активизация английских агентов, подкуп ими влиятельных лиц из феодально-байской верхушки туркмен, а также грубое отношение царских властей к местному населению вызвали открытое сопротивление наиболее крупного туркменского племени текинцев, с тогдашним их административным центром в крепости Геок-Тепе (Денгиль-Тепе).
Чтобы сломить это сопротивление, были проведены две ахалтекинские экспедиции [5].
В 1878 русский отряд (более 10 тыс. человек и 34 орудия) выступил из Чикишляра (восточный берег Каспийского моря) и занял населённый пункт Чат. План состоял в том, чтобы, создав здесь основную базу снабжения, продвинуться вглубь оазиса, овладеть крепостью и выйти на Узбой — старое русло Амударьи.
Первая экспедиция (июль — август 1879), возглавляемая генералом Н. П. Ломакиным, в котором принимали участие кубанские казаки, окончилась неудачей. Предпринятый 28 августа (9 сентября по новому стилю) без достаточной подготовки и разведки штурм крепости был отбит, и русские войска отступили.























Вторая экспедиция (1880—1881гг.), которой командовал генерал М. Д. Скобелев, отличалась большим размахом (13 тыс. человек и свыше 100 орудий) и тщательностью подготовки. Вместе с ним идут 1-й Лабинский, 1-й Полтавский и 1-й Таманский полки Кубанского казачьего войска.
На пути следования отряда была создана сеть хорошо организованных баз. Для транспортировки грузов было закуплено свыше 10 тыс. верблюдов, а от побережья Каспийского моря (Красноводск) начато строительство железной дороги.
Навстречу Скобелеву из Туркестана движется отряд генерала Куропаткина, в который входят оренбургские и уральские казаки. Под Геок-Тепе отряды встречаются.
Опираясь на тыловые базы, экспедиционные войска за 5 месяцев перехода под Геок-Тепе заняли все укрепления текинцев.
Крепость Геок-Тепе представляла собой неправильный четырехугольник, обнесенный стеной со сторонами: северная — 870 м, южная — 512 м, восточная — 1536 м и западная — 1440 м. Стена состояла из земляной насыпи высотой более 4 м, шириной в основании более 10 м, а наверху 6,5–8,5 м.
В крепости засело 30 тыс. воинов-текинцев, из них около 10 тыс. конницы. Но ружей у них было всего 5 тыс., из них всего около 600 винтовок. Артиллерия крепости состояла из одной 6-фунтовой пушки на колесном лафете и двух древних чугунных пушек на крепостных стенах.
Овладеть крепостью намечалось путём ускоренной осады, начатой 23 декабря.
Текинцы под руководством Тыкма-Сердара предприняли несколько успешных вылазок. Поздно вечером 28 декабря около 4 тыс. текинцев, вооруженных только холодным оружием, внезапно пошли на вылазку и захватили в траншеях 8 русских орудий. Русские подтянули свежие силы и под командованием полковника Куропаткина (будущего «маньчжурского героя») выбили «халатников» их траншей. Однако текинцам удалось увезти в крепость орудия с двумя зарядными ящиками и знамя Апшеронского полка.
30 декабря текинцы вновь напали на русских, но на сей раз не на правый, а на левый фланг. Они увезли еще одну пушку и взяли в плен бомбардира Агафона Никитина с требованием, чтобы он научил их обращаться с орудиями. Несмотря на пытки, бомбардир отказался и был убит. Текинцам так и не удалось научиться пользоваться дистанционной трубкой, и стрельба из трофейных орудий была малоэффективна.
23 декабря 1880 г. начинается осада крепости.
12 (24) января 1881 года, подорвав стены крепости, русские войска (7 тыс. человек и 79 орудий) тремя колоннами штурмовали крепость. В Геок-Тепе укрывались 20— 25 тыс. человек и 10 тыс. конницы, имевших 5 тыс. ружей из которых всего около 600 винтовок. Артиллерия крепости состояла из одной 6-фунтовой пушки на колесном лафете и двух древних чугунных пушек на крепостных стенах.
Превосходство в вооружении и организации позволило русским войскам сломить сопротивление текинцев и овладеть крепостью.
За этот бой 1-й Таманский полк кубанцев был награжден Георгиевским знаменем.
18 (30) января был занят аул Асхабад (ныне город Ашхабад), а 6 (18) мая 1881 года Ахал-Текинский оазис был присоединён к России.
В 1884 году был взят город Мерв (Мары) и в 1887 году – Кушка.
Другие районы Туркмении вошли в состав России добровольно [6].
Присоединение Туркмении к России имело объективно прогрессивные последствия: прекратились феодальные междоусобицы, ликвидирована работорговля, разрозненные до этого туркменские земли соединились, что способствовало национальной консолидации туркменского народа. Феодальная Туркмения начала втягиваться в экономическую систему молодого российского капитализма. Туркменская культура стала испытывать благотворное влияние русской культуры. В результате успешно проведённых ахалтекинских военных экспедиций Россия обеспечила себе более выгодные стратегические позиции для противодействия английской экспансии в Среднюю Азию.

Глава 4
Казак станицы Апшеронской.
























Александр Васильевич Пистолькорс (1824—1879) — генерал-майор, герой Туркестанских походов, основатель станицы Апшеронской (ныне г. Апшеронска). Родился 22 февраля 1824 года.
В военную службу вступил в начале 1840-х годов в Кавказскую армию, был зачислен по Кавказскому линейному казачьему войску. Принимал участие в походах против горцев и в 1843 году был награждён Знаком отличия ордена св. Георгия, 5 июня 1845 года произведён в первый офицерский чин - хорунжий. В 1851 году за отличие получил орден св. Анны 3-й степени с бантом, а в 1859 году — орден св. Станислава 2-й степени с императорской короной и мечами. Командир Апшеронского полка.
С начала 1860-х годов в течение более чем десяти лет находился в Туркестане.
Числясь по Кубанскому казачьему войску и по армейской кавалерии он принимал участие в большинстве основных событий при завоевании Средней Азии. В отряде Черняева при штурме Ташкента он командовал кавалерией и был награждён орденом св. Владимира 4-й степени с мечами и бантом (по другим данным он этот орден получил в 1864 году). За сражение с бухарцами при Ирджаре он получил орден св. Анны 2-й степени с императорской короной и мечами и чин полковника (со старшинством от 9 июня 1866 года), и, наконец, за штурм Ходжента он 2 января 1867 года был удостоен золотой шашки с надписью «За храбрость».
В кампании 1868 года, завершившейся присоединением к Российской империи Самарканда и полным покорением Бухарского ханства Пистолькорс вновь отличился и был награждён орденами св. Владимира 3-й степени с мечами и св. Станислава 1-й степени с мечами, а 1 января 1869 года произведён в генерал-майоры с зачислением по армейской кавалерии и назначением состоять при командующем войсками Туркестанского военного округа генерал-адъютанте К. П. Кауфмане. В 1873 году он принимал участие в походе против Хивинского ханства и за эту кампанию награждён орденом св. Анны 1-й степени с мечами.
Пистолькорс был непосредственным начальником М. Д. Скобелева в первый период его пребывания в Туркестане и Терентьев прямо говорит что манеру поведения под вражеским огнём «белый генерал» завёл под явным влиянием Пистолькорса.
М. А. Терентьев описывает Пистолькорса следующим образом: «Первым, кто стал выезжать в бой на белом коне и во всем белом, был известный и на Кавказе, и в Туркестане полковник кубанского казачьего войска Александр Васильевич Пистолькорс, бывший несколько лет начальником кавалерии в туркестанских войсках. Ростом без малого в сажень, в высокой белой папахе, увеличивавшей его рост, в длинной белой черкеске и на белом коне, он представлял только одну черную отметину: длинную крашеную бороду. Человек замечательного хладнокровия и храбрости, истыканный кинжалами в рукопашных схватках с черкесами (с пульными и шашечными ранами он имел всего 11 «особых примет»), он, однако же, не желал преждевременной кончины и, сообразив, что самое неуязвимое место в мишени всегда ее центр, решился сделать из себя мишень, что при его богатырском росте, увеличенном еще полуаршинной папахой, удалось ему вполне.
Мушка винтовки на белом отлично видна… белый богатырь с конвоем, среди которого красуется цветной значок его — лестная приманка. Неприятельские стрелки стараются. Но пули их летят мимо. Однако сам Пистолькорс заметил, что он «несчастлив на адъютантов и ординарцев» — это боковые полосы мишени, центром которой был он… Поэтому он советовал им или держаться за ним или подальше отъезжать во время перестрелки.
Долго секрет непонятного «несчастья на ординарцев» оставался неразгаданным. Наконец, после дела под Зерабулаком 2-го июня 1868 г., когда, на пирушке, заданной Пистолькорсом чинам авангарда, которым он командовал, зашла об этом речь, начальник его штаба высказал догадку, которая приведена выше, Пистолькорс несколько смутился, но затем откровенно сознался в своей «военной хитрости». Никто ему этого в упрек и не ставил, а ординарцы и адъютанты по-прежнему оставались возле него».
Скончался 25 марта 1879 года в Павловске под Санкт-Петербургом, похоронен на городском кладбище в г. Павловске [7].

Глава 5
Русские и туркмены.

Располагаясь на перекрестке важных военных и торговых путей, туркменская земля стала свидетельницей крупнейших этнических перемещений древности и средневековья, тем центром, который пересекали грандиозные военные экспедиции из Азии в Европу и из Европы – в Азию: походы ахеменидских царей Кира и Дария, Александра Македонского, Селевкидов, Омейядов, Чингиз-хана, Тамерлана и российской царской армии ХИХ века. Стоит ли удивляться, что туркменский народ многие века считался народом-воином?!
Уже в III тыс. до н.э. нынешнюю территорию Туркменистана населяли предки современных туркмен, называемые в «Авесте» турами. Это они впервые применили коня в военном деле, что надолго обеспечило им преобладание над армиями Древнего Востока. Это они в VII в. до н.э. более чем на 1500 лет покорили весь Ближний и Средний Восток.
Армии практически всех известных властителей древности испытали на себе силу оружия и воинского духа туркменских конников. На территории Туркменистана полное поражение потерпели несокрушимые до тех пор армады персидских царей Кира II и Дария I. Их преемник Ксеркс не стал испытывать судьбу и ввел туранцев в состав своей армии. Его примеру последовал Александр Македонский. После того, как в Центральных Каракумах полностью полегла его карательная экспедиция (более двух тысяч человек! - таких потерь ни до ни после великий полководец не знал), он заключил военный союз с сакскими (туранскими) конными латниками.
История располагает десятками примеров военного присутствия тюркских отрядов в самых различных точках древнего мира. Даже объединение Китая (в 231 году до н.э.) произошло не без их помощи. Известно также, что в середине VIII в. регулярная армия Китая возглавлялась огузским ханом Ань Лушанем, который какое-то время даже правил империей, пользуясь поддержкой соотечественников.
Однако наиболее яркий след оставили огузы-туркмены в истории Арабского халифата. Арабские воины, покоряя Центральную Азию, были поражены их бесстрашием и воинским искусством. По словам выдающегося арабиста А.Меца, все халифы IX – XII вв. были сыновьями туркменских женщин, а туркменские гвардейцы составляли ядро халифской армии. Известно, что в конце IX в. гвардия Аббасидов насчитывала 25 тысяч туркменских всадников, расходы на содержание которых равнялись 1,6 млн. золотых динаров в год. Все высшие военные посты в халифате, в состав которого входили Центральная Азия, часть Закавказья, Малая Азия, Египет, часть Испании, занимали туркменские полководцы.
Это и обеспечило в дальнейшем сравнительно быструю победу туркмен-сельджуков, создавших свою мировую империю. Известный исторический факт: именно благодаря огузам – туркменам и кыпчакам – в 1260 году при Айн-Джалуте было разбито монгольское войско.
Туркменские воинские контингенты преобладали в войсках византийских императоров, русских князей, входили в состав монгольских отрядов в Китае, армии Тамерлана.
Туркмены также состояли на службе у английских королей, участвовали в походах германского императора Фридриха II.
Основатель государства Великих Моголов в Индии Бабур (1483–1530) также привлекал на свою сторону туркменских конников. В дружине его сына - принца Хумаюна состоял Мухаммед Байрам (ум. в. 1561 году) – будущий великий полководец этой страны. Байрам-хан Туркмен стал спасителем империи, за что удостоился высокого титула «хан ханан» (хан ханов). В 1555 году Байрам-хан возглавил императорскую армию и под Мачхиварой разбил 80-тысячное войско пенджабского правителя Искандера. Хумаюн назначил Байрам-хана аталыком (опекуном) своего сына Акбара. В 1556 году император Хумаюн скончался, и малолетний Акбар был провозглашен государем. С 1556 по 1560 годы Байрам-хан, являясь регентом, управлял государством Великих Моголов. После смерти туркменского политического и военного деятеля, все его высокие титулы были переданы Акбаром его сыну Абдуррахиму, за которым стояла огромная сила – многочисленная туркменская кавалерия.
Весьма интересна и история связей с Россией, на степные просторы юга которой в конце XVI - начале XVII вв., переселились отдельные туркменские племена. С самого начала пребывания на новых землях туркмены стали привлекаться здесь к участию в военных действиях – несли пограничную службу. Ежегодно выставлялось 500 всадников со своим провиантом, лошадьми и фуражом, которые поступали в распоряжение Астраханского казачьего войска [8].

Ставропольские туркмены участвовали не только в операциях на Северном и Центральном Кавказе, но и в войнаx с Наполеоном. В частности, известно, что 200 джигитов во главе со старшиной Ураком сражались в Европе в составе корпуса генерала Савельева в 1804–1807 годах. В 1812 году туркмены составили отдельный полк.
В 50-х годах XIX века масштабные военные – и весьма успешные - действия разворачиваются непосредственно на туркменских землях. В конце 1854 года туркмены под руководством Говшут-хана нанесли хивинцам под Серахсом такое тяжелое поражение, что Хива навсегда отказалась от притязаний на туркменские территории.
В 1858 году объединенные отряды текинцев, йомудов и гёкленов наголову разбили регулярную персидскую армию под Гаррыгала, а в 1861 году в Мерве уничтожили 35-тысячное персидское войско под руководством Хамзы Мирзы.
Даже терпя поражения, как это произошло, например, при взятии императорскими войсками крепости Геок-тепе в 1881 году (двумя годами ранее они не смогли ее покорить), туркменские воины заслуживали слов восхищения за их доблесть и умение сражаться до конца. Достаточно познакомиться с отзывами воевавших против них офицеров и солдат царской армии. С неподдельным восхищением говорили они о необыкновенном героизме, упорстве и воинском мастерстве туркмен. Так, один из казаков, участник кампании 1880-1881 годов, сказал писателю Евгению Маркову: «Текинцы молодцы! Казакам нашим, где ж до них, хоть и те ничего народ! Чего лучше – один против наших пятерых бьется и не сдастся никогда». А генерал Н.И. Гродеков в 1883 году отмечал: «Не было высшего преступления, как изменить своим, и потому никто не сомневался, чтобы кто-либо из их среды мог быть изменником. И действительно, во время войны с текинцами мы не имели ни одного лазутчика из их среды…» Очень важное наблюдение: многовековая история в целом демонстрирует нам, что туркмены, как правило, раз и навсегда оставались верны данной ими воинской клятве.
Неудивительно поэтому, что в дальнейшем боевой опыт туркменских конных формирований был использован в полной мере.
После падения в 1881 году туркменской крепости Геок-Тепе историк Н. Латкин отмечал: «Туркмены и особенно текинцы горячо любят свою родину и готовы защищать ее до последней капли крови, что они и доказали при Геок-Тепе, где русские потеряли больше, чем вообще за время завоевания в Средней Азии». Сам генерал М.Д. Скобелев был восхищен боевыми качествами туркмен.
После штурма Геок-Тепе и последующего добровольного вхождения Мерва в состав России Александр III объявил о прощении всех туркменских воинов, оказывавших сопротивление и тем самым явивших «верность своему эмиру». В знак своего расположения Александр III подарил каждому текинскому воину, принесшему присягу России, коня. С этого жеста начался новый этап истории текинцев и всех туркмен – они были защищены от враждебности внешней и внутренней розни, под покровительством России в Каракумы пришла цивилизация. И вместе с тем, национальный дух туркмен сохранялся и имел случаи проявиться в чертах присущего ему благородства и отваги.
Текинцев характеризует уважение к чуждым верованиям. Местное население с почтением относилось к русским религиозным обрядам. Очевидец передает случай виденный им в одном текинском селении. Завидев молящихся русских солдат у походной церкви, текинцы также преклонили колена; «рассказывают, что один солдатик спросил при этом текинца, разве он может молиться не по своему обряду? - и получил ответ: «Я знаю, что вы молитесь тому же Богу, что и мы, ибо Бог один... отчего же и мне не молиться с вашими кази?» (Кази - священник).
Такое уважительное отношение к иным верованиям во многом способствовало сохранению на территории Туркменистана православных храмов не только в советский период, но и после обретения Туркменистаном независимости с распадом СССР.
Текинец - кавалерист от рождения. Главное достояние его, помимо семьи, это конь. Даже терпя поражения, текинец остается предан своему делу. Ни одно свидетельство времен присоединения Туркмении не указывает на измену. Отнюдь, генерал Н.И. Городеков в 1883 году писал: «Не было высшего преступления (среди текинцев), как изменить своим, и потому никто не сомневался, чтобы кто-либо из их среды мог быть изменником. И действительно, во время войны с текинцами мы не имели ни одного лазутчика из их среды…» История демонстрирует, что туркмены, как правило, раз и навсегда оставались верны данной ими воинской клятве.

Именно перечисленные качества туркмен вкупе с благожелательной и мудрой политикой Александра III в скором времени после ожесточенных боев под Геок-Тепе привели к перемене в настроениях текинских воинов. Из опасных врагов России они стали ее преданными защитниками [9].
Вскоре после присоединения туркменских земель к Российской Империи, 24 февраля 1885 года, был сформирован отряд туркменской конной милиции, который, в частности, участвовал, в 1890 году в разведке афганской границы. 7 ноября 1892 года отряд был преобразован в Туркменский конно-иррегулярный дивизион, а 30 января 1911 года – в Туркменский конный дивизион [19].
В труде «Закаспийская область» (1901 г.) говорится, что, хотя население области и было освобождено от всеобщей воинской повинности, тем не менее туркмены (преимущественно текинцы) состояли на службе в дивизионе: «Условия комплектования в общем таковы же, как и других милиционных частей, существующих на Кавказе, т.е. в него поступают туземцы по добровольному желанию, причем от казны выделяется каждому всаднику-джигиту один кавалерийский карабин и 25 рублей в месяц. На эти деньги он должен содержать себя и лошадь... В Закаспийской области при сформировании пограничного надзора Закаспийского таможенного округа желающих служить... туркмен оказалось втрое более числа имевшихся вакансий... И надо отдать полную справедливость джигитам Туркменского конно-иррегулярного дивизиона, что все они в своих национальных барашковых папахах (тельпек), в халатах с погонами с изображением на них букв «Т», опоясанные ремнями с блестками, к которым прицеплены кривые туркменские шашки, и с винтовками-берданками за плечами представляют из себя типы отчаянных, лихих наездников и рубак...»
В 1909 году русский офицер Д.Н. Логофет в своих путевых заметках также положительно отзывался о туркменских конниках: «Это хорошая воинская часть, – писал он, – Сидящая на отличных конях. Служба всадников совершенно та же, что и наших казачьих частей. Офицеры же... частью производятся из тех же всадников... Вообще туркмены представляют собой прекрасный материал для комплектования нашей кавалерии. По своему характеру и веками усвоенным понятиям эта народность, особенно желательная в рядах нашей армии».

Туркменистан – частица души моей (продолжение).

Глава 6
Разгром афганцев на реке Кушка и подписание соглашения о русско-афганской границе.

География пограничной службы кубанского казачества во второй половине XIX – начале XX в. охватывала обширную территорию от Каменец-Подольской губернии до Китайской Восточной железной дороги. Малоизвестным фактом остается участие кубанских казаков в укреплении границы империи с Афганистаном и в военном конфликте на р. Кушке в 1885 г. [10].
Основу данного повествования составили материалы рукописи отставного войскового старшины Антона Даниловича Ламанова по истории 1-го Кавказского полка, хранящейся в фонде 670 Государственного архива Краснодарского края, а также некоторые другие документы. В своей рукописи А.Д. Ламанов составил карту-схему сражения на р. Кушке.
Необходимо оговорить, что карта выполнена не штабным офицером, далека даже от картографических требований своего времени, но это интересный источник для будущего атласа военной истории кубанского казачества.
Победы русского оружия в Средней Азии в 70-е – начале 80-х годов XIX в. осложнили русско-английские противоречия. В мае 1879 г. Англия навязала Афганистану договор, который устанавливал над страной английский протекторат. Под предлогом защиты интересов Афганистана англичане от имени афганского эмира Абдуррахман-хана предъявили России претензии на туркменские земли, прежде всего – оазис Пенде, позволявший контролировать путь из Герата в Мерв.
Воспользовавшись тем, что во время англо-русских переговоров 1869–1879 г. часть пограничной черты между Афганистаном и среднеазиатскими владениями России – примерно на 450–500 км по Амударье – не была официально установлена, афганский эмир, подталкиваемый Англией, в июне 1884 г. провозгласил в оазисе свою власть. Действия афганского эмира вызвали протест туркменских племен, населявших Пендинский оазис – сарыков и сагоров, которые после добровольного присоединения Мерва к России выразили желание принять российское подданство.
Русскую границу обеспечивали, наряду с другими войсками, сотни 1-го Кавказского полка Кубанского казачьего войска. По реке Мургаб казачьи разъезды доходили до урочища Имам-Баба. 2 ноября 1884 г. в Мерв прибыл начальник Закаспийской области А.В. Комаров.
Генерал Александр Виссарионович Комаров был не только военным (дослужился до генерала-от-инфантерии), но и известным кавказоведом, археологом, этнографом, историком народов Дагестана. Крупной заслугой Комарова является фактическое присоединение к России без больших жертв и сверхштатных ассигнований со стороны казны Мервского оазиса, а также оазисов Тедженского, Серахского, Иолотанского и, наконец, Пендинского. Комаров решил лично ознакомиться с местностью вверх по Мургабу и указать временную границу территориальных владений России и Афганистана. Генерала сопровождала 1-я сотня казаков Кавказского полка под командованием сотника И.И. Кобцева.
























5 ноября в 9 часов утра казачий разъезд привез предписание генерала Комарова командиру 1-го Кавказского полка о немедленном назначении сотни на стоянку в Имам-Баба. В поход выступила 3-я сотня под командованием молодого хорунжего Михаила Борисовича Пономарева. Перед кубанцами была поставлена задача: удерживать за собой Имам-Баба, делать разъезды до урочища Аймак-Джара вверх по Мургабу, причем Аймак-Джара считать нейтральным и не пускать за эту полосу афганские разъезды.
Имам-Баба представляло собой караван-сарай, возведенный на караванном пути из Мерва в Герат из выжженного кирпича на цементной заливке. Квадратное здание служило приютом для караванов, в нем имелись помещения для людей и для животных с внутренним двором. У караван-сарая сохранялись следы мусульманского кладбища. Над одной из могил имелось кирпичное сооружение. По словам местных сарыков в склепе давным-давно было погребено высокое духовное лицо – имам. Поэтому кладбище и караван-сарай получили наименование «Имам-Баба».
К моменту прихода кубанцев время наложило свою разрушительную печать на мавзолей и караван-сарай, в некоторых помещениях крыша обрушилась. Палаток у казаков не было. Пришлось занять более исправные помещения в караван-сарае, но находиться там было небезопасно. Хорунжий Пономарев решил построить свои бараки из кирпича. Лесной материал имелся по берегу р. Мургаб. Казаки принялись за дело, и в течении двух недель возвели три барака. Однако лес для крыш оказался сырым, крыша мокрой, земля – тяжелой (суглинок). В одном из помещений балка не выдержала тяжести, и крыша обвалилась, прибив до смерти казака Корниенко. Его могила на втором холме близ караван-сарая, увенчанная деревянным крестом, положила начала «небоевых» потерь кавказцев…
Афганцы, подстрекаемые англичанами, высылали свои разъезды за нейтральную полосу с целью захватить наиболее важные пункты будущей границы. Но, обнаружив в урочище кубанских казаков, афганские разъезды стали возвращаться за запретную полосу. Желанными гостями кубанцев были сарыки, привозившие в Имам-Баба провиант и фураж из Мерва от штаба полка.
Хорунжий М.Б. Пономарев писал впоследствии в своих воспоминаниях о жизни в Имам-Баба: «Скука невыносимая, наши лица, кажется, надоели одно другому. Нет писем не только мне, но и казака, нет книг, лишь один кавалерийский устав, он успел надоесть хуже горькой редьки, не с кем было поделиться словом, – это было беспросветное, одиночное заключение, при вечернем рапорте умышленно приходилось задерживать сотенного вахмистра Дмитриева (Федор), георгиевского кавалера, на полчаса времени больше, чтобы как-нибудь скоротать длинную зимнюю темную ночь. Это одиночество доводило дот того, что по ночам вскакивал с постели в холодном поту, в ужасе, что при таких условиях люди сходят с ума, и отогнать от себя такие мысли было нелегко. В лунную ночь жилось легче, большее время ночью приходилось быть на воздухе, а потом засыпал как убитый».
Михаил Борисович Пономарев родился 23 ноября 1862 г., происходил из дворян Кубанского казачьего войска. По окончании курса во Владимирском Киевском кадетском корпусе поступил в 3-е военное Александровское училище. По окончании курса наук 12 августа 1883 г. произведен в старшие хорунжие и зачислен в 1-й Кавказский полк. Прибыв в ноябре этого года в расположение полка, Пономарев был зачислен субалтерн-офицером в 3-ю сотню, а в июле следующего года назначен делопроизводителем полкового суда. Офицер был отмечен темнобронзовой медалью «в память священного коронования их Императорских Величеств».
С началом 1885 г. из Пенде стали приходить сведения, что англичане ведут среди сарыков пропаганду против России. Английские офицеры привезли массу дорогих подарков: шелковые, полупарчовые, расшитые позументом халаты, револьверы и карабины. Все это раздавалось ханам, старшинам и влиятельным лицам в селениях, направо и налево разбрасывались серебряные монеты. Офицеры Ее Величества демонстрировали сарыкам русскую бердановскую винтовку и английский 14-ти зарядный винчестер и уверяли местное население в том, что при одинаковом численном составе русских и английских войск англичане будут в 14 раз сильнее, ибо пока русский сделает 1 выстрел, англичанин – 14. Активизировались и афганцы, которые стали появляться конными разъездами в центре Пендинского оазиса в местечках Тахта-Базар и Таш-Кепри.
Таш-Кепри представлял собой мост через реку Кушка. Его назначение было двояким: для сообщения берегов и притока воды от правого берега Кушки и из Мургаба на левый берег Кушки для орошения посевов вокруг кургана Кизил-Теке. Вот сюда-то и стали подходить вооруженные пешие и конные афганцы. Получив сведения о каких-то земляных работах по обеим берегам р. Кушка вокруг Таш-Кепри, Пономарев выслал разъезд. Афганцы выставили пост на русской территории и не пропустили казаков в Аймак-Джара.
В своих воспоминаниях М.Б. Пономарев писал: «Я со взводом казаков выступил в Аймак-Джара. Проехав около 23 верст, я заметил пост из 6–7 человек конных афганцев. Приказав казакам, невзирая ни на какие уговоры или угрозы со стороны афганцев, продолжать путь в Аймак-Джара, чинам афганского поста объявил уйти за Аймак-Джара, в противном случае они будут арестованы и пешими под конвоем отправлены в Мерв. Но один из афганцев поскакал в Сары-Язы на заставу дать знать о следовании русского разъезда, а остальные афганцы ехали за нами разъездом. Следуя далее, разъезд увидел около 20 всадников, мчавшихся на перерез ему, под командованием офицера, который, остановив свою колонну в некотором отдалении от моей дороги, сам вооруженный карабином, двумя револьверами, шашкой, ножом-кинжалом за поясом-кушаком, с телохранителем, стал на дороге к моему приближающемуся разъезду. Остановив свой взвод, я с трубачем и переводчиком выехал вперед, шагов на 150, остановился, пригласив к себе афганского офицера для переговоров, который очень вежливо приветствовал меня и просил дальше не двигаться, а вернуться назад, так как русские заехали на афганскую территорию. На это я ответил, что вопрос о границе между Россией и Афганистаном еще не разрешен, и что я имею приказание охранять местность до Аймак-Джара. Афганский офицер протестовал против моего требования, клялся, что ему приказано под страхом смертной казни не пускать русских на афганскую землю, просил пощадить его, при этом добавил, что в России не такие жестокие законы за неисполнение приказания. Наслышавшись об уловках и хитростях восточных людей, я остался непреклонен. Тогда офицер сошел с лошади и просил дальше следовать только через его труп. Я ответил ему, что жизнь человеческая находится в руках Всевышнего, а исполнение приказание начальства – священный долг каждого русского офицера. Тогда, почти в отчаянии, афганский офицер схватил под уздцы моего коня и сказал: «Давите меня конями». Желая прекратить «драматические» переговоры, я умышленно сказал, что по русскому обычаю взятие лошади офицера под уздцы равносильно оскорблению достоинства офицера. После этого офицер освободил поводья, извинился и огорченный пошел к своим людям, а мой разъезд пошел вперед к Аймак-Джара, но афганская застава успела собраться впереди нашего движения, спешилась и построилась лицом к разъезду.
Я приказал казакам взять винтовки в руки, зарядить их на всякий случай. Разъезд минул афганцев, тогда они в карьер пронеслись мимо нас, и офицер успел крикнуть: Сейчас доношу губернатору, что русские врываются на нашу территорию». «Доноси хоть самому эмиру, – я сказал ему вслед, – только к нам не являйся в другой раз». О действиях афганцев я донес непосредственно командующему войсками Закаспийской области». После инцидента с афганцами хорунжего Пономарева стал забрасывать письмами поверенный генерала Потера Люмсдена, главного комиссара Ее Британского Величества по разрешению афганской границы. Английский офицер просил во избежание «великих недоразумений» о личной встрече. Хорунжий Пономарев, отсылая письма англичан генералу А.В. Комарову, в переписку с британскими военными не вступал.
Сферы влияния России и Англии в Средней Азии угрожающе сближались. Назревал военный конфликт. Весной 1885 г. он достиг кульминации. Император Александр III, узнав о появлении афганцев в Туркмении, приказал генералу А.В. Комарову: «Выгнать и проучить как следует!».
Был сформирован Мургабский отряд, состоявший из двух рот 3-го, двух рот 6-го закаспийских стрелковых батальонов, 4-х горных орудий, сотни Мервской милиции и трех сотен 1-го Кавказского полка. 1-й сотней кавказцев командовал сотник Иван Кобцев, 2-й – хорунжий Николай Фисенков, 3-й – сотник Дормидонт Фальчиков (хорунжий Пономарев, сдав 3-ю сотню, был вызван в штаб полка) [11].
В делах Государственного архива Краснодарского края сохранились послужные списки этих офицеров, составленные в ноябре 1884 г. Из них мы узнаем, что сотник Иван Иванович Кобцев 2-й родился 24 июня 1858 г., происходил «из обер-офицерских детей войска Кубанского». Окончив Кубанскую учительскую семинарию, Иван Иванович в августе 1876 г. получил назначение учителем в станицу Архангельскую. Но спустя два года он определяется казаком в 1-й Полтавский полк с командированием в Ставропольское казачье юнкерское училище. Еще 2 года спустя он – хорунжий помощник, а затем и заведующий полковой учебной командой, 6 мая 1883 г. произведен в сотники.
Николай Иванович Фисенков родился 5 февраля 1861 г., происходил из дворян Ставропольской губернии. По окончании курса в Ставропольском реальном училище поступил в августе 1881 г. в 3-е военное Александровское училище. 11 августа 1883 г. «за отличное фехтование награжден револьвером». На следующий день произведен в старшие хорунжие, получив назначение в 1-й Кавказский полк.
Дормидонт Иванович Фальчиков родился 19 сентября 1849 г., происходил «из вольноопределяющихся Терского казачьего войска», воспитание получил «при доме родителей». В службу вступил казаком в Моздокский казачий полк в июне 1866 г. В 1873 г. поступил в Ставропольское юнкерское казачье училище, по окончании которого продолжил службу в Моздокском полку. Накануне русско-турецкой войны Дормидонт Иванович прикомандирован к 2-му пешему пластунскому батальону Кубанского казачьего войска. 3 июня 1880 г. хорунжий Фальчиков, отмеченный светлобронзовой медалью в память войны 1877–1878 г., зачислен в Кавказский конный полк. В октябре 1880 г. «за отличие по службе произведен в сотники».
Во главе отряда стал сам командующий войсками Закаспийской области генерал-лейтенант А.В. Комаров. 11 февраля 1885 г. отряд выступил из Мерва и двинулся к урочищу Имам-Баба, куда прибыл верблюжий транспорт. Вскоре войска отряда пополнились стрелками 3-го Туркестанского линейного батальона полковника Казанцева. 7 и 8 марта отряд был передвинут в Аймак-Джара. Туда же были перевезены все продовольственные запасы. В Имам-Баба прибыла 4-я сотня 1-го Кавказского казачьего полка под командованием есаула Батыева, и при ней молодые казаки, назначенные в 1-ю, 2-ю и 3-ю сотни.
Есаул Хасан Ага Батыев родился 18 мая 1832 г., происходил из Агаларов Тифлисской губернии, образование получил в Сионетинском Тифлисском училище, в службу вступил всадником в Закавказский конно-мусульманский полк в 1851 г. В 1884 г. есаул Батыев командовал 4-й сотней, являлся кавалером орденов Св. Владимира 4-й степени с бантом, Св. Станислава 2-й степени с мечами, Св. Анны 3-й степени с мечами и бантом, Св. Анны 4-й степени с надписью «За храбрость», Св. Станислава 3-й степени с мечами и бантом «для нехристиан установленного», имел крест «За службу на Кавказе», медали: бронзовую в память войны 1853–1856 г., серебряную за покорение Западного Кавказа, и светлобронзовую в память войны 1877–1878 г. 4-я сотня была оставлена в Имам-Баба.
Проведенные 9 и 10 марта казачьими разъездами рекогносцировки под начальством офицеров Генерального штаба полковника Закржевского и капитана Прасолова обнаружили сторожевые конные посты афганцев на левом берегу р. Кушка у моста Таш-Кепри. До полусотни пеших афганцев рыли траншеи.
12 марта Мургабский отряд выступил из Аймак-Джара. 4-й сотне кавказцев было приказано передвинуться в Аймак-Джара и прикрывать продовольственный запасы. Погода испортилась: подул холодный ветер, пошел мелкий скорый дождь. Солдаты и казаки промокли, не спали всю ночь. На следующий день отряд выступил рано; люди двигались быстро, чтобы согреться. На ночь войска Комарова расположились на возвышенном плато в пяти верстах от афганцев. Курган Кизил-Тепе заняла русская застава. «Двое суток твердь небесная закрыта густой пеленою, сквозь которую льется дождь с малыми перерывами, и в палатках нет спасения, полно грязи, – писал историк 1-го Кавказского полка отставной войсковой старшина А.Д. Ламанов. – Когда рассеивался туман и переставали идти дожди, впереди нашего бивака видна афганская позиция на возвышенности, верстах в 3-х от нас. Лагерь афганского отряда стоял в углу между слиянием Кушки и Мургаба. Сторожевые посты наши и афганские отделялись пространством шагов в 800. За Мургабом, на возвышенности против нашего бивака расположилась афганская наблюдательная застава».
Возвратившиеся со сторожевых постов казаки доложили, что через Кушку имеется кирпичный мост. Генерал Комаров послал к афганцам для переговоров капитана Генерального штаба Прасолова с требованием очистить левый берег Кушки. Переговоры ни чему не привели: афганцы еще усиленнее стали окапываться. 16 марта Комаров вновь послал в лагерь непрошенных гостей полковника Закржевского и сотника Кобцева, но офицеры возвратились ни чем. Не оставляя надежды на мирное разрешение конфликта, 17 марта Генерал опять посылает сотника Кобцева к начальнику афганских войск Наиб-Сапари-Теммуршах-Хану с личным письмом. В письме говорилось: «Требую, чтобы сегодня до вечера все подчиненные Вам военные чины до единого возвратились в прежние стоянки свои на правый берег Мор (Кушк), чтобы посты ваши на правом берегу Мургаба не спускались ниже соединения рек. Переговоров и объяснений по этому вопросу не будет. Вы, обладатель ума и проницательности, вероятно, не допустите, чтобы я свое требование привел в исполнение сам». Но сотник Кобцев ответа не привез. Зато генерал получил сведения, что англичане ездят по аулам и призывают жителей участвовать в нападении на русский отряд. Туркмены окончательный ответ офицерам Ее Величества обещали дать 18 марта после полудня. Дальнейшее промедление могло иметь печальные последствия для малочисленного русского отряда, не имевшего за собой никакой поддержки на многие сотни верст. Из Мерва на присоединение к отряду спешила сотня кавказцев под командованием командира полка полковника Есаулова. 18 марта она прибыла в Аймак-Джара. Это был последний резерв отряда, находившийся в 30 верстах…
17 марта в день Алексея, человека Божия, в отряде было совершено торжественное богослужение с коленопреклонением, а вечером А.В. Комаров определил войскам отряда следующую диспозицию. Сводному батальону атаковать фронт афганской позиции по направлению к мосту; 3-му Туркестанскому линейному батальону и артиллерии обойти позицию противника и совместно атаковать; кавалерии держаться правее сводного батальона. Для охраны бивака были оставлены обозные нижние чины при одном офицере. В 2 часа ночи войска получили горячую пищу, а в 4 часа утра стали расходиться по назначению. Погода стояла прежняя: дождь, туман, грязь. Первым выступил Туркестанский батальон. Несколько позже двинулись к кургану Кизил-Тепе, где уже находились казаки и милиция, стрелки сводного батальона. Из-за большой и липкой грязи пехота двигалась медленно.
Рассвет быстро очистил туман. С кургана Кизил-Тепе было видно, как застигнутые врасплох афганцы стали сбегаться и съезжаться на позиции. Пехота скрылась в окопах, а кавалерия сосредоточилась против казаков и милиции. Афганские войска имели численный перевес: 2600 всадников и 1900 человек пехоты против 1500 русских.
Стрелки вышли из-за кургана и построились в боевой порядок. Казаки, увидев движение стрелков, в свою очередь подались вперед, но, заметив выход беспорядочного строя афганской конницы, остановились. Афганская кавалерия отошла назад. Казаки продвинулись еще вперед, и афганские всадники стали возвращаться. Но кубанцы уже решительно встали стеной на таком расстоянии, что слышны были слова муллы, воодушевлявшего афганских всадников против «гяуров». Он выехал на середину между противостоящей друг другу конницей с таким расчетом, чтобы его слова были услышаны и милиционерами-мусульманами. Командовавший русской кавалерией подполковник М. Алиханов-Аварский произнес: «Опоздал мулла, русский Бог уже напился чаю, а афганский спал. Не робейте, братцы, Бог на нашей стороне, дадим им 2-3 залпа, разобьем их, они сдадутся или убегут». Мулла, окончив чтение молитвы, убрал Коран, снял из-за пояса винтовку и дал выстрел вверх. Вслед за тем раздались еще два выстрела с флангов неприятельских позиций, затем открылась частая орудийная и ружейная пальба по русским войскам. Только после этого генерал Комаров подал сигнал к открытию ответного огня. Афганские всадники двинулись на милицию. Туркмены дрогнули и в беспорядке поскакали к кургану Кизил-Тепе, открыв фланг русских войск. Стремившиеся воспользоваться этим афганцы были встречены выстрелами кубанских казаков. Из-за ружейных и орудийных залпов лошади у коноводов стали беспокоиться, некоторые из них вырвались и ускакали к биваку.
Афганская конница, видя этих лошадей и не видя рассыпанной казачьей цепи, полностью вышла из укрытия. Казаки не преминули этим воспользоваться, дав по неприятелю несколько залпов почти в упор. Сюда же были направлены залпы и стрелковых рот. В афганской конной массе произошел переполох, в толпе были убитые и раненые люди и лошади. После некоторого замешательства, афганские всадники обратились в бегство частью через мост, частью вброд через р. Кушка. Неприятельские орудия осыпали Мургабский отряд ядрами. Но, давая недолет, вражеские снаряды лишь осыпали русские стрелковые цепи брызгами грязи. Между тем казаки стали наседать на афганские окопы и обстреливать спрятавшуюся там неприятельскую пехоту. Ближайшие окопы вскоре были захвачены. Казачью атаку поддержали с криками «ура» стрелки, но поскольку от них до окопов оставалось не менее 500 шагов, атака русской пехоты приостановилась. В это время на правом фланге отряда раздался долгожданный орудийный выстрел русской горной батареи. Шрапнель лопнула над окопами афганцев, которые стали проявлять беспокойство. В свою очередь неприятельская артиллерия продолжала осыпать русские войска картечью. Воодушевленные поддержкой горной батареи, стрелки поднялись и снова пошли в атаку. Казаки поддержали их. В окопы хлынула русская пехота. Отбитые орудия повернули в неприятельскую сторону и открыли огонь по отступавшим афганцам. Из песков вышел Туркестанский батальон и залпами стал провожать отступающую афганскую пехоту, которая в беспорядке бежала по мосту через р. Кушку. На плечах у отходящего неприятеля мост перешла рота стрелков, а за ней и весь отряд. Туркменская милиция, на рысях обгоняя отряд, устремилась грабить афганский лагерь. Обратно милиционеры возвращались с лошадьми, навьюченными захваченным добром. Казакам было приказано не преследовать бежавших афганцев. Обгоняя отступавшие афганские войска, в паническом страхе бежали их британские «советники».
Поведение британских офицеров и солдат в этом бою позднее было описано эмиром Абдуррахман-ханом: «Англичане бежали к Герату, не выждав ни одного момента… Английские офицеры были до такой степени испуганы и нервозны, что бежали в диком замешательстве, не будучи в состоянии отличить друзей от врагов, некоторые английские офицеры были сброшены с лошадей во время бегства». Лишь несколько застигнутых врасплох британских офицеров несколько задержались в лагере. Казачий разъезд привез от них русскому командованию предложение воспользоваться услугами английского врача. Поскольку союзники эмира просили об охране от расходившихся в лагере туркменов, А.В. Комаров отправил казачий конвой под командованием хорунжего Безладнова. Генерал Комаров приказал передать офицерам Ее Величества благодарность и послал с казаками забытые кем-то из англичан ботфорты. Но кубанцы уже не нашли английских офицеров: улучив момент, они бежали вслед за афганским войском. Федор Афанасьевич Безладнов родился 15 февраля 1865 г., происходил «из дворян войска Кубанского», службу начал в июне 1881 г. в Екатеринодарском конном полку, затем поступил в Ставропольское юнкерское казачье училище, по окончании которого «по собственному желанию переведен в 1-й Кавказский полк».
Оставив пост в афганском лагере, Мургабский отряд перешел на левый берег Кушки. Кубанские сотни расположились биваком на возвышенности, которая потом долго называлась «Казачья гора». «Люди, утомленные физически и успокоенные нравственною победою над врагом, беззаботно крепко спали на широких, так сказать, квартирах, благодаря отбитым палаткам и соломе; в лагере царила полная тишина, – писал А.Д. Ламанов. – Только казачьи разъезды, возвращавшиеся по смене, шлепая по грязи копытами лошадей, нарушали на минуту ночной покой»…
В этот же день генерал-лейтенант А.В. Комаров послал телеграмму командующему войсками Кавказского военного округа, где подвел итоги сражения. «Нахальство афганцев, – писал он, вынудило меня для поддержания чести и достоинства России атаковать 18 марта сильно укрепленные позиции их на обеих берегах р. Кушки. Полная победа еще раз покрыла громкою славой войска Государя Императора в Средней Азии. Афганский отряд регулярных войск силою в 4000 человек при 8 орудиях разбит и рассеян, потеряв до 500 чел. убитыми, всю артиллерию, два знамени, весь лагерь, обоз и запасы. Английские офицеры, руководившие действиями афганцев, но не принимавшие участия в бою, просили нашего покровительства; к сожалению посланный мной конвой не догнал их; они были увезены в Бала-Мургаб бежавшей афганской кавалерией. Афганцы сражались храбро, энергично и упорно, оставшиеся в крытых траншеях даже по окончании боя не сдавались; все начальники их ранены или убиты. У нас убит один офицер-туркмен Сеид Назар-Юзбаши; контужен двумя пулями полковник Никшич; ранены сотник Кобцев и поручик Хабанов; контужен в голову подпоручик Коснин, нижних чинов, казаков и туркмен убито 10, ранено 29. Вся тяжесть боя выпала на долю 4-х рот 3-го и 6-го Закаспийских стрелковых батальонов под командою полковника Никшича, 3-х сотен Кавказского казачьего полка и временной сотни Мервской милиции, под общим начальством подполковника Алиханова, шедших в атаку на укрепление с фронта. Колонною полковника Никшича взяты знамя и одно орудие. Подполковником Алихановым – 6 орудий. 3-й Туркестанский линейный батальон и дивизион 6-й горной батареи, обошедшие левый фланг афганцев, метким огнем и своевременным переходом в наступление довершили победу. Хладнокровие, порядок и храбрость, высказанные войсками в бою, выше всякой похвалы. Милиция Мервского округа, вооруженная только одними саблями, геройски сражалась рядом с казаками в первой линии».
20 марта 1885 г. с воинскими почестями были похоронены погибшие на кургане Кизил-Тепе в братской могиле, где их боевые товарищи водрузили крест из местного дерева. В деле 18 марта ранены кубанцы: 1-й сотни Кавказского казачьего полка командир сотни сотник Кобцев, казак Григорий Смятский, контужен Иван Борисов; 2-й сотни казаки Максим Семененко, Григорий Шилов и Семен Куликов; 3-й сотни казак Макар Фетисов.
Разгром афганцев на р. Кушка произвел большое впечатление на местные народы. К генерал-лейтенанту А.В. Комарову стали прибывать депутации от различных племен, поздравляя с победой и выражая желание идти в подданство Белого Царя. Посол Британии в Петербурге получил предписание потребовать от русского правительства отдачи Комарова под суд, принесения извинений и передачи Афганистану территорий за Кушкой. Александр III не только не собирался извиняться, но даже демонстративно наградил генерала Комарова Георгиевским крестом. В Лондоне негодовали. Правительство объявило частичную мобилизацию, британский флот был приведен в состояние повышенной боевой готовности, разработан план нанесения ударов по черноморским портам. Петербург получил новую, еще более угрожающую ноту. Русские дипломаты нервничали. Но император, чья уверенность в силе русского оружия была подтверждена победой на Кушке, сохранял хладнокровие, и на замечание министра иностранных дел Н.К. Гирса, что России угрожает война, меланхолически изрек: «Хотя бы и так». Англичанам пришлось уступить, и 10 сентября 1885 г. было подписано соглашение о русско-афганской границе, где права на основные спорные районы признавались за Россией.




























Все нижние чины, участвовавшие в бою 18 марта, получили денежную премию по 3 рубля каждому. Время, проведенное в Мургабском отряде «Высочайше повелено считать за военный поход, со внесением в послужные списки». Вследствие чего утверждена была медаль с надписью «За походы в Средней Азии 1853–1885 г.» на Георгиевско-Владимирской ленте для участвовавших в боях – серебряная, для неучаствовавших в боях – бронзовая, которыми были награждены офицеры и нижние чины 1-го Кавказского казачьего полка. «За отличие в деле с авганцами на р. Кушке 18 марта» подъесаул Фальчиков, сотник Кобцев, хорунжий Фисенко были пожалованы орденами Св. Станислава 3-й степени с мечами, хорунжий Безладнов – орденом Св. Анны 4-й степени. Георгиевскими крестами 4-й степени были награждены казаки: в 1-й сотне – вахмистр Шерстобитов, приказный Борисов, казак Волобуев; во 2-й сотне – вахмистр Глян, урядники Чередник и Калмыков; в 3-й сотне вахмистр Дмитриев получил крест 3-й степени, урядник Аскольский и приказный Фетисов пожалованы знаками отличия военного ордена Св. Георгия 4-й степени. Героизм русских солдат, кубанских казаков и туркменских всадников способствовал не только поддержанию «чести и достоинства империи», но и упрочнению границы России с Афганистаном.

Глава 7
Казаки и туркмены на фронте (1914-1917).

Книга «летописца» Кубанского Казачьего Войска полковника Федора Ивановича Елисеева [16].

Мои повествования являются фотографическими снимками того, чему я сам живой свидетель и участник, рассказом о переживаниях молодого офицера, обо всем увиденном.
С объявлением войны против Германии и Австро-Венгрии 19 июля 1914 года 1-й и 2-й Кавказские армейские корпуса были немедленно отправлены на Западный фронт. На случай же войны с Турцией в Закавказье остались только 1-й Кавказский казачий корпус и 2-я Кавказская казачья дивизия 2-го корпуса, вот почему и началась немедленная же переброска к ним мобилизованных частей 2-го Туркестанского армейского корпуса.
По мобилизационному плану, который хранился в секретноv пакете в полковом денежном ящике под охраной часового и содержание которого мы узнали в день объявления войны Германии и Австро-Венгрии 19 июля 1914 года, весь наш 2-й Туркестанский армейский корпус должен был оставаться на своих постоянных стоянках до особого распоряжения, в том числе и наша Закаспийская отдельная казачья бригада, состоявшая из 1-го Таманского, 1-го Кавказского полков, 4-й Кубанской казачьей батареи и Туркменского конного дивизиона из добровольцев - текинских всадников на собственных лошадях, со своим холодным оружием и своим национальным костюмом: полосатый халат, длинный кушак-шарф, кривая сабля (клыч), нож за кушаком, высокая космато-курчавая черная папаха без верха, совершенно прямая, без казачьего залома для щегольства, чуть расширяющаяся кверху и заканчивающаяся как бы куполом того же курпея. Эта форма одежды была повседневная и в их быту, и на работе, и в строю, то есть как у кубанских и терских казаков и народов нашего красочного Кавказа - бешмет, черкеска, папаха, кинжал на поясе. Все всадники были только на жеребцах, строгих, злых и строптивых, как требовал их гордый племенной обычай. Кобылиц они держали только для приплода, но под седло их ставить, быть верхом на кобылице считалось позором. Это была очень нарядная и оригинальная часть Русской армии. Скоро этот Туркменский конный дивизион перебросили на Кавказ, он развернулся в полк и вошел в состав формируемой Кавказской туземной (Дикой) дивизии и с нею был послан на Западный фронт. Это и был тот полк, который до конца остался верен Верховному Главнокомандующему всех русских армий генералу Корнилову, с ним последний выступал из Быховской тюрьмы в неизвестность—вместе со своим полком и погиб.
Агрессивные действия Турции на Черном море предрешили войну.
22 октября 1914 года начались военные действия на Кавказском фронте. Первый удар противника приняли на себя кубанские части.
В октябре перебросили из Туркестана на Кавказ: Отдельную Закаспийскую Кубанскую бригаду (два полка: 1-го Таманьского полка, 1-го Кавказского) с 4-й Кубанской казачьей батареей 6-орудийного состава. Бригада выступила из города Мерва 25-го августа и в первых числах сентября сосредоточилась на Персидско-Турецкой границе, против турецкой крепости Баязет, у Большого и Малого Арарата.






















Мы не только недоумевали, но и были опечалены, что наш славный корпус туркестанских стрелков оставлен на месте своих стоянок, а когда наши главные туркестанские начальники — командующий войсками Туркестанского военного округа генерал от кавалерии Самсонов, командир корпуса генерал-лейтенант Леш и командир 4-й Туркестанской стрелковой бригады генерал-майор Редько, все трое герои русско-японской войны, были немедленно вызваны в Ставку и получили назначения в действующие армии - нам казалось, что война будет непродолжительная, закончится без нашего участия, и нам стало просто досадно. Так думали офицеры-туркестанцы, наши добрые кунаки Мервского гарнизона, и все мы, кавказцы, в особенности офицерская молодежь. Но мы, к нашему полному удовлетворению, ошиблись: с дальних постов на персидской и афганской границах в средних числах августа в город Мерв, в штаб полка, неожиданно прибыли наши четыре сотни казаков, а 25 августа пришло распоряжение - спешно грузиться на поезда и следовать в Красноводск, что на восточном берегу Каспийского моря. Мы все радовались, совершенно и не предполагал жестокого и несправедливого конца этой войны, революции, потом Гражданской войны и гибели правового нашего Государства Российского, а с ним и нашего доблестного казачества, то есть погибло все то, что было дорого каждому здравомыслящему русскому человеку.
Закаспийская отдельная казачья бригада, состоявшая на июль 1914 года из 1-го Таманского (со штабом в селе Каши возле Ашхабада), 1-го Кавказского полков (со штабом в городе Мерв), 4-й Кубанской казачьей батареи (стоявшая на станции Каахка между Ашхабадом и Мервом) и Туркменского конного дивизиона силой в две сотни, формировавшийся исключительно из туркмен-добровольцев, имел стоянку в Каши [20].
Скоро этот Туркменский конный дивизион перебросили на Кавказ, он развернулся в полк и вошел в состав формируемой Кавказской туземной (Дикой) дивизии и с нею был послан на Западный фронт. Это и был тот полк, который до конца остался верен Верховному Главнокомандующему всех русских армий генералу Корнилову, с ним последний выступал из Быховской тюрьмы в неизвестность — вместе со своим полком и погиб.
Под бравурный марш полкового хора трубачей, под ликующие клики “ура” наш второй эшелон полка, 3-я сотня подъесаула Маневского с полковым штабом, на длинном составе поезда отбыл из станции Мерв - навсегда...

Глава 8
Текинский полк.


























Когда началась Первая мировая война, в Закаспийском крае приступили к формированию на базе дивизиона Туркменского конного полка. Датой его рождения считается 29 июля 1914 года [23].
Это был полк добровольцев, выступавший на службу в своем национальном одеянии и на собственных красавцах-конях. Это были родные сыны покоренных Скобелевым ахал-текинцев; а сын защитника Геок-Тепе, ротмистр Ураз-Сердар, командовал в полку эскадроном.
Формировался полк на добровольных началах и исключительно на средства самих туркмен. Это было специально отмечено туркестанским генерал-губернатором: «При формировании конного Туркменского полка туркмены Мервского, Тедженского и Асхабадского уездов поставили отличных текинских лошадей, снарядили всадников всего на сумму 60 тыс. рублей, что дало возможность выступить вновь сформированной части в отличном виде как в отношении обмундирования, так и конного состава»
Форма полка была очень красива. Малиновые шаровары, поверх пояса намотан шелковый малиновый кушак, бичак (нож, не кинжал) весь в серебре и золоте; на поясной портупее - клыч (кривая сабля), тоже в серебряной и золотой насеке с цветными камнями. Этими же металлами отделаны нагрудники и налобники на аргамаках. На голове текинцы носили огромные папахи – «телпек»: это шкура целого барана, черная или белая, сложенная в виде цилиндра. Не всякая голова могла выносить такую тяжесть; приходилось привыкать постепенно. Офицерам полка была присвоена та же форма [24].
Отношения между всадниками и офицерами были самые хорошие, сердечные: «текины» относились к своим офицерам с полным доверием и звали их «боярами».
С первых месяцев войны туркмены участвовали в боевых действиях.
В декабре 1914 года от одного из туркмен, находившихся в действующей армии, в Ашхабаде была получена открытка следующего содержания: «Слава Богу, туркмены поддержали свое имя и показали... что существует народ – туркмены. Наш эскадрон показал себя на деле».
Текинский полк принимал участие в боях с самого начала воины, а в 1915 году, под командой полковника Зыкова, особенно отличился на полях Галиции лихой конной атакой австрийской пехоты.
Генерал Корнилов, с назначением его Верховным главнокомандующим, не ошибся в выборе части для охраны Ставки; по своей службе в Туркестане он знал высокие моральные и боевые качества текинцев; говорил на их языке, что производило на них большое впечатление; знал и службу полка еще по 8-й армии.
Честь полку выпала большая, но и ответственность легла немалая, ибо моральные условия жизни и службы в эти революционные дни были сложны и тягостны.
В феврале 1917 после отречения Николая II, Российская империя прекратила своё существование, власть перешла в руки Временного правительства.
В это время (июль 1917 года) по всей России бушевала стихия. Фронт разваливался, но Текинский полк оставался частью, которой можно было отдать любое распоряжение с полной уверенностью, что оно будет выполнено.
Могилев, куда полк прибыл 22-го июля, встретил не особенно любезно. Для размещения полку был отведен лагерь квартировавшего до войны в Могилеве пехотного полка, за годы войны пришедший почти в полное разрушение.
С первого дня прибытия в Ставку полк вступил в несение охранной службы. Кроме внутреннего караула во дворце Верховного, который несли текинцы, выделенные полком еще из Каменец-Подольска, под командой корнета Хаджиева, от полка ежедневно назначался дежурный эскадрон (караул), размещенный в здании против дворца. Весь почти полк был ежедневно в нарядах, то в своих внутренних, то в городе.
27-го августа генерал Корнилов выпустил известное свое воззвание в ответ на телеграмму Керенского, объявившего Верховного «изменником Родины». С этого дня охрана города Могилева перешла всецело в ведение Текинского полка.
С момента разрыва генерала Корнилова с Керенским служба полка, и до того тяжелая, стала еще более напряженной. Но славные Текинцы, которым офицерство объяснило смысл происходивших событий, ни минуты не сомневались в правоте дела Верховного и безропотно несли выпавшие на их долю тяготы.
Потом, когда генералов Корнилова и других заключили в Быховскую тюрьму, текинцы верно и преданно охраняли своих «узников» от разложившейся солдатской массы, вплоть до того дня, когда со своим любимым Верховным пошли в тяжкий и последний свой поход из Быхова на Дон.
Офицеры, и всадники Текинского полка, во главе со своим командиром, душою и сердцем были преданы генералу Корнилову, верили в его миссию спасения России и эти верность и любовь доказали на деле.
До Дона полк не дошел. Попав в осиное гнездо, кишевшее большевиками, полк пробивался с большим трудом и нес большие потери. 26-го ноября, после того, как мы вырвались из очередной засады, устроенной большевиками под Унечей, генерал Корнилов, решив идти дальше с горстью офицеров и всадников, отпустил полк. Пошел генерал в направлении на Новгород-Северск, но, не желая подвергать риску и этих последних преданных ему людей, он отпустил и их, а сам незаметно пробрался в Новочеркасск по железной дороге. Часть текинцев осталась с генералом.
Текинский полк с большими приключениями добрался до Киева. Откуда текинцев, после долгих мытарств, удалось отправить в Ахал.
Героический Текинский конный полк, воины которого покрыли себя неувядаемой славой, закончил свой поход [30].
В Туркменском эпосе часто героев сравнивают с прекрасными хищными птицами. О воинах Текинского конного полка можно сказать, что это были люди «с крыльями сокола, с сердцем льва».
В годы второй мировой войны десятки тысяч туркмен сражались против Германии. Более 70 тысяч из них награждены боевыми орденами и медалями, 78 человек удостоены звания Героя Советского Союза.

Глава 9
Кубанские казаки Туркестанского военного округа в мирное время.

Туркестанский военный округ был создан во время военной реформы 1874 года, проводимой в России министром Д. А. Милютиным, когда вся территория России была разделена на 14 военных округов [26].
Первым командующим войсками Туркестанского военного округа (1867—1882) был Константин Петрович фон Кауфман.
Командующий войсками округа одновременно занимал должности Туркестанского генерал-губернатора и войскового наказного атамана Семиреченского казачьего войска. 26.12.1897г. Закаспийская и Семиреченская области перешли из ведения Военного министерства и МВД соответственно в Туркестанский военный округ и были подчинены главному надзору Туркестанского генерал-губернатора.
К Туркестанскому военному округу принадлежали Сыр-Дарьинская, Ферганская, Самаркандская, Закаспийская и Семиреченская область.

В мирное время (до 1914 года) 1-й Кавказский полк стоит в Закаспийском Туркестанском военном округе [27]. Вместе с 1-м Таманским полком, Туркменским конным дивизионом и 4-й Кубанской казачьей батареей он составлял Отдельную Закаспийскую казачью бригаду (штаб в Асхабаде) [28, 29].
Штаб 1-го Кавказского полка и две сотни находились в Мерве, а четыре - на Персидской и Афганской границах.
Закаспийская казачья бригада — кавалерийское соединение в составе российской императорской армии входила во 2-й Туркестанский армейский корпус. Штаб бригады: Ашхабад.
Годы существования 1890-1918 гг.
1890-1894 — Закаспийская конная казачья бригада.
1894-1915 — Закаспийская казачья бригада.
1915-1918 — 5-я Кавказская казачья дивизия.
1-й Кавказский полк пробыл в Закаспийской области ровно 30 лет, то есть со дня завоевания этого края, Мервского оазиса и крепости Кушка. Все сотни попеременно охраняли государственную границу с Персией и Афганистаном в пунктах: Пуль-и-Ха-тун, Кушка, Тахта-базар. При нас этот край еще оставался пустынным и безлюдным. Русского населения, кроме семейств офицеров и железнодорожников, никого не было даже и в самом городе Мерв. Казаки сами, полковыми и сотенными средствами, построили себе саманные (глина, мешенная с мелкой соломой) казармы и конюшни и в них проводили свою долгую государственную военную службу свыше четырех лет, никогда не имея отпуска на родину. Кругом же — пустыня с сыпучими песчаными бурунами, редкие письма из дома... и погоня за контрабандистами, какие-то экспедиции в Персию по политическим соображениям да почетный поход в Хиву, к хивинскому хану, ежегодный поход по пустыне полковой учебной команды — только это давало утеху отдельным сотням в их монотонной военной службе-жизни в этом пустынном азиатском крае.
6-й Закаспийский Стрелковый батальон [25].
Старшинство батальона с 1720 г. Апреля 19.
Батальонный праздник 24 Октября.



























1720 г. Апреля 19. Сформированы Астраханского Гарнизона: Козловского, Селиванова и Терского полки.
1882 г. Марта 1. Назван 6-м Закаспийским Стрелковым батальоном. Расположен в укр. Асхабад (Закаспийская обл.) (Кавказский ВО).
05.06.1882 г. - при обмундировании Стрелковых батальонов, на погонах и эполетах установлена шифровка - 6.ЗК. (ПВМ166).
25.02.1885 г. - батальон включен в состав Закаспийской Стрелковой бригады. (ЦГШ86) (ПВМ313-1884).
C 14.09.1885 г. - батальон в составе 2-й Закаспийской Стрелковой бригады. (ПВМ223).
18.11 1885 г. - На древко знамени установлена скоба с надписью:
1720. Астраханскаго Гарнизонна: Козловскаго, Селиванова и Терскаго полки.
1882. 6-го Закаспийскаго Стрђлковаго баталiона. (ПВМ267).
В 1887 году батальон переведен в укрепление Мерв (Закаспийская обл.) (Кавказский ВО). (РСВ).
20.02.1910 г. - обращен на составление 13-го Туркестанского Стрелкового полка 4-ой Туркестанской стрелковой бригады. (ЗХп1289).
Сформирован 20.02.1910 г., как 13-й Туркестанский Стрелковый полк из 6-го и 7-го Закаспийских Стрелковых батальонов. (ЗХп1482).
На 01.09.1914 г. командир 13-го Туркестанского стрелкового полка полковник Белоногов Сергей Андреевич.
13-й Туркестанский стрелковый полк. Полковое знамя - знамя 6-го Закаспийского Стрелкового батальона. Дислокация на 1914 – Мерв.
Полк на 18.07.1914 входил в состав 4-й Туркестанской стрелковой бригады 2-го туркестанского армейского корпуса.
Командир корпуса генерал-лейтенант Пржевальский Михаил Алексеевич (с 3 февраля 1915 по 3 апреля 1917 гг).
Штаб корпуса располагался в Ашхабаде.
Церковь 13-го Туркестанского стрелкового полка во имя Св. Николая Чудотворца в Ашхабаде. Престольный праздник 6 декабря.
Походная (при полку) церковь учреждена в 1910 году. Богослужения для чинов полка отправляются в храме, расположенном на Скобелевской площади.
В настоящее время это Храм Святителя Николая Чудотворца. Адрес: 744002 г. Ашхабад, ул. Загородная, 1.
Командовал войсками округа генерал-от-кавалерии Самсонов.
Из сохранившихся церковных книг регистрации рождений, бракосочетаний и смертей станицы Уманской (ныне Ленинградской) известно, что в 6-м Закаспийском Стрелковом батальоне служил поручик Быков Леонид Мартинович, сын Ейского мещанина, купца станицы Уманской, Быкова Мартина (рус. - Мартына) Прокофьевича.
В 1915 году, будучи уже в чине полковника, Быков Леонид Мартинович убыл вместе с полком на театр военных действий 1-й мировой войны. Дальнейшая его судьба не известна.
В мирное время, после замирения Кавказа, казачество, кроме своих прямых обязанностей, стало нести внутригосударственную службу. Казачьи полки были разбросаны по всей империи: Кубанское войско – две сотни Конвоя, две сотни в Варшаве, семь полков в Закавказье, один в Асхабаде, один в Мерве и один в Каменец-Подольске.
Сотни стояли в маленьких оазисах в песках и горах, казаки сами строили саманные казармы и конюшни, вели сотенное хозяйство. «Офицеры, вне службы, охотились на горных козлов. У нас нельзя разобрать, когда начинается весна, потому что зимы нет» (из письма хорунжего 1-го Таманского полка Б. Абашкина сестре-мариинке в Екатеринодар).
Служба скрашивалась погонями за контрабандистами, экспедициями в Персию да почетным походом через пустыню, к Хивинскому Хану.
Никаких попыток обращения в православие местного населения не делалось. Кроме того, необходимо отметить отсутствие национальной дискриминации. Русским не могло прийти в голову запретить туркменам ездить в первом классе поездов или посещать рестораны и кинематографы.
Казаки вместе с военным знаменем всюду несли знамя мирной, хозяйственной колонизации.

Эпилог.
Казачество не только служило России как застава и часть Войска, но и как своеобразное явление русской жизни, участвовало в строительстве и жизни великого Российского государства.
Царь реформатор Александр II ещё в ноябре 1865 года сделал следующее оптимистичное заявление: «Я желаю, чтобы казачьи войска, оказавшие столько незабвенных услуг Отечеству, сохранили и на будущее свое воинское назначение, твердо надеюсь, что казаки и впредь, когда понадобится, выкажут себя такими же молодцами, какими были всегда.
Но я вместе с тем желаю, чтобы в устройстве казачьих войск военное их назначение было сколь возможно согласовано с выгодами гражданского быта и хозяйственного благоустройства.
Казачье население, отбывая по-прежнему свою воинскую обязанность, может и должно в то же время пользоваться общими для всех частей империи благами гражданского благоустройства.
К этой главной цели должны клониться наши труды» [21].




Ссылки на литературные источники

1. СТРАНЫ СНГ. РУССКИЕ И РУССКОЯЗЫЧНЫЕ В НОВОМ ЗАРУБЕЖЬЕ// ИНФОРМАЦИОННО-АНАЛИТИЧЕСКИЙ БЮЛЛЕТЕНЬ. Москва. №175, 2007.
Электронная версия издания http://www.materik.ru, http://www.materick.ru
2. А. Каррыев, В. Г.Мошкова, А. Н. Насонов, А. Ю. Якубовский. Очерки из истории туркменского народа и Туркменистана в VIII—XIX вв. Под редакцией А. Ю. Якубовского, Ашхабад, 1954, стр. 51—56.
3. Памятники дипломатических и торговых отношений Московской Руси с Персией, т II, СПб, 1892 Труды Восточного отд. Русск. археограф об-ва, кн. XXI, стр. 303.
4. Н. Веселовский. Иван Данилович Хохлов (русский посланник в Персию и Бухару в XVII веке), Спб, 1891, стр. 19.
5. Присоединение Туркмении к России (сборник архивных документов). - Ашхабад, изд-во АН ТССР, 1960, 823 стр.
6. Щербак А. В. Ахал-тэкинская экспедиция генерала Скобелева в 1880-1881 гг. СПб., 1900
7. Александр Васильевич Пистолькорс (1824—1879) — генерал-майор, герой Туркестанских походов. - http://pomnipro.ru/memorypage36649/biography
8. Из истории сношения России с туркменами в XVIII в. (документы 1744-1778 гг.) “Красный архив” т. 2, 1939.
9. Бодэ К. О туркменских поколениях ямудах и гокленах (писано в 1842). Зап. Русск. Геогр. общ, II, 1847.
10. Для поддержания чести и достоинства России… - http://www.slavakubani.ru/content/detail.php?ID=2909
11. Керсновский А.А. История Русской армии. Туркестанские походы
12. АКАК, т. VII, Тифлис, 1878 г., стр. 859—860. Записка есаула Лалаева о поездке в западные и юго-западные районы Туркмении. Предположительно 1830г. (Точная дата составления документа неизвестна).
13. Карелин Г С Путешествия по Каспийскому морю Зап. Русск. геогр. общ. (по общей геогр.), кн. Х, Спб, 1883.
14. Бларамберг И. Ф. Историческая записка о прибрежных туркменских поколениях со времени вступления их в сношение с русским правительством. Зап. Русск. Геогр. общ, кн. IV, Спб, 1850.
15. Веселовский Н. И. Первое подданство туркмен России. Исторический вестник, т. XVI, 1884, № 5, стр. 300—306.
16. Ф. И. Елисеев - Казаки на Кавказском фронте 1914–1917. - http://fanread.ru/book/8035066/?page=1
17. Муравьев Н. Н. Путешествие в Туркмению и Хиву в 1819 и 1820 годах т 1—11 М, 1822.
18. Дело 1714—1718 гг. об отправлении лейб гвардии Преображенского полка капитана поручика князя Александра Бековича Черкасского на Каспийское море и в Хиву (документы). Материалы Военно ученого архива Главного штаба т. I, Спб., 1871.
19. СВОД ВОЕННЫХ ПОСТАНОВЛЕНИЙ 1869 г., кн. II, изд. 1908 г.
20. Приказы по военному ведомству 1899 г. № 161, 1905 г. № 400, 1906 г. № 292
21. Богданович - Исторический очерк деятельности военного управления в России 1855-80 гг.
22. Записки Н. Н. Муравьева Карского Русский архив, 1886, № 12 и 1888, № 1, 2, 3.
23. Керсновский Антон Антонович (1907-1944). История Русской Армии в 4-х томах (1933—1938)
24. Анталогия форменной одежды частей Российской армии - http://antologifo.narod.ru/pages/list2/histore/ist13TrStP.htm
25. ЦГИА. фонд 19. опись 128. дело 795 , 6-го закаспийского стрелкового батальона
26. Столетие военного министерства. Истор. очерк развития военного управления в России, т. I, 1902 г.
27. Кавказский календарь на 1902г.
28. Личный состав чинов ОКПС по старшинству на 1.01.1909 С.-ПБ – 1909г.
29. Личный состав чинов ОКПС по старшинству по 6.12.1913 С.-ПБ – 1914г.
30. Русская Императорская армия - http://www.regiment.ru/reg/II/G/13/1.htm

ФОТОАЛЬБОМ: Туркменистан – частица души моей.

1. Северокавказский туркмен. Конец XVIII в. С гравюры Хр. Геслера.


2. Астраханские текинцы.


3. Ахалтекинская экспедиция.


4. Генерал от инфантерии Скобелев Михаил Дмитриевич.


5. Геок-Тепе - осада и взятие крепости в ходе Ахалтекинского похода 1880—1881 годов.


6. Хан Ахала. Махтум-Кули-хан.


7. Текинцы. Мурад-хан и Юсуф-хан добровольно принявшие российское подданство.


8. Туркмены-теке.


9. Ашхабад. Сали-ханум. Ахалтекинская ханьша.


10. Главноначальствующий князь А.М. Дондуков-Корсаков и его свита на пути в Мерв, 1884 год.


11. Группа мервских ханов и старейшин, прибывших на встречу князю А.М.Дондукову-Корсакову. Мерв, 1884 год.


12. Вид города Мерва и туркменского лагеря. 1882 г.


13. Полковник Аннамухаммед Карашхан Йомудский (1829-1886).


14. Казаки 1-го Полтавского кошевого атамана Сидора Белого полка Кубанского казачьего войска.


15. Казаки 1-го Полтавского кошевого атамана Сидора Белого полка.


16. Офицеры 1-го Полтавского полка. В центре, слева от командира полковника С.Д. Семеновского - сотник В. Г. Науменко (в белой черкесске). 12.01.1908 год.


17. Казаки 1-го Лабинского генерала Г.Ф. Засса полка.


18. Казаки 1-го Лабинского генерала Г.Ф. Засса полка. Фото 1904 г.


19. Казаки Таманского полка в местечке Каши (Кеши) близ Ашхабада.


20. Константин Петрович фон Кауфман.


21. Командующий войсками Туркестанского военного округа генерал от кавалерии А. В. Самсонов (в мундире Ахтырского гусарского полка). 1914 г.


22. Делегация туркменских старшин в Санкт-Петербурге. 1912 г.


23. Туркмены-текинцы, 1906 г.


24. Тарелка «Рядовой Закаспийского Стрелкового батальона 1893 г.»


25. Награждённые за взятие Ходжента 24 мая 1866 года 3-го Туркестанского линейного батальона унтер-офицер Булдаков, рядовые Рыжих, Ларионов, Граматчиков. Фото 1866 года.


26. Офицеры 1-го Кавказского генерал-фельдмаршала князя Потемкина-Таврического казачьего полка на отдыхе под Карсом в день приезда к офицерам их жен (1916 г.)































27. Казаки-артиллеристы.


28. Значок Туркменского конного дивизиона установлен 19 декабря 1895 года (1); Значки сотен Туркменского конного дивизиона (2); Значок текинского полка, 1914 год (3); Подхорунжий Туркменского конного дивизиона с дивизионным знаменем (положение «на караул» в пешем строю). Простое знамя образца 1884 года (4).


29. Офицеры Туркменского конно-иррегулярного дивизиона. В центре Хогондоков (Хагондоков) Константин Николаевич командующий Туркменским конно-иррегулярным дивизионом (18.01.-08.1911).


30. Туркмен в обмундировании конно-ирегуляррного дивизиона. Российский этнографический музей, XIX век (№40-107г.).


31. 3-й взвод Туркменского конного дивизиона. Первое десятилетие XX в.


32. Отряд туркменской конной милиции. Фото 1896г.


33. Туркменские милиционеры. Российский этнографический музей.


34. Ташкентская школа прапорщиков.


35. Будущие офицеры-текинцы. Ташкентская школа прапорщиков.


36. Вид северных укреплений Коушут-Хан-Кала.


37. Военный лазарет. 1902 г. Мерв Закаспийской обл.


38. Мерв. Богослужение на открытом воздухе.


39. Мерв. Военный смотр. Генерал Анненков среди офицеров.


40. Мерв. Джигитовка с оружием. Офицеры в шатре.


41. Мерв. Джигитовка с оружием. Зрители.


42. Мерв. Джигитовка с оружием.


43. Окрестности Асхабада. Лагерь казаков.


44. Есаул. Окрестности Асхабада. Лагерь казаков.


45. Окрестности Асхабада. Туркменская милиция.


46. Окрестности Асхабада. Лагерь туркменской милиции близ станции.


47. Окрестности Асхабада. Лагерь туркменской конной милиции.


48. Ашхабад. Текинский конный полк. Дата рождения - 29 июля 1914 года.


49. Геок Тепе. Туркменские солдаты. Фотография 1881 года.


50. Ветераны обороны Геок–Тепе.


51. Здание музея в Геок-Тепе.


52. Казармы на станции Геок–Тепе.

«А жизнь ещё прекрасна потому,
что можно путешествовать».
Н.М. Прежевальский.

ГЛАВА 1.
ШКОЛА ИНСТРУКТОРОВ ГОРНОГО И ПЕШЕХОДНОГО ТУРИЗМА.

1964 год. Наконец-то позади 11 лет учёбы в школе! Даже не верится. А что дальше? Опять учиться? Родители молчат, но это молчание лучше всяких слов даёт понятие, что они хотят. Ну, что же, попробую не огорчать их и поеду поступать в Ижевский механический институт.
… В Ижевске удача отвернулась уже на третьем экзамене. Хотел возвращаться в родные пенаты, но тут появились представители из других ВУЗов с предложениями неудачникам вроде меня попробовать свои силы в их учебных заведениях с зачётом уже имеющихся оценок или с досдачей одного предмета. Поддался агитации и поехал в город Глазов в педагогический институт. Досдал экзамен (вернее – сходил на экзамен, где получил необходимую положительную оценку) и был зачислен на физико-математический факультет по специальности преподаватель математики средней школы.
Проучившись три с небольшим месяца окончательно понял, что специальность не для меня: в школе по математике не блистал, что и сказалось на восприятии институтской программы по высшей математике. Однажды, проснувшись утром вместо того, чтобы идти на очередные лекции непонятной науки, пошёл в ректорат и забрал документы. На этом моё обучение в Глазове закончилось. Вернулся домой – в родной маленький, но такой уютный городок Нальчик.
Как хорошо вновь оказаться дома!














НАЛЬЧИК. Основан в 1743 г. как аул, позже резиденция кабардинских князей и с 1817 г. русская крепость на Кавказской укреплённой линии. В переводе означает «маленькая подкова» («нал(ь)» - подкова, «-чик» - уменьшительный суффикс). Город с юго-востока, юга, юго-запада и запада охвачен широким полукольцом Кавказских гор. Недаром поклонники активного туризма рассматривают Нальчик как перевалочный пункт, начальную точку маршрутов: из Нальчика начинаются все экскурсионные, туристские и альпинистские маршруты по Кабардино-Балкарии.
Немного отдохнув от вдалбливаемых в институте знаний по высшей математике, пошёл устраиваться на работу в городской узел связи в качестве ученика монтёра АТС. В целом такая работа была по душе, да и коллектив был хорошим, дружным и очень доброжелательным к новичку. Через три месяца я стал равноправным членом этого коллектива, имея третий разряд монтёра центральной АТС города.
Живя в окружении Кавказских гор нельзя только созерцать их со стороны. Они не оставляют равнодушным никого, кто хоть один раз их увидел. Они притягивают к себе. Они приглашают прийти к ним и познакомиться с ними поближе. А побывав у них в гостях – привязываешься к ним всей душой, и любовь к ним остаётся на всю жизнь. Так случилось и со мной.
В коллективе АТС была одна молодая девушка, которая частенько выезжала в горы на несколько дней, а порой и на несколько недель. Меня заинтересовало, как это она умудряется делать и что надо сделать, чтобы тоже выезжать в горы. Оказывается она прошла обучение в школе инструкторов горного туризма, получила удостоверение и теперь выезжает в горы не только как любитель путешествий, но и как инструктор для работы на туристических маршрутах через горные перевалы. Меня это очень заинтересовало и, разузнав у неё подробней, что это за школа инструкторов и где она находится, я направился по указанному адресу с твёрдым намерением стать слушателем этой школы.
Отбор в данную школу, надо сказать, был довольно строгий: возраст не менее 18 лет, абсолютное здоровье и, как минимум, каждый кандидат должен был иметь подготовку в объёме звания «Турист СССР».
Выполнив все требуемые условия, я был зачислен в школу. Длительность обучения составляло шесть месяцев, в которые входили теория и практические занятия. В конце обучения был зачётный многодневный поход с преодолением трёх перевалов и восхождением на одну из вершин Кавказских гор с получением удостоверения и значка «Альпинист СССР».




























































В школе инструкторов одномоментно обучалось 40 курсантов, разбитых на 4 отделения. Каждым отделением руководил опытный инструктор, имеющий звание «Мастер спорта СССР» по альпинизму или горному туризму.
Руководил школой Тенешев Шакир Сабиржанович, мастер спорта СССР международного класса, отличник физической культуры и спорта СССР, заслуженный тренер СССР.
Шакир Сабиржанович был неутомимым организатором массовых альпинистских и туристских мероприятий, слетов, соревнований, восхождений, альпиниад на Эльбрус и многие другие вершины Кавказа и Памира. Много лет был директором школы младших инструкторов горного и пешеходного туризма областного Совета по туризму КБАССР, а также директором Всесоюзных альплагерей в Приэльбрусье, умел быть близким каждому своему воспитаннику, дорожил дружбой и отношениями с коллегами и друзьями.
Руководителями отделений были:
Амшоков Абу Камбулатович, мастер спорта по горному туризму – первый кабардинец в СССР выполнивший норматив мастера спорта по альпинизму. Он три раза совершил восхождение на Эльбрус. В течение 7 лет являлся одним из лучших альпинистов СССР. Чемпионом СССР в парном восхождении с известным скалолазом М. Хергиани.
Мамышев Кашиф Мелович, мастер спорта по горному туризму, вице-президент Федерации альпинизма, скалолазания и спортивного туризма КБР. Один из ветеранов кабардино-балкарского спорта. Совершил девять восхождений на Эльбрус.
Харенко Александр Андреевич, мастер спорта по горному туризму, завуч РДТЭС КБАССР. Несколько раз совершивший восхождение на Эльбрус. Автор книги «Горными тропами Кабардино-Балкарии», издательства «Эльбрус», Нальчик, 1972 год.
Аталиков Илья Цутович, спортсмен, легкоатлет, преподаватель физкультуры. Совершил восхождение на Эльбрус.
После завершения обучения и сдачи экзамена выпускникам школы выдавались удостоверения «Младший инструктор горного и пешеходного туризма» и прилагался значок.












ГЛАВА 2.
ВСЕСОЮЗНЫЙ ТУРИСТИЧЕСКИЙ МАРШРУТ №88 ЧЕРЕЗ ПЕРЕВАЛ ТВИБЕР.

16 июня 1965 года мне, как и всем другим выпускникам школы, было вручено данное удостоверение и значок. С этого момента я мог работать на туристических базах СССР в качестве инструктора пешеходного и горного туризма, чем незамедлительно воспользовался, уехав работать на турбазу «Чегем», расположенную в верховьях Чегемского ущелья у подножия красивейшей горы Главного Кавказского хребта - Тихтенген (4612 м. над уровнем моря), в переводе «Красивая гора». Турбаза «Чегем» была одним из пунктов планового всесоюзного горного туристического маршрута №88, через перевал Твибер (3607 м), города Местиа, Зугдиди, Сухуми с конечной точкой маршрута в Новом Афоне.













































На турбазе «Чегем» находятся несколько общественных деревянных зданий со столовой, клубом. Для размещения туристов построены щитовые просторные домики.
Пешеходный тренировочный маршрут включал прогулку к нарзанным источникам в двух километрах от турбазы под красивейшей вершиной Кавказа - Тихтингеном и поход в ущелье Кору, к леднику Шаурту
Вправо от источника уходит тропа на перевал Твибер.
В основе перевода «Твибер» лежит сванское твиб – «долина», «лощина», т.е. – «перевал, приводящий в долину». Название дано потому, что путь через перевал с севера приводит в красивую долину.






















«Северный приют» (2780 м) перевала Твибер расположен на всхолмленных моренных образованиях с низовой стороны Каратюбе, образующих террасы на высоте 30—40 м над уровнем ледника. Первая ночёвка.
От него да вершины перевала 4 часа пешего хода.
На Северном Приюте хранилось множество горных ботинок «триконей» всех размеров, в которые обувались туристы перед выходом на перевал. Назывались они так в честь швейцарской фирмы «Трикони». На подошве этих ботинок прибиты скобы с тремя зубчиками, чтобы крепко сцепляться с ледниками, моренами, скалами, осыпями и не давать скользить. В кедах или кроссовках в таких местах не пройдешь.
Каждый ботинок, пропитанный смазкой, весит полтора килограмма.
В таких ботинках туристы шли до Южного приюта.
Подъем к перевалу Твибер (1-й Б категории сложности) идет на северо-запад по снежным и осыпным склонам, насчитывающим три ступени переменной крутизны.
Переход от Северного приюта до седловины занимает около пяти часов.
Сам перевал находится между вершинами Водорку и Кулак.
Седловина перевала имеет отметку 3607 метров.


















































Отсюда открывается прекрасный вид на вершины центрального Кавказа во главе с Эльбрусом, и начинается спуск в ущелье притоков Ингури в горную Сванетию.
Спуск с перевала на протяжении 150 м идет по сланцевой осыпи крутизной 30-40°, пропитанной замерзшей водой. Дальнейший путь идет по леднику Лычат, далее по реке Твибер до Южного приюта. Здесь инструкторы и носильщики прощались с туристами и возвращались назад через перевал с рюкзаками наполненными ботинками «триконями». А туристы, после ночёвки на Южном приюте, спускались вниз в село Жабеши, где их ждал автотранспорт направляющийся в город Местиа и далее на Чёрное море в Новый Афон.
Это был мой первый летний сезон работы на турбазах в горах Кавказа.



















ГЛАВА 3.
К ЧЁРНОМУ МОРЮ ОТ ТУРБАЗЫ "ЭЛЬБРУС" (пешеходная часть планового маршрута № 46).
1967 год. Я выезжаю на всё лето на работу в Приэдьбрусье инструктором турбазы «Эльбрус», что расположена в верховьях Баксанского ущелья невдалеке от посёлка Тегенекли на высоте 1850 метров над уровнем моря.
Рядом с трехэтажным зданием турбазы «Эльбрус» раскинулись домики юношеской турбазы «Юсенги».
Здесь начинался горный отрезок всесоюзного планового маршрута №46 через перевал Бечо.

























































































На маршруте были запланированы: выход в ущелье Ирик-Чат или к леднику Шхельда, вылазка на канатно-кресельную дорогу горы Чегет на обзорную площадку у кафе «Ай» и небольшой прогулкой в сторону озера Донгуз-Орун, 3-х дневный поход на Эльбрус к "Приюту-11" с ночёвками на «Пикете 105» и на «Приюте 11» и обратно, и затем 2-х дневный переход в Грузию (Сванетию) через перевал Бечо с ночёвкой на «Северном приюте».
В трех километрах от турбазы на юг отходит ущелье Юсенги, замыкаемое Главным хребтом. В этом ущелье находится снежный перевал Бечо (3375 м). Через этот перевал проходит всесоюзный туристский маршрут № 46, начинающийся в Нальчике и заканчивающийся на Черноморском побережье в Новом Афоне.
Прохождение перевала Бечо затрудняет крутой ледяной взлет, известный под названием «куриная грудка». Поднявшись на него из Кабардино- Балкарии, выходишь на тропу, ведущую к турбазе «Шихра», в нескольких километрах от которой находятся сванские селения Мозери и Бечо.
Весь маршрут по Бечойской тропе от турбазы «Эльбрус» - ущелье Юсеньги – «Северный приют» - перевал Бечо (1-Б категории сложности) - река Долра - "Южный приют" - поселок Бечо – составляет протяженность 30 км, с двухдневным пешим переходом.





















Пройдя сосновым лесом по долине Баксана к правому берегу Юсеньги, начинается крутой подъем на устьевую ступень долины. Тропа вьется серпантинами мимо замшелых скал, пересекает прозрачные ручьи. Сосновый лес сменяется смешанным и, наконец, березовым криволесьем. Через 1-1,5 часа взлет кончается. Долина расширяется, река образует здесь ровную пойму. Здесь, среди альпийских лугов, находился "Северный приют" (2431 м), где группы туристов маршрута останавливались на ночлег.
С альпийских лугов виден участок Главного Кавказского хребта с перевалом Бечо слева по ходу. Тропа поднимается на правобережную морену ледника Юсеньги, огибает скальный отрог и выходит на ледник. На нём выступает участок открытого льда - "куриная грудка". Этот участок считается самым трудным. За "куриной грудкой" туристы поворачивают к перевалу и поднимаются на седловину.




















На перевале установлены памятные доски защитникам Кавказа во время Великой Отечественной войны и героям-альпинистам, обеспечивавшим эвакуацию жителей Тырныауза, в том числе детей, многих из которых пришлось нести на руках. С перевала на западе и юго-западе виден хребет Долра, за ним угадывается снежная гряда Сванского хребта.
Спуск осуществляется по осыпи на ледник Керунда. Спуск по тропе приводит на зеленые поляны (1-1,5 часа от седловины). По долине вскоре выходят к мостику через левый приток Бечо, вытекающий с ледника Квамп.
За притоком и пастбищами начинается крутой спуск, река уходит в каньон. Вокруг высокотравные субальпийские луга. Ниже каньона, в урочище Долра, у слияния Бечо и Квиша в 3 часах ходьбы от седловины стоит кош (2240 м). За кошем вскоре начинается лес. В 1,5-2 часах от коша начинаются постройки леспромхоза. Дорога приводит к "Южному приюту" Бечо, на правом берегу реки Долры. Отсюда виден массив Ушбы.
Здесь заканчивался пеший маршрут не только для туристов, но и для сопровождающих инструкторов турбазы «Эльбрус». Обратный путь через перевал Бечо инструктора проделывали в одиночестве.
Вернувшись на турбазу, они получали новую группу, и пешеходный маршрут через перевал повторялся вновь.
Но во второй половине июля установившийся ритм работы инструкторов был нарушен в связи с проведением альпиниады массового восхождения на Эльбрус.

ГЛАВА 4.
"ЭЛЬБРУСИАДА - 67".

В 1967 году Страна Советов готовилась отметить 50-летний юбилей. Было решено в ознаменование этой славной даты провести альпиниаду на Эльбрусе с участием не менее 2000 человек под руководством знаменитых альпинистов заслуженного мастера спорта СССР И.Г.Кахиани и первовосходителя на Эверест шерпа Норгея Тенцинга.
Эльбрус - в прошлом вулкан, в настоящее время - «спящий»,
покрытый вечным льдом, толщина которого достигает 100 м. Площадь его оледенения равна 144,5 кв.км.
С Эльбруса спускаются 23 ледника.
Две вершины Эльбруса разделены и отстоят друг от друга примерно на 3 километра. Западная вершина Эльбруса достигает 5642 метров, Восточная вершина в высоту – 5621 метр. Седловина между двумя вершинами - 5300 м.






















Согласно имеющимся архивным документам, официальной датой покорения Эльбруса считается 1829 год, когда была организована экспедиция, руководимая начальником Кавказской укрепленной линии генералом Г. А. Эмануэлем.
Поскольку экспедиция носила научный характер, к участию в ней были привлечены лучшие силы Российской Академии наук во главе с академиком Адольфом Купфером - геофизиком, геологом, основателем Главной физической обсерватории в Петербурге. В составе экспедиции были физик Эмилий Ленц, зоолог Эдуард Минетрие, основатель Русского энтомологического общества, ботанические исследования поручались Карлу Мейеру, впоследствии ставшему академиком и директором ботанического сада Российской Академии наук. В качестве художника был приглашен архитектор Иосиф Бернардацци. Кроме того, в экспедиции участвовал венгерский ученый Янош Бессе.
Первая часть маршрута от Константиногорской крепости (нынешний Пятигорск) до укрепления "Каменный мост" (на Малке) прошла без осложнений. 8 июля 1829 года путешественники прибыли на реку Харбас (приток Малки). Отсюда они поднялись на на плато Сирх с высотой около 2600м и расположились лагерем вблизи одного из минеральных источников на берегу реки Кызылсу.
Место этой стоянки теперь называется «поляна Эмануеля».













































На поляне сохранился камень с памятной надписью, сделанной во время первовосхождения на Эльбрус экспедиции генерала от кавалерии, командующего Кавказской линией Георгия Арсеньевича Эмануеля: «1829 года с 8 по 11 июля Лагерь под командою Генерала от кавалерии Емануель».
Перед началом восхождения Эмануэль собрал казаков, кабардинцев и балкарцев, которые сопровождали экспедицию, и объявил им, что тому, кто достигнет вершины Эльбруса, будет вручена награда.
После незначительного отдыха и проверки снаряжения начался штурм Эльбруса, в котором участвовали Купфер, Ленц, Мейер, Минетрие, Бернардацци и 20 казаков.
В путевом дневнике Купфер писал о начале маршрута:
«Мы двигались то по прямой, то зигзагами несмотря на трудности пути. Поспешность, с которой мы стремились достигнуть вершины раньше, чем снег будет размягчен солнцем, истощила наши силы, и мы в конце концов должны были останавливаться для отдыха почти на каждом шагу. Разреженность воздуха такова, что дыхание не в состоянии восстанавливать потерянные силы. Кровь сильно волнуется. Мои губы горели, глаза страдали от ослепительного блеска солнца, хотя я, по совету горцев, зачернил порохом лицо около глаз. Все мои чувства были притуплены, голова кружилась. Наконец мы решили отдохнуть под огромной скалой черного трахита.
У многих участников появились признаки горной болезни: тошнота, головокружение, апатия, а поэтому после незначительного отдыха с высоты 4270 м они решили спуститься вниз.
На штурм вершины ушли четверо: Эмилий Ленц, казак Лысенков и два человека из группы проводников — кабардинец Хиллар Хаширов и балкарец Ахия Соттаев. С высоты 5350 м из-за недостатка сил вынуждены были спуститься Ленц и сопровождавший его проводник Ахия Соттаев. Восхождение в одиночку продолжал Хиллар Хаширов.
В течение этого замечательного дня Емануэль наблюдал за нашим движением при помощи превосходной зрительной трубки. Он заметил одного человека, который опередил всех и вышел на гряду скал, образующих самую вершину. Емануэль не мог больше сомневаться, что один из нас достиг вершины.
Отважный кабардинец Хиллар Хаширов в 11 часов утра 10 июля 1829 года первым ступил на вершину Эльбруса, укрепил на ней шест, обложил его камнями и после короткого отдыха начал спускаться вниз.
Когда Киллар достиг вершины, в честь покорения Эльбруса в лагере был дан ружейный салют».
Давая оценку действиям Хиллара Хаширова в последние часы штурма и покорения Эльбруса, Купфер отмечал, что, опытный охотник, Киллар умело использовал утренний холод, и, когда Ленц был на месте своей последней остановки, покоритель Эльбруса уже возвращался с только что покоренной вершины. И к основному базовому лагерю, где находился генерал Эмануэль, Хиллар прибыл раньше других участников.
В торжественной обстановке состоялась церемония чествования покорителя Эльбруса.
По заказу Академии наук были изготовлены две плиты со следующим текстом на русском и арабском языках:
«В Царствование Всероссийского Императора Николая I стоял здесь лагерем с 8 по 11 июля 1829 года Командующий Кавказской линии Генерал от кавалерии Георгий Емануэль при нем находились сын его Георгий 14 лет, посланные Российским правительством Академики: Купфер, Ленц, Минетрие, Мейер, также Чиновник Горного Корпуса Вансовичь, Минеральных Вод Архитектор Иос. Бернардацци и Венгерский путешественник Ив. Бессе.
Академики и Бернардацци, оставив лагерь, расположенный в 8000 футах (т.е. 1143 саженях) выше морской поверхности, восходили 10 числа на Эльбрус до 15 700 футов (2243 сажени), вершины же оного 16330 футов (2333 саженей) достиг только кабардинец Хиллар.
Пусть сей скромный камень передаст потомству имена тех, кои первые проложили путь к достижению поныне почитавшегося неприступным Эльбруса!»
Тексты были первоначально высечены на камне, затем отлиты из чугуна. Плиты предполагалось установить на месте основного лагеря экспедиции у подножия Эльбруса. Однако они были доставлены в Пятигорск и более 80 лет находились у входа в искусственную пещеру, которую в свое время генерал Эмануэль соорудил в знак покорения Эльбруса. Потом их перевезли в один из музеев Тбилиси. В Пятигорске, на литейном предприятии «Подкумок», отлили копии плит о бессмертном первом восхождении на Эльбрус жителя аула Кучмазукино (ныне селение Старая крепость, Баксанского района, Кабардино-Балкарской АССР) Хиллара Хаширова.
Самым же опытным проводником был балкарец Чока Асланович Залиханов, который побывал на Эльбрусе 209 раз! Умер Чока в 116 лет, в декабре 1973 года.
Эльбрус входит в семерку высочайших вершин мира, обязательных для покорения альпинистами.
Но вернёмся к альпиниаде 1967 года.
Оргкомитет альпиниады определил, что участвовать в ней могут, не только подготовленные альпинисты, но, и это главное, победители социалистического соревнования, ударники коммунистического труда, студенты, воины, спортсмены. В этой связи в Кабардино-Балкарской республике началось движение за достижение лучших показателей в труде, учёбе, спорте, за право быть участником юбилейного восхождения на Эльбрус.
Во второй половине июля в район Приэльбрусья начали прибывать участники альпиниады. Приэльбрусье превратилось в разноцветный палаточный город. Повсюду, от «поляны нарзанов» до поляны Азау, устраивались временные лагеря.
С прибывшими участниками по минимуму проводились занятия по преодолению снежных, скальных, ледовых склонов и страховке, тем более что погода сделать большее не позволяла - все время шел дождь. Но по прогнозу, который давался на 29 июля, для восхождения должна быть идеальная погода, и все мероприятия естественно подстраивались в итоге под эту дату.
28 июля, накануне восхождения, была дана команда - выдвинуться на Ледовую базу, которая располагалась на высоте 3550 м. над уровнем моря.
















Там разместились основные участники восхождения — более 2000 человек. Сотни палаток, кухни, кино, фото и другие службы.
Нас инструкторов, свободных от групп плановых маршрутов, на время восхождения прикомандировали к отряду спасателей и распределили по маршруту восхождения. Я и ещё два инструктора находились на приюте «105-й Пикет», откуда мы должны были начать сопровождение участников поднимающихся на Эльбрус и, в случае необходимости, оказывать им первую медицинскую помощь или помогать при спуске тем участникам, которые не могли продолжать подъём из-за горной болезни.
29 июля в 2 часа ночи началось восхождение на Восточную вершину Эльбруса. Участники восхождения шли на вершину параллельными колоннами.
Длинной цепочкой в сторону «Приюта 11» растянулись колонны по снежному склону горы. Во главе каждого отряда - опытные инструкторы. Под ногами скрипел замерзший снег, слышался стук ледорубов.
Большая часть до Приюта (4200 м.) дошла, там к движущейся колонне присоединись участники, жившие на «Приюте 11». После этого колонна начала редеть. Каждый шаг требовал огромных усилий, кровь бешено пульсировала в сосудах висков.

























Причиной этого было то, что большинство участников восхождения впервые осваивали горы и не были готовы к подъёму на такую высоту, в результате чего физическое состояния участников восхождения, под воздействием многочасового перехода и увеличения высоты, заметно ухудшалось. Становилось всё меньше разговоров и шуток. Стали проявляться признаки горной болезни: безразличие, потеря интереса к окружающему, вялость, апатия, тошнота. На подходе к скалам Пастухова (4700 м.) у многих отмечалась потеря сознания. Таких спасатели и приписанные к ним инструктора турбаз спускают до сборного пункта «Приют 11». Оставшиеся в строю продолжают восхождение, по пути собирая персональные жетоны недошедших до вершины.
Дело в том, что всем участникам перед восхождением раздали алюминиевые пластины (жетоны), на котором каждый нацарапал свою ФИО, город и дату рождения. Этот жетон необходимо было опустить в металлический ящик на вершине. Всем было объявлено, что его вскроют в год 100-летия Советской власти (в 2017 году!), и соберут всех, кто к этому времени еще будет жив, на грандиозное мероприятие, посвященное этой великой дате. Вот почему каждый хотел, чтобы его жетон любыми путями попал в металлический ящик на вершине. Участвовать в праздновании 100-летия хотели все.




















Колонна медленно, но неуклонно двигалась вверх, всё больше редея.
5150…, 5200 метров. Ещё немного и вот уже седловина (5325 м над уровнем моря). До вершины остаётся совсем немного, но как трудно даются эти последние 300 метров высоты! Содержание кислорода на этой высоте настолько низкое, что любое движение дается с огромным трудом.
Тропа восхождения следует далее наверх, в сторону Восточной вершины между двух каменных морен, образованных сходом ледников, произошедшим много лет назад.
На Восточную вершину Эльбруса (5621 м.) поднимаются 2536 человек. Восхождение окончено.
На вершине непрерывно шел митинг, кто-то выступал, кто-то кричал, все вселились, было много флагов.
Здесь же, на вершине, каждый участник опустил в металлический ящик листок со своей фамилией, именем и отчеством. На ящике надпись: "Вскрыть в 2017 году".







































































С вершины открывается изумительная панорама: на восток, почти до Апшеронского полуострова, тянутся белоснежные цепи гор Главного Кавказского хребта; на запад искрятся остроконечные пики Сванских гор, а дальше виднеется лазурная гладь Чёрного моря. На юге зеленеют долины и леса Колхиды; на север уходят степи Кубани. Внизу под ногами Баксанское ущелье и река Баксан.
После небольшого отдыха на вершине, начался спуск.
Внизу на стадионе гостиницы «Иткол» участников Эльбрусиады встречали, как героев, совершивших что-то невероятное. Были цветы, подарки. Достигшим вершины Эльбруса вручались удостоверения и памятные значки «За восхождение на Эльбрус».
































Старейший житель посёлка Тегенекли Чока Залиханов в 1967 году также принимал участие в восхождении на Эльбрус – ему тогда было 110 лет. Это было его последнее 209 восхождение. Справедливости ради, на сей раз, Чока поднялся только до скал Приюта Пастухова. Возраст всё же дал знать о себе. Не будем за это его судить строго – в восхождении он всё-таки участвовал и это неоспоримый факт…
Для многих участников события связанные с восхождением запомнились на всю жизнь.
Кстати, метеорологи точно угадали погоду, это был единственный день, возможный для восхождения.

ЭПИЛОГ.

После Эльбрусиады-67, я продолжил работу инструктором вплоть до 1975 года.
В 1969 году я прошёл переаттестацию с присвоением звания «Инструктор горного и пешеходного туризма».










К этому времени в моём активе были восхождения на семь вершин Главного Кавказского хребта: Кой-Ауган-Баши, Гумачи, Виа-Тау, В. Ирик-Чад, Кзгем-Баши, Советский Воин, Эльбрус.
В целом, мною было отработано на турбазах Кабардино-Балкарии 10 летних сезонов, из которых пять сезонов в Приэльбрусье на турбазах «Эльбрус», «Азау» и «Терскол», где продолжал водить группы туристов на Эльбрус до «Приюта 11», а затем переводил их через перевалы Бечо и Донгуз-Орун.
В 1976 году я поступил учиться в Ленинградский педиатрический медицинский институт, и посещение гор стало не таким частым, как хотелось бы. Из инструктора профессионала стал простым туристом-любителем. Но любовь к горам от этого не стала меньше, ведь они способствовали в становлении моего характера направленного на преодоление жизненных препятствий и достижения новых, теперь уже научных, высот.

г. Курск, 2013 год.






ФОТОАЛЬБОМ.

«Прошлое есть единственный источник знания будущего,
кто забывает прошлое, тот не научится жить в будущем, —
будущее забывать его не должно».
П. Услар, ученый-этнограф и кавказовед.


Памяти моего прадеда Галенко Александра Петровича посвящается.

Предисловие.

Начну с того, что в литературных источниках службе Уманских казаков в пластунских батальонах, в отличие от службы в конных полках, уделено недостаточно внимания, что побудило меня восполнить, хоть в какой-то мере, этот пробел в истории станицы, где находятся корни моего рода по материнской линии.
В книге В.Н. Беловолова «Служба Государева (Уманцы в боях и походах)», Москва, 2005 год, говорится, что «Казаки станицы Уманской служили преимущественно в 1, 2 и 3 Уманских полках и 17 пластунском батальоне Кубанского казачьего войска».
Данное утверждение автора, не совсем точное. К такому выводу я пришёл после длительного изучения истории формирования конных полков и пластунских батальонов Кубанского казачьего войска по архивным документам, воспоминаниям очевидцев и по сохранившимся фотографиям, относящимся к тому времени.
По крайней мере, это относится к службе Уманских казаков преимущественно (как сказано в вышеупомянутом источнике) только в 17-м пластунском батальоне, но этот батальон был третьеочередным. Напрашивается закономерный вопрос, - в каком перво- и второочередном батальоне служили Уманцы?
Попробую обобщить найденный мною материал по этому и некоторым другим вопросам и событиям связанных с жизнью станицы.



Глава 1.
Исторические этапы формирования пластунских батальонов.

Сразу же необходимо сказать, что Кубанское войско было единственным, в котором всегда имелись пешие части - пластунские батальоны. Так ещё 13 ноября 1802 года Черноморскому войску было повелено содержать 10 пеших полков.
Согласно положению о Черноморском казачьем войске 1842 года территория Черномории разделялась на три военных округа – Таманский, Екатеринодарский и Ейский. Эти военные округа обязывались выставлять в войско 12 конных полков, 9 пеших батальонов, 3 конно-артиллерийские батареи, Лейб-гвардии Черноморский казачий дивизион и гарнизонную артиллерийскую роту.
В 1842 году пластунские команды численностью 60 человек конных и 96 пеших включаются в штатные расписания конных полков и пеших батальонов Черноморского казачьего войска: 1-й и 2-й пеший батальон Черноморского казачьего войска.
1-й Кубанский пластунский батальон Кубанского казачьего войска был сформирован 14 января 1788 г. из запорожских казаков. Когда началась Крымская война, этот батальон перебросили в Крым. С 20 сентября 1854 г. по 5 мая 1855 г. он находился в составе севастопольского гарнизона. 14 сентября 1855 г. на его Георгиевском знамени появилась надпись: "За примерное мужество при обороне Севастополя 1854-1855 гг".
2-й Кубанский пластунский батальон сформирован 13 ноября 1802 г. из Черноморского казачьего войска. Во время Крымской войны тоже был направлен в Крым и с 20 сентября 1854 г. по 24 апреля 1855 г. входил в состав севастопольского гарнизона. 14 сентября 1855 г. был награжден Георгиевским знаменем с почетной надписью: "За примерное отличие при обороне Севастополя 1854-1855 гг".
31 января 1855 года Департамент военных поселений на основании высочайшего утверждения постановил: "Застрельщиков конных полков и пеших батальонов Черноморского казачьего войска... переименовать в пластунов и затем в каждом полку и батальоне иметь пластунов вместо 60 по 96 человек".
«Положением о воинской повинности и содержании строевых частей Кубанского и Терского казачьих войск», от 1 августа 1870 года, общий военный состав казаков в Кубанском войске и служба кубанских казаков изменилась - все населённые места области распределялись по полковым округам, которые определяли, в каком полку или батальоне должны служить казаки каждой станицы.
В 1870 году пешие батальоны Кубанского казачьего войска (ККВ) были переименованы в пластунские.
1 сентября – 11 ноября 1876 года, по распоряжению Военного министра, были сформированы пять батальонов четырехсотенного состава (3, 4, 5, 6 и 7-й батальоны), полкам было дано наименование вторых.
20 ноября 1876 года, по высочайшему повелению была проведена мобилизация 1-го и 2-го льготных комплектов кубанских пластунских батальонов. Пластунские сотни Темрюкского отдела были собраны в станице Новомышастовской, Екатеринодарского - в Елизаветинской, Баталпашинского - в Баталпашинской, Майкопского - в Келермеской, льготные сотни 1-го комплекта Ейского отдела - в станице Кущевской, а 2-го комплекта - в Уманской.
В приказе № 338 по Кубанскому казачьему войску объявлено, что по сформировании пластунские батальоны «должны именоваться:
- Майкопского отдела - третьим, со знаменем, хранящимся в церкви станицы Пшехской;
- Баталпашинского - четвертым, со знаменем из церкви станицы Новопокровской;
- Екатеринодарского - пятым, со знаменем из церкви станицы Пашковской;
- Темрюкского - шестым, знаменем из церкви станицы Уманской;
- Ейского - седьмым».
30 апреля 1877 года, по Высочайшему повелению, сформировано ещё пять пластунских батальонов из казаков, находившихся на льготе:
- Кубанский пластунский батальон № 8 - в Майкопском отделе;
- Кубанский пластунский батальон № 9 - в Баталпашинском отделе (с сотней Ейского полка);
- Кубанский пластунский батальон № 10 - в Екатеринодарском отделе (с двумя сотнями Темрюкского отдела);
- Кубанский пластунский батальон № 11 - в Темрюкском отделе;
- Кубанский пластунский батальон №12 – в Ейском отделе.
12 июня 1878 года Ейский военный отдел был разделён на два отдела: Ейский и Уманский. Согласно этому новому административно-территориальному делению Ейского военного отдела станица Уманская становится центром военного полкового округа, который включал: станицу Кущевскую, Шкуринскую, Уманскую, Кисляковскую с пос. Михайловским, Екатериновскую, Павловскую с пос. Сосыкским, Курчанским, Незамаевскую, с пос. Новоелизаветинским, Калниболотскую, спос. Новогорским, Новолеушковскую, Старолеушковскую, Ирклиевскую с пос. Баяковским, Березанскую, пос. Троицкое на Средне-Челбаской степи, Крыловскую, с пос. Челбасским, колонии Александровскую, Михельсталь и станицу Батуринскую.
В годы царствования императора Александра III (1881-1894 гг) происходит увеличение пластунских батальонов до 14.
С 1882 года служилый состав ККВ стал разделяться на три очереди. В мирное время на службу призывалось 2 эскадрона Императорского конвоя, 10 конных полков, 1 конный дивизион, 2 пластунских батальона и 5 конно-артиллерийских рот. В военное время к первоочередникам добавлялись казаки 2-й и 3-ей очереди.
В мирной обстановке Екатеринодарский отдел выставлял 1-й Екатеринодарский конный полк и 1-й пластунский батальон;
- Баталпашинский отдел – 1-й Хоперский конный полк и часть 6-го пластунского батальона;
- Ейский отдел – 1-й Запорожский, 1-й Уманский конные полки и 5-й пластунский батальон;
- Кавказский отдел – 1-й Кавказский, 1-й Черноморский конные полки и 4-пластунский батальон;
- Лабинский (бывший Закубанский) отдел – 1-й Лабинский, 1-й Кубанский конные полки и другую часть 6-го пластунского батальона;
- Таманский отдел – 1-й Таманский, 1-й Полтавский конные полки и 3-й пластунский батальон.
Данная структура Кубанского войска с делением на семь отделов и десять полковых округов сохранялась вплоть до 1917 года.
Формирование пластунских частей определялось по полковым округам. Казаков, выделенных в пластуны по разным станицам, собирали по всей области в 6 центров мобилизации.
По числу батальонов первой очереди были города Екатеринодар, Майкоп, станицы Кавказская, Прочноокопская, Славянская, Уманская.
К постоянным частям кубанского казачьего войска относились 1-й Уманский бригадира Головатого полк и 1-я Кубанская казачья бригада в составе 1-го, 2-го, 3-го, 4-го, 5-го и 6-го Кубанских пластунских батальонов.
Кубанская пластунская бригада имела стоянки:
- 1-й батальон - г. Артвин Батумской области;
- 2-й батальон - г. Душет Тифлисской губернии;
- 3-й батальон - г. Телав Тифлисской губернии;
- 4-й батальон - г. Елисаветполь;
- 5-й батальон - г. Тифлис;
- 6-й батальон - урочище Лаго-Дехи.
Штаб бригады располагался в Тифлисе (Тбилиси). 5-й Кубанский пластунский батальон формировался в станице Уманской.
Батальон состоял из четырех сотен, каждая из которых насчитывала 180 казаков. В батальоне было 134 казака унтер-офицерского состава и 32 офицера. По численности батальон равнялся конному полку. Относился к частям первой очереди.
В военное время дополнительно формировались части второй и третьей очереди, что определялось приказом Военного ведомства № 128 от 18 декабря 1896 года по ККВ, в котором предписывалось с 1 января 1897 года увеличить в ККВ число строевых частей в военное время на два второочередных пластунских батальона – 11-го, из казаков-льготников первоочередного 5-го пластунского батальона и 12-го, из льготников-первоочередников 6-го пластунского батальона..
С этого же времени устанавливалась следующая по разряду очереди нумерация:
- для пластунских батальонов первой очереди: 1-й, 2-й, 3-й, 4-й, 5-й и 6-й;
- для второй очереди: 7-й, 8-й, 9-й, 10-й, 11-й и 12-й;
- для третьей очереди: 13-й, 14-й, 15-й и 16-й.
Штаб-квартиры новым второочередным батальонам должны быть расположены:
- 11-го Кубанского пластунского батальона в ст. Уманской Ейского отдела;
-12-го Кубанского пластунского батальона в ст. Баталпашинской Баталпашинского отдела.
Сборные и роспускные пункты этих батальонов назначались, там же где и для первоочередных 5-го и 6-го пластунских батальонов.
Формирование 11-го Кубанского пластунского батальона Ейского отдела проводилось из казаков станиц Уманской и Старощербиновской; 12-й батальон формировался также двумя отделами - Баталпашинский отдел направлял три сотни, и одну (четвёртую) сотню выставлял Лабинский отдел.
Оружие и имущество 11-го и 12-го Кубанских пластунских батальонов должны были храниться:
- для 11-го батальона – в ст. Уманской;
- для 12-го батальона - в ст. Баталпашинской.
К ним в 1900 году были добавлены 17-й и 18-й пластунские батальоны, сформированные из третьеочередных батальонов.
На основании Высочайшего повеления от 1-го ноября 1905 г. отмобилизованы и окончательно укомплектованы кубанские казачьи пластунские батальоны 3-й очереди:
- 13-й КПБ в г. Екатеринодаре с 14 ноября;
- 14-й КПБ в г. Майкопе с 16 ноября;
- 15-й КПБ в ст. Славянской с 16 ноября;
- 16-й КПБ в ст. Кавказской с 15 ноября;
- 17-й КПБ в ст. Уманской с 17 ноября;
- 18-й КПБ в ст. Прочноокопской с 16 ноября.
Формирование пластунских батальонов происходило из следующих отделов Кубанского войска:
- 1-й, 7-й, 13-й - Екатеринодарский отдел;
- 2-й, 8-й, 14-й - Майкопский отдел;
- 3-й, 9-й, 15-й - Таманский отдел;
- 4-й, 10-й, 16-й - Кавказский отдел;
- 5-й, 11-й, 17-й - Ейский отдел;
- 6-й, 12-й, 18-й - Лабинский и Баталпашинский отделы;
Начиная с 1900 года казаки из станиц Должанской, Камышеватской, Ясенской, Старощербиновской, Староминской, Новощербиновской, Калниболотской, Конеловской, Копанской, Кисляковской, Крыловской, Привольной, Шкуринской, Екатериновской, Незамаевской, Уманской, Стародеревянковской, Новоминской, Старолеушковской, хуторов Челбасского, Куроейского, Сасыкского преимущественно служили в первоочередном 5-м, во второочередном 11-м и в третьеочередном 17-м пластунских батальонах Кубанского казачьего войска.
Начавшаяся в 1914 году первая мировая война потребовала увеличения количества пластунских батальонов до 24 (4 пешие пластунские бригады – 22 батальона + 3 запасных пластунских батальона), и одного отдельного пластунского дивизиона.
Эти батальоны (19-й, 20-й, 21-й, 22-й) являлись сводными, формировались из всех отделов и представляли 4-ю пластунскую бригаду.
К весне 1915 года были дополнительно сформированы сводные 23-й и 24-й пластунские батальоны (В. Науменко, 1960).
23-й батальон был сформирован из льготников 5-го, а 24-й из льготников 6-го Кубанского пластунского батальона.
Формирование дополнительных 23-го и 24-го батальонов подтверждается секретным списком строевых частей на 1 августа 1915 года, принимавших участие в 1-й Мировой войне, где от Кубанского войска показаны: 1- я Кубанская пластунская бригада генерал-майора Гулыги (с 1-го по 6-й батальоны); 2-я - генерал-майора Краснопевцева (7 - 12-й батальоны); 3-я - генерал-майора Геника (13 - 18-й батальоны); 4-я - генерал-майора Мудрого (19 - 24-й батальоны).
4-я Кубанская пластунская бригада, как самостоятельное военное подразделение, до середины апреля 1915 года находилась в Закавказье со штаб-квартирой в Батуми, а затем была направлена в Персию, где вошла в состав Азербайджанского отряда под командованием генерал-лейтенанта Чернозубова.
На 1 июня 1915 года в 4-й Кубанской пластунской бригаде вместо шести батальонов остались четыре - с 19-го по 22-й, а 23-й и 24-й батальоны, просуществовав как самостоятельные около 1,5 месяцев, были распределены на укомплектование 1-й и 2-й пластунских бригад.
Командиром 3-ей сотни 23-го пластунского батальона с 6 января по 6 февраля 1915 года был Александр Кольбиков (по другим источникам - Колебыков), из потомственных дворян станицы Старощербиновской, который, с расформированием 23-го батальона, был сотником в 21-м батальоне.
Здесь необходимо сказать, что в 23-м батальоне служили казаки второй очереди из станицы Уманской о чём свидетельствует фотография того периода, где на погонах явно видны цифры «17» у казака слева, цифра «11» у казака стоящего по центру и цифра «23» у казака справа (http://sammler.ru/index.php?showtopic=76162). Не знаю, как эта фотография попала в интернет на сайт коллекционеров, но сделана она в Батуми в 1915 году, а сидящий казак слева мой прадед Галенко А.П. с сотоварищами из Уманской станицы.
До 1914 года пластунский батальон состоял из 4-х сотен по 180 казаков (858 «нижних» чинов; 22 офицера).
В первую мировую войну батальоны увеличились до пятисотенного состава.
Шесть батальонов объединялись в пластунскую бригаду. Всего войско имело три бригады пластунов (с 1914 года – четыре бригады).
В 1902 году станица Уманская стала центром Ейского отдела и в ней размещались штаб самого отдела, а также штабы 2-го Запорожского, 2-го Уманского полков, 17-го пластунского батальона и полковой арсенал.

Глава 2.
Служба казаков Уманской станицы в пластунских батальонах.

Широко известными пластунские подразделения стали во время Крымской войны при обороне Севастополя 1854-1855гг. Здесь их по достоинству оценили военные авторитеты не только Русской армии, но и противника. Главком князь М. Д. Горчаков в одном из своих приказов отмечал: «Служение сказанных (пластунских) батальонов под Севастополем, при блистательной храбрости… выходит из черты обыкновенных военных заслуг». А командующий французской экспедиционной армии маршал Сент Арно заявлял: «Какие-то казаки парализуют все осадные работы, до единого выбивают всю прислугу штурмовых батарей».
Тогда, в Крыму, в боевых действиях участвовали 2-й и 8-й пластунские батальоны, прибывшие в Крым 10 октября 1854 года. Они сражались под Бахчисараем, на реке Каче, под Балаклавой. Под Севастополем пластуны несли свою службу на самых важных и опасных точках обороны города — Малаховом кургане, 4-ом бастионе.
Известен такой исторический факт. За высоким валом 4-го бастиона противник установил мортирную батарею, которая навесным огнем разрушала оборону города. Операцию по ликвидации этой батареи казаки добровольно взяли на себя. И она была успешно завершена. При этом после разгрома батареи казаки сумели унести с собой три шестипудовых ствола мортир.
Отличились в Севастополе и были награждены пластуны Кравченко, Чиж, Белый, Онищенко, братья Сопельняки, Семак.

Отечество по достоинству оценило подвиги пластунов: каждый месяц участия в Крымской войне был зачтен им за год военной службы.
2-му Кубанскому пластунскому батальону пожаловали Георгиевское знамя с надписью "За примерное отличие при обороне Севастополя 1854 и 1855 годов", 8-му батальону - Георгиевское знамя с надписью "За отличие при взятии крепости Анапы 12 июня 1828 года и примерное мужество при обороне Севастополя 1854 и 1855 годов".
Одно из первых упоминаний об Уманских пластунах относится к 1797 году, когда станица представила 8-му Ольгинскому кордону пограничной стражи 14 конных и 11 пеших казаков.
Об этом мы узнаём по событиям 3—4 сентября 1862 года описанных есаулом того времени, а в последствии генералом, Н. И. Вишневецким (Русский архив,№ 11. 1889) и восстановленных историком краеведом В.А. Соловьевым - «Бой казаков Ейского отдела с черкесами за Липкинский пост».

В середине девятнадцатого века была построена Адагумская укреплённая линия, протянувшаяся от нынешнего хутора Тиховского Красноармейского района до Новороссийска. Входивший в её состав Георгиевский пост появился в июне 1860 года и прикрывал подступы к недавно основанным станицам Нижне- и Верхнебаканской. Занимал он стратегическое положение, перекрывая выходы сразу из двух ущелий. Вокруг шумел настоящий липовый лес, поэтому изначально иначе как Липкинским пост не называли. Или просто: Липки.
В мае 1862 года пост принял сотник Ефим Миронович Горбатко с 40 казаками 3-й роты 6-го Черноморского пешего батальона.
Все пластуны гарнизона Липок были из станиц Ейского отдела: Уманской, Староминской, Старощербиновской, Камышеватской. Лишь сотник, прозванный горцами за ярость в бою и начальственный вид «Султаном»,– из Екатеринодарской станицы.
Укрепление представляло собой место, огороженное двойным слоем плетня. Внутренняя часть ограды была заполнена землёй. Напротив ворот стояла сторожевая вышка и высилась земляная насыпь с пушечкой. Деревья не были вырублены на достаточном расстоянии от поста, и горцы могли обстреливать его, скрываясь в лесу. Но самое главное – существовала огромная «слепая зона» для пушки. Между стенами укрепления и поражаемым местом «могли проходить целые колонны не только пешие, но и конные».
Ночь с 3 на 4 сентября выдалась темной, сырой и ветреной, под утро пошел дождь и пополз из-за гор туман. По боковому ущелью, выходящему к Неберджаевскому ущелью, двигался отряд горцев-натухайцев (одно из черкесских племён) численностью 3000 человек пеших и около 400 конных всадников. Впереди отряда шли дозорные. Их целью было напасть на станицу Верхне-Баканскую,но отряд слишком долго собирался и когда подошёл к кромке леса, то начало светать, и незаметно проскочить линию укреплений было уже невозможно.
У входа в Неберджаевское ущелье горцы наткнулись на казачью залогу (дозор) — внезапность нападения была сорвана.
На посту, услышав выстрелы, казаки приготовились к бою. Канонир сделал несколько сигнальных выстрелов, но из-за дождя и ветра на других постах липкинские казаки не были услышаны.
Вот тогда молодые горцы решили, чтобы поход не прошёл даром, уничтожить гарнизон Липок. Старейшины разубеждали их, боясь больших потерь, но мнение «горячих голов» возобладало. Это стоило жизни двум сотням натухайцев и тяжких ранений ещё стольким же.
Атака горцев началась в пять утра. Первый залп пластунов через бойницы и орудийная картечь повалили на землю до сотни натухайцев. Затем враги полезли на стену, но их сбивали прикладами, штыками. Масса, копошившаяся под стенами укрепления, была удобной мишенью, и пули пластунов пронизывали часто по два человека сразу. Все ждали выстрела пушки по наседающим горцам. Но пушка молчала – порох отсырел, и ничего не мешало горцам рубить топорами плетень у ворот. В конце концов, часть стены рухнула, и в образовавшийся пролом хлынула жаждавшая мести толпа.
Вот как описывает дальнейшее в своей статье «Сотник Горбатко и его сподвижники» есаул Никита Вишневецкий, который Буквально за сутки до трагедии зашёл в укрепление передохнуть со своим небольшим казачьим отрядом: «Мгновенно пост принял ужасающий вид: валялись тела убитых, мучились с раздирающим воплем и проклятиями раненые…»
В короткой резне погибли все казаки, защищавшие центральную часть поста. Сотник Горбатко бился со словами: «Не робей, братцы!» И упал от удара шашки, шепча всё то же: «Не робей, не робей…»
Канонир Ромоальд Баруцкий, не будучи казаком, он не попал позже в списки погибших, окружённый врагами, подорвал вместе с собой ящик с артиллерийскими зарядами.
Оставшиеся в живых восемнадцать казаков, защищавших западное и восточное части укрепления, под командованием урядника Ивана Мольки отошли в казарму.
На предложение горцев сдаться гордо ответили, что «пластуны в плен не сдаются; сдадимся, если сам царь велит». И продолжали отстреливаться. Тогда горцы подожгли бревенчатую казарму. Из неё так никто и не вышел – казаки предпочли сгореть заживо».
Ни одного защитника Липкинского поста в живых не осталось. Трём тысячам пеших и четырёмстам конных натухайцев противостояли всего 35 казаков во главе с сотником Горбатко.
Резерв прибыл на пост утром на следующий день. В проломе и у бойниц были обнаружены 17 тел погибших героев, в том числе сотника Горбатко.
Спустя сутки все они были похоронены в братской могиле на старом кладбище станицы Неберджаевской.
Героизм защитников Липкинского поста потряс горцев. Несмотря на собственные огромные потери, натухайцы всегда с гордостью говорили о пластунах, с которыми им довелось сражаться. И бой за пост превратили в настоящую легенду, шашка сотника Горбатко переходила в их среде из рук в руки по немыслимым ценам.
8 сентября отрядом полковника Орла была вскрыта сгоревшая казарма, в которой обнаружены 18 трупов казаков. Все они сгорели в уголь.

Останки 35 героев, в том числе 9 казаков-уманцев, были похоронены рядом с бывшим постом на берегу речки Неберджай.
Над останками погибших во дворе укрепления и похороненных в окрестностях станицы Неберджаевской в 1882 году был установлен памятник с высеченным текстом на нём:
"С изволения Его Императорского Высочества, главнокомандующего Кавказскою армиею Великого Князя Михаила Николаевича, сооружен Кубанским казачьим войском сей памятник в воспоминание на веки славного подвига неустрашимости, самоотвержения и точной исполнительности воинского долга, оказанного командою из 35 человек 6-гопешего Кубанского казачьего батальона, бывшего в гарнизоне поста Липкинского при отражении нападения трехтысячного скопища горцев 4 Сентября 1862 года, причем убиты неприятелем начальник поста сотник Горбатко и 34 человека нижних чинов, именно:
урядник станицы Староминской Иван Молька, казаки той же станицы Сергей Цисарский, Михаил Вовк, Яков Юдицкий, Григорий Тримиль, Семен Радченко, Михаил Линец, Иван Пича, Иван Ивченко, Федор Яковенко, Афанасий Чмиль, Роман Романенко, Филипп Дудка, Ерофей Иванский;
- казаки станицы Старощербиновской: Леонтий Тыцкий, Савва Колясник, Василий Волошин, Емельян Ильченко, Василий Подгорний, Петр Прозоря, Федор Вивчарь, Фотий Сковорода, Феодосий Степаненко, Василий Моршук;
- казаки станицы Уманской: Семен Андрющенко, Дмитрий Рясик, Козьма Родионенко, Михаил Ермоленко, Трофим Соловьян, Каленик Козик, Василий Филобок, Григорий Пинчук, Куприян Устиненко, и казак станицы Камышеватской Иван Тур".
Во время Русско-турецкой войны 1877-1878 гг., на Балканском театре военных действий, прославились две сотни 7-го пластунского батальона во главе с есаулом Баштанником Александром Аверьяновичем.
Батальон был сформирован по личному приказу войскового атамана в ноябре 1876 года в станице Уманской. После получения в полковом арсенале винтовок и патронов, казаки собрались на Церковной площади станицы. Из Свято-Трёхсвятительской церкви было вынесено знамя и отдельский атаман произнёс речь: «Прощайте казаки! Надеюсь видеть в вас славных воинов, какими были вы всегда, возвращающихся с победой над врагами!»
По прибытию вг. Кишинев 16 декабря 1-я и 2-я сотни были зачислены в состав войск действующей армии. 12 апреля 1877 г. сотни перешли через границу в составе эшелона под командою начальника 4-й стрелковой бригады.
22 июня 1877 года сотни «вошли в состав Передового отряда под начальством генерала Гурко», 1 июля перешли «Балканы через Ханкиойский проход».
2 июля пластуны участвовали «в деле при дер. Ханкиой и взятии лагеря Египетских войск в авангарде отряда», 4 июля – «в деле у дер. Уфлани в составе главных сил отряда», 5 июля – «в деле при взятии г. Казанлык», 6 июля – «в рекогносцировке Шипкинского перевала в составе отдельной колонны из 13-го и 15-го батальонов». В последнем бою пластуны лишились своего командира А.А. Баштанника, «обезглавленного на Шипке турками, замучившими предварительно храброго и симпатичного пластуна».
В «Ведомости об участии в походах и сражениях» говорится, что пластуны 17 июля участвовали «в деле у гор. Ени-Загры и взятии штурмом этого города», а 19 июля «при движении к Ески-Загре, в бою у дер. Джурани».
С 25 по 27 июля сотни батальона участвовали в движении к Главному Балканскому хребту, 11 августа прибыли к Шипкинскому перевалу, а 13 августа «заняли позицию на Шипкинском перевале от Круглой батареи до батареи Портнягина, на каковой и находились в составе войск, оборонявших Шипку: до 1 ноября – в распоряжении начальника 4-й стрелковой бригады, а с 1-го ноября – в распоряжении начальника 14-й пехотной дивизии».

Запись в «Ведомости об участии в походах и сражениях» далее сообщает, что 28 декабря 1877 года 1-я и 2-я сотни «во время последнего Шипкинского боя – сражений у дер. Шейново и Шипки – оставались в составе 14-й пехотной дивизии на Шипкинской позиции».
В январе 1878 года 1-я и 2-я сотни «по разбитии Шипкинской армии Веселя-Паши выступили в составе 14-й пехотной дивизии за Балканы».
С 1 по 16 января пластуны участвовали в движении к Адрианополю.
По заключении перемирия и до выступления из пределов Турции сотни находились при 14-й дивизии. В Кубанскую область пластуны возвратились 16 сентября 1878 года, и 20 сентября были распущены на льготу.
Главнокомандующий Великий князь Николай Николаевич пожаловал за дело с турками знаки отличия военного ордена Св. Георгия IV степени, которые были возложены по приговору нижних чинов на урядников Якова Нехая и Трофима Герасименко; казаков Шрамко Ивана (ст. Пашковская), Радченко Ефима 1-й (ст. Крыловская), Варивода Ивана и Мотько Исаакия (ст. Деревянковская), Кулик Степана (ст. Каневская), Сорока Семёна (ст. Камышеватская), Рожен Ивана (ст. Щербиновская), ОчередькоЕвдокима (ст. Бриньковская), Олифиренко Антона (ст. Уманская), Лоб Федора и Корниенко Андрея (ст. Незамаевская), Гунька Кондрата (ст. Кущевская), Сублонос Лариона (ст. Калниболотская), Зателепа Харлампия (ст. Старолеушковская), а так же Кипигуева Николая, Шамро Игната, Снимщикова Ивана, Коротконожку Михаила, Ссыка Арсения, Запорожца Ивана, Свистуна Самсона, Походило Парфентия, Казбанов Афанасия, Гогоберидзе Георгия, Чернейкин Андрея, Пилипко Григория, Чалого Никифора, Клименко Данила (ст. не известны).
Из офицерского состава Есаул Прусс Иван был награжден орденом. Св. Анны II степени с мечами и бантом, Св. Владимира IV степени с мечами и бантом; сотник Иван Москаленко – орденом Св. Анны III степени с мечами и бантом, орденом Св. Анны IV степени с надписью «За храбрость», св. Станислава III степени с мечами и бантом и Св. Анны III степени с мечами и бантом; хорунжий Владимир Нейман – орденом. Св. Анны III степени с мечами и бантом, Св. Анны IV степени с надписью «За храбрость», Св. Станислава III степени с мечами и бантом».
Кроме того за доблесть в боях на Балканах многим нижним чинам были присвоены унтер-офицерские звания.
5-м пехотным пластунским батальоном, в котором служили, в том числе и казаки-первоочередники станицы Уманской, в период с 16.10.1892 по 28.11.1899 гг. командовал Окулич Станислав Антонович (впоследствии, с сентября 1906 года, командующий Кубанской пластунской бригадой). Умер от рака в 1910 году.
В ноябре 1904 года, в связи с объявлением войны против Японии, на Кубани была сформирована 2-я пластунская бригада из числа казаков-второочередников (7-й – 12-й пластунские батальоны), которая входила в состав сводной Кавказской казачьей дивизии (2-го сводного стрелкового корпуса). Начальником 2-й Кубанской пластунской бригады был назначен генерал-майор Мартынов Михаил Васильевич.
Телеграмма вр. Командующего КВО от 22.11.1904 г. за № 25791.: «Высочайшее повеление привести на военное положение первые казачьи полки Уманский, Екатеринодарский, Сунженско-Владикавказский, Кизляро-Гребенской. Сформировать штаб Сводно-казачьей дивизии и управление Казачьего артиллерийского дивизиона, вызвать со льготы и перевести на военное положение Управление и 6 баталионов 2-й пластунской бригады, вызвать со льготы вторые казачьи полки – Черноморский, Урупский, Волгский и Горско-Моздокский. Первым днём мобилизации считать 22 ноября….
Сформированная 2-я Кубанская пластунская бригада должна прибыть в селение Армавир и на ст. Прочноокопскую, где должна проходить посадка в эшелоны для отправки на Дальний Восток: Управление 2-й Кубанской пластунской бригады 30 ноября, 7-й КПБ 30 ноября, 8-й КПБ 6 декабря, 9-й КПБ 5 декабря, 10-й КПБ 30 ноября, 11-й КПБ 4 декабря, 12-й КПБ 1 декабря».
На театр военных действий Кавказская казачья дивизия и 2-я Кубанская пластунская бригада прибыли в конце апреля 1905 года. Части были назначены в 1-ю Маньчжурскую армию генерала Линевича.
25 апреля командующий армией провёл смотр прибывшим соединениям, результатом которого остался доволен, о чём доложил Императору. На следующий день, 26 апреля от Государя пришла телеграмма, в которой, помимо прочего, он отметил: «…Рад, что полки Сводной Кавказской казачьей дивизии, казачьи батареи и полки казачьей бригады представились Вам в блестящем состоянии. Уверен, что они сумеют покрыть доблестные кавказские казачьи войска новой боевой славой».

И пластуны оправдали это доверие Государя новыми подвигами.
Уже в первую неделю на фронте пластуны получили высокую оценку командования, которое распорядилось всем начальникам частей: «...давать им (пластунам) более трудные самостоятельные задания по разведке, нахождению противника и снятию постов и застав его».
«Русские дьяволы» - именно так называли пластунов - составляли своего рода казачий спецназ, элиту войска.
Рассказы о боевом искусстве пластунов, их хитрости, смекалке, отваге, смелости и находчивости поражали воображение, легендами разносились по казачьему войску. Считалось, что пуля и даже сабля не брали в бою пластуна. Объяснение этому сами пластуны давали простое: «затем, что никто из нас назад не оглядывался».
Вот несколько примеров участия кубанских пластунов в военных операциях 1904-1905 гг.
4 мая 1905 года был сформирован отряд под командованием командира 2-й Кубанской пластунской бригады генерала М.В. Мартынова. Задачей отряда была усиленная рекогносцировка в направлении деревень Пакану, Людзятуй, Глин, Цинцхэ, в результате которой необходимо было определить состав, и принадлежность частей противника, занимающего эти деревни.
15 мая 7-й и 12-й Кубанские пластунские батальоны были направлены в район Саньцзяоцзы, где продолжали выполнять боевую работу по разведке и рекогносцировке при постоянных боестолкновениях с японцами и хунхузами.
Беспрерывно неся дозорную и разведывательную службу казаки 2-й сотни Варфоломей Редько, Василий Курочка, Семен Гладков, Сидор Головкин и Ефим Малев, вызвавшись добровольцами пробраться в тыл противника, захватили в качестве «языка нескольких японских солдат и благополучно доставили их в расположение части.
31 мая 1905 г. пластуны в долине реки Цинхе, устроили засаду офицерскому разъезду противника и многих из них перебили, а двоих взяли в плен.

При рекогносцировке 8 и 9 июня возле селения Лицзятой пластуны Лосинского заняли скалистые сопки, господствовавшие над позицией врага, и, как пишет полковник Кондратович, «…эти молодцы, привязав себя над бездной к камням и деревьям, открыли продольную стрельбу вдоль по окопам японцев».
Далее, описывая действия пластунов кубанцев Сипинчайского отряда, он отмечает: «Пластуны-сипинчайцы работали в моем отряде 8-10 мая великолепно. Не нахожу слов описать восторг, с каким я наблюдал за их молодецкой деятельностью. Пластуны офицеры и пластуны - нижние чины щеголяли друг перед другом беззаветной удалью, храбростью и полным презрением к опасности...
Три дня, проведенные мною среди отряда, считаю лучшими в моей жизни».
В приказе по 2-й Кубанской пластунской бригаде от 15 июня 1905 года отмечено:
«Наши пластуны работали в этих отрядах выше всякой похвалы... работа была от всей души».
Не удивительно, что за доблесть все шесть пластунских батальонов были пожалованы знаками отличия на папахах с надписью "За отличие в 1905 году" (Выс. пр. от 12го ноября 1906 года).
Очень многие из пластунов получили Георгиевские кресты. Так, например, в 7-ом пластунском батальоне получили почетный орден 61, а в 10-м – 181 казак.
Командир 8-й Кубанской пластунской батареи полковник Критский за подвиги и личное мужество был также награжден орденом Святого Георгия.
По окончании боевых действий Казаки 2-й Кубанской пластунской бригады были на два месяца отпущены на отдых. В случае необходимости после отпуска их могли вновь призвать.
Прибытие с Дальнего Востока:
- Управление 2-й КПбр. на ст. Кавказскую 11 апреля 1906 года;
- 7-й КПБ в г. Екатеринодар 10 апреля 1906 года;
- 8-й КПБ в г. Майкоп 7 апреля 1906 года;
- 9-й КПБ в ст. Славянскую 6 апреля;
- 10-й КПБ в ст. Кавказскую 2 апреля 1906 года;
- 11-й КПБ в ст. Уманскую 10 апреля 1906 года;
- 12-й КПБ в ст. Прочноокопскую 10 апреля 1906 года.
Окончательное расформирование 2-й Кубанской пластунской бригады проведено в конце июня 1906 года.
В 1905 году в Российской империи произошла первая революция, которая затронула и Кубанское казачье войско.
Во многих казачьих частях происходят волнения. Казаки отказываются стрелять в рабочих и крестьян, разгонять рабочие митинги и демонстрации.
В октябре 1905 года 13-й пластунский батальон в Екатеринодаре предъявил своему командованию ряд требований, угрожая, в случае их неудовлетворения, сделать то, что сделали матросы «Потёмкина».
14-й пластунский батальон в Майкопе отказался выполнять полицейские функции и ехать в Баку на усмирение нефтяников. 15-й пластунский батальон отказался выехать в Батуми по тем же причинам. Летом следующего года 20 казаков этого батальона были осуждены на различные сроки лишения свободы.
В этой связи, на основании Высочайшего повеления от 1-го ноября 1905 года, были отмобилизованы и окончательно укомплектованы кубанские казачьи батальоны 3-й очереди:
- 13-й КПБ в г. Екатеринодаре 14 ноября;
- 14-й КПБ в г. Майкопе 16 ноября;
- 15-й КПБ в ст. Славянской 16 ноября;
- 16-й КПБ в ст. Кавказской 15 ноября;
- 17-й КПБ в ст. Уманской 17 ноября;
- 18-й КПБ в ст. Прочноокопской 16 ноября.
8 декабря 1905 года подняли восстание рабочие железнодорожных мастерских Новороссийска, их поддержали рабочие цементных, механического и других заводов. 11 декабря на заседании было решено начать вооруженное восстание. Власти через информаторов узнали о готовящемся вооруженном мятеже и приняли меры.
Гарнизон Новороссийска в то время состоял из Уманских казаков 17-го пластунского батальона (командир батальона Авксентий Толстопят), 3-х сотен 2-го Урупского полка, роты Майкопского батальона, местной военной команды и штата полиции и жандармерии.
Пластуны 17-го батальона также отказались исполнять карательные функции, предъявив своему начальству требования, в которых заявили, что призваны на службу для защиты страны от внешних врагов, но не «для прекращения беспорядка в провинции России между мирными жителями, что неподходяще духу казака».
В двадцатых числах декабря мятежный 17-й Пластунский батальон ушёл в станицу Уманскую.
Николай II, получив такое известие от пластунов, написал: «Вот не ожидал, чтобы пластунов могла коснуться такая пропаганда. Объявить 14-му, 15-му и 17-му батальонам, что они опозорили себя в моих глазах».
За это личный состав разбросали по разным местам, часть казаков осудили на различные сроки от 3-х лет до 4-х месяцев, а также собрали новый состав 17-го батальона. Он, по выражению генерала Дукмасова, «…имел равнодушный вид, не выказывал ни твёрдого желания служить, ни раскаяния за прежние преступления».

Глава 3.
Уманские казаки-пластуны на полях сражений в Первую Мировую войну (1914-1918 гг).

В годы Первой Мировой Войны 1914-1918 Кубанское казачье войско выставило 37 конных полков и 1 отдельную казачью дивизию, 2,5 гвардейские сотни, 24 пластунских батальона и 1 отдельный пластунский батальон, 6 батарей, 51 различных сотен, 12 команд (всего около 90 тыс. человек).
Из пластунских батальонов, кроме имевшейся к началу войны 1-й, дополнительно были развернуты 2-я, 3-я и 4-я Кубанские пластунские бригады.
Вот список пластунских бригад на 15 ноября 1914 года:
1-я Кубанская пластунская бригада – генерал-майор Пржевальский - включала:
- 1-й Кубанский пластунский батальон – полковник Расторгуев;
- 2-й Кубанский пластунский батальон – полковник Бирюлькин;
- 3-й Кубанский пластунский батальон – полковник Квартовкин;
- 4-й Кубанский пластунский батальон – полковник Фисенков;
- 5-й Кубанский пластунский батальон – полковник Масляников;
- 6-й Кубанский пластунский батальон – полковник Зиньковский.

2-я Кубанская пластунская бригада – генерал-майор Гулыга - включала:
- 7-й Кубанский пластунский батальон – войсковой старшина Туношенский;
- 8-й Кубанский пластунский батальон – войсковой старшина Третьяков;
- 9-й Кубанский пластунский батальон – В. Ст. Персидский принц Амманула-Мирза;
- 10-й Кубанский пластунский батальон – войсковой старшина Витинский;
- 11-й Кубанский пластунский батальон – войсковой старшина Чевотаев;
- 12-й Кубанский пластунский батальон – войсковой старшина Яловый.

3-я Кубанская пластунская бригада – генерал-майор Геник - вкючала:
- 13-й Кубанский пластунский батальон – войсковой старшина Марченко;
- 14-й Кубанский пластунский батальон – войсковой старшина Гейман;
- 15-й Кубанский пластунский батальон – войсковой старшина Рекшинский;
- 16-й Кубанский пластунский батальон – войсковой старшина Захаров;
- 17-й Кубанский пластунский батальон – войсковой старшина Яковлев;
- 18-й Кубанский пластунский батальон – войсковой старшина Пошивальский.

4-я Кубанская Пластунская Бригада - генерал-майор Мудрый - включала:
- 19-й Кубанский пластунский батальон;
- 20-й Кубанский пластунский батальон;
- 21-й Кубанский пластунский батальон;
- 22-й Кубанский пластунский батальон;
- 1-й Терский пластунский батальон;
- 2-й Терский пластунский батальон.

1-й Уманский полк, как первоочередной, был послан на Закавказский фронт в составе 1-ой Кавказской дивизии.
Уманцы прибыли в действующую армию под командованием полковника Фисенкои вошли в состав Сарыкамышского отряда 1-го корпуса генерала Берхмана. В ходе сражения под городом Сарыкамышем они проявили себя с наилучшей стороны. Надо указать на беспрецедентную конную атаку в глубоком снегу по брюхо коней 23 декабря 1914 года под Караурганом, когда казаки в упорном бою разбили турецкую артиллерию и захватили две горные батареи противника.
2-й Уманский полк вошёл в 1-ю Кубанскую казачью льготную дивизию (вместе со 2-м Запорожским, 2-м Таманским, 2-м Полтавским) и был отправлен на Запад. Воевал на Юго-Западном фронте и в Полесье в составе 1 Кубанской дивизии, которая составляла резерв 4-го кавалерийского корпуса. Летом 1916 года, во время наступления Юго-Западного фронта, известного как Брусиловский прорыв, казаки 2-го Уманского полка вытеснили немецкие войска за реку Стоход и захватили один действующий пулемет, семь тяжелых зарядных ящиков и много боеприпасов.
3-й Уманский полк. На момент мобилизации 1914 г. командиром 3-го Уманского полка был Удовенко Константин Яковлевич. В 1916 году он вошёл в состав 7-го армейского корпуса 11-й армии. В июле – августе 1916 г., в боях при форсировании реки Серет и на Золочевском направлении, 3-й Уманский полк 7-го армейского корпуса вел энергичную разведку и рекогносцировку позиций противника, чем в значительной степени способствовал блестящему выполнению Серетинской операции.
3-я Кубанская казачья дивизия генерал-майора Рафаловича была сформирована на Кубани в конце декабря 1914 начале 1915 года и называлась Сводно-Кубанской, так как ее полки формировались не по отделам, а каждый примерно из двух отделов. Эта дивизия состояла из четырёх конных полков и четырёх пластунских батальонов.
В 1916 году этим сводным полкам и батальонам были даны названия старых полков, давно упраздненных. Вот имена этих полков и батальонов в порядке нумерации: Ставропольский, Екатеринославский, Ейский (в котором было немало уманцев) и Адагумо-Азовский. Таким образом, число пластунских батальонов Кубанского казачьего войска увеличилось до 26.
В годы Первой Мировой войны уманцы служили в 1-м, 2-м и 3-м конных Уманских и Ейском (3-я Сводно-Кубанская казачья дивизия) полках, а также в 5-м, 11-м, 17-м и 23-м Кубанских пластунских батальонах.
Эти полки и батальоны принимали активное участие и в боевых действиях 1-й Мировой войны 1914-1918 гг. и в период Гражданской войны 1918-1920 гг.
В боевых операциях 1-й Мировой войны казаки Уманских полков и пластунских батальонов понесли большие потери, проявляя отвагу и мужество. Так уже к апрелю 1915 года были награждены свыше девяти тысяч пластунов, факт сам по себе красноречивый.
Что касается потерь в этой войне, то в конных полках сменилось два состава, а в пластунских батальонах – три.
Первые бои на Кавказском фронте начались в ночь на 20 октября 1914 года, после перехода границы частями Ольтинского, Сарыкамышского и Эриванского отрядов. С армейскими частями турок полки Сарыкамышского отряда столкнулись лишь 24 октября 1914 г. в районе селения Кёприкёй.
К 25 октября 1914 г., противник успел сосредоточить в данном районе четыре дивизии – 28-ю и 29-ю пехотные дивизии 9 корпуса и 18-ю и 33-ю пехотные дивизии 11 корпуса. Всего порядка 40-42 тыс. человек. Именно эти дивизии с 26 октября 1914 г. перешли в наступлении на Кёприкёй.
29 октября 1914 года под давлением энергично наступавших турок сел. Кёприкёй было оставлено. Добившись этого крупного успех, противник не ослаблял натиска и вплоть до 3 ноября 1914 года продолжал теснить части Сарыкамышского отряда. Остановить дальнейшее продвижение противника удалось лишь у сёл Агверан и Зивин (неподалёку от города Караургана), где к тому времени успели сосредоточиться части 2-го Туркестанского корпуса (резерв армии) и 1-я Кубанская пластунская бригада.
К сожалению страницы боёв на Кавказском фронте Первой мировой войны 1914 – 1918 гг. и по сей день остаются малоизвестными в России.
Восполняя этот пробел, обратимся к первоисточникам и приведём некоторые примеры героизма и стойкости с участием казаков пластунских бригад.
С началом войны 1-я Кубанская пластунская бригада генерала Пржевальского Михаила Алексеевича была выдвинута в Турцию для занятия Кара-Килисы, что в Алашкертской долине.
Вот, что писал о пластунах генерал Масловский: "Вернувшись в Кагызман, бригада двинулась форсированным маршем... Бывшие в голове три батальона уже 2 ноября ... перешли в наступление против 33-й турецкой дивизии... Энергичным движением пластуны к вечеру отбросили турок... На следующий день вся бригада (всего пять батальонов, так как 1-й, полковника Расторгуева, был на приморском направлении)... решительно атаковала турок и отбросила их, обеспечив левый фланг корпуса. В ночь на 4 ноября ... по соглашению с генералом Баратовым, как только наступила темнота, оставив к югу от Аракса один батальон, с остальными четырьмя ... быстро перешел вброд через широкий и быстрый Аракс и атаковал с фланга и тыла турок... При этом, ввиду трудности переправы через широкую реку с быстрым течением, ночью, в холодные ноябрьские дни, когда уже выпал снег, генерал Пржевальский первым с разведчиками переправился вброд, приказав всем переправляться вслед, не раздеваясь и держась группами за руки. Переправа была совершена быстро и неожиданно для турок. Внезапным ударом пластуны опрокинули турок и внесли в ряды их смятение. Затем, выполнив блестяще задачу, пластуны перед рассветом таким же порядком вернулись на правый берег Аракса. А с утра 5 ноября уже вступили в бой с турками, пытавшимися снова продвинуться вперед".
Бригада уже была в одном переходе от Кара-Килисы, когда тяжелое положение 1-го Кавказского корпуса в Пассинской долине заставило командира этого корпуса спешно вызвать пластунов на поддержку левого фланга частей генерала Баратова.
2-я Кубанская пластунская бригада Эриванского отряда 22 октября заняла без боя г. Баязет, 24 октября – г. Диадин, 25 октября – селение Ташлычайсуфла, а 27 октября весь отряд вышел к селению Каракилисы. До конца октября части Эриванского отряда заняли все долины (Баязетскую, Диадинскую и Алашкертскую) примыкавшие к российской границе.
10 ноября 1914 года 2-я Кубанская пластунская бригада генерала Гулыги Ивана Емельяновича была брошена из Алашкертской долины через Клыч-Гядукский перевал на поддержку частей 2-й Кавказской казачьей дивизии под Дутах, что на реке Евфрат. Через два-три дня она была оттянута назад и двинута спешно в Пассинскую долину на усиление 1-го Кавказского корпуса.
Хорунжий Куркин 10-го Кубанского пластунского батальона так описывает этот переход: «Ущелье вьется вверх, суживается. Две-три версты карабкаемся по льду. Туман такой, что собственного носа не видно. Временами, как привидение, выступают из тумана высокие льдистые утесы. Слышно: где-то глубоко, под утесами, шумит поток. Пластуны, как кошки, карабкаются на утесы. Взобрались: льды, снег, клубы тумана... Тишина. Такая чуткая тишина, что чудится, будто слышишь шуршание тумана, цепляющегося за снег и льды. Будто кто-то мгновенно сбил папаху с головы Мадур-дага и ослепительно заблестела его лысина... Стоим на вершине хребта, а кругом, насколько хватает глаз, высятся снежные громады, клубятся облака.
…Легко пластуну спускаться вниз: - завернись в бурку - и падай с утеса на утес, катись катком по откосам, пока не докатишься до теплой сакли!
Переночевав в селении Даяр, которое похоже на дно глубочайшего колодца, в снегу выкопанного, опять втягиваемся в ущелье. Из ущелья выбрались на долину, замыкающуюся высокими, совершенно отвесными горами. Идем прямо к тем горам-стенам. В белой стене чернеет трещина. Это и есть знаменитый Кара-Дербентский проход, связывающий Алашкертскую долину с Пассинской.
Вот мы уже у самой трещины и - вдруг: та-та-та... та-та-та...- над головой засвистали пули. Передние пластуны мгновенно рассыпались в цепи, согнувшись, побежали к стене. Задние, укрывшись за камнями, открыли огонь по хребту.
- Кто это?.. Да ведь нам же сказали, что проход свободен! Кубинский полк его занимает!
- Но кто же тогда стреляет?
- Да они же и стреляют!
- О, мать вашу так!..
Хорунжий М., который имел поистине бычье горло, взобрался на холм и кричал тем, кто стрелял с хребта:
- Вашу мать!.. Карту-уз-ни-ки!.. Не стре-е-ля-ай-тее! Ка-за-ки-и ии-ду-ут!..
Но "картузники" перестали стрелять только тогда, когда увидели наши подошедшие лазаретные двуколки. Вниз сошли два поручика. Смотрят все еще недоверчиво:
- Черт вас разберет - кто вы?.. Мы думали, что это курды! И они так же замотаны башлыками, как и вы...
Когда подтянулись все батальоны, вошли в трещину. Она в некоторых местах суживалась так, что идти приходилось по самой речке Идель. Особенно тяжело пришлось нашим вьючным верблюдам, буквально раздиравшимся на скользких камнях.
Вблизи селения Дели-Баба вышли из этой горной утробы на свет Божий. Перед нами - широкая Пассинская долина. Здесь где-то занимает позицию генерал Пржевальский со своей 1-й Кубанской пластунской бригадой, на соединение с которой мы и пришли из Эриванского отряда генерала Абациева.
Сменили быстрых и юрких, как черти, действительной службы пластунов. Выкопали в снегу окопы "с колена". Засели. Ждем турок. Ждать их пришлось недолго...»
На Батумском направлении турки сумели, в течение первой половины ноября 1914 года, скрытно произвести высадку в районе приморского города Хопа, 7-го и 8-го полков 3-й пехотной дивизии I-го корпуса (из района Стамбула). Эти полки сразу перешли к активным действиям и, перейдя границу, 14 ноября 1914 года овладели Дзансульским медеплавильным заводом в ущелье Мургульсу. Развивая свой успех, противник 18 ноября занял город Артвин, 20 ноября – город Ардануч, а 29 ноября – сел. Хуло, то есть фактически вплотную подошёл к Батуми.
В связи с этим с Черноморского побережья была снята 3-я Кубанская пластунская бригада генерал-майора Ивана Адамовича Геника и направлена: 15-й, 17-й и 18-й батальоны в Батум, а 13-й, 14-й и 16-й батальоны со штабом бригады в Ардаган. Туда же был переброшен 1-й Кубанский пластунский батальон 1-ой Кубанской пластунской бригады и сотня 3-го Лабинского полка Кубанского войска. 5-й пластунский батальон к этому времени находился в городе Тифлисе.
4-я Кубанская пластунская бригада находилась в Персии (Иране) .
6 декабря 1914 г. Энвер-паша взял в свои руки непосредственное руководство 3-й турецкой армией, действовавшей против наших войск Кавказского фронта и центр событий вновь переместился на участок фронта Сарыкамышской группировки.
В это время русские войска успешно развивали наступление в горных районах Турции. Фланги и тыл оказались открытыми. 12 декабря 1914 г. турки сумели выйти на рубеж всего в пяти верстах от Сарыкамыша расположенного в тылу русских войск, с тем чтобы, взяв этот город, двинутся на Карс и затем на Тифлис (Тбилиси).
Честолюбивые замыслы турецкого «Наполеона», военного министра Энвер-паши, о широком восстании мусульманского населения российского Кавказа, Ирана, Средней Азии и Поволжья с началом войны между Россией и Турцией, так и не сбылись. Во многом этому помешала героическая оборона города Сарыкамыша частями русской Кавказской армии и кубанскими казачьими частями.
В это же время в горах Турции произошел такой боевой эпизод. Части 1 и 2 - й Кубанских пластунских бригад генералов Ивана Емельяновича Гулыги и Михаила Алексеевича Пржевальского развивая наступление «увлеклись» преследованием противника, между тем им нужно было следовать в район Сарыкамыша для обороны города. С большим трудом офицерам связи удалось отыскать двух генералов и передать им новую боевую задачу.
К вечеру 15 декабря к городу подошли части 1–й Кубанской пластунской бригады генерала М.А. Пржевальского. Сам генерал вступил в командование Сарыкамышским отрядом. Начались уличные бои. Командир 1-го Запорожского полка полковник Кравченко был убит. Турки ворвались в город, заняли казармы 156-го Елисаветпольского пехотного полка и вокзал. Фронт был прорван. В резерве генерала М.А. Пржевальского осталось лишь две сотни 6-го Кубанского пластунского батальона. До позднего вечера шел тяжелый штыковой бой. Уже в полной темноте М.А. Пржевальский решает бросить туда свой последний резерв. Он вызывает полковника Термена, и даёт ему приказ — У меня остался последний резерв — две сотни... Возьми их, иди туда и действуй по обстоятельствам. Теперь пришла твоя очередь спасать Сарыкамыш.
Больше ни на какие подкрепления рассчитывать нельзя. Перекрестив полковника Термена, он его отпустил... Пластуны без выстрела, в полном молчании атакуют турок и опрокидывают их штыками. Внезапная и молчаливая атака производит на противника настолько сильное впечатление, что он уже не пытается возобновить здесь атаки... Между тем к городу к вечеру 20 декабря подошли 1-я Кавказская казачья дивизия князя генерала Н.Н. Баратова в составе: 1-й Уманский, 1-й Кубанский полки и две сотни 3-го Кавказского полка, и 2-я Кубанская пластунская бригада генерала И.Е. Гулыги. Произошел перелом в сражении и турки были отбиты. Казачьи части преследовали отступающие в полном беспорядке части 10-го турецкого корпуса, непрерывно нанося удары и захватывая большое количество пленных, орудий и других трофеев. Одна 2-я Кубанская пластунская бригада захватила более 4000 пленных. Внезапным ночным ударом был захвачен штаб 30-й турецкой пехотной дивизии с ее начальником.
Из 90 тысячного состава турецкой 3–й армии турки потеряли 60 тысяч убитыми и ранеными и около 18 тысяч обмороженными. Потери русской императорской армии составили около 20 тысяч убитых, раненых и больных и около 6 тысяч обмороженных. Планы турецкого генералиссимуса Энвер-паши по отторжению у России Кавказа так и не были реализованы благодаря выучке и стойкости русского кавказского солдата и казака.
Вот как писал об этом «обратном марше к Сарыкамышу» полковник-эмигрант ККВ Ф.И. Елисеев в своей книге «Казаки на Кавказском фронте 1914 – 1917 гг.»: «А снег по пояс. Мороз до 30 градусов. И на каждом шагу «чертовы мосты»... От сапог — ни воспоминаний. Черкески в лохмотьях. Ноги с обмороженными пальцами. А идут пластуны, будто пружинным шагом на парадном смотру. И увидели отборную армию Энвер-паши. И уничтожили армию».
Получив донесение об успехе под Сарыкамышем, главнокомандующий поставил главной задачей армии - разбить противника на фронте Ольты-Бардус-Караурган-Меджингерт, прикрываясь со стороны Аджарии Ольтинским и Ардаганским отрядами. B частности Юденичу, назначенному 24 декабря командующим Сарыкамышским отрядом вместо Берхмана, было указано перейти в дальнейшее наступление и разбить 11-й турецкий корпус.
К полудню 24 декабря было обнаружено накапливание турецких войск в районе горы Чилхороз. Из этого района, а также из района Бардус, куда отходили части 10-го турецкого корпуса и разрозненные партии 9-го корпуса, было заметно стремление турок овладеть горой Геля и выйти со стороны перевала Яйля-Бардус во фланг арьергарду Чаплыгина. Особенно тяжело было положение русских на участке южнее горы Чилхороз и до горы Геля включительно, где имелось всего до трех батальонов при трех орудиях. Атаки в районе горы Геля велись турками в течение нескольких дней. Утомленные бойцы, действовавшие в высокогорной местности, занесенной глубоким снегом, еле передвигались, с трудом отбивая атаки турок.
Положение на фронте Бардус-Еникей-Караурган-Меджингерт в течение 26 декабря признавалось русским командованием весьма серьезным в связи с настойчивыми атаками 11-го корпуса, начавшимися еще 24 декабря. Наступлением этого корпуса, по сведениям русских, лично руководил Энвер-паша, прибывший в Зивин.
В дальнейшем ожидались положительные результаты появлением колонны Баратова, которая, установив точное направление отхода турок 25 декабря, начала вести преследование турок отступавших из Ардагана и Мерденека.
Главные силы отряда Баратова (80-й пехотный кабардинский полк и 4 1/2 батальона пластунов бригады Гулыги), имея авангард в Баш-кее, располагались в Веришане.
26 декабря главные силы Баратова: отряд Габаева (4 батальона с 6 орудиями) и 2-я пластунская бригада Гулыги (4 батальона с 4 горными орудиями) сосредоточивались в Чермуке.
Для наступления против Бардусской группы турок части отряда Баратова были направлены следующими путями. Правая колонна Гулыги (2 батальона 2-й пластунской бригады с 4 горными орудиями) направлялась во фланг и тыл турок на Заким-Яйля-Нюсунг-Гамас-ашаги.
Левая колонна Габаева -11-й кавказский полк - была направлена на Кизил-килису мимо горы Кямряджик с задачей атаковать турок в районе горы Тандырлю и Яйля-Бардус.
Средняя колонна (5-й пластунский батальон и 1 батальон 10-го кавказского стрелкового полка с 6 полевыми орудиями), под начальством Родионова, была выдвинута к Закину, откуда она должна была наступать на Геряшкен и Бардус, соразмеряя темп своего наступления с направляющей колонной Гулыги.
Резерв в составе 1 батальона 10-го кавказского стрелкового полка и 11-го пластунского батальона находился в Чермуке.
26 декабря условия погоды - большая метель и глубокий снег - сильно затрудняли наступление частей отряда Баратова, особенно обходящих колонн
Правая колонна Гулыги не могла выйти в тыл туркам, занимавшим командующие над Геряшкен высоты, и с наступлением темноты приостановилась за перевалом северо-западнее Закима. Средняя колонна (Родионова) подверглась сильному перекрестному огню с ближайших высот, но, тем не менее, она заняла Заким.
27 декабря правая колонна Гулыги с чрезвычайными трудностями продвигалась на Норшин, достигнув только района Нюсунг. Средняя колонна заняла Геряшкен. Левая колонна в 7 часов перешла в наступление с задачей овладеть Тандырлю. Движение производилось по пояс в снегу; временами из-за густого тумана можно было видеть всего лишь на 50 м.
28 декабря колонна Гулыги с большими трудностями овладела Нюсунгом. Ночная атака колонны Родионова в ночь с 27 на 28 декабря в районе Бардус вначале была удачна, но с рассветом турки, сами перейдя в наступление превосходящими силами, при поддержке перекрестного огня с соседних высот, отбросили Родионова с большими потерями на позицию в 1 1/2 км западнее Геряшкена. Тем не менее, этой колонне (2 батальона, 2 сотни) было приказано в ночь на 29 декабря вновь атаковать турок, выбить их с позиции у Бардуса и овладеть этим пунктом. Для установления огневой связи с колонной Родионова на Геряшкен были направлены по большим кручам две роты 10-го кавказского стрелкового полка, прибывшие на усиление колонны Габаева.
29 декабря колонна Гулыги, овладевшая Гамас-ашаги, наступала на Норшин-Зарагюм-Негиджуг. Колонна Родионова (10-й кавказский стрелковый полк и два батальона пластунов с двумя горными орудиями) следовала на Гамасашаги-Норшин-Чатах. Всe пушечные батареи, находившиеся в колонне Родионова, из-за непроходимости дорог были оставлены в районе Бардуса.
К вечеру 31 декабря колонны Гулыги, Родионова и партизанская сотня Каргалетели после больших усилий овладели районом Чатах-Сулейманли, захватив до 150 пленных.
В связи с предполагаемой переброской отряда Баратова на поддержку арьергардов в район Зивина Баратов просил в интересах дела предоставить войскам 1 января 1915 г. на отдых и сосредоточение.
В декабре 1914 года Государь император Николай II посетил Кавказ. Он был не только в Сарыкамыше, но с небольшой свитой и на русско-турецкой границе, в с. Меджингерт, где находились ближайшие резервы войск главных позиций эрзерумского направления.
Было приказано командировать туда отличившихся солдат и казаков всех рангов для награждения Георгиевскими крестами самим императором.

К тому времени пластуны уже изрядно износились в своей одежде по горам и долам. Вот что писал тот же хорунжий Куркин об этом посещении императора Кавказского фронта: "К царю, в Меджингерт, на смотр "кавалеров" новых снаряжаем.
Ломают головы сотенные командиры с взводными урядниками - кого послать?
- Хоменка бы представить...
- Так вин же зовсим босый, - отвечает взводный урядник.
- Ну, Пахомова...
- А вин в курдынськой одэжи ...
- Тоди Хыля ...
- А в його штанив чорт-ма ... - вторит другой взводный".
Может быть, немного преувеличивал Куркин, но в действительности многое было так. Да и какое запасное обмундирование мог иметь каждый из пластунов в своем "сыдири" (мешке) за плечами? Харчи, шило, мыло и другую повседневную мелочь.
К весне 1915 года на Кавказском фронте было сосредоточено 37 конных казачьих полков, 37 особых казачьих конных сотен, 8 конных казачьих батарей и 17 пластунских батальонов.
Кто знает казачье братство, тот представит, как должны были доблестно действовать эти три Кубанские пластунские бригады в составе 18 батальонов, то есть боевой численностью в 18 тысяч штыков, по-казачьи чувствуя в бою плечо к плечу.
Благодаря воспоминаниям, оставленных потомкам участниками тех далёких лет мы сегодня узнаём, какие усилия и какой героизм проявляли наши прадеды в этой, по истине, Великой войне – войне неудачной, но не проигранной.
Приведу отрывок из рукописных мемуаров казака станицы Некрасовской Александра Ивановича Романюкова, связиста взвода службы связи 17-го Кубанского пластунского батальона, посвящённый боевым будням пластунов Приморского отряда генерала В.Н. Ляхована правом (причерноморском) фланге Кавказского фронта Великой войны.
Март 1915 года. – «… К вечеру второго дня стали в Батуми. Много горожан встречало наш эшелон. Мы все выгрузились и по распоряжению командира батальона все выстроились посотенно на площади, как будто кого ждали. Послышалась команда «Смирно!», все стали как вкопанные, твёрдо прижав каждый винтовку. Пронеслась вторая команда «Для встречи, слушай на караул», все взяли винтовки против себя, отдавая честь пальцами на винтовке правой руки. Винтовки как лес на заходе солнца блестели штыками поверх казаков.
Послышались слова генерала: «Здравствуйте казаки Кубанцы!»
Пластунов приветствует командир Приморского отряда генерал-майор В.П. Ляхов.
Все как громом прогремели казаки: «Здравия желаем Ваше превосходительство!»
Раздалась команда «К ноге!», и после – «На плечо! Шагом марш!»
Все наши казаки и 17-го батальона были сведены колоннами посотенно вокруг генерала.
Все встали как вкопанные. Если бы на этот случай летела муха, то её было бы слышно.
Генерал сидел на лошади и когда всё стихло произнёс: «Казаки-кубанцы! Ваши батальоны на сегодняшний день имеют заслуженные вашими отцами Георгиевские знамёна, заслуженные в турецкую компанию. Полагаю, что я не ошибся затребовав вас на отпор турецким войскам, которые уже заняли Артвин, где служил на границе ваш первый казачий батальон, Борчку, и сейчас его едва сдерживают в семи верстах от города остатки героев первого батальона.
Поздравляю вас с завтрашним боем и победами!»
Все крикнули в один голос, как с батареи: «Постараемся Ваше превосходительство!» Эхо далеко разнеслось по ущельям гор.
«Сейчас по местам, пусть отдохнут казаки» - сказал генерал.
Нас отвели в казарму и до утра спали спокойно.
Утром рано, чуть свет, наш и 17-й батальон направились на позицию по шоссе по направлению к Артвину, вверх по течению реки Чароха. Прошли вёрст шесть, остановились и посотенно расположились над речкой, по её ровным наносам при разливе. Кто сидел, беседовал, а кто уже спал. Грянул пушечный выстрел, снаряд просвистел через наши головы и полетел на вершину гор, где были турки. Второй, третий и дальше стали стрелять шесть или восемь пушек. Часа два продолжалась эта стрельба. Под эту гармонь мы пообедали. Дальше пошли вперёд три сотни, а наша третья сотня и 17-й батальон направились на ту сторону Чарохи.
Мы прошли немного по шоссе, свернули в сторону и стали подниматься на хребет. Кругом стояли горы разной величины, лошади идти не могли, поэтому пулемёты и ящики-цинки (коробки с патронами) тащили на себе.
Трудно было карабкаться в гору, но деваться некуда, да и всё надо тащить. Но правда погода стояла хорошая сухая и тёплая.
На первом хребте остановились, расставив посты. Прошла ночь. На утро стали находить ещё лежащие под деревьями яблоки, инжир и хурму, а также в турецких хатах, брошенных семьями турок – яблоки, инжир и хурму, сушёный кизил, орехи волоцкие (грецкие) и мелкие (фундук), и много варёного с фруктов мёда. Всё это пошло на доброе здоровье казаков. Правда, в хатах этого было мало, а больше в закопанных ямах, но от зоркого глаза казака ничего не могло укрыться.
И так почти ежедневно стали перебираться с хребта на хребет, местами встречая препятствие турок. Но эти препятствия для нас были не страшны, а страшно было то, что вьюки (вьючные транспорты с продовольствием) иногда нас шукали или не могли подойти. Дня по три и больше подчас приходилось голодать. Один раз пришли вьюки только с хлебом, правда на три дня. И сейчас же сотня тронулась с хребта вниз по направлению к туркам. Началась перестрелка, но скоро стихла, видно турок было мало.
Мы пошли вперёд, спустились к речке, впадающей в Чароху, и пошли вверх по течению этой реки. По пути переночевали в турецком пустом селении. Всю ночь шёл сильный дождь. На утро двинулись по грязи дальше, таща, как я указал раньше, всё с собой и сразу стали подниматься на гору. К обеду грязь стала переходить в снег и чем дальше лезли в гору, тем больше было снега.
Часов в 12 ночи мы вылезли на самый хребет. На хребте было столько снега, что сколько ни копай, дна нету. И самое главное мело. И так мело, что если отстанешь то назад по этой дороге не вернёшься. Многие заблудились и едва лишь дней через пять нашли сотню.
Мы остановились. Приказано ночевать здесь. Выставили посты. Все остальные принялись за работу: копать в снегу траншеи, мостить ветки с ёлки и ложиться спать. А как укрылся то сразу заносило снегом. Правда под снегом спать тепло, но плохо если вставать на пост или захочется на двор.
Утром некоторых еле откопали из-под снега. Пошли дальше по этому же хребту. Затем стали спускаться ниже к Чароху, так как дальше был непроходимый перевал. К вечеру стали как будто на своё место, так сказал командир. Переночевали, расставив посты.
…И так прошло около недели. Потом снова перешли на следующий хребет, заняли позицию, сделали окопы. Всё это обычно делалось ночью. Всю ночь шёл дождь. На утро стало ясно и оказалось, что турки всего в 200-300 саженях от нас. Как говорится – подошли вплотную. Началась стрельба. Турки перешли в наступление, но к нам ещё подошла остальная часть людей сотни. Раза три были атаки турок каждый раз отбитые с нашей стороны почти без потерь. Убитых не было, ранено человека три и то легко, а у турок потери порядочные: на месте осталось человек 30. Сколько раненых и ещё убито – не известно, так как у турок все убитые убирались, но эти остались не подобранные. Ночью турки, по обычаю, подняли ураганный огонь, а затем ушли.
Мы снова пошли дальше. Дошли вплотную к Артвину, который от нас остался правее, так как находился за Чарохом. Рано утром на мосту завязалась стрельба. Там в лоб шли 1-я и 4-я сотни нашего батальона. К обеду мост был взорван. Турки ушли бросив город, говорили – на Ольтен. На третий день восстановили мост и вошли в город.
Мы так и остались на горе против Артвина охранять шоссе идущее дальше и весь фронт до перевала. Прошло порядочно времени, потому что когда мы пришли сюда то всходы ячменя только начали покрывать землю. Винограда с листьями вообще не было, а когда подошла армия из Аргадана и нам было приказано идти на Батум, то ячмени уже почти поспел и у винограда уже были кисти.
Получив распоряжение идти на Батум, нас спустили на шоссе и двинули по нему к Батуму. Дошли до села Борчка и остановились. Сказали – отдых. Постоями там дня 3-4 и нас повели назад. Прошли с версту, переправились через Чароху и двинулись по ущелью медного Дзунсульского завода. Идти пришлось всё время в гору. На третий день к ночи едва добрались до казарм пограничников, где стояло не меньше сотни юрт. В этих юртах поместились на ночлег и мы.
Всю ночь шёл сильный дождь. Утром как-будто разъяснилось, хотя вверху по горам стоял туман. Мы двинулись дальше. Впереди ехал на коне командир батальона. Дороги как таковой не было, а была тропа, по которой мог пройти один человек и, с трудом, могла пройти свободная лошадь. И эта тропа, чем выше понималась, тем становилась всё хуже и хуже. Дошло до того, что грязь сильно цеплялась за ноги и местами были выбитые ямы до колен. Обувь у каждого плохая. Грязи считай по самые колени и выше, а тут ещё поднялись выше. Когда вошли в туман, то пошла сильная морось подобно дождю и между нею изредка падал снег.
По сторонам тропы лежал ещё старый снег. Вьюки, шедшие за нами следом, давно остановились. Все вещи перегрузили на людей. Мне досталось, кроме своего, что полагается казаку, лента с патронами от пулемёта и один цинковый ящик патрон. Вернее сказать – своя одежда, шестидневный запас продуктов, винтовка и 1050 штук патронов. Вся эта тяжесть тянула не менее 4-х пудов (64 кг.), да ещё лезть по тропе как по лестнице при талой грязи. Хотя я ещё был молод, всего 23 года, но так устал и выбился из сил, что не знал, что делать дальше. В уме бегали разные мысли. Досталось и матери за то, что родила на свет. Вспомнил и отца без ноги. Мыслил, что он счастлив в том, что он не может попасть в такую тяготу.
Справа от этой тропы тянулся высокий обрыв вниз как будто нарочно сложенный из камня. Влево местами попадались большие деревья, а местами сплошные заросли бурьяна и кустарника олеандры, который путался своими кореньями у каждого идущего казака и лошади, того и гляди что, как говорится, грохнешься со всех четырех.
У меня мелькнула мысль дальше не мучиться. Дело было к вечеру. Решил определенно сигануть в яр с обрыва зная что там уж живым не будешь, так как он сам по себе не менее 100 саженей, а то и больше. На всякий случай огляделся вокруг. Никого не было ни сзади, ни спереди. Подошёл близко к обрыву. Правда у самого обрыва, как будто еще больше было олеандры, минутку подумал - вдруг зацеплюсь за кусты, и тогда будет стыдно, когда вытащат товарищи, и присел прямо на снег, решил немного отдохнуть. Как вдруг по этой тропе еще показался человек (казак) и на мой взгляд он как будто еще больше меня уморился, с лица ручьем лил пот, губы дрожали, глаза как будто самовольно то сжимались, то разжимались. Подошёл ко мне тоже сел. За ним еще и еще, собралась целая полусотня казаков. А я полагал, что остался последним. Мысль моя надуманная немного потеряла успех. Я встал и пошёл дальше. За мною стали подниматься остальные. Немного прошли дальше, как гляжу - лежит по самые уши в грязи лошадь и не двигается. А сбоку стоит как черт, вымазанный в грязь командир батальона, правой рукой очищал грязь на ручных часах и плакал, причитая вслух, что мы все пропали. Я и другие казаки подскочили, вытащили лошадь, усадили командира и просили его вернуться назад. Сами двинулись дальше. Но мысль сама по себе изменилась сразу в том, что командир старик лет 65 и то с нами вместе страдает. И пошёл веселей дальше.
В 12 часов ночи, наконец, выбрались на самую вершину горы Баркалык. До утра были на ней. Кто спал, кто сушился на снегу, а кто бегал - грелся. Рано утром, оставив часть людей на месте, пошли дальше вниз. Идти вниз ещё, чем на гору. Ноги прямо переламываются. Офицерам каблуки на сапогах пришлось совсем срывать, так как идти совершенно было нельзя. Чем не ниже шли, тем снега становился меньше и меньше. Наконец снег кончился. Стало сухо. Мы поместились на одном из отрогов горы, хотя до того, как тронулись в путь, мы его и не видели, так как ежедневно стоял туман и шёл дождь. Наша сотня выставила всего только 4 поста. Часть людей по очереди ежедневно ходили в низ, к какой-то речки, на ту сторону. Турок и в помине не было.
Прошло дней 8-9. Последовало распоряжение немедленно с получением сего снять 2-ю сотню и самому начальнику отряда, забрав с собою связь, подняться опять на гору Боркалык и занять высоту 710. Так называлась впадина между двух высот гор.
На горе снегу уже не было, а шёл ежедневно дождь. Утром рано перешли на высоту 710. Это место было гораздо ниже, чем Боркалык. Здесь стояла хорошая погода. Иногда только случайно затянет туманом.
Прошло еще несколько дней. Позиция, почему то укреплялась. На смену нам на высоту 710 пришла дружина, сформированная не из кадровых или запасных военнослужащих, а из ополченцев, а нас снова отправили Боркалык, где лил вечный дождь или его заменял снег. Стали строит казармы.
На этой горе мы простояли месяца два или три. Помню, что в начале августа 1915 года выпал снег четверти в две и быстро растаял. И после этого стала такая погода: на горе все видно и на море, и все окружающие горы, которые были еще много выше нашего Боркалыка. А внизу к морю, ниже нашей горы, были дожди и стоял вечно туман такой, что нам казалось, что мы сидим в море на острове, а их множество, этих гор, как в море волн во время бури.
Раз ночью поднялась тревога. Справа от моря стояли туркестанские полки (стрелковые полки 2-го Туркестанского армейского корпуса русской армии). Передают по телефону - наступают турки, уже один пост снят. Завязалась стрельба по всему флангу к морю. Трещат залпы, клокот пулеметов и изредка рвались бомбы. У нас все было на чеку.
Резервные части были подтянуты. И так до утра. Утром оказалось, что на том месте, где подозревались турки, был убит медведь. На том всё и кончилось.
В половине августа наша сотня отошла в резерв. Нас заменила первая, а мы направились на гору Узун еще левее от моря, то есть левая высота от впадины 710. Придя на место, мы были удивлены увиденным. Деревья чинар высотою метров по 30 и многие на половине сломаны или срублены. Каждый понимал, что лезть вверх метров 15 и там рубить ни кто не станет, а поэтому все полагали, что это буря поломала.
На Усуне стояло четыре пушки. Были уже отстроены помещения для жилья.
В начале сентября снова погода изменилась. Подул ветер, снова пошёл дождь и, наконец, снег, сперва мокрый, а потом началась метель. И такая, что ничего не видать. Оторвало нас от всего мира, ветер дул прямо нам в окно, а в дверях был затишек. Двери нам заметало через каждые полчаса. Вдвоём едва могли отворить и откидать снег. И так, эта метель продолжалась три дня и ночи. Мы с товарищем сильно устали и на рассвете третьих суток уснули. Развиднелось. Я подошёл к двери, а ее не только отворить, а едва ли удалось даже выбить пушкой – так набило плотно снега. Разбудил товарища и стали думать, что делать. Наконец вспомнили, что у нас еще оставался действующий провод к помещению командира батареи. Стали звонить. Командир уточнил, в чем дело. Мы стали просить, чтобы он прислал солдат откидать снег от наших дверей. Пообещал и двое солдат с лопатами целых два часа отрывали нам двери. Когда вышли на двор было тихо, но снегу было столь много, что как раз сровняло с теми рубленными деревьями, о которых я говорил раньше.
Вьюки, с трудом по протоптанной, а местами по раскиданной дороге, на третий день к вечеру привезли продукты.

Одного казака и двоих солдат так и не досчитались. Когда дозор возвращался, идя с поста на пост, сбился с дороги и солдаты, часовой и под-часок, на посту стоявшие около обрыва над пушками, первый не заметил, что сбился и упал с обрыва, а второй стал смотреть, что случилось и тоже упал туда.
И так мы в этой стуже, иногда доходившей до 40 градусов мороза, стояли до 21 января 1916 года. Когда ночью мною по телефону была получена телефонограмма: в шесть часов утра снять весь фронт и двинуться по перевалу к морю, перейти речку Кара-дере прямо в лоб противнику. Справа были туркестанские полки, слева - 5-й пограничный полк.
21 января утром все двинулись. По перевалу был глубокий снег и лошади идя следом батальона то и дело вязли в снегу. Пушки спустили ночью вниз и направили их на Батум. Обоз наш тоже пошёл на Батум.
22-го вечером мы подошли к речки Кара-дере. Здесь по селам турок было много садов и когда утром шли к речке, видели много лежащих и еще кое-где ещё висящих на деревьях груш и яблок, которые остались совершено не тронутые, так как это село было по средине позиции. В этом селе залегли и ждали момента наступать.
Завязалась стрельба от самого моря - все сильнее и сильнее. Сзади, с перевала, по окопам турок била 42-я батарея. Все стали наступать, то есть переходить речку в брод. Турки начали бить снарядами батареи по наступающим. В это время подошла эскадра и начала бить по батареям. Завязался ураганный бой. Турецкие батареи скоро смолкли. Местами слышалось «ура» и рвались бомбы. Дело близилось к вечеру. Приказано и нам перейти речку. Турки стали отступать.
Темной ночью пришли в село. Связи нет никакой, где и как расположились части не знает никто. Командир позвал меня и предложил немедленно отыскать части и связаться с ними не телефоном, а хотя бы дозорами или коннонарочным. Я попросил еще одного человека и вдвоем, оставив на месте все лишние вещи, отправились вперед, по тропинке. Эта тропинка несколько раз переходила через какую то речку, то на ту, то на другую сторону. Все это нужно было преодолевать вброд. Наконец часов в 12 ночи наткнулись на село. В селе оказалась первая сотня, где и нашли командира батальона. Он меня и товарища не отпустил, сказал, что утром сотня будит здесь, а сам чего то написал и вручил коннонарочному. При сотне мы переночевали, а утром рано прибыла наша сотня. Двинулись дальше. На дороге было много брошено вещей, как то – пушки, транспорт и даже умышленно убитые буйволы.
И так все шли дальше и дальше, целую сотню верст. А турок все не было. Наконец на 5-е или 6-е сутки дошли еще до одной речки такой же величины как и Кара-дере, только склоны гор быль меньше. Погода все время по-над морем была хорошая теплая и сухая. Заранее уже знали, что турки укрепились на этой речке и будут твердо держать позицию.
Мы подошли еще с вечера ближе к речке, а ночью, часов в 10 решено было наступать. Когда передняя часть людей подошла вплотную к речке, наткнулись на турецкий дозор. Тот, выстрелив, поднял тревогу. Турки открыли ураганный огонь. Мы как шли по тропе один за одним, так и легли и лежали до тех пор, пока турки умолкли. Все говорили, что наверно удрал. Так и получилось. Долго мы впотьмах искали брод и только на рассвете нашли. Спокойно перебрели речку и пошли дальше. Весь батальон был вместе. Ещё шли три дня, пересекая один за другим хребты. По дороге было много пустых сел. А в хатах все что хочешь – яблоки, орехи, лимоны и масса апельсин, правда хлеба не было и людей.
Подошли к морю. Нас уже ожидал пароход. Загрузились и отбыли в город Рызы. В Рызах нас встретил весь город, старые и малые. Был хороший обед. Пообедали и пошли дальше преследуя по стопам турок. Вскоре пришлось остановиться около речки Дере-дираси».
Действия Приморского отряда в ходе Эрзерумской операции за время с 28 декабря 1915 года по 12 марта 1916 года.
Боевое расписание Кавказской армии перед началом Эрзерумской операции.
1). Приморский отряд и гарнизон Батумской крепости:
- 1-й кубанский пластунский батальон 1-й Кубанской пластунской бригады.
- 15-й и 17-й Кубанские пластунские батальоны 3-й Кубанской пластунской бригады.
2). 2-й туркестанский армейский корпус:
- 3-я кубанская пластунская бригада. 13-й, 14-й, 16-й и 18-й пластунские батальоны.
3). Ван-Азербайджанский отряд:
- 4-я кубанская пластунская бригада (19-й, 20-й, 21-й и 22-й кубанские; и 1-й и 2-й терские батальоны).
29 декабря 1915 года, с рассветом, части 2-го Туркестанского корпуса перешли в наступление на всем своем фронте. Крайний правый фланг корпуса обеспечивался движением 3-й Кубанской пластунской бригады в составе 4-х батальонов – 13-го, 14-го, 16-го и 18-го.
Ввиду наступления на Эрзерум Приморскому отряду генерала Ляхова приказано было также перейти в наступление на Трапезунд, чтобы приковать их внимание к себе и не позволить им сделать какие-либо переброски войск к району Эрзерума.
Приморский отряд (11 батальонов, 9 дружин ополчения, 3 конных сотни, 24 орудия и 4 саперных роты) выдвинулся в марте 1915 г. к реке Архаве, где и закрепился.
Турецкий отряд, действовавший против русских на Приморском направлении в составе 14 батальонов, за продолжительное пребывание на этом направлении очень прочно закрепился на р. Архаве и укрепил еще ряд последовательных тыловых оборонительных рубежей по течению горных рек, протекавших в лесистой местности.
С утра 28 декабря 1915 г. перешел в наступление 2-й туркестанский корпус на всем своем фронте: хребет Гюлли-Багдад (20 км северо-западнее Ольты), гора Гей-даг, высоты у с. Норшин, причем 4-й туркестанской стр. дивизии надлежало овладеть горой Гей-даг, а 5-й туркестанской стрелковой дивизии — высотами у села Норшин.
Особенно энергичное было наступление 3-й Кубанской пластунской бригады полковника Камянского, бывшей на правом фланге корпуса от села Црия (в долине р. Чарох) до озера Тортум-гель, которая своим правым флангом вошла в живую связь с левым флангом 1-й Кубанской пластунской бригады генерала Гулыги.
Пользуясь мощным содействием Батумского отряда кораблей, Приморский отряд Ляхова, начиная с 23 января до 6 февраля 1916 года, последовательно овладел оборонительными полосами турок по рекам Архаве и Вице и к 24 февраля занял г. Ризе, который служил промежуточной базой турок, действовавших на всем побережье Черного моря.
В итоге части 2-го туркестанского корпуса и 3-й кубанской пластунской бригады в течение 16 дней, несмотря на очень трудные условия, перешли р. Тортум-чай и оттеснили противника на 10–25 км, причем лучшие перевалы и проходы через хребты и горные массивы к западу от озера Тортум-гель остались в руках русских. Этим продвижением заслона была вполне обеспечена справа операция по овладению крепостью Эрзерум.
29 января 3-й кубанской пластунской бригаде Камянского, в составе 13-го, 16-го и 18-го кубанских пластунских батальонов и полусотни 3-го горско-моздокского казачьего полка, было приказано командиром корпуса продолжать наступление в долину р. Чорох на сёла Арсис и Киским, прикрывая тем фронт севернее озера Тортум-гель, с целью обеспечения правого фланга 2-го туркестанского корпуса.
1 февраля было намечено продолжать наступление для овладения турецкой позицией за р. Абу-Вице-дереси. Для обхода и удара по правому флангу турок, удаленному от моря и в большей части недоступному для огня судов, Ляхов направил особую колонну из пластунов, которая должна была выполнить свою задачу к моменту, когда левый фланг турок под влиянием обстрела судов и удара с фронта начнет отступать.
2 февраля броненосец «Ростислав» с миноносцами подошел к турецким позициям у р. Абу-Вице-дереси и, предшествуемый тралами, поданными с миноносцев, занял позицию для обстрела.

Так как позиция, занятая турками для обороны, была известна лишь в общих чертах, то «Ростислав» начал пристрелку из орудий по предполагаемому месту турецкой батареи и замеченным очертаниям окопов, корректируя свою стрельбу по указаниям с берега с помощью на этот раз радиотелеграфа.
На рассвете 3 февраля «Ростислав» приблизился к устью р. Абу-Вице-дереси и получил по радио указание штаба Приморского отряда выслать миноносцы вдоль берега для обстрела ущелья и приморской части берега за хребтом, расположенного на левом берегу р. Вице, так как турки уже начали отступление, которое было вызвано обходом русскими их правого фланга.
К утру 4 февраля район р. Вице был очищен от турок и русские весь день продолжали преследование вплоть до левого берега р. Беюк-дере, почти не встречая сопротивления, почему дальнейшей поддержки судов не требовалось.
Овладев укрепленными рубежами на реках Архаве, Абу-Вице-дереси и Вице, русские готовились к овладению следующим рубежом по р. Беюк-дере, который турки, пользуясь условиями горнолесной местности, заблаговременно сильно укрепили.
Согласно плана, первоначально намечался переход в наступление левого фланга Приморского отряда с одновременным обстрелом флотом левого фланга турецкого расположения, а на другой день в тыл турецкой позиции намечена была высадка десанта в составе 2-х батальонов пластунов (около 2100 человек), взвода горной артиллерии (2 орудия и лошади) и 2 взводов пулеметной команды.
Накануне операции Ляхов со своим штабом, а также и все командиры сухопутных и морских частей, участвовавших в операции, коменданты пунктов высадки и командиры судов вышли на миноносце «Жаркий» для производства рекогносцировки пунктов высадки.
19 февраля, перед вечером, в Батуме была произведена посадка назначенного десанта на два «эльпидифора»— по батальону пластунов, на транспорт — взвод артиллерии, 2 взвода пулеметной команды (150 человек и 104 лошади) и грузы.
С рассветом 20 февраля была произведена высадка десантного отряда. Турки совершенно не ожидали десанта со стороны моря, так как считали, что береговые окопы с проволочными заграждениями совершенно исключали опасность с этой стороны.
После высадки десанта турки бросили эту сильно укрепленную позицию и, так как лучший путь отступления вдоль побережья был для них отрезан, бежали в панике в горы.
Российское знамя взвивается над цитаделью Эрзерума.
С целью не дать возможности, туркам задержаться на промежуточных рубежах Приморский отряд продолжал преследование всю ночь с 21 на 22 февраля. Вследствие крайне неблагоприятной обстановки для турок они в этот день отошли главными силами за г. Ризе, выдвинув арьергард к востоку от этого последнего. Вечером 22 февраля этот арьергард, сбитый с позиции, отошел к г. Ризе, а 23 февраля русские заняли этот город, который с 1914 года служил базой для турецких войск, действовавших против Батума.
В Ризах к основным силам участвующих в Эрзерумской операции присоединился 17-й пластунский батальон до этого участвовавший во взятии города Артвина.
После взятия Эрзерума из Персии были переброшены и вошли в состав 1-го Кавказского корпуса 19-й, 20-й, 21-й и 22-й батальоны 4-й Кубанской пластунской бригады. Эти батальоны были направлены из Новороссийска 7 и 8 апреля 1916 года в Ризе и Хамуркан.
К 14 апреля приморский отряд в составе 20 батальонов занял позицию вдоль правого берега р. Карадера, а турки, уступавшие в силах почти вдвое, укрепились на левом берегу, занимая Сюрмене. В этот же день русские, при поддержке огнем с 2 кораблей, заняли Сюрмене, а 15 апреля продвинулись вперед, не дойдя до Трапезунда около 15 км. Здесь начальник приморского отряда остановил войска, готовясь к штурму Трапезунда, назначенному в ночь на 19 апреля. Этим перерывом в наступлении воспользовались турки, которые в ночь на 16 апреля очистили город и отступили. Через 2 дня, 18 апреля, греческое население Трапезунда, опасаясь обстрела и штурма, прислало депутацию с просьбой занять оставленный турками город, и Трапезунд был занят без выстрела.
Судьба пластунов в Эрзерумской операции так же героическая, как и трагическая.
Вот факты верности пластунов своему долгу, которые приводит генерал Е.М. Масловский в своих воспоминаниях.
«Один из офицеров 4-й Кубанской пластунской бригады, бывшей по соседству с 4-й Кавказской стрелковой дивизией на хребте Шайтан-дат (Чертова гора), пишет: “В конце ноября 1916 года дожди сменились снегом; казаки, размещенные в юртах и палатках, терпели страшную стужу, т.к. сильный наверху ветер постоянно переворачивал эти жидкие жилища, гасил печи. Были случаи, когда ночью бешеным порывом ветра палатки уносились куда-то и бесследно засыпались снегом. Ежедневно часовые и под-часки в лучшем случае возвращались с поста с обмороженными конечностями и больными. Потом зачастую стали совсем засыпаться снегом полевые караулы. Выстрелы, которыми замерзшие пластуны хотели дать весть своим станичникам о постигшем их несчастье на посту, таяли в свисте и заунывной песне метели и бесследно, никем не услышанные, разносились в воздухе.
Бывали случаи, когда целые сотни пластунов ночью заносились метелью, а утром отрывались полузамерзшими».
Офицеры и солдаты 6-й Кавказской стрелковой дивизии, сменившей пластунов на этой позиции в конце декабря 1916 года, рассказывали, что находили с весенним талым снегом отдельных казаков и группы при боевом снаряжении, завернутых в бурки, занесенных ранее снегом на своем сторожевом посту.
У одного пластуна-линейца ими была найдена записка в стволе винтовки следующего содержания: “Долго стрелял и никто меня не услышал. Погибаю за Родину, как часовой...”
Эти цитаты своих воспоминаний генерал Масловский заканчивает такой фразой: “Трудно представить, что все это можно было переносить. И не было случая ропота.”
На эрзерумском направлении наши войска продвинулись вглубь Турции на один-два перехода и прочно заняли свои позиции.
Командиром 17-го Кубанского пластунского батальона, с августа 1916 года по октябрь 1917 года, был полковник Сидоренко Всеволод Константинович, а есаулом в батальоне Копытовский Александр Львович.
После Эрзерумской операции 4 марта 1916 г. было заключено англо-франко-русское соглашение о "целях войны России в Малой Азии":
1) Россия получала район Константинополя и проливов и северную часть турецкой Армении, исключая Сивас;
2) Россия признавала право Англии занять нейтральную зону Персии;
3) державы Антанты отнимали у Турции "Святые места" (Палестину).
… В апреле 1915 года 1-я Кубанская пластунская (за исключением 1-го Пластунского батальона, оставленного по особому ходатайству Командующего войсками Батумского укрепленного района Генерала Ляхова) и 2-я Кубанская пластунская бригады были морским путем из Батума переброшены в Севастополь, где прошли выучку по десантированию с различного рода судов.
18 апреля, здесь состоялся Высочайший смотр обеим бригадам. Государь Император сердечно благодарил пластунов за верную и доблестную службу Отечеству.
Командование готовило кубанских пластунов для высадки на турецкий берег и захвата Босфорского пролива. Но Англия нарушила договоренности о передачи этой территории после войны России и сама отправила свои войска на Босфор. Тогда же для Русской армии начались тяжелые бои в Галиции, куда спешным порядком весной 1915 года и были переброшены кубанские пластуны, сыгравшие значительную роль в остановке австро-германского наступления и стабилизации фронта.
Пластунской бригадой Юго-Западного фронта командовал уроженец Ставропольского края генерал-майор Д. И. Ходкевич.
Потери в батальонах были огромные. В первых двух бригадах выбыло из строя убитыми и ранеными свыше 80% офицеров и казаков. Батальоны беспрерывно пополнялись. Было много офицеров и казаков, которые по несколько раз возвращались, после тяжелых ранений, в ряды родных батальонов.
Генералы Пржевальский, Гулыга, Попов, Окулич, Краснопевцев, Третьяков, Букретов, Расторгуев, Гейман, Ходкевич и другие доблестно водили своих пластунов от победы к победе, и закаленный дух пластунов всегда побеждал.
Вот несколько военных эпизодов тех лет.

В начале лета 1917 года в Галиции, за линию обороны австрийцев проскользнул десяток пластунов. Сняв 5 часовых, они уничтожили прислугу гаубичной батареи, а затем и орудия. Без потерь вернулись в свою сотню, приведя с собой пятерых пленников.
Летом 1915 года там же, в Галиции, за высоту 264 разгорелись ожесточенные бои. Два пехотных полка в течение трех дней не могли овладеть высотой. В операцию были задействованы 9-й и 10-й пластунские батальоны, которые на следующий день рано утром смелым и внезапным ударом овладели высотой. На помощь защитникам высоты австрийцы бросили две роты тирольских стрелков. Но штурм высоты для них оказался неудачным: тирольские стрелки были захвачены в плен.
25-го августа 1915 года австрийцы прорвали расположение одной из русских частей на укрепленной позиции у с. Винятинце-Выгода и ворвались в д. Новоселки, где находились обозы.
Полковник Демяник Н.М., прибывший перед этим в ту же деревню с 7-м и 9-м Кубанскими пластунскими батальонами, получил приказание выручить от грозящей опасности пострадавшие части и, атаковав и сбив противника, восстановить прежнее положение. Не смотря на губительный пулеметный и ружейный огонь противника, полковник Демяник развернул оба батальона в боевой порядок и повел их с места в штыковую атаку. Выбил противника из селения и продолжал энергичное наступление далее, чем решительно изменил ход боя и восстановил общее положение, дав возможность вернуть и закрепиться на всех позициях ранее утраченных. Таким образом, задача, данная Демянику, была исполнена им в полной мере, причем сам он все время подвергал свою жизнь явной опасности, лично направляя свои передовые части. Трофеями этого лихого дела было около 400 пленных при 2-х офицерах, 850 ружей и много патронов.
Поздней осенью того же года пластуны вернулись в Закавказье.
Здесь хотелось бы особо обратить внимание на то, что хотя ни одна из четырех Кубанских пластунских бригад не имея своего высшего войскового соединения - дивизии и корпуса, все время перебрасывались из одного корпуса в другой на боевые участки, являясь как бы вспомогательной силой, но всегда оставались частями лучшего боевого качества.
«Раненого пластуна не переворачивать без толку, отыскивая входную и выходную рану. Входных ран в спину у пластунов быть не может».
Такова высокая оценка генерал Гулыги Ивана Емельяновича, командира 2-й пластунской бригады, характеризующая храбрость пластунов.
Почти все строевые пластуны были награждены Георгиевскими крестами и медалями.
На 1 января 1917 года казачьи силы на Кавказском фронте распределялись от Чёрного моря следующим образом:
- 5-й Кавказский корпус генерал-лейтенанта Яблочкина. В него входили: 3-й Кавказский полк Кубанского войска полковника Ефремова (старый кавказец), 55-й Донской казачий полк (4 сотни) полковника Дубенцова;
- 2-й Туркестанский корпус генерал-лейтенанта Пржевальского (кубанский казак, на войну выступил начальником 1-й Кубанской пластунской бригады. Умер в Югославии).
В него входили: 3-я Кубанская пластунская бригада – 13-й, 14-й, 15-й, 16-й, 17-й и 18-й батальоны – генерал-майора Геймана Александра Александровича, Сибирская казачья бригада генерал-майора Левандовского, 1-й и 2-й Сибирские казачьи полки (полковников Белова и Борисевича), 2-я Оренбургская казачья батарея (6 орудий) войскового старшины Лебедева, 3-й Горско-Моздокский полк Терского войска полковника Лепилкина, 14-я и 18-я Кубанские особые конные сотни;
- 1-й Кавказский корпус генерала от кавалерии Калитина.
В него входили: 4-я Кубанская пластунская бригада – 19-й, 20-й, 21-й и 22-й Кубанские и 1-й и 2-й Терские батальоны - генерал-майора Крутеня (приписной кубанский казак), Донская пластунская бригада (4 батальона) полковника Полухина (начальник штаба бригады Генерального штаба подполковник Бояринов), 5-я Кавказская казачья дивизия генерал-лейтенанта Томашевского.
В 1-ю бригаду генерал-майора Колесникова (терский казак) входили: 1-й Таманский полк войскового старшины Белого, казака станицы Уманской (там он и застрелился после неудачного восстания казаков против большевиков весной 1918 года), 1-й Кавказский полк полковника Эльмурзы Мистулова.
6-й Кавказский корпус генерал-лейтенанта Абациева (терский казак-осетин, умер в Югославии). В него входили: 2-я Кубанская пластунская бригада генерала Букретова - 7-й, 8-й, 9-й, 10-й, 11-й и 12-й батальоны (Букретов - потом кубанский Войсковой атаман, умер в Нью-Йорке).
Армейский резерв. В него входили: 1-я Кубанская пластунская бригада (1-й, 2-й, 3-й, 4-й, 5-й и 6-й батальоны) Генерального штаба генерал-лейтенанта Гулыги (кубанский казак станицы Незамаевской, умер в Югославии), 3-й Лабинский полк Кубанского войска полковника Щелокова, 3-й Запорожский полк Кубанского войска и 25-я Кубанская особая конная сотня.
В 1-ю бригаду входили полки: 1-й Уманский полковника Лещенко (во время Гражданской войны был начальником штаба Кубанского войска, умер в Югославии в генеральском чине), 1-й Запорожский полковника Урчукина (терский казак).
Командовал 1-й бригадой генерал Перепеловский, бывший офицер Конвоя его величества, ранее командовавший 1-м Таманским полком. Расстрелян вместе с генералом Раддацем.
Казачьи силы в Кавказской действующей армии на 1 января 1917 года составляли 33конных полка, 28 пластунских батальонов и 9 конных батарей (54 орудия).
Генерал-майор Гейман Александр Александрович в феврале 1918 года привел 3-ю Кубанскую пластунскую бригаду на Кубань.
Здесь необходимо сказать о том, что в описании действий всех пластунских бригад будет отмечено, что они как отдельные части распоряжением штаба армии посылались туда, где требовались доблесть и жертва.

Глава 4.
Боевые награды казаков и командиров 5-го, 11-го и 17-го Кубанских пластунских батальонов.

















За время всех войн, в том числе и в I-й Мировой войне многие казаки Уманских пластунских батальонов были награждены орденами и медалями за храбрость и верность своему отечеству.
Наиболее многочисленна группа кавалеров ордена Георгия 4-й степени.
На солдатском Георгиевском кресте гравировался номер, под которым получивший награду вносился в так называемый «вечный список Георгиевских кавалеров».
Особую сложность представляет собой работа со списками награжденных солдатскими Георгиевскими крестами после 1913 года. Всех Георгиевских кавалеров должны были вносить в общий Вечный список. В ходе первой мировой войны офицеры, отмеченные орденом св. Георгия, в этот список заносились. Но фамилии кавалеров солдатских Георгиевских крестов и медалей, по причине многочисленности награждений, предполагалось туда поместить под соответствующими номерами по окончании военных действий. Война же для России, как известно, окончилась революцией, и в Вечном списке остались лишь нижние чины, получившие награды до 1913 года.
Но ещё сложнее обстоят дела с тем, к какой станице принадлежали представленные к награде казаки, так как весьма редко сообщалось о станице, из которой призывался казак. Более того, нельзя забывать и о том, что станица Уманская подверглась жесточайшим репрессиям и террору со стороны новой советской власти дважды. Первый раз в марте 1918 году, когда на станицу, с целью установления советской власти, напал отряд большевиков под командой Д. П. Жлобы. Второй раз – в 1933 году, когда станица была внесена в списки, так называемых «чёрных досок».
Поэтому, практически все архивные данные сначала погибли в 1918 году, а сохранившаяся небольшая часть, относящаяся к периоду до 1943 года, пропала при эвакуации архива из станицы во время Великой отечественной войны 1941-1945 гг.
Вот только некоторые имена награждённых Георгиевскими крестами и медалями:
- Мартыненко Емельян Федорович (5-й Кубанский пластунский Е.И.В Великого Князя Бориса Владимировича батальон) - полный Георгиевский кавалер.
- Кондрат Кадькало подхорунжий 5-го Кубанского пластунского батальона - полный Георгиевский кавалер.
- Кириченко Андрей (5-й Кубанский пластунский батальон) - Георгиевский крест IV степени.
- Прихидько Евмений Леонтьевич (5-й Кубанский пластунский батальон) - Георгиевский крест IV степени.
- Герасименко Антон (11-й Кубанский пластунский батальон) - Георгиевский крест IV и III степени.
- Саран Василий (11-й Кубанский пластунский батальон) - Георгиевский крест IV степени.
- Назаренко Никифор (17 пластунский батальон) - Георгиевский крест IV степени.
- Христюк Фёдор (17-й пластунский батальон) - Георгиевский крест IV степени.
- Кольбиков (Колебыков) Александр (командир 3-й сотни 23-го, а затем сотник 21-го Кубанского пластунского батальона) - Георгиевский крест IV степени; орден Святой Анны 3-й степени с мечами и бантом; Святой Анны 4-й степени с надписью "За храбрость" и Святого Станислава 3-й степени с мечами и бантом.
- Мищенко Павел (5-й Кубанский пластунский батальон) - Георгиевская медаль 4-й степени "За храбрость".
- Деревянка Лука (5-й Кубанский пластунский батальон) - Георгиевская медаль 4-й степени "За храбрость".
- Пупынин Николай Николаевич (прапорщик 5-го Кубанского пластунского батальона) - ордена: Святой Анны 4-й степени с надписью "За храбрость" и Святого Станислава 3-й степени с мечами и бантом.
Пока доподлинно установлено, что уроженцы станицы Уманской (конные полки и пластунские батальоны) получили 19 Георгиевских крестов и 20 медалей.
Кроме низших чинов пластунских батальонов были Георгиевские кавалеры и командного состава.
Вот их имена:
- генерал-майор Михаил Пржевальский, начальнику 1-й Кубанской пластунской бригады в боях под Сарыкамышем в конце декабря 1914 года и начальнику всех русских войск в этом районе, успешно отбившему все атаки турок, - орден Св. Георгия 4-й степени. В Эрзерумской операции в январе и феврале 1916 года в чине генерал-лейтенанта командовал 2-м Туркестанским армейским корпусом - награжден орденом Св.Георгия 3-й степени.
- генерал-майор Букретов, начальник 2-й Кубанской пластунской бригады Генерального штаба - награжден орденом Св.Георгия 4-й степени за исключительную инициативу, проявленную в Сарыкамышских боях. (В конце 1919 и начале 1920 года - Кубанский Войсковой атаман. Умер в Нью-Йорке.);
- Термен - полковник Генерального штаба, начальник штаба 1-й Кубанской пластунской бригады, заменявший в Сарыкамышской операции своего начальника, генерала Пржевальского, в должности начальника этой бригады, - награжден орденом Св. Георгия 4-й степени.
Высочайшим приказом от 17 мая 1917 года орденом Св. Георгия 4-й степени награждены следующие лица:
- Матвей Дубина, подъесаул 4-го Кубанского пластунского батальона за то, что, командуя сотней казаков, 19 декабря 1914 года захватил на Бардусском перевале турецкую действующую батарею. Иван Фирсов, хорунжий того же батальона, - за тот же подвиг.
Высочайшим приказом от 26 апреля 1915 года награжден:
- Петр Романенко, войсковой старшина Кубанской пластунской бригады за то, что, командуя в бою 19 декабря 1914 года тремя сотнями казаков на Бардусском перевале, взял с боем 6 турецких горных орудий.
- Демяник Николай Моисеевич, войсковой старшина 11-го Кубанского пластунского батальона. Назначен командующим 9-м Кубанским пластунским батальоном – 5-го мая 1915 г. Произведен в полковники со старшинством 22-го декабря 1914 г. с утверждением в должности – 10-го июля 1915 года. Награжден орденом Святой Анны 4-й степени с надписью "За храбрость" – 23-го ноября 1915 года. Награжден орденом Святого Станислава 2-й степени с мечами – 31-го декабря 1915 г.

Высочайшим приказом от 7 января 1916 года утверждены награды главнокомандующего Кавказской армией, согласованные с местной Георгиевской думой, - Георгиевское оружие:
- генералу Ивану Гулыге, бывшему начальнику 2-й Кубанской пластунской бригады, начальнику 1-й Кубанской пластунской бригады;
- полковнику Ивану Третьякову, бывшему командиру Кубанского 8-го пластунского батальона, состоящему из-за ран в резерве чинов при штабе Кавказского военного округа;
- полковнику Алексею Николаевичу Чеботаеву, бывшему командиру 11-го Кубанского пластунского батальона, состоящему по болезни в резерве чинов Кавказского военного округа.

Орден Св.Георгия и Георгиевское оружие назывались "статутными орденами". Это означает, что ими награждались только за те подвиги, которые перечислялись в книге "Статут о Георгиевских кавалерах".
Награждение строевого офицера кавалерии и пехоты орденом Св.Георгия производилось после совершения следующих подвигов: захвата в бою неприятельского знамени; вражеского пулемета или орудия; неприятельского офицера высшего ранга, не ниже штаб-офицерского чина и др.
Для награждения Георгиевским оружием подвиг требовался меньший. Один из случаев: начальник разъезда захватывает в плен неприятельских солдат в количестве, превышающем численность его разъезда или равном ему.
СЛАВА ГЕРОЯМ!

Глава 5.
Уманцы на полях сражений Гражданской войны, 1918-1921 годы.

С началом Октябрьской революции 1917 года Русская армия прекратила своё существование, за исключением Персидского фронта, где действовал корпус генерала Баратова до июня 1918 года.
В феврале 1918 года на Кубань вернулась с Кавказского фронта 3-я пластунская бригада и распущена по домам. Казаки вернулись в свои станицы, к своим семьям.
Вернулся домой и мой прадед, где его ждали жена Ксения и двое детей – дочь Евдокия и сын Василий.
Первые месяцы революции 1917 года мало нарушили старый распорядок жизни станиц.



















После октябрьского переворота фронтовики не считали нужным начать немедленное сопротивление новым русским порядкам.
Призывы атамана и правительства бороться с ними, настояния старшего поколения, у молодежи отклика вначале не нашли. Избавившись от одной войны, ввязываться в новую - желания не было.
Ущемления казачьих прав не ожидали, хотели отдохнуть от фронтовых тягот и лучше узнать, во что выльются на практике простые, заманчивые и всем понятные лозунги большевиков.
Появились надежды на облегчение тягот военной службы, на возрождение древних представительных учреждений и на справедливое разрешение земельного вопроса.
В конце 1917 года даже был сформирован 1-й Уманский революционный отряд, переросший затем в 1-й Уманский полк, который вошёл в состав Стальной дивизии Д.П. Жлобы и проделал боевой путь от Кубани до Волги. В боях под Царицыном полк неплохо себя показал, хотя и понёс большие потери. Первым командиром полка был Л.М. Чиков.
В полку отличились станичники: А.Ф. Ширман, Л.И. Куница, Ф.А. Чиков, П.Г. Ячушко, М.Г. Ячушко, К. Дубинин, Я.Г. Ячушко, Р. Трофименко, П. Литвинов, В.П. Емельянченко, И.Ф. Михайлов, Ф.Я. Гараган, Е.Я. Лебедев, А.Г. Иваненко, В.С. Андрющенко, П.Г. Фоменко, А.Ф. Скрипин, П.Е. Волошин, Г.Д. Бондаренко, В.П. Портянкин, Т.П. Семергей, М.С. Козленко, Г.П. Почёма и другие.
Кроме того, в начале 1918 года ревком станицы Каневской отправил команду из 23 человек во главе с Т.С. Белоноговым в формирующийся 1-й Уманский революционный отряд. Вся команда погибла с частью отряда 13 июня 1918 года, когда её на кораблях Азовской флотилии перебросили десантом из Ейска под Таганрог. Немцы, оккупировавшие Таганрог, уничтожили весь десант.
Но изо дня в день среди станичного казачества нарастало раздражение от поведения своих и пришлых большевиков.
Зарождалось опасение, что вместо обещанных гражданских прав, свободы и всяческих благ, советское будущее сулит казакам нарушение привычного общественного быта и хозяйственный хаос.
Особенно неприязненное отношение значительной части населения к Советской власти порождало то, что новая власть, не имея широкой социальной базы, сделала основную ставку на революционное насилие.
Такие действия большевиков, как грубая продовольственная политика, конфискации, ограничения торговли, повальная национализация, расказачивание явились в начале 1918 года основополагающими причинами возникновения недовольства, подтолкнувшего к вооружённому сопротивлению, вначале в отдельных населённых пунктах, а затем охватившее всю Россию.
Началось с того, что в марте к станице были стянуты вооружённые отряды под командованием Д.П. Жлобы. Надо сказать, что после смерти Л. Г. Корнилова и провала 1 Кубанского («Ледяного») похода часть добровольцев (в основном это были кубанцы армии Покровского) осела в станице Уманской, а не ушла со всеми на Дон.
К 10 марта 1918 года в станице насчитывалось до 50 генералов и полковников и до 200 офицеров среднего и младшего звена. Кроме того, имелось немало фронтовиков, приехавших в основном с Кавказского фронта и еще не определившихся в своих политических пристрастиях.
Казаки активно готовились к обороне против ожидаемого наступления большевиков, и они не заставили себя долго ждать. Утром 11 марта по железной дороге к Уманской подошёл бронепоезд с отрядом Д. П. Жлобы.
Перед нападением на Уманскую Д. П. Жлоба встретился с местными большевиками во главе с батраком Арсением Жубрицким. Их ячейка была немногочисленной, но очень сплоченной. Она смогла разведать секреты, места расположения артиллерийских орудий и пулеметных гнезд белых, а собранные разведданные довольно толково передать красным. За это спустя несколько месяцев Жубрицкого убили казаки Рыжиков и Белицкий.
Атака Красной армии началась 11 марта в 6 утра. Сразу же в двух уманских церквях забили в набат колокола, призывая казаков к сопротивлению.
Красные вошли в станицу с двух направлений: с востока и юго-востока. Сопротивление белых было отчаянным. Оно длилось целый день. Постепенно сформировалось два основных участка обороны: на Церковной и Староцерковной площадях. На Церковной площади Жлобе удалось убедить казаков-фронтовиков сдать оружие.
Оставался последний очаг обороны станицы Уманской – Староцерковная площадь (ныне Октябрьская), где сконцентрировалось до трехсот штыков белых. Однако и он уменьшался в размерах, пока не остался лишь один островок сопротивления: здание штаба Ейского отдела Кубанского казачьего войска (ныне здание гимназии).
Красные выкатили артиллерию на площадь и стали бить прямой наводкой по зданию.
После захвата станицы отрядом Жлобы, красные начали расправы над казаками, в том числе и над теми, кто не участвовал в вооруженном сопротивлении. В Уманской жило немало отставных обер- и штаб-офицеров и генералов.
Так, по свидетельству М.И. Недбаевского, были расстреляны генерал Иван Павлович Бабыч, брат кубанского Наказного Атамана, Зиньковский Николай Иванович – генерал-майор, командир 10-го Кубанского пластунского батальона, есаулы Поваляев и Рыштаго, казак Евко.
Войсковой старшина 1-го Таманского полка Михаил Белый застрелился сам.
По иронии судьбы, не прошло и года после вышеописанных событий, как, в 1919 году, здание штаба Ейского отдела стало так же и последним местом обороны во время восстания уманских казаков. Тогда из большевиков тоже мало кто в живых остался.
В разгорающейся Гражданской войне приняло участие значительное количество бывших солдат и офицеров Русской Императорской армии. Так случилось и с уманцами: одни приняли сторону красных, другие - белых.
Последующие годы принесли много горя.
После революции 1917 года Кубанское казачество боролось с большевиками в составе Добровольческой армии, ВСЮР и Русской Армии. И здесь, под своими боевыми знаменами, увенчанными славою, Кубанские пластуны выполнили свой долг перед Родиной и казачеством до конца.
С февраля до декабря 1918 года главными базами комплектования Добровольческой армии стали Кубань, Ставропольская и Черноморская губернии, а также Терское Казачье Войско.
Уже в начале июня 1918 года к армии присоединились: бригада кубанских казаков, набранная в восставших станицах Ейского отдела, полк мобилизованных большевиками кубанцев (3 июня 1918 года), 11 сотен казаков Кавказского отдела (5 июня 1918 года), вошедшие в состав 1-й конной дивизии и 1-й кубанской казачьей бригады. Из 8,5 - 9 тысяч бойцов, выступивших во 2-й Кубанский поход, не меньше половины составляли уроженцы местных станиц.





























Кубанское правительство и Войсковой Атаман в июне 1918 года издали приказ о призыве в армию 10 возрастов казаков (с 1889 по 1899 годов рождения - призыва 1910 - 1920 годов). Таким образом, казаки – фронтовики, опытные бойцы и новобранцы должны были значительно пополнить ряды Добровольческой армии. Кроме чисто кубанских конных и пластунских частей кубанские казаки служили в составе пехотных добровольческих полков.
Приказом главнокомандующего Добровольческой армией N 157 от 15 ноября 1918 г. были сформированы управления 1, 2 и 3 армейских и 1 конного корпусов и управления 1, 2 и 3 Кубанских пластунских отдельных бригад.
Приказом главнокомандующего Добровольческой армией N 160 от 15 ноября 1918 г. назначены:
- начальником 1-й Кубанской пластунской бригады - полковник Слащев Я.А.;
- начальником 2-й Кубанской пластунской отдельной бригады - генерал-майор Гейман А.А.;
- начальником 3-й Кубанской пластунской отдельной бригады генерал-майор Ходкевич Д.
К началу 1919 года Добровольческая армия состояла из пяти корпусов (1-й, 2-й и 3-й армейские, Крымско-Азовский и 1-й конный), включавших 5 пехотных и 6 конных дивизий, 2 отдельные конные и 4 пластунские бригады.
В мае 1919 года под командованием генерал-лейтенанта П.П. Врангеля была сформирована Кавказская армия. Она включала 3-ю Кубанскую пластунскую бригаду и Кубанскую пластунскую отдельную бригаду.
Сформированная к лету 1919 года 2-я Кубанская казачья отдельная бригада входила в состав Войск Черноморского побережья. На 18 октября 1919г. в неё входили 3-й Запорожский и 3-й Уманский конные казачьи полки, а также 17-й Кубанский пластунский батальон (полк. Головко; 1163 штыков, 11 пулемётов).
В октябре 1919 года Кавказская армия включала 2-ю Кубанскую пластунскую бригаду (1-й Кубанский корпус), 3-ю Кубанскую пластунскую бригаду (4-й конный корпус).

РАСПИСАНИЕ ВООРУЖЕННЫХ СИЛ БЕЛОЙ АРМИИ
ЮГА РОССИИ (ПО 15 (28) СЕНТЯБРЯ 1919 Г.).
ИСПРАВЛЕНО ПО 29 ОКТЯБРЯ (12 НОЯБРЯ 1919 г.)

Части Кубанского казачьего войска.

1-я Кубанская пластунская отдельная бригада (в составе Войск Северного Кавказа):
Начальник бригады - полковник Фирсов.
Начальник штаба бригады - [Г.ш.] полковник Храпко.
- Особый Кубанский пластунский батальон - полковник Рутковский.
- 6-й Кубанский пластунский батальон - полковник Еременко
- 7-й Кубанский пластунский батальон - полковник Погодин.
- 12-й Кубанский пластунский батальон - полковник Пята.
- 1-й Кубанский казачий пластунский артиллерийский дивизион - полковник Белый (Илья).

2-я Кубанская пластунская отдельная бригада (Добровольческая армия):
Начальник бригады - генерал-майор Гейман [А.А.]
Начальник штаба бригады - [Г.ш.] полковник Замбржицкий [В.А.]
- 2-й Кубанский пластунский батальон - полковник Наумов.
- 4-й Кубанский пластунский батальон - полковник Запольский [Б.]
- 8-й Кубанский пластунский батальон - [Г.ш.] полковник Захаров.
- 9-й Кубанский пластунский батальон - полковник Староверов.
- 2-й Кубанский казачий пластунский артиллерийский дивизион - войсковой старшина Березлов.

3-я Кубанская пластунская отдельная бригада (Кавказская армия):
Начальник бригады - генерал-майор Ходкевич [Д.]
Начальник штаба бригады - [Г.ш.] полковник Даниленко.
- 1-й Кубанский пластунский батальон - полковник Серафимович.
- 3-й Кубанский пластунский батальон - полковник Цыганок.
- 5-й Кубанский пластунский батальон - полковник Белявский.
- 11-й Кубанский пластунский батальон - полковник Мазанко.
- 3-я Кубанская казачья пластунская батарея - штабс-капитан Киреев.

Отдельная Кубанская казачья бригада (Кавказская армия):
Начальник бригады - полковник Орфенов.
Начальник штаба бригады - полковник Казаков.
- 1-й Кавказский Кубанского казачьего войска полк - генерал-майор Косинов [Г.Я.]
- 1-й Черноморский Кубанского казачьего войска полк.

1-я Кубанская казачья отдельная бригада:
Начальник бригады - генерал-майор Косинов [Г.Я.]
Начальник штаба бригады - ?
- 3-й Кавказский Кубанского казачьего войска полк - полковник Штригель.
- 3-й Черноморский Кубанского казачьего войска полк - полковник Поссевин.
- 16-й Кубанский пластунский батальон - полковник Грищенко.

2-я Кубанская казачья отдельная бригада:
Начальник бригады - генерал-майор Филимонов.
Начальник штаба бригады - полковник Тарло.
- 3-й Запорожский Кубанского казачьего войска полк - полковник Дикий.
- 3-й Уманский Кубанского казачьего войска полк - полковник Безладный.
- 17-й Кубанский пластунский батальон - полковник Головко.

Части, не входящие в состав дивизий, бригад и корпусов:
- Кубанская запасная пластунская сотня.

Максимальная единовременная численность кубанцев в Белой армии — до 110 тысяч человек, что составляло до 80% личного состава армии.
Влияние кубанцев в рядах воинских частей сказалось даже на их форме (кубанки черной и белой мерлушки, кавказские шашки и кинжалы, бурки и башлыки). «Наша военная ставка была на казачью силу» - такую оценку давал армии глава Отдела пропаганды Особого Совещания при ГК ВСЮР профессор К.Н. Соколов.
Не стану подробно описывать боевой путь уманцев в рядах Белой Армии, его можно проследить хронологически по мемуарам П.Н. Врангеля и Ф.И. Елисеева. Остановлюсь лишь на последних боях в Крыму, да и то только потому, что это связано с моим прадедом.
События, на которых я остановил свой выбор, происходили летом 1920 года. До прекращения борьбы с новой властью и до эвакуации Белой армии оставалось немногим более пяти месяцев.
Чтобы была более понятна обстановка сложившаяся к этому времени в Крыму, позволю себе немного вернуться во времени.
Итак, после оставления Крыма немецкими оккупационными войсками летом 1918 года, местное правительство Крыма обратилось к руководству Добрармии с просьбой о содействии в защите полуострова от наступавших с севера войск Украинской Народной Республики (С. Петлюры) и местных большевиков. А.И. Деникин согласился на отправку войск в Крым. Пополнялись эти части в течение апреля - мая 1919 года с Кубани и из Черноморской губернии.
Весной и летом 1919 года прекрасно вооружённые белые армии быстро заняли Донбасс, Харьков (при этом отличилась группа войск под началом Владимира Май-Маевского), а затем и всю Восточную Украину вплоть до Киева. Одновременно белые захватили и всю Южную Украину до Одессы, а также Крым, где до этого действовало собственное краевое правительство. И на востоке генерал Врангель наконец завоевал красный «крепкий орешек», город Царицын, ранее трижды не дававшийся белым армиям.
Во время одновременных рейдов Май-Маевского на Москву, Юденича на Петроград и успешного захвата Деникиным Киева и Одессы большевики ощутили близость поражения. Красные власти в Москве начали подготовку к эвакуации и уходу в подполье. Однако после всего этого стратегическое поражение зимой 1919–1920 годов постигло не Красную, а Белую армию. И зерно её поражения коренилось в её же успехах. По сути, ВСЮР, выполняя деникинскую директиву, повторили ошибку Наполеона в России. Покусившись с небольшой армией на слишком крупную территорию, при этом растянув главную ударную силу узкой полосой далеко на север, белые рассеяли и обессилили войска. Они и стали добычей красных отрядов, напавших в декабре 1919 года одновременно с разных сторон.
В октябре-декабре 1919 года красные без труда отбили Киев и Харьков у разрозненных белых групп и погнали их дальше на юг. Из-за опасности окружения огромными силами красных белые отряды больше не могли двигаться дальше на север от Орла и нижнего Поволжья и начали стремительно откатываться к Чёрному морю — к Кубани, Крыму и Одессе.
В эти же дни мощная красная группировка под командованием юного (26 лет) командарма Михаила Тухачевского разбила отступающие белые силы на две части — после чего дерзко и стремительно прорвалась в самое сердце белых территорий, к Ростову. После этого обе половины прорванного белого фронта под угрозой окружения в считанные дни откатились на Кубань. Особенно успех сопутствовал красной Первой Конной армии под командованием Семёна Будённого. Против него на белом фронте пришлась полоса ответственности отрядов кубанских казаков, многие из которых утратили надежду на Белое дело.
Кубанцы не стали защищать свою территорию и в январе-феврале 1920 года массово сдались красным. Остатки Белой армии, тридцать три тысячи человек, отступили к Новороссийску. Оттуда в марте 1920 года после неумело организованной эвакуации («новороссийская катастрофа» с гибелью многих сотен эвакуантов) остатки ВСЮР переправились в Крым.
Сам Крым в это время был удержан от захвата красными — благодаря героической борьбе белых отрядов под руководством молодого (33 года), очень популярного и скандально известного своими странностями и похождениями генерал - майора Якова Александровича Слащёва
Слащёв Я.А. - в Добровольческой армии с декабря 1917 г. С 6 сентября 1918 г. — командир Кубанской пластунской бригады в составе 2-й дивизии Добровольческой армии. С 15 ноября 1918 г. — начальник 1-й отдельной Кубанской пластунской бригады. 18 февраля 1919 г. назначен командиром бригады в 5-й дивизии, а с 8 июня того же года — командиром бригады 4-й дивизии. 14 мая 1919 г. произведен в генерал-майоры — за боевые отличия и 2 августа назначен начальником 4-й дивизии. 6 декабря 1919 г. назначен командиром 3-го армейского корпуса. С конца марта 1920 года - командующий Крымским корпусом.
На него и была возложена охрана Крыма, который находился у белых ещё свыше полугода.
В это самое время началась новая напряжённая война — советско-польская (апрель-август 1920 года), в которой красные поначалу терпели поражение.
Пользуясь связанностью основных сил красных, войска остатков Белой армии начали успешное наступление за пределы Крыма с выходом в южные области Украины.
Наступление в Северную Таврию было назначено на 8 июня 1920 года. 5 июня суда с десантом вышли из Феодосии. После высадки десант сразу двинулся по направлению к станции Акимовка, где вступил в бой с красными.
Вот, как описывает этот бой сам Слащов Я.А. в своих мемуарах «Белый Крым».
«К 14 часам красные сдали под атакой 8-го кав. полка деревню Владимировку; бедным трубачам пришлось расположиться между красными и белыми, чтобы иметь возможность играть; потом, конечно, они следовали сзади шагом. Командир 8-го полка полковник Мезерницкий занял окопы; оттуда потянулась колонна пленных, остальные бежали. Пленные были исключительно мелитопольского гарнизона и маршевых пополнений.
Но дальнейшая дорога на Акимовку была преграждена вновь прибывшими частями и, главное, бронепоездами, там же поднималась «колбаса», корректировавшая меткий огонь артиллерии этих поездов. Опять произошла заминка.
Чувствовалось, что у красных крупных сил нет, но сосредоточены бронепоезда, к одному из которых привязан аэростат, и это давало им возможность сильно вредить белым, у которых силы тоже были ничтожны, а артиллерии всего 4 орудия. Эти 4 орудия подверглись особой обработке с красных бронепоездов, которые благодаря своей «колбасе» видели все, сами оставаясь невидимыми для белых. Все это привело к тому, что к 16 часам белые цепи опять лежали, а из 4 орудий было подбито в короткий срок 3. Сняться с места батарея не имела никакой возможности — и замолчала. Пришлось приехать самому на батарею и приказать оставшемуся орудию стрелять прямо и исключительно по «колбасе». Конечно, это была трудная задача, потому что красные бронепоезда двигались и засыпали место расположения артиллерии своими снарядами. Случайно третий же снаряд единственного орудия разорвался прямо в злополучной «колбасе», которая при общем «ура» фронта быстро стала падать; было видно, как из корзины отделились две точки на парашютах. Немедленно начатая атака с охватом северного фланга заставила красных очистить станцию Акимовка.
Моральный успех с падением «колбасы» определенно перешел на сторону моего авангарда, и красные сопротивлялись слабо. Несмотря на сильную перепалку этого дня, потери были ничтожны; так действуют морально разжиженные группы передовых частей и сосредоточенные удары крупных резервов.
С падением Акимовки красные против 3-го корпуса сопротивляться не могли и начали отход в направлении на Каховку. Моими частями было отрезано и захвачено почти в полной исправности 3 бронепоезда.
Предстояло наступление на Мелитополь, но оно не должно было представить больших трудностей, потому что дух левого (восточного) фланга Красной армии был безусловно подорван и питание нарушено. Сопротивление теперь ими оказывалось 1-му корпусу Кутепова».
Мой прадед, Галенко Александр Петрович, казак-пластун, как и некоторые другие казаки-уманцы, участвовал в этих боях. Там он, по свидетельству бывших однополчан, жителей станицы Уманской Михаила Терентьевича Довбни и Ивана Алексеевича Максименко, был тяжело ранен и скончался в сентябре 1920 года в станице Акимовке Таврической губернии (ныне это республика Крым).
Но, не смотря на эти успехи белых, неминуемый скорый итог был ясен: дело движется к Исходу. По этой причине десятки кораблей в портах, прежде всего в Севастополе, были загружены углём и держались многие месяцы на одном месте в полной готовности к отплытию.
И этот Исход не стал долго ждать себя.
После перемирия между поляками и большевиками осенью 1920 года на юг Украины были переброшены грандиозные силы красных под командованием Михаила Фрунзе. Они легко оттеснили немногочисленные белые войска обратно в границы Крыма. А в начале ноября 1920 года отряды Фрунзе по нестойкому осеннему льду и просто в ледяной воде неожиданно обошли белых защитников Перекопа и ворвались в Крым. После этого остатки Белой армии за три дня откатились к Севастополю и другим портам. В портах белые войска немедленно погрузились в корабли и покинули Россию навсегда. Последним на борт судна, отходящего от Графской пристани в Севастополе, поднялся организатор этой беспримерной по успешности эвакуации, правитель Крыма и «белый» главнокомандующий Пётр Врангель.
Советская власть в станице Уманской повторно была провозглашена лишь в марте 1920-го. В августе того же года Уманскую посетил будущий «всесоюзный староста» М. И. Калинин с агитационно-инструкторским поездом ЦИК «Октябрьская революция», но агитация помогала слабо, и казаки сопротивлялись новой власти с оружием в руках вплоть до 1933 года, пока Уманскую не переморили голодом и почти поголовно не выселили. На Север и в Казахстан было выслано 1200 семей.

Очень короткий эпилог.

В кровавом хаосе революции и Гражданской войны бесследно сгинули кубанские казачьи полки, а с ними и знаменитые пластунские батальоны. Но сама традиция не пропала, приемы переняли пограничники и войсковая разведка, верой и правдой служа Отечеству.
Во время ВОВ 1941-1945 гг. в рядах Советской армии сражалась 9-я пластунская дивизия Метальникова, которую называли еще «личным резервом Сталина»; ее личный состав набирался с Кубани, и в нем нашли свое место добровольцы-ветераны I-й мировой и русско-японской войн.

Как показывает история - команды пластунов можно считать прообразом современного армейского спецназа.
В этой связи, с целью преемственности традиций, возможно, стоит подумать о присвоении отличившимся частям спецназа почетного наименования «пластунские».

Послесловие к очерку.

Октябрьская революция 1917 года уничтожила многих лучших сынов России и доблестной Русской Армии.
Не приняв законов новой власти, на стороне Белой армии, воевали:
- Назаренко Онуфрий Трофимович - 1857г.р., атаман станицы Уманской, член РОВС, губернский секретарь. Воевал у Деникина, эвакуировался из Крыма в 1921г., г.Белград, Сербия, колония Бабати. Умер в эмиграции 9.10.1936г. Ему было 79 лет.
- Гейман Александр Александрович (1866-1939 гг) - Участник Первой Мировой войны: командир 14-го и 8-го Кубанских пластунских батальонов; 12.1914—09.1915 гг. Командир 2-го Кубанского пластунского батальона; 09.1915—02.1917 г. Командир 3-й Кубанской пластунской бригады, 03 — 12.1917 г.; привел (02.1918 г.) 3-ю Кубанскую пластунскую бригаду на Кубань.
В Белом движении сформировал отряд восставших казаков Майкопского района (04.1918 г.) и начал борьбу с Советской властью и Красной армией. 06—11.1918 г. - Командир 2-й Кубанской пластунской бригады; 11.1918 г. — 11.1919 г. - в Русской армии Врангеля (Крым) должности не получил. В эмиграции с 1920 г. — в Сербии. Умер в Великой Кикинде (Сербия, Югославия).
- Ходкевич Дмитрий Иванович - Участник Белого движения в составе Добровольческой армии и ВСЮР. Генерал-майор (26.12.1918 г.), начальник 3-й Кубанской пластунской бригады (15.11.1918 г.–10.1919 г.). В резерве чинов при штабе Кавказской армии, с 1.03.1920 г. в распоряжении Кубанского Войскового Атамана. В эмиграции с 1920 г. в Югославии. Умер в Белграде 6.06.1941 г.
- Сидоренко Всеволод Константинович, р. 22 марта 1868 г. - Есаул (ст. 17.01.1905). На 01.01.1909 в 1-м Кубанском пластунском батальоне. На 10.01.1914 в 4-м Кубанском пластунском батальоне. Участник мировой войны. Полковник (пр. после 01.08.1916). Командир 17-го Кубанского пластунского батальона. На 05.10.1917 в том же чине и должности. В Добровольческой армии и ВСЮР, командир 7-го Кубанского пластунского батальона (30 августа 1918), командующий Кубанской пластунской бригадой (1919), генерал-майор, командир Кубанского учебного пластунского батальона (на апрель 1920). Награды: ордена Св. Станислава 3-й ст. (1902); Св. Анны 3-й ст. (1911); Св. Владимира 3-й ст. с мечами (ПАФ 05.10.1917).
- Копыловский Александр Львович (1881-1953); – 1905 г. - офицер 5-го Кубанского пластунского батальона. В Великой войне есаул 17-го Кубанского пластунского батальона. В Добровольческой армии и ВСЮР с дек.1917 в отряде полк. Лесевицкого, первопоходник в Партизанском полку, во ВСЮР и Русской Армии в Алексеевском полку, войсковой старшина, о. Лемнос. В эмиграции в Югославии, окончил курсы Генштаба в Белграде. В Русском Корпусе при штабе 1-го Казачьего полка. Ум. в Бельгии 9 сен. 1953 г.
- Пупынин Николай Николаевич – прапорщик, приказом № 121 от 30 апреля 1916 года по Кубанскому казачьему войску назначен помощником начальника команды службы связи пластунского батальона. В Гражданскую он воевал с красными в Добровольческой армии и дослужился до чина есаула. Затем ушел с казаками в эмиграцию.
- Кольбиков (Колебыков) Александр - 6 января 1915 года назначен командиром 3-й сотни 23-го Кубанского пластунского батальона, переведен командиром 1-й сотни 21-го Кубанского пластунского батальона.
3 апреля 1918 года, по расформированию 21-го Кубанского пластунского батальона, был откомандирован в распоряжение штаба Кубанского казачьего войска, а затем 22 мая того же года назначен командиром 3-го батальона Особого русского стрелкового полка.
С 29 мая он - начальник Кубанского казачьего отряда, с которым дошел до города Туапсе.
С 9 по 19 августа, уже командуя Кубанской казачьей бригадой, участвовал в боях на участке от Туапсе до станицы Хадыженской.
19 августа 1918 год войсковой старшина Кольбиков стал командиром 2-го Кубанского пластунского батальона, переименованного 16 сентября того же года в 8-й Кубанский. 28 сентября Кольбиков получил чин полковника.
Погиб в бою с большевиками 21 октября 1918 года под станицей Невинномысской Баталпашинского отдела.
- Гамалий Василий Данилович — род. 1 мая 1884 г. в ст. Переяславской ККВ. Окончил Оренбургское казачье училище (1911). В Великую войну командир сотни 1-го Уманского бригадира Головатого полка ККВ в легендарном рейде в Месопотамию; орден Св. Георгия 4-й ст. (1916), командир партизанской Георгиевской сотни. Во ВСЮР и Русской Армии — полковник, командир 2-го Кабардинского конного (1918), 2-го Уманского ККВ (11.1919) полков, на Перекопе командир конной бригады (уманцы и корниловцы, 1920). Умер в Лейквуде, Нью-Джерси (США) 22 ноября 1956 г.
- Дорошенко — род. в ст. Павловской ККВ. В Великую войну прапорщик 3-го Уманского полка ККВ (на 1.01.1917). Во ВСЮР и Русской Армии, хорунжий Корниловского конного полка (1919). В эмиграции войсковой старшина. Погиб в Югославии.
- Дьячевский Диамид Алексеевич — род. в ст. Уманской ККВ. Окончил Михайловский Воронежский кадетский корпус (1906), Александровское военное училище (1908). В Великую войну подъесаул 1-го Кавказского наместника Екатеринославского генерал-фельдмаршала князя Потемкина-Таврического полка ККВ (на 01.1917). Есаул, в августе 1920 г. в числе 6 тысяч кубанских офицеров и военных чиновников сослан на Соловки.
- Жарков — окончил 3-й Московский кадетский корпус, Николаевское кавалерийское училище. В Великую войну войсковой старшина 2-го Уманского полка ККВ (на 1.01.1917). В Добровольческой армии полковник, командир 1 -го Уманского полка ККВ (1918).
- Козьменко Григорий — род. в ст. Терновской ККВ. В Великую войну прапорщик Ейского (3-го Сводно-Кубанского) полка ККВ на Персидском фронте (на 06. 1917). Во ВСЮР сотник Корниловского конного полка (1919).
- Мартыненко Емельян Федорович — род. в 1890 г. в ст. Старокорсунской ККВ. В Великую войну урядник 5-го Кубанского пластунского Е.И.В Великого Князя Бориса Владимировича батальона, полный Георгиевский кавалер (04.1915), хорунжий (1917). Первопоходник, во ВСЮР, начальник пулеметной команды Корниловского конного полка (1919), войсковой старшина (1920), в Русской Армии, галлиполиец, в Югославии во 2-м Сводно-Кубанском полку, полковник (1925), в Русском корпусе. Умер в Патерсоне (США) 28 июля 1980 г.
- Степаненко Игнат — род. в ст. Павловской ККВ. В Великую войну урядник. Во ВСЮР сотник, командир сотни Корниловского конного полка (1919).
- Федоренко — род. в ст. Славянской ККВ. Окончил Ставропольское казачье юнкерское училище. В Великую войну во 2-м Уманском полку ККВ, полковник (на 1.01.1917). В Добровольческой армии командир Корниловского конного полка. Погиб в бою 13 сентября 1918г.
- Хлус Александр Георгиевич — род. в ст. Новолеушковской ККВ, в Добровольческой армии хорунжий Корниловского конного полка (1918). В эмиграции войсковой старшина, в Нью-Йорке (на 1959).
- Цыган(ков)ок Спиридон Филимонович — род. в 1875 г. ст. Поповичевской ККВ. Первопоходник, в Добровольческой армии и ВСЮР, войсковой старшина, командир 9-го Кубанского пластунского батальона (9.11.1918), полковник, начальник 3-й Кубанской пластунской бригады (28.11.1919). В Русской армии командир пластунского полка, генерал-майор (1920). На о. Лемнос начальник 2-й Кубанской стрелковой дивизии, командир 2-й бригады Кубанской казачьей дивизии (1921). Умер 19 марта 1935 г. в эмиграции в Югославии.
- Ждан Влас – казак 3 и 9–го пластунских батальонов. Управление полевого контроля Добровольческой армии.
- Запашный Мамонт Семёнович - прапорщик , 3-й Кубанский пластунский батальон у Деникина.
- Лях Иван Иванович – хорунжий, прибыл 15.08.1918г в 3-й Кубанский пластунский батальон, учитель.
- Бабич Иван Григорьевич - Хорунжий. В Добровольческой армии. Участник 1-го Кубанского ("Ледяного") похода в 1-й пластунской батарее.
- Бабич Павел Гервасиевич, р. 1901. - Хорунжий. Из казаков ст. Уманской Кубанской обл. Во ВСЮР и Русской Армии до эвакуации Крыма. Был на о.Лемнос. Осенью 1925 в составе Кубанского Алексеевского военного училища в Болгарии.
- Бабич Сергей Иванович - р. 1899. Сотник. Из казаков ст. Уманской Кубанской обл. Во ВСЮР и Русской Армии до эвакуации Крыма. Был на о. Лемнос. Осенью 1925 в составе Кубанского Алексеевского военного училища в Болгарии.
- Баев Андрей Иванович - р. ок. 1896. Сотник. Из казаков ст. Новопокровской Кубанской обл. Офицер Кубанского казачьего войска. В Добровольческой армии. Участник 1-го Кубанского ("Ледяного") похода. Во ВСЮР в 7-м Кубанском пластунском батальоне. Служил в Русском Корпусе. Ум. 18 мар.1969 в Ред Бэнке (США).
За границей ушли из жизни и многие другие пластуны.
Вечная им память.

Историческая справка по 5-у, 11-у и 17-у пластунским батальонам постоянных частей Кубанского Казачьего Войска, формировавшимся из казаков станицы Уманской.

5-й первоочередной Кубанский пластунский Его Императорского Величества Великого Князя Бориса Владимиривича батальон.
Дислоцировался в г. Тифлисе (Тбилиси).
Организационно входил в Кубанскую пластунскую бригаду 1-го Кавказского армейского корпуса Кавказского военного округа.
Командир - полковник Масляников.
Батальонный праздник — 30 августа.
История батальона:
27 июня 1892 года. Был сформирован 5-й пластунский батальон Кубанского казачьего войска.
24 мая 1894 года. Батальон получил свое окончательное наименование - 5-й Кубанский пластунский батальон.
Знаки отличий:
1. Батальонное знамя – простое образца 1883 года, пожалованное 6 мая 1897 года. На лицевой стороне Св. Александр Невский. Полотнище и кайма красные, шитье серебряное. Знамя имело высеребренное навершие образца 1857 года и чёрное древко.





















2. Белая тесьма на воротниках бешметов и рукавах черкесок нижних чинов, пожалованная 6 декабря 1908 года.


3. Значок стрелковой роты 5-го пешего батальона Кубанского казачьего войска, созданного в 1864 году на средства нижних чинов. Значок из жёлтого шёлка, имеет бахрому. Сверху аббревиатура "ККВ" (Кубанское казачье войско), ниже крест с полумесяцем в основании, по сторонам креста дата "18 64", под крестом: "С.Р.5-го П.". В 1865 году стрелковая рота расформирована, значок передан церковь станицы Каневской.





11-й второочередной Кубанский пластунский батальон.
1 января 1897 года. Был сформирован 11-й пластунский батальон Кубанского казачьего войска из казаков-льготников первоочередного 5-го пластунского батальона.
Штаб-квартира в ст. Уманская Ейского отдела.
Знаки отличий:

1. 7 декабря 1911 года 11-му Кубанскому пластунскому батальону перешло пожалованное 6 декабря 1831 года Дунайскому казачьему полку знамя за отличие образца 1831 года. Полотнище знамени темно-синее, медальоны красные, шитье золотое. Надпись: "ЗА ХРАБРОСТЬ И УСЕРДIЕ / ОКАЗАННЫЯ ПРИ ПЕРЕПРАВЪ / ЧЕРЕЗЪ ДУНАЙ / 27 МАЯ 1828 ГОДА". Знамя имело навершие образца 1816 года и чёрное древко.













2. Знаком на головные уборы с надписью "За отличие в 1905 году" были награждены:











17-й третьеочередной Кубанский пластунский батальон.
17 ноября 1905 г. Сформирован 17-й пластунский батальон Кубанского казачьего войска из казаков-льготников третьеочередных батальонов.
Знаки отличий:
В 1914 году батальону пожаловано простое знамя образца 1900 года. Полотнище и кайма красные, шитье серебряное. Высеребренное навершие образца 1857 года и чёрное древко.





















Песни 5-го и 17-го пластунских батальонов.

Песня про «пластунского батька» песня написана старшим урядником 5-го батальона Петром Засобой.
«Генерал Гулыга бравый,
Из кубанских удальцов,
Как на пир, на бой кровавый
Поведет нас пластунов
Гей вы, Царские орлята,
Не забудьте хто в бою
Что к победам нас ведёт.
С неприятелем. Ребята,
Надо помнить мать свою,
Мать свою, Кубань родную,
Царя-батюшку, народ,
Также славу боевую,
Что к победам нас ведет.
Так поддержим же, ребята,
Славу старую свою:
Полетим на супостата
Мы в турецкую страну».

*****

Слова из песни пулеметной команды 17-го пластунского батальона. Андриянко И.А.:
«Гирко жить пластунови
В турецій вкраіні, нигдэ бидным прыхылыцця
Пры лихій годыни.
И походи день и ничку
Всэ шукають турка,
Носыть «сыдора» вморився,
А тут важыть бурка.
Проходылы из пив року–
Ны прыйшлось и бачить,
Щоб хоть трохи кулеметом
Турка подирачыть.
Отаки наши кубанцi,
Пластуны гыроi,
Изхватылысь духе в ранцi
До бытвы новоi
Щоб турмена впьять куражыть
Усым для забавы
А для себэ щоб добуты
Козацькоi славы».


Библиография

• Казачьи войска: Справочная книжка Императорской Главной Квартиры / Под ред. В.К.Шенк; Сост. В.Х.Казин.— С.-Петербург: Типография В.Д. Смирнова, 1912.
• Малукало А. Н. «Кубанское казачье войско в 1860—1914 гг.» 2003 г. (монография).
• Военная энциклопедия Сытина, 1916 г., т. 1-18; Казачьи войска России. М. 1993. ИАА «Русский мир»
• Летопись Кубанского казачьего войска: 1696-2006/под общ.ред. проф. В.Н.Ратушняка. – Краснодар: ОИПЦ «Перспективы образования», 2006.
• Управления и штабы армий
ШТАБ ДОБРОВОЛЬЧЕСКОЙ АРМИИ (бывш. управление Добровольческой армии, штаб Кавказской Добровольческой армии, вп. штаб Добровольческого корпуса).2 фонда; 125 д.; 1918 - 1920 гг.
• Е.М. Масловский. "Мировая война на Кавказском фронте 1914-1917 гг."
• Журнал «Кубанский исторический и литературный сборник» Март-апрель 1960 год № 3, Оранжбург - США. Редактор - ген. В.Г. Науменко.
• Ф.И. Елисеев. Казаки на Кавказском фронте (1914–1917).
• В. Третьяков. Журнал "Военная быль" № 21 ноябрь 1956 г. Париж.
• Корсун Н. «Эрзерумская операция». — М.: Воениздат НКО СССР, 1938.
• Берхман Г.Э. Сарыкамышская операция 12-24 декабря 1914 года (некоторые документы). Париж, 1934 г. – 50 с.
• Харитонов И.А. - Кубанская пластунская бригада в Трапезундской операции 1916 года. По запискам участника событий // Вестник ИМСИТа. 2009. № 1–2. С. 50–57 .
• Слащов-Крымский Я. А. - Крым, 1920. (Мемуары). СПб. 2003. -66 с.
• Засоба П. Песня кубанцев, посвященная генерал-майору Гулыге, начальнику 1-й Кубанской пластунской бригады // Сборник славы кубанцев (Кубанцы в великую войну 1914-15-1916г.г.). Повести, рассказы, стихотворения, статьи, письма и заметки Т.1, Ектеринодар, 1916. С.160./ / из книги Матвеев Олег Владимирович Историческая Картина Мира Кубанского Казачества: Особенности Военно-Сословных Представлений (Конец XVIII – Начало XX В.)
• Андріянко І.А. Пісня пластунів пулеметной команды 17-го Кубанского пластунского батальона. // Сборник славы кубанцев (Кубанцы в великую войну 1914-15-1916г.г.). Повести, рассказы, стихотворения, статьи, письма и заметки Т.1, Ектеринодар, 1916. С. 200
• Фонды Российского государственного военно-исторического архива.
Раздел 8. Фонды казачьих и иррегулярных войск - 8.6 Батальоны (1-й – 18-й).
• ВОЙСКОВОЙ ШТАБ КУБАНСКОГО КАЗАЧЬЕГО ВОЙСКА
Ф. 396 1860-1917 гг. 11930 ед. хр.
• Ф. 13334-15275. 1876-1919 гг. 6 ед.хр.
• ГАКК. Ф. 396. Оп. 1. Д. 24453. Л. 53-53 об.
• ПСЗ 2. Т. 54 (1879 – 18 февр. 1880). СПб., 1881. Ст. 59441.
• ПСЗ 2. Т. 17 (1842). СПб., 1843. Ст. 15809.§3, 10, 47, 211.

Ссылки

• Официальный сайт современного Кубанского казачьего войска
• Сайт кубанских казаков: история, культура, современность
• Военное мастерство кубанских казаков
• Кубанское казачество в 1917—1920 гг. — на официальном сайте администрации Краснодарского края
• Кубанское казачество сегодня — на сайте администрации Краснодарского края
• Малукало А. Н. «Кубанское казачье войско в 1860—1914 гг.» 2003 г. (монография)
• Карта Кубанской области (историческая) на genealogia.ru
• КАЗАКИ-ПЛАСТУНЫ. Автор полковник НИКОЛАЙ МРИНСКИЙ г. Краснодар - http://my.mail.ru/community/monok-kazak/275A492BCB195F0D.html
• В. Н. Беловолов. «СЛУЖБА ГОСУДАРЕВА (УМАНЦЫ В БОЯХ И ПОХОДАХ). МОСКВА, 2005. - http://belovolov-v.narod.ru/sluzba_gosudareva.htm
• «Бой казаков Ейского отдела с черкесами за Липкинский пост 4 сентября 1862 года» - По материалам Ю. Зюзина. - http://navitravel.gps-club.ru/heroupeas/2010/11/23...fiversion/index.php?t1474.html
• Фонды Российского государственного военно-исторического архива. Краткий справочник. 2001.
Раздел 8. ФОНДЫ КАЗАЧЬИХ И ИРРЕГУЛЯРНЫХ ВОЙСК: 8.6. Батальоны
http://guides.rusarchives.ru/browse/gbfond.html?bid=140&fund_id=232961



ФОТОАЛЬБОМ.

1. Защитники Севастополя пластуны 2-го и 8-го батальонов.


2. Черноморские пластуны, принимавшие участие в Севастопольской кaмпании, Марк Сопильняк ( слева) и Федот Куповский (справа). 1896 год.


3. 2-й Кубанский пластунский батальон. Пластуны в парадной и повседневной формах одежды и при кинжалах. Эривань, 1900 г.


4. Пластуны с турецкой границы, 1902 год.


5. 5-й пластунский батальон, форма одежды. 1908 год.



























6. Император принимает парад пластунов на Куликовом Поле. 1915 год.





















7. Император среди офицеров-пластунов на Куликовом Поле. 1915 год.


8. Пластуны у захваченных турецких орудий в Эрзуруме. 1916 год.


9. Пластуны у захваченной у турок мортиры при взятии Эрзерума. 1916 год.





















10. Пластуны бомбометатели на Кавказском фронте.


11. Пластуны в окопах 1-й мировой войны.


12. Пластуны пулемётной каманды 1914-1918 гг.


13. Пластун у входа в блиндаж 1914-1918гг.


14. Пластуны на строительстве укреплений. 1914-1918 гг.


15. Жарков Павел Степанович с женой и с сыновьями. 1909 г., Тифлис.
Жарков Павел Степанович – родился 25.05.1857 г., вероисповедания православного. Общее образование – в Сибирском уездном училище. Военное образование – в Казанском пехотном юнкерском училище. В 1900г. произведен в чин Войскового старшины, со старшинством с 26.02.1900г. За отличие по службе 28 июня 1904г. произведен в Полковники, с назначением командиром 3-го Кубанского пластунского батальона.
Ордена: св. Анны 4-й ст. с надписью «За храбрость»(1877), св. Станислава 3-й ст.(1882), св. Анны 3-й ст.(1898), св. Станислава 2-й ст.(1902), св. Владимира 4-й ст. с бантом за 25 лет беспорочной службы в офицерских чинах (1902). http://jetrabbit.livejournal.com/135997.html























16. Взвод казаков 5-го пластунского батальона. Тифлис. 1916 год. В самом центре - Иван Касьяненко. Во втором сверху ряду 3-й слева – Андрей Артюх, отец будущего Героя Советского Союза Александра Андреевича Артюха.
























17. Казаки 5-го Кубанского пластунского батальона.


18. Георгиевский кавалер. Казак-пластун с женой. На погонах цифра - 11 (11-й Кубанский пластунский батальон). 2-я Кубанская пластунская бригада. 1917-1918 гг.



























19. Мой прадед Галенко Александр Петрович (17-й пластунский батальон) с женой Ксенией Григорьевной. Станица Уманская, 1913 - 1914 гг.


20. Пластуны станицы Уманской (11-го, 17-го и 23-го пластунских батальонов). Слева - Александр Петрович Галенко, 17-й пластунский батальон с сотоварищами из Уманской станицы. Батуми, 1915 - 1916 гг.






























21. Горнист пластунского батальона.


22. Офицеры 1-го Кубанского пластунского батальона, 1914-1918 гг.


23. Вахмистр 5-го пластунского батальона Кубанского казачьего войска. Медаль в память 300 - летия царствования дома Романовых с 1613 по 1913 год.


24. Казаки станицы Подгорная Лабинского отдела ККВ.


25. Начальник штаба 2-й Кубанской пластунской бригады полк Н.А. Букретов (в центре) с офицерами. Севастополь, 18 апреля 1915 г.


26. Пластуны 8-го батальона в полевой форме. 1914 год.


27. Иван Матвеевич Козик - казак станицы Уманской. 1-я Кубанская пластунская запасная сотня. (Приказ по ККВ № 657 от 22.09.1915г.)


28. Уманцы и артиллеристы. Карс. 1913-1914 гг.


29. Чеботаев Алексей Николаевич – 11-й Кубанский льготный батальон. Родился 14 марта 1861 г. С 5-го марта 1911 года – командующий батальоном. Фотография опубликована в "Летописи Войны" (№111).


30. Кухаренко Александр Яковлевич.


31. Санитары 5-го и 11-го Кубанского пластунского батальона на отдыхе.























32. Рапорт прапорщика 5-й Кубанской пластунской запасной сотни.


33. Стопа 5-го Кубанского пластунского батальона.














34. Кавказский пояс, изготовленный в 1914 году и кинжал.

"Прими, приятель, мой совет благой:
Во гневе не отшвыривай ногой
Чего ты и зубами не поднимешь,
Когда поднять придётся, дорогой."
Алим Кешоков.

ГЛАВА 1.
КУБАНСКОЕ КАЗАЧЕСТВО.

Во многих казачьих семьях хранится память об их предках - казаках, которые являлись участниками тех или иных далеких от нас событий казачьей жизни и службы, это память об их судьбе в переломные этапы истории России. Сегодня мы помним и знаем об этом от своих родителей, а те, в свою очередь, пересказывают события, которые зафиксировались в памяти их родственников и знакомых о жизни и службе казаков.
Бережно перелистывая и читая письма, всматриваясь в старинные фотографии, отыскивая в них знакомые лица, изучая литературу о делах казачьих, я невольно перенёсся в те далекие времена и стал как бы зримым участником этих событий. Эта связь времен позволила мне найти родовые корни предков, откуда мы появились на нашей земле.

Но память не все может зафиксировать с исторической достоверностью. Со временем забываются отдельные события, даты, имена, лица, да и носители этих событий, к сожалению, уходят из жизни, а с ними уходит наша устная история.


Черноморское казачье войско.

Казаки — особый народ, происшедший из смешения и долгого совместного сожительства на определённой территории славяно-русов с тюрко-казахами.
«Смешение казахов (черкасов) с Кавказа и вообще тюркских народностей (печенегов, торков, половцев) с русами в Поднепровье привело к образованию особой народности — поднепровских черкасов, из которых, главным образом, и образовалось Запорожское Войско, этнически слившееся большей своей частью с украинским народом, передавшим своё название и особый характер и бытовые особенности поднепровской части населения Украины.
Смешение казахов с славяно-русами Подонскими и Приазовскими (Казакии) привело к образованию особой бродницкой народности, которая получила в системе Золотой Орды государственное, военно-служилое положение и значение Казачества. Эта народность усвоила название казаков, как этническое...
Кубанские казаки — коренные жители правого берега р. Кубань и Приазовья. Под своим именем кубанские казаки появляются в исторических источниках перед концом XVII ст., когда в 1703 году от Лабы до Азовского моря они основали несколько поселений и с этого времени стали именоваться Кубанскими Казаками.
Кубань стала границей России с весны 1783 года. От этого времени русские укрепленные редуты и сторожевые «бекеты» Донских Казаков передвинулись на ее правый берег. Вместе с тем за спиной казачьих станиц вдоль Азовско-Моздокской линии основана полоса земледельческих поселений бывших Запорожских Казаков переселённых на новые места в 1792 году высочайшем пожалованием Екатериной II Черноморским Казакам Тамани и Приазовья с правым берегом Кубани «от устья ее к Усть-Лабинскому редуту».
В жалованной грамоте Екатерины II от 30 июня 1792 года говорится: «О высочайшем пожалованием Екатериной II Черноморскому казачьему войску в вечное владение Фанагорийского острова и земель по правой стороне Кубани, в границе на восток до Кавказской губернии, а на севере до пределов Донского войска и Екатеринославской губернии; юго-западной стороны этих земель, омываемых рекой Кубанью, Чёрным и Азовским морями».
Чтобы более надёжно обеспечить русские границы от вторжения черкесских племён, правительство заменило регулярное войско казаками. В грамоте Екатерины II так и значилось: «Войску Черноморскому принадлежат бдения и стража пограничная от набегов народов закубанских».
Согласно этому Пожалованию войсковой атаман Антон Головатый переселил свое войско (переименованное в Черноморское в 1791г.) на новый рубеж.

Так к 1793-му году черноморцы в составе 40 куреней (около 25 тыс. человек) совершили миграцию.
С переселением Черноморцев всё Приазовье покрылось десятками казачьих поселений с названиями прежних запорожских куреней.
Казакам приходилось не единожды начинать всё с начала и селиться на новом месте, как правило, диком, не изведанном и не освоенном.
Закладывая новые поселения, казаки в первую очередь строили храмы и школы.

ГЛАВА 2.
КАЗАКИ СТАНИЦЫ УМАНСКОЙ (Ленинградской).

Уманский курень, ставший основанием для станицы Уманской, был образован в числе первых сорока куреней в 1794 году. Располагался он в самой удаленной от реки Кубань и укромной части Черномории, вблизи Донской области.
Родословные корни автора данного повествования по материнской линии связаны непосредственно с этой станицей.
Уманский курень, ныне станица Ленинградская, - центр одноименного района Краснодарского края.
Свое название курень (с 1842 года станица) получил от поселения, существовавшего в Запорожской Сечи, которое основали выходцы из Умани (ныне г. Умань Черкасской области Республики Украины) и окрестных сел, расположенных по речке Уманке.
На Кубань они прибыли в составе Черноморского казачьего войска в 1792-1793 гг. Первую зиму уманцы провели в землянках на Ейской косе вместе с кошевым атаманом 3.А. Чепегой.
Зимой 1794 года состоялась жеребьевка, а в начале мая уманцы собрались при реке Сосыке и, распределив «планы», приступили к строительству хат, хозяйственных построек и раскорчевке зарослей терна под будущие сады и огороды.
В 1799 году на возвышенном месте Уманского куреня построили казаки первую деревянную церковь Трех Святителей.
Вся жизнь казаков в прямом смысле вращалась в пространстве вокруг церкви. В церкви хранились казачьи святыни, в церковь приносили крестить детей, отправляясь в поход, казаки приходили за благословением, к аналою приводили своих невест и провожали своих родных навеки в «путь всея земли» тоже в церкви. На церковной площади проходили все станичные и военные сборы, ярмарки, праздники.
Прослужив более века церковь 24 марта 1898 года сгорела.
К этому времени в станице в 1879 году была построена небольшая деревянная Свято-Духосошественская церковь. Площадь, на которой стояла церковь, назвали Полковой (Староцерковной), впоследствии в 1967 году она переименована в Октябрьскую.























В этой церкви 16 января 1902 года венчалась со своим будущим мужем Александром Петровичем Галенко моя прабабушка Ксения Григорьевна Гавриленко.
На станичном сборе, состоявшемся 3 мая 1898 года на площади, где ранее находилась сгоревшая церковь был избран комитет по постройке нового здания храма Трех Святителей.
Духовная Консистория разрешила строительство новой каменной церкви во имя Трех Святителей в ст. Уманской. Место ее постройки точно указано: на месте сгоревшей церкви.
Строили церковь всем миром, да «таку, якой нидэ ныма». Станица хорошела, богатела. Как же не построить очередное чудо света?
В 1906 году казаки построили новый храм Трёх святителей (Василия Великого, Григория Богослова, Иоанна Златоуста) с пределом во имя Благовещенья Пресвятой Богородицы на Церковной площади (ныне парк ст. Ленинградской).
Это было удивительно красивое здание из красного кирпича с отделкой из белого камня. Наш «Пасхальный собор» - так называли его некоторые жители станицы. Действительно, он был разукрашен, как кулич, как расписное пасхальное яйцо. На шести чешуйчатых позолоченных куполах сияли его ажурные кресты. Уникальна была его архитектура. Ниже барабана главного купола полусферами выступали четыре купола, продолжением которых были узорчатые стены, окна. Храм был похож на цветок, с крестообразно расположенными лепестками. По подобному проекту почти одновременно строился собор св. Александра Невского в г. Софии. Арки над окнами украшены узорчатой кладкой. Подниматься нужно было по каменным ступеням. Передний и боковые входы венчали красивые крылечки. Это видно по сохранившимся фотографиям.
В мае 1935 года храм был взорван. На месте чудного храма долго высились каменные глыбы, груды мусора и кирпича…
Храм красовался всего 30 лет, но остался навеки в памяти народа.
При этих церквях действовали церковно-приходские школы.
В 1842 году Уманский курень переименовался в станицу Уманскую.
С 1 июля 1842 г. по 1869 г. Уманская станица становится центром Ейского округа. В станице создаются: окружное дежурство (штаб), военно-судная комиссия, почтовое отделение, канцелярия стряпчего, окружное училище с благородным пансионом и т.д.
Открытое в 1865 г. на средства Екатеринодарского благотворительного общества одноклассное женское начальное училище было одним из первых в Кубанской области. С 1914 г. почетным блюстителем училищ а состоял действительный статский советник К.Е. Волошин.
К 1916 году в Уманской, согласно Клировым ведомостиям церквей, числились учебные заведения.
В Трёхсвятительской:
1. 7-и классная женская гимназия;
2. 3-х классная военно-ремесленная школа;
3. Уманское казенное по положению 1867 года двухклассное мужское начальное училище, открытое в 1875 г;
4. Уманское второе двухклассное мужское начальное училище, открытое в 1897 г. Почетным блюстителем этого училища состоял полковник И.П. Бабич, родной брат Наказного атамана Кубанского казачьего войска М.П. Бабича;
5. Уманское Алексеевское одноклассное смешанное начальное училище, открытое в 1903 г. Почетным блюстителем училища состоял генерал-майор С.Д. Семеновский;
6. Уманское иногороднее имени А.А. Боголюбовой одноклассное мужское начальное училище, открытое в 1903 г;
7. Одноклассное женское имени Богомоловых училище;
8. Уманское иногороднее имени В.И. Богомолова одноклассное женское начальное училище, открытое в 1911 г. Почетным блюстителем училища состоял с 1914 г. купец гор. Ейска В.И. Богомолов;
9. Церковно-приходская школа.
В Духосошественской:
1. Церковно-приходская одноклассная смешанная школа памяти генерал-лейтенанта А.Я. Кухаренко;
2. Высшее начальное училище;
3. Второе одноклассное станичное училище;
4. Временная мужская станичная гимназия.
Кстати, помимо станицы Уманской женские гимназии были только в Тихорецкой и Лабинской.
Кроме того, работала библиотека-читальня с большим выбором газет и книг, открытая в 1906 году, через полгода после освящения Трехсвятительского храма. С 1904 года в Уманской имелись две типографии, принадлежащие местному жителю Ивану Дмитриевичу Михайлову и ейскому мещанину Ферапонту Мартыновичу Быкову. Став административным центром всего Ейского отдела, станица росла и хорошела. Большое значение имела железная дорога. Станция Уманская стала крупным железнодорожным узлом, связавшим кратчайшим путем южные и западные районы Кубани со всей страной.
В 1911 году в Уманской появились предприниматели, коммерсанты и промышленники. Издававшаяся в Ейске газета «Кубанская речь» писала: «Уманская приобретает популярность как торговый и промышленный центр. В станице существуют несколько фирм из Ейска. За полгода на одной из площадей, неподалеку от базара, выросло до десяти крупных хлебных амбаров. Сюда везли хлеб из окрестных станиц и хуторов. Местные цены на хлеб были ниже Ейских на 10–15 процентов».
Здесь был, первый в Европе, сельский электробиограф (кинотеатр) «Мираж» сохранившийся до настоящего времени в первозданном виде, книжный магазин, две аптеки, три аптекарских магазина. В станице действовали кирпичный и свечной заводы, шерстобитная, маслобойня, имелись рыбные пруды.
В книге «Кубанский календарь на 1916 год» указывается, что в Уманской имелись тогда три паровых вальцовых мельницы, пять хлебопекарен, три кондитерских и три колбасных цеха, 8 столовых, 2 постоялых двора, 2 бани и другие предприятия.
К 1916 г. в станице функционировало 184 торгово-промышленных заведения, женская прогимназия и несколько училищ. Проживало 14925 казаков и 3522 иногородних.
К административным учреждениям добавляется воинская больница, местное казначейство, нотариус, ссудо-сберегательное товарищество и общество взаимного кредита.
Жили казаки не бедно. Имели лошадей и рогатую скотину, птицу да еще несколько десятин земли, засеянной хлебом, и дом, крытый железом. Вот такими мерками и измерялась зажиточность казаков.
Для защиты от нападений с турецкой стороны эти сорок станиц-куреней выставили 10 конных и 10 пластунских полков.

На основании Высочайшего повеления от 1-го ноября 1905 г. отмобилизованы и окончательно укомплектованы кубанские казачьи конные полки и пластунские батальоны. Казаки станицы служили в 1-м, 2-м и 3-м Уманских полках, которые формировались Ейским отделом. 1-й Уманский полк имел старшинство с 1788 года, а полковым праздником было 5 октября.
Формирование пластунских батальонов происходило из следующих отделов Кубанского войска:
1-й, 7-й, 13-й - Екатеринодарский отдел;
2-й, 8-й, 14-й - Майкопский отдел;
3-й, 9-й, 15-й - Таманский отдел;
4-й, 10-й, 16-й - Кавказский отдел;
5-й, 11-й, 17-й - Ейский отдел;
6-й, 12-й, 18-й - Лабинский и Баталпашинский отделы.
Таким образом, начиная с 1900 года, казаки станицы Уманской, совместно с казаками станицы Старощербиновской, преимущественно служили в первоочередном 5-м, во второочередном 11-м и в третьеочередном 17-м пластунских батальонах Кубанского казачьего войска.
Полки и батальоны относились к Уманскому полковому округу Ейского отдела. Их строевой состав комплектовался из казаков следующих станиц: Уманской, Кущёвской, Шкуринской, Кисляковской с посёлком Михайловским, Екатериновской, Павловской с посёлками Сосыкским (ставшим позже станицей Атаманской ) и Курчанским, Незамаевской с посёлком Новоелизаветинским, Калниболотской с посёлком Новороговским, Старолеушковской, Ирклиевской с посёлком Балковским, Березанской, Батуринской, посёлком Троицкая на Среднечелбасской степи, Крыловской с посёлком Челбасским, колоний Александровской и Михельсталь.
Казаки Уманских полков и пластунских батальонов участвовали во многих войнах. Особенно 1-й Уманский конный полк.
Ф.А.Щербина пишет: “ 14 октября 1803 года особым предписанием по Кавказскому полку генерал Шепелев установил временные порядки во вновь возникшей части. При пятисотенном составе полка в каждую сотню были назначены 1 сотник, 2 квартирмейстера и 2 хорунжих. Каждый казак обязан был иметь одну верховую и одну вьючную лошадь, ружьё, пику, пистолет и шашку. Порохом и свинцом казаки снабжались из арсенала в г. Георгиевске. Штаб - квартира назначена была в ст. Тифлисской. Нормы для мелких передвижных частей полка были установлены для резерва в станице и на разъезды 40 казаков и для конвоирования 20 казаков. Указом 25 января 1804 года военная коллегия утвердила штат Кавказского казачьего полка в 500 нижних чинов при 1 полковом командире, 5 есаулах, 5 сотниках, 5 хорунжих, 1 квартирмейстере и 1 писаре. Полковым командиром был утверждён войсковой старшина Волжского полка Усков”.
Так начиналась история Уманских полков.

С начала XIX века и до 1864 года уманцы участвовали во многих походах против горцев. В 1813 году Кавказский полк укрупнили до 800 шашек и ввели в состав 1-ой бригады на правом фланге Кавказской линии. Казакам приходилось вести жизнь, полную опасностей и непрерывных боёв с горцами.
Вот один из эпизодов их жизни: “ В октябре 1831 года подполковник Васмунд (командир Кавказского полка) с небольшой казачьей командой в 9 человек выехал из станицы Убеженской. Лишь только за казаками закрылись ворота, как Васмунд наткнулся на огромное скопище горцев в 1500 человек. Казаки повернули назад, но вместе с казаками в станичные ворота ворвались и горцы. Завязалась борьба на улицах и дворах. Подполковник Васмунд успел собрать станичный резерв и не служивых казаков в одно место. Дружными усилиями казаки обрушились на грабивших станицу горцев и вытеснили их за станичную ограду. Казаки успели отнять у горцев часть пленных и до 100 голов скота”.
4 сентября 1862 года команда, в которую входили 35 уманцев в составе 6-го пешего Кубанского батальона сразились с 3000 горцев. В ходе этого героического сражения погибли казаки из ст. Уманской: Семён Андрющенко, Дмитрий Рясик, Козьма Родионенко, Трофим Соловьян, Каленик Козик, Василий Филобок, Григорий Тинчук, Куприян Устименко.
Их имена увековечены на памятнике конца ХIХ века у станицы Неберджаевской у хутора Липки. Казаки и сегодня ежегодно поминают их подвиг.
В 1864 году уманцы принимали участие в покорении Западного Кавказа.
В период русско - турецких войн уманцы также отличились в 1829 и 1877-1878 годах.
В 1877 году на Кавказском театре военных действий полк входил в состав отдельного Кавказского корпуса генерал - адъютанта Лорис - Меликова в Эриванском отряде генерал - лейтенанта А. А. Тергукасова. Отряд после занятия Баязета хотел отвлечь внимание Мухтар-паши от Карса; продвинулся на Алашкерт и на Драм-Даг. Наступление Эриванского отряда отличалось высоким военным мастерством и героизмом солдат и казаков. 18 июня 1877 года турецкий отряд Фоюк-паши окружил Баязет, в котором находились и две сотни уманцев. Героическая защита города продолжалась 23 дня. Испытывая жажду и голод, русские воины почти месяц мужественно держались, нанося противнику жестокие потери. Погибая не только от вражеских пуль и снарядов, но и умирая от голода и жажды (в конце осады норма ежедневной выдачи воды составляла 1 ложку, сухарей - восьмую часть фунта (1 фунт = 409,5 г.), казаки и солдаты всё-таки дождались снятия осады подоспевшими частями Тергукасова.
При защите Баязета пало 16 казаков. Все участники Баязетской обороны были награждены особой серебряной медалью, а казак 2 сотни Уманского полка Семён Молев получил первый Георгиевский крест в войне 1877-78 гг. 2 степени N 54 “ За отличное мужество и храбрость, оказанные во время военных действий против турок в апреле, мае и июне месяцах 1877 г. 23, 24 июня 1877 г.”
Наши казаки отличились и в защите Зорского перевала.
На Балканском театре военных действий прославились две сотни 7-го пластунского батальона во главе с есаулом Баштанником. Батальон сформировали по личному приказу войскового атамана 20.11.1876 г. Казаки получили в Уманском полковом арсенале винтовки и патроны и собрались на Церковной площади станицы. Из Св. Трёхсвятительской церкви вынесли знамя и отдельский атаман произнёс речь: ”Прощайте казаки! Надеюсь видеть в вас славных воинов, какими были вы всегда, возвращающихся с победой над врагами!”

Пластуны участвовали во взятии Казанлыка (1.07.1877 г.). За доблесть в боях на Балканах получили Георгиевские кресты: Иван Шрамко (ст. Пашковская), Ефим Радченко 1й ст. Крыловская), Иван Варивода и Исаакий Мотько (ст. Деревянковска), Степан Кулик (ст. Каневская), Иван Рожен (ст. Щербиновская), Семён Сорока (ст. Камышеватская), Андрей Чернейкин, Афанасий Казбанов, Григорий Прилипко, Георгий Гогоберидзе.
20.09.1879 г. пластуны вернулись на Кубань. Прибыли на ст. Кисляковскую Ростово-Владикавказской железной дороги, а затем в Уманскую.
К концу XIX века произошли значительные изменения в жизни казаков. 24 июня 1882 года был издан указ о прохождении службы в казачьих областях. Согласно ему, 18-летние казаки зачислялись в приготовительный разряд (проходили 3 года первичную подготовку). В 21 год они призывались на действительную военную службу (на 4 года). Затем на 4 года зачислялись во вторую очередь, а ещё через 4 года - в третью. После этого казаков переводили в ополчение. Казаки второй очереди раз в 4 года проходили трёхнедельные военные сборы.
В мирное время Кубанское казачье войско выставляло 1-ю Кавказскую дивизию (в неё входил 1-й Уманский полк с дислокацией в г. Карс).
В случае войны по мобилизации полки утраивались, при том “льготные” полки носили имя первоочередного. В полках третьей очереди служили люди от 30 до 35 лет со своим снаряжением и обмундированием, лошадей же им выдавало государство.
В начале XX века станица Уманская стала центром Ейского отдела и в ней были размещены штабы отдела, 2-го Запорожского и 2-го Уманского полков, а также 17 пластунского батальона и полковой арсенал. Штаб 1-го Уманского полка был в г. Карс.
В 1904 - 1905 гг. уманцы приняли участие в Русско-японской войне в составе сводной Кавказской дивизии. 7 мая 1905 года в отряде под руководством генерал-адъютанта П.И. Мищенко они приняли бой с японцами у Цинсяйпао. Затем на равнине Кавказская дивизия завязала смертельный бой с японской пехотой у деревни Донсяза. Казаки 1-го Уманского полка под начальством войского старшины Глинского штурмовали укреплённую деревню Шилаза, на улицах которой погибло смертью храбрых 7 кубанцев. Станичники невозмутимо относились к боевой страде, позволяя себе шутки вроде этой: “Пока Уманский полк нэ прийде, никакого покорения не будэ!”
Этот бросок отряда Мищенко в тыл врага получил название “Факумынского рейда”. Будущий белый генерал А.И. Деникин состоял в то время офицером связи при штабе генерала Мищенко. Вот что он вспоминает о Факумынском рейде: “Отряд выступил, имея 45 сотен и 6 орудий. Прошли в 4 дня вглубь японского расположения на 170 км, дошли до р. Ляохе и окрестностей Синминтина... Сотник Чуприна погиб, спасая раненых. Результаты рейда были таковы: разгромлены 2 транспортные дороги со складами, запасами и телеграфными линиями, уничтожено более 800 повозок с ценным грузом и уведено более 200 лошадей, взято в плен 234 японца, 15 офицеров и не менее 500 выведено из строя. Стоил нам набег 187 человек убитыми и ранеными”. Все казаки за храбрость получили медали, а многие - Георгиевские кресты.
2-й Уманский полк в 1905-1906 гг. участвовал в подавлении революции. Однако это вовсе не означает, что станичники все были настроены против революции. Часть казаков 17-го свободного пластунского батальона объявила забастовку, не желая выполнять полицейские функции.
Вот что пишет об этих событиях Лихоносов В. И. в своей книге «Ненаписанные воспоминания. Наш маленький Париж». (Роман.— М.: Советский писатель, 1987).
«В том 1905 году Авксентий Толстопят командовал полком 17 - го пластунского батальона. Бабыч был помощником наказного атамана. В ноябре за его подписью прислали батальону указание выступить из станицы Уманской в направлении бунтующего Новороссийска.
Станица провожала казаков угощением; старики, матери, жены ехали за ними на подводах до станции Кисляковской, пели, плакали, кричали; казаки стреляли в воздух. Все были пьяные.
«Нам царь-батюшка,— кричали,— в табельные дни отпускает водку, а потому мы пьем и других угощаем. Нас везут охранять купцов,— где такой приказ? Две службы нести нельзя!»
Семь дней бездействовали казаки на запасных путях в Екатеринодаре в вагонах-теплушках. Участились массовые самовольные отлучки по харчевням и грязным домам с девицами. Сторублевое пособие нельзя было отправить семьям из-за забастовки почты — оно пошло на веселье.
В Новороссийске казаки вдруг отказались грузиться на пароход «Великая княгиня Ксения»: потопят!
Ночью прибыл генерал-майор Бабыч, застал Толстопята в вагоне в одном нижнем белье.
— Они еще в станице решили не идти на погром,— сказал Толстопят генералу.
— А ты где был? Привел оборванцев.
— Я тоже не хочу стрелять в толпу. Стоит, дескать, убить двух-трех евреев, и беспорядки в городе прекратятся. А я так не считаю.
— Тогда подавай рапорт об отставке! — приказал Бабыч и пошел уговаривать Третью сотню. Речь его была гневной:
— Вы позорите свое родное Кубанское войско. Не только войско, но и станицу и свою семью. Что скажут старые казаки , если встретят на улице ваших детей? «Оце сынок позорного батька». Вы с этими вопросами не считаетесь? А оно будет, а, может, уже есть... Вы кого послушали? Бунтовщиков, агитаторов? Они вам посулят много, а что дадут, спрашиваю вас? Кроме позора — ничего. Они выкинут вас с честной и святой земли, что добыта вашими прадедами, дедами и батьками. Зачем? Чтобы самим стать хозяевами на вашем месте. А вы их слушаете. И вы возьмете ком грязи и бросите в чистое солнце? Вы замараете войско. Надо помнить, что казак без доброй вашей славы и чести, казак на печи и в кожухе с клюкою не казак . Деды ваши были еще темнее, но лихая слава сопутствовала им до конца. Призываю вас на борьбу с ворогом государства!
Третья сотня послушалась Бабыча, погрузилась. Уже был поднят флаг и готовились снять сходни, как вдруг с парохода сошла вся команда. Другие казаки предупредили ее, что перестреляют всех, если пароход тронется с места. 17-й пластунский батальон вернули назад в станицу Уманскую».
За это личный состав разбросали по разным местам, а часть казаков осудили на различные сроки от 4 месяцев до 3 лет, а также собрали новый состав 17-го батальона. Он, по выражению генерала Дукмасова, “имел равнодушный вид, не выказывал ни твёрдого желания служить, ни раскаяния за прежние преступления”.
Помимо пластунов бастовал и 2-й Ейский полк в Уманском учебном лагере. В нём усилили учёбу и не разрешали свиданий с родственниками. Возмущённые казачки избили дежурного офицера и бросили его в реку Сосыка. Спустя пару дней после этого казаков отправили в г. Ростов-на-Дону, где они отказались выполнять приказы своего командира. Освистав его, часть протестующих разъехалась по домам. Когда с проверкой приехал генерал Меленин - освистали и его. За это многих отдали под суд.
В 1910 году 2-й Уманский полк вновь оказался подвержен революционной пропаганде, однако его недовольство удалось замять миром.
С 1914 по 1918 год уманцы участвовали в I-й Мировой войне. Отдельные казачьи полки начали включать в сводные казачьи дивизии из 4 полков. Два конных полка в дивизии составляли бригаду. 22 октября 1917 года вышел приказ о формировании казачьих корпусов.
1-й Уманский полк, как первоочередной, был послан на Закавказский фронт в составе 1-ой Кавказской дивизии. С началом войны с Турцией его разместили в Сарыкамышский отряд 1-го корпуса генерала Берхмана.
2-й Уманский полк вошёл в 1-ю Кубанскую казачью льготную дивизию (вместе со 2-м Запорожским, 2-м Таманским, 2-м Полтавским ) и был отправлен на Запад.
3-й Уманский полк. О нём мало что известно. Известно, что на момент мобилизации 1914 г. командиром 3-го Уманского полка был Удовенко Константин Яковлевич.
Так как полк был третьеочередным он не входил в войсковую организацию. В 1916 году он вошёл в состав 7-го армейского корпуса 11-й армии.
По мобилизационному плану 1917 года 3-й Уманский полк был придан 12-му Кавказскому армейскому корпусу в качестве корпусной конницы.
Уманцев пешими перебросили под Майкоп в мае 1919 года, затем поездом в район Туапсе для действий против зелёных. Первую сотню расположили на Гойтсхом перевале, остальные - у станции Кривянка. К лету 1919 года 3 Уманский и 3 Запорожский полки составили 2 Кубанскую Отдельную казачью бригаду под руководством Ф.П. Филимонова. Бригада в боевых действиях на фронте не участвовала.
17-й пластунский батальон разместили в Батуме.
19 октября 1914 года 1-й Запорожский, 1-й Уманский, 1-й Кубанский полки вторглись из Каракурта в Турцию по правому берегу реки Аракс. Уже 25 октября были взяты Кеприкейские позиции, однако турки перешли в контрнаступление и рубеж пришлось оставить.
20 декабря 1914 г. 1-й Уманский полк в составе 1-й Кавказской дивизии генерала Баратова вёл успешные бои под Сарыкамышем. Позже он перешёл на Эрзерумское направление.
Тем временем в станице Уманской сформировали 3-й Сводно-Кубанский (Ейский) полк Сводной Кубанской казачьей дивизии, не предусмотренной по штату в военное время.
К концу июля 1915 г. 1-й Уманский полк был в отряде под руководством генерала Рыбальченко и участвовал в захвате Дутаха.
В октябре 1915 г. командующий Кавказской отдельной армией великий князь Николай Николаевич приказал создать Экспедиционный корпус под руководством генерала Баратова для отправки в Персию. В него вошёл и 1-й Уманский полк.
2-й Уманский полк воевал на Юго-Западном фронте в составе 1ой Кубанской дивизии, которая составляла резерв 4-го кавалерийского корпуса. Полк участвовал в знаменитом Брусиловском прорыве, хотя и не совсем выполнил свою задачу. 23 мая (5 июня) 1916 года 4-й кавалерийский корпус с 46-м армейским корпусом на правом фланге 8-й армии отстали от наступающих.
С началом февральской революции 1917 года появились полковые солдатские комитеты. Однако казаки 2-го Уманского полка выбрали председателем своего комитета командира полка полковника Федоренко. 3-й Уманский полк в 1917 году был придан 12-му корпусу Западного фронта. Он так и не вошёл в свою войсковую организацию.
За время I-й Мировой войны многие казаки Уманских полков и пластуны показали себя героями. Так, Андрей Бурко получил 3 Георгиевских креста. Василий Курочкин (ст. Зассовская) также 3 креста, Михаил Василенко и Василий Павлоградский - по Георгиевскому кресту и медали. Всего уроженцы станицы Уманской получили 19 Георгиевских крестов и 20 медалей. Из станицы Каневской кресты получили подхорунжий Илья Кутовой, подхорунжий Фёдор Бугай (оба из 1-го Уманского полка), Фёдор Христюк (17-й пластунский батальон).

ГЛАВА 3.
КУБАНСКОЕ КАЗАЧЕСТВО СТАНИЦЫ УМАНСКОЙ ПОСЛЕ РЕВОЛЮЦИИ 1917 ГОДА.

Не знаю, много ли найдется в станице Уманской дворов, в которых бы проживали, сменяя друг друга, поколения одной семьи в течение более двухсот лет. К сожалению, наша семья, как и многие другие семьи до сих пор находятся далеко от своей родной станицы. Причиной этого, прежде всего, стали события связанные с революцией 1917 года и массовое выселение казаков в 30-е годы под предлогом раскулачивания.
Первые дни революции 1917 г. мало нарушили старый распорядок жизни станиц.
Появились только надежды на облегчение тягот военной службы, на возрождение древних представительных учреждений и на справедливое разрешение земельного вопроса.
Юрты станиц черноморских и старолинейских были богаты тучными черноземами, а закубанцы вели хозяйства на малых и по большей части гористых земельных наделах.
Все мужчины, кроме пожилых людей и инвалидов, находились в полках и батальонах на фронтах Мировой войны, но на Раду (Народное Собрание), созванную в Екатеринодаре, съехались не одни представители станиц, а и делегаты войсковых частей. Им следовало разрешить ряд назревших вопросов, из которых главными были: создание нового политического строя Кубани, примирение интересов коренных иногородних с интересами казачьими и распределение земельных фондов.
По первому вопросу Собрание постановило возродить старинное народоправство, избрать краевое правительство с атаманом во главе, предоставив Законодательной и Краевой Радам установить форму взаимоотношений с Россией.
После октябрьского переворота фронтовики не считали нужным начать немедленное сопротивление новым русским порядкам. Ущемления казачьих прав не ожидали, хотели отдохнуть от фронтовых тягот и лучше узнать, во что выльются на практике простые, заманчивые и всем понятные лозунги большевиков. Призывы атамана и правительства бороться с ними, настояния старшего поколения, у молодежи отклика вначале не нашли. Избавившись от одной войны, ввязываться в новую - желания не было. Но изо дня в день нарастало и раздражение от поведения своих и пришлых большевиков.
Появление на Кубани армии генерала Корнилова в конце мая 1918 г. ознаменовались тремя годами революции и гражданской войны на Кубани. Выставив 110 тыс. штыков и шашек, два года кубанские казаки проявляли на фронтах борьбы с большевиками нечеловеческие усилия, самоотверженность и непревзойденный героизм. Два года их Народное Собрание - Рада должно было отстаивать свое право, распоряжаться судьбами края, отстаивать право на отдельную Кубанскую армию. Всё это время кубанские казаки вели борьбу за независимое политическое мышление, за Казачью Идею свободы и независимости, за казачье объединение. Но, как показало время, это оказалось для них непосильным под руководством русских генералов.
Весной 1920 г., под ударами русских красных сил пал формально независимый Кубанский Край с его Конституцией, представительными учреждениями, атаманом и правительством. На Кубани начался советский период, приведший к уничтожению кубанских казаков.
Участь всего кубанского казачества была неотъемлемой частью участи и станицы Уманской.
К марту 1918 года в Уманской было до 50 генералов и полковников, двухсот офицеров, не считая солдат нижних чинов. Они, как свидетельствуют архивные сведения и публикации в печати, и оказали сопротивление большевистскому отряду Д.П. Жлобы. «Красные, – пишет Я. Саенко в книге «Дмитрий Жлоба» – выкатили артиллерию на площадь и стали бить прямой наводкой по зданиям. Последними оборонялись белые офицеры на втором этаже штаба». Почти все они погибли, верные присяге «За царя и Отечество».
По сведениям историка П.Н. Стрелянова (Кулабохова), один из участников восстания казаков, полковник Павел Михайлович Ярошевич, в своём доме, подожжённым красными, отстреливался до последнего и погиб вместе с женой и детьми.
Где сегодня находятся братские могилы погибших белогвардейцев, автору данной статьи выяснить не удалось. Практически все архивные данные погибли.
Вот таким образом в 1918 году в Уманской станице была установлена советская власть, просуществовавшая до августа этого же года.
Через несколько месяцев, в 1918 году, здание штаба таким же порядком уже обороняли красные во время восстания уманских казаков. В живых осталась горстка жлобинцев. И только в марте 1920 года Советская власть окончательно утвердилась в станице, хотя очаги белого движения не угасали вплоть до тридцатых годов.
В 1923 году образовались волостные центры. Согласно принятому положению в основу волостной системы были положены принципы численности населения, его национального состава, удобство сообщения с волостными центрами, сохранение земельно-межевых границ. Станица Уманская входила в Уманскую волость Ейского отдела.
2 июня 1924 года было принято постановление о районировании края, согласно постановлению Кубчероблисполкома от 19 июля 1924 года был образован Уманский район с центром станицы Уманской, который входил в Кубанский округ.
В 1927 году Уманский район был упразднен по причине его маломощности. Его территория была разделена между Павловским и Каневским районами. Станица Уманская отошла к Павловскому району.

12 января 1933 г. было принято Постановление Павловского райкома ВКП(б) за № 2/15 с одобрением решения Северо–Кавказского крайкома ВКП(б) «О выселении жителей станицы Уманской за срыв хлебозаготовок».
С ноября 1932 по январь 1933 года, Северо-Кавказский крайком ВКП(б) занес на "черные доски" 15 станиц - 2 донские (Мешковская, Боковская) и 13 кубанских : Новорождественская, Темиргоевская, Медведовская, Полтавская, Незамаевская, Уманская, Ладожская, Урупская, Стародеревянковская и Новодеревянковская, Старокорсунская, Старощербиновская и Платнировская.
Раскулачивание в период с 1929 по 1933 годы: во дворе стоит «гарба» (подвода) запряжённая волами, и их вещи выбрасывают из дому. Крик, плач, вой собак… Семьи вывозились на вокзал и бросались в вагон для скота. По приезду в Казахстан многих фамилий вообще в списках не находили.
Станица Уманская, как и многие другие на Кубани, в 1932 г. была занесена на “черные доски”. Это означало немедленное прекращение подвоза товаров, всякой торговли — с закрытием магазинов и вывозом из них всего “до последнего гвоздя”, взыскание “всех долгов”.

24 января 1933 г. принимается Постановление Павловского райкома ВКП(б) № 2/17 «О мерах по борьбе с бегством колхозников из станиц района».
Станицы окружаются войсками Красной армии и ОГПУ, превращаются в резервации (никого не впускали и не выпускали) и обрекаются на голодомор. При этом только одна принадлежность к казачеству была достаточным основанием для арестов и депортаций. Население станицы было в полном составе (1200 семей) выселено в северные районы СССР и Казахстан.
«Я родился в казачьей семье, — рассказывает председатель совета стариков Уманского районного казачьего общества Николай Чувилов. — Мой отец, спасаясь от репрессий, которые в начале 30-х годов прошлого столетия развернулись против казачества, уехал в Азербайджан. Там встретил свою будущую жену, которая тоже вынужденно покинула свои родные места. Перед войной наша семья вернулась на Кубань».
«…Ещё жива моя бабушка, Белая Галина Наумовна. Помнит как их рассказачили, как её отец, Наум Тимофеевич Белый, увозил их из Уманской ночью, чтобы жизнь сохранить».
Многие дома депортированных семей были реквизированы и отданы под нужды Советской власти и семьям переселённых военнослужащих из Ленинградского военного округа. Так дом, в котором вначале двадцатого века жил атаман Онуфрий Трофимович Назаренко, был отдан под ЗАГС. Как свидетельствуют факты, атаман не принял советскую власть, воевал в рядах белой армии. В 1920 году вместе с ней ушел из Уманской, и дальнейшая судьба его неизвестна.
В доме до революции принадлежавшем купцу второй гильдии Николаю Смыслову был открыт кинотеатр «Горн». Умер Николай Алексеевич накануне первой мировой войны. В годы революции здание было передано в пользу Советской власти
В жилом доме атамана Даниила Архипенко ныне располагается администрация Ленинградского сельского поселения.
В связи с переселением военнослужащих и их семей из Белорусского и Ленинградского военных округов станицу в 1934 году переименовали в Ленинградскую (Постановление Президиум а ВЦИК от 20.06.1934 г).
После 1933 года репрессивные меры к казачеству были отменены, восстановлен Кубанский казачий хор, формируются казачьи части Красной Армии.
Во время Великой Отечественной войны, при угрозе оккупации Кубани, был создан целый корпус, который насчитывал около 20 тысяч Кубанских казаков.
Однако настоящее возрождение казачества началось с конца 80-годов.
Так, Декларацией Верховного Совета СССР от 14 ноября 1989 года «О признании незаконными и преступными репрессивных актов против народов, подвергшихся насильственному переселению, и обеспечении их прав» было закреплено право российского казачества на реабилитацию.
15 июня 1992 года издается Указ Президента РФ «О мерах по реализации закона Российской Федерации «О реабилитации репрессированных народов в отношении казачества», постановивший «осудить проводившуюся партийно-государственную политику репрессий, произвола и беззакония в отношении казачества и его отдельных представителей в целях его реабилитации как исторически сложившейся культурно-этнической общности людей».
16 июля 1992 Верховный Совет Российской Федерации, основываясь на данной декларации и нормах международного права, издает Постановление № 3321-1 «О реабилитации казачества», дополняя тем самым вышеуказанные законодательные акты в области данной репрессированной культурно-этнической общности. Законодательный акт отменил «как незаконные все акты в отношении казачества, принятые начиная с 1918 года, в части, касающейся применения к нему репрессивных мер» (ст.1 Постановления).
22 апреля 1994 года вступило в силу Постановление Правительства РФ № 355 «О концепции государственной политики по отношению к казачеству», которое утвердило «Основные положения концепции государственной политики по отношению к казачеству» и концепцию «Возрождение традиционной для России государственной службы казачества является одним из элементов становления новой российской государственности, укрепления ее безопасности.» (ст.1 Положения). Данным Постановление утверждены примерные положения о государственной службе казачества, приведен исчерпывающий перечень видов государственной службы российского казачества, который будет в дальнейшем дополнен (ст. 2 Постановления).

9 августа 1995 года Указом № 835 Президента Российской Федерации было утверждено «Временное положение о государственном реестре казачьих обществ в Российской Федерации». В январе 1995 года было создано Главное управление казачьих войск при Президенте Российской Федерации, которое в 1998 году было преобразовано в Управление Президента Российской Федерации по вопросам казачества.
В 1996-1998 годах в государственный реестр были внесены 10 войсковых, 3 окружных, 4 отдельских казачьих общества, в том числе: Волжское, Сибирское, Иркутское, Забайкальское, Терское, Уссурийское, Енисейское, Оренбургское, Кубанское войсковые казачьи общества, а также казачье общество «Всевеликое войско Донское».
В 1990 году состоялся первый съезд кубанского казачества, на нем было решено возродить Кубанское войско и восстановить режим особого землепользования на исторических казачьих землях.
Начиная с 1991года были зарегистрированы в управлении юстиции Краснодарского края: Кубанская казачья ассоциация «Россия» 24.09.91 за № 75; Рада (Всекубанское казачье войско) 27.08 93г. за № 307; Кубанское казачье войско 15.05.92. за № 284.
Образованное казаками «Кубанское Казачье войско» во главе с атаманом Владимиром Громовым объявило себя преемником исторического Войска. Новое войско проявило себя в грузино-абхазской войне, ворвавшись первым в Сухум в 1993 году.
В наши дни ВКО «Кубанское Казачье войско» имеет в реестре около 30 тысяч бойцов. В вооружённых силах появляются отдельные казачьи части для контрактников и призывников из казачьих семей.
Сегодня на Кубани казаки активно участвуют в защите государственных границ, вместе с сотрудниками правоохранительных органов охраняют общественный порядок, занимаются патриотическим воспитанием молодежи.

Герб и флаг Ленинградского (Уманского) района Краснодарского края.

Основной фигурой герба и флага района является всадник, сидящий на восстающем серебряном коне с пикой у стремени, символизирующий казачество, прибывшее из Запорожья (города Умани).
Узкий лазоревый (синий, голубой), тонко окаймлённый серебром пониженный пояс, символизирует реку Сосыку, вдоль которой поселились казаки и обосновали Уманский курень.
Пурпурный (малиновый) цвет является определяющим цветом Запорожского и Кубанского казачества, используется как основной цвет полотнища — цвет достоинства, славы, почёта и величия.
Лазоревый цвет — цвет красоты, преданности, истины, добродетели.
Серебряный цвет — цвет совершенства, благородства, взаимного сотрудничества, мира.
Золотой цвет — цвет высшей ценности, богатства, великодушия, силы.
Чёрный цвет — цвет благоразумия, скромности и вечности бытия.

ГЛАВА 4.
ДВЕ ФАМИЛИИ. 1860 – 1930 гг.

Я, Кириченко Юрий Николаевич, один из потомков, переселённых на Кубань казаков Запорожской Сечи Уманского куреня.
К сожалению, историю своего рода я могу восстановить только от моего пра-пра-деда по материнской линии казака Гавриленко Григория Григорьевича, который жил приблизительно в 1860–1907 годах в станице Уманской (Ленинградской) Краснодарского края.
Его женой была казачка Харитина Семёновна (приблизительно 1861-1913 гг.), уроженка станицы Уманской.
Семья Гавриленко владела галантерейной лавкой с годовым торговым оборотом в 2000 рублей (приблизительно 2150000 рублей на июнь месяц 2013 года), хозяйкой которой была Харитина Семёновна. Доход от торговли давал возможность всей семье жить вполне достойно, не думая ежедневно о куске хлеба насущного.
Семья имела, как и большинство станичного купечества, добротный дом на высоком каменном фундаменте под железной крышей крашеной, так было принято у купечества того времени, зелёной краской и своё домашнее хозяйство. Нижний, цокольный, этаж дома в основном использовался как складское помещение, где хранились товары для торговли. Жилой этаж состоял из четырёх больших комнат и крытой веранды.
Во дворе стояли хозяйственные постройки крытые черепицей. На приусадебном участке росло около тридцати пяти фруктовых и не фруктовых деревьев.
Двор усадьбы (длиной 65 аршин или 46,23 м и шириной 30 аршин или 21,34 м, что составляло 986,32 кв.м. или без малого – 10 соток) граничил: с правой стороны, при входе во двор, с усадьбой казачки Езус Феодоры Кирилловны, с левой стороны и спереди – проезжие улицы без названия, и сзади – двор крестьянина Ивана Калиниченко.
Сейчас это пересечение улицы Крестьянской с улицей Заречной.
От их брака в 1882 году родилась девочка - Ксения, которая в 1902 году вышла замуж за казака этой же станицы Галенко Александра Петровича (1883-1920 гг.). В 1903 году у них родилась дочь Евдокия, а в 1905 году - сын Василий. Кроме этих детей в семье было ещё 4 ребёнка: три мальчика и девочка, которые умерли в младенческом возрасте.
В 1914 году Ксения Григорьевна унаследовала от своей матери дом и право на торговлю, но теперь уже не галантерейными товарами, а более широким ассортиментом – магазином смешанной торговли продуктовыми и промышленными товарами, с годовым оборотом в 3000 рублей (приблизительно 3226000 рублей на июнь месяц 2013 года).
В целом семья не бедствовала, но и не была чрезмерно зажиточной, как говорится – семья крепкого казака-середняка. В семье росло двое детей, это моя бабушка Евдокия и её младший брат Василий. Самого хозяина, Александра Петровича, призвали в царскую армию с начала войны 1914 года, где он служил в 3-й Кубанской пластунской бригаде генерал-майора Геника в 17-м пластунском батальоне полковника Каменского.
По мобилизации 1914 года из льготных пластунов второй и третьей очередей, на тех же основаниях, что и для конницы, сразу же было сформировано две бригады по шесть батальонов в каждой и названы 2-я и 3-я Кубанские пластунские бригады. Мобилизованные пластуны являлись также с полным своим обмундированием и при кинжалах. Пластунам шашек не полагалось.
Все второочередные (льготные) полки Кубанского и Терского казачьих войск были предназначены для Западного фронта, а третьеочередные — для Кавказского, поскольку война против Турции началась ровно на три месяца позже начала боевых действий против Германии и Австрии.
3-я Кубанская пластунская бригада Генерал-майора Геника, мобилизованная из третьеочередных казаков (6 батальонов) и раскинутая для охраны Черноморского побережья на случай десанта занимала города: Анапу, Новороссийск, Туапсе, Сочи, Гагры и Поти.
22 октября 1914 года начались военные действия на Кавказском фронте. Первый удар противника приняли на себя кубанские части.
В Приморском районе турки заняли весь Чорохский край до самого Батума, который находился в их руках до февраля 1915 года. На усиление Приморского отряда были переброшены следующие казачьи части: 15, 17, 18-й батальоны 3-й Кубанской пластунской бригады, которые были размещены в самом Батуме; сотня 3-го Лабинского полка; 1-й батальон 1-й Кубанской пластунской бригады (ранее находился там же).
Распределение казачьих сил в 1915 году, перед Эрзерумской операцией, было следующее: в Приморском районе (ольтинское направление), у Черного моря: 1-й Кубанский пластунский батальон 1-й Кубанской пластунской бригады; 15-й и 17-й батальоны 3-й Кубанской пластунской бригады; сотня 3-го Лабинского полка Кубанского войска.
К этому времени на Кавказский фронт прибыли вновь сформированные в которые входила 4 - я Кубанская пластунская бригада генерала Мудрого, которую составили 19, 20, 21, 22-й батальоны Кубанского войска и 1-й и 2-й батальоны Терского войска.
Эта группа войск образовала армейский резерв, расквартировавшись в Александрополе, Карее и Сарыкамыше.
К 1 января 1917 года Кавказская армия имела 6 армейских корпусов и один кавалерийский. Фронт тянулся от южного берега Черного моря, западнее Трапезунда, падая прямо на юг, на Эрзинджан, и дальше шел на юго-восток, южнее Ванского озера, спускаясь еще ниже к персидско-турецкой границе. В этой части фронта отдельный кавалерийский корпус генерала Баратова с приданными к нему пехотными частями действовал в направлении на Месопотамию - на Моссул и Багдад.
Следуя линии фронта от Черного моря, перечислю казачьи дивизии, полки, пластунские бригады и артиллерию.
2-й Туркестанский корпус генерал-лейтенанта Пржевальского (кубанский казак, на войну выступил начальником 1-й Кубанской пластунской бригады. Умер в Югославии). В него входили: 3-я Кубанская пластунская бригада - 13, 14, 15, 16, 17 и 18-й батальоны - полковника Каменского, Сибирская казачья бригада генерал-майора Левандовского, 1-й и 2-й Сибирские казачьи полки (полковников Белова и Борисевича), 2-я Оренбургская казачья батарея (6 орудий) войскового старшины Лебедева, 3-й Горско-Моздокский полк Терского войска полковника Лепилкина, 14-я и 18-я Кубанские особые конные сотни.
Эти сведения получены мною из книги «Казаки на Кавказском фронте (1914-1917)», написанной полковником Кубанского Казачьего Войска Фёдором Ивановичем Елисеевым и из книги генерала Е.М. Масловского "Мировая война на Кавказском фронте 1914-1917 гг.", а также по двум найденным фотографиям тех лет, где присутствует мой прадед в форме 17-го пластунского батальона.
В начале 1918 года казачьи полки возвращаются с фронта на Кубань.
Вернулся домой и мой прадед, но вновь был мобилизован и теперь участвовал в боях Гражданской войны на Крымском полуострове.
О событиях, происходивших в этот период гражданской войны, мне удалось узнать только из мемуаров Якова Александровича Слащова-Крымского, генерал-лейтенанта, активного участника Белого движения на юге России.
Вот, что он пишет в своих мемуарах «Белый Крым».
Глава XVI. Наступление в северную Таврию.
«Наступление в Северную Таврию было назначено на 8 июня.
5 июня суда с десантом вышли из Феодосии. Движение было очень медленно вследствие плохого состояния котлов и вследствие того, что у каждого транспорта была на буксире баржа.
Шторм затянул высадку до 8 июня, причем артиллерию приходилось вылавливать из воды. Лошадей совершенно укачало, и они едва двигались. В первую голову я высадил конную бригаду генерала Шифнер-Маркевича в составе 8-го кавалерийского полка полковника Мезерницкого и Кубанской бригады с конной батареей, сформированной при 8-м кавалерийском полку. Эти силы, переночевав в Кирилловке, 8-го смогли двинуться в направлении на станцию Акимовка.
9 июня 1920 года в ходе борьбы двух сторон наметился некоторый перелом. Чувствовалось, что у красных крупных сил нет, но сосредоточены бронепоезда, к одному из которых привязан аэростат, и это давало им возможность сильно вредить белым, у которых силы тоже были ничтожны, а артиллерии всего 4 орудия.
Эти 4 орудия подверглись особой обработке с красных бронепоездов, которые благодаря своей «колбасе» видели все, сами оставаясь невидимыми для белых. Все это привело к тому, что к 16 часам белые цепи опять лежали, а из 4 орудий было подбито в короткий срок 3. Сняться с места батарея не имела никакой возможности — и замолчала. Пришлось приехать самому на батарею и приказать оставшемуся орудию стрелять прямо и исключительно по «колбасе». Конечно, это была трудная задача, потому что красные бронепоезда двигались и засыпали место расположения артиллерии своими снарядами. Случайно третий же снаряд единственного орудия разорвался прямо в злополучной «колбасе», которая при общем «ура» фронта быстро стала падать; было видно, как из корзины отделились две точки на парашютах. Немедленно начатая атака с охватом северного фланга заставила красных очистить станцию Акимовка.
С падением Акимовки красные против 3-го корпуса сопротивляться не могли и начали отход в направлении на Каховку. Моими частями было отрезано и захвачено почти в полной исправности 3 бронепоезда.
Предстояло наступление на Мелитополь, но оно не должно было представить больших трудностей, потому что дух левого (восточного) фланга Красной армии был, безусловно, подорван и питание нарушено. Сопротивление теперь ими оказывалось 1-му корпусу Кутепова, который, потеряв Чаплинку, занял ее опять, но дальше продвинуться не мог.
10 июня с подходом к Родионовке частей главных сил они были направлены прямо через реку Молочную на Мелитополь: бригада 34-й дивизии и 8-й кав. полк — через Акимовку на Серогозы, чтобы заставить красных, расположенных против Кутепова, отойти, а остальная конница, пешие эскадроны 8-го кавалерийского полка и кубанцы Шифнер-Маркевича — вдоль железной дороги на Мелитополь».






















Мой прадед Галенко Александр Петрович тоже участвовал в этих боях и, по свидетельству бывших однополчан, жителей станицы Уманской Михаила Терентьевича Довбни и Ивана Алексеевича Максименко, был тяжело ранен и скончался в сентябре 1920 года в станице Акимовке Таврической губернии (ныне это республика Крым).
Трагическая участь бывших однополчан моего прадеда и свидетелей его кончины была предопределена событиями конца 20-х начала 30-х годов, периода расказачивания и раскулачивания, с выселением целых станиц в Среднюю Азию и в Сибирь. Так Иван Алексеевич Максименко, 1882 года рождения, ст. Уманская. Репрессирован в 1930 году, выслан в Архангельск. Приговор: раскулачивание. Реабилитирован 25 марта 1994 г. (Источник: Сведения ГУВД Краснодарского края).
Судьба Михаила Терентьевича Довбни неразрывно была связана с судьбами всех его родственников и многих других станичников, которых выслали в 1933 году в Акмолинскую (Целиноградскую) область Казахстана с обвинением в кулачестве. (Источник: Сведения ГУВД Краснодарского края).
Таким образом, забота о детях и ведение хозяйства практически с 1914 года лежало на плечах моей прабабушке Ксении Григорьевны Галенко. Несмотря на это, её дети не знали нужды, были сыты, хорошо одеты, учились в школе. Так моя бабушка, Евдокия Александровна Кириченко (в девичестве - Галенко) окончила в 1921 году Уманскую 2-ю Советскую школу 2-й ступени с педагогическим уклоном.
Здесь необходимо остановиться на разъяснении понятия «Советская школа».
Дело в том, что с 1918 года всем школам Российской Социалистической Федеративной Советской Республики (РСФСР), состоящим в ведении Народного Комиссариата Просвещения, за исключением высших учебных заведений, присваивается наименование: "Единая Трудовая Школа ". Единая Школа разделяется на 2 ступени: 1-я для детей от 8-ми до 13-ти лет (5-летний курс) и 2-я - от 13-ти до 17-ти лет (4-летний курс). Отдельные школы обозначаются сокращенным названием: " Советская ", с указанием местности, номера школы и ступени. Школы второй ступени советского периода создавались на базе 4-7 классов гимназий.
До 20-х годов XX века, когда обучение в школах было переведено на русский, говорили на украинском языке (восточном – полтавском - диалекте). В настоящее время в устной речи, особенно в станицах, сохраняется много украинизмов так называемая, балачка.
В 1921 году Евдокия познакомилась в Краснодаре со своим будущим мужем, уроженцем села Пески, Песковской волости, Лохвитского уезда, Полтавской губернии, 25 летним техником Кириченко Анатолием Самойловичем (Самуиловичем), окончившим Майкопское реальное училище.

















Майкопское реальное училище (теперь в этом здании находится средняя школа №5) было открыто в 1900 году и существовало до 1920 года. Бессменным директором и председателем педагогического совета реального училища со дня его основания являлся Василий Соломонович Истаманов – воспитанник Д.И. Менделеева. С 1905 по 1913 год здесь обучались талантливый писатель, адыгейский просветитель-фольклорист Махмуд Хуажев, драматург Евгений Шварц.
Кстати, фамилия Кириченко происходит от древнеславянского (украинского) слова «Кирич», т.е. Кречет - большая хищная птица из породы соколиных.
Фамилия, согласно многотомной Родословной книги Полтавского губернского правления за 1898 год, причислена к дворянской. Род ведёт начало от детей казака Гната Чопа.
Семья Анатолия Самойловича состояла из его отца Самуила Терентьевича, матери Наталии Анисимовны, старшего брата Леонида и младшей сестры Раисы. Относилась к среднему сословию и приравнивалась к мещанам, так как Самуил Терентьевич был грамотным, образованным человеком, находившимся на казённой (государевой) работе в качестве волостного писаря.
При Николае I в законе 1838 года получили регламентацию органы крестьянского самоуправления. Самой мелкой административно-территориальной единицей царской России была волость, объединяющая несколько сел и деревень.
В каждой волости, составленной из сельских обществ, учреждались волостной сход, волостное правление и волостная расправа (вторая инстанция сельского суда).
Волостное правление состояло из волостного старшины, сельских старост, сотских, десятских, волостного писаря и волостного судьи.
Писарь волостного правления назначался уездным Присутствием по крестьянским делам. Объем писарских обязанностей был чрезвычайно велик. Писарь обязан был готовить всевозможные справки: ведомости о видах на урожай, о движении народонаселения, о числе рогатого скота и лошадей, отчеты о взыскании податей и различных платежей, доклады о поставке лошадей в войска, о проведении рекрутского набора, о призыве запасных солдат на службу, ответы на запросы по розыску различных лиц, в том числе государственных преступников, сведения о нищенстве и т. д.
Кроме того, в обязанности писаря входила и подготовка дел для слушания в волостном суде.
Как видим, от него требовались глубокие знания делопроизводства и тонкостей действующего законодательства.
В тоже время, должность писаря требовала особых нравственных качеств: честности, дисциплинированности, понимания нужд крестьянства, готовности прийти на помощь.
Как пишет Н. М. Астырев: «Этот человек (волостной писарь) ведёт денежные и прочие книги волости, которых более 30 штук, пишет разные приговоры, выдаёт паспорта, составляет разного рода акты, состоит секретарём (и, скажу в скобках, главным заправилой) в волостном суде, производит статистические описания и исследования, принимает две-три тысячи дворов на страхование на сумму 200-300 тыс. руб., составляет ежегодно призывные списки для прохождения воинской повинности на 100-150 чел., производит поверку торговых документов и преследует всякие нарушения закона в области торговли и промышленности, опекает сирот, следит за делом обучения в земских школах, за оспопрививанием в земской аптечке, следит за санитарным состоянием 10-тысячного населения, делает распоряжения в области гигиены, заведует военно-конским участком, прекращает падежи скота, составляет списки лицам, могущим быть присяжными заседателями, производит описи, аукционы и судебные взыскания, преследует нарушителей судебного устава, получает в год до тысячи входящих и выпускает до двух тысяч исходящих бумаг».
В этих условиях опытный писарь выходил на первые роли и нередко являлся фактическим руководителем волостного правления.
Содержание волостного писаря в среднем обходилось в 290 руб. в год (не ниже 240 и не выше 360 р.). Это положение, не смотря на невысокое жалование, дало возможность быть домохозяйкой жене моего прадеда и дать всем детям хорошее, по тем временам, образование: старший сын - ветеринарный фельдшер, младший сын - техник-технолог, а младшая дочь выучилась на бухгалтера.
Таким образом, к моменту знакомства со своей будущей женой мой дед не только окончил реальное училище, но уже был сотрудником Секции Недвижимости при жилотделе Коммунального Хозяйства гор. Краснодара в то время, как его избранница поступила на 1-й курс Краснодарского учительского (педагогического) института.
Для подготовки учительских кадров 8 сентября 1920 года в Краснодаре распахнул двери институт народного образования, который в конце 1921 года был преобразован в Краснодарский учительский (педагогический) институт - двухгодичное педагогическое учебное заведение для подготовки учителей 5-7 классов.
1923-1924 годы были годами борьбы за сохранение вуза, готовящего педагогические кадры.
В октябре 1923 года Краснодарский пединститут был переименован в Северо-Кавказский, а в 1924 году было принято постановление о его закрытии, и создании единого для региона педвуза во Владикавказе. Но бюро Кубано-Черноморского обкома РКП(б) решило категорически настаивать на сохранении педвуза на Кубани, и 19 сентября 1924 года пединститут в Краснодаре был окончательно утвержден Большим Совнаркомом, на заседании которого А. В. Луначарский одобрительно отозвался о деятельности педагогического вуза Краснодара.
В апреле 1923 года они стали мужем и женой, а в феврале 1924 года у них родилась дочь - моя мать - Ангелина Анатольевна Кириченко.
В связи с трудностями, возникшими с беременностью и рождением дочери, им пришлось покинуть Краснодар и приехать в станицу Уманскую, где они прожили до 1927 года в доме матери Евдокии Александровны и моей прабабушки Ксении Григорьевны Галенко.
С этого периода и все последующие годы, вплоть до выхода на пенсию, их трудовая деятельность была связана с образованием: Евдокия Александровна посвятила свою жизнь педагогической деятельности в качестве преподавателя математики неполной средней школы, а Анатолий Самойлович – подготовке квалифицированных рабочих кадров в системе профессионально-технического образования.
Массовой формой профессиональной подготовки молодежи в первые годы Советской власти оставалось индивидуальное ученичество на производстве с низким общеобразовательным уровнем обучавшейся, что никак не устраивало государство. В июле 1920 года В. И. Ленин подписал декрет «Об учебной профессионально-технической повинности». В целях ликвидации технической безграмотности широких масс рабочих и удовлетворения острой нужды промышленности в квалифицированной рабочей силе было введено обязательное профессионально-техническое обучение для всех рабочих в возрасте от 18 до 40 лет (за исключением лиц, имеющих подготовку не ниже бывших ремесленных училищ или же обучающихся в технических учебных заведениях).
Этот декрет послужил мощным толчком к развитию профессионально-технического образования. В системе профессионального образования были созданы учебно-показательные мастерские по подготовке рабочих различных специальностей: водопроводчиков, токарей, слесарей, кузнецов, плотников, столяров и т. д.
Выпускники мастерских славились как высококвалифицированные работники.
В одной из таких учебно-показательных мастерских, правопреемницы Уманской военно-ремесленной школы, начал работать в качестве преподавателя спец. предметов мой дед после приезда в станицу Уманская.
Первый выпуск квалифицированных рабочих был произведён 19 июня 1926 года.
Несколько слов о военно-ремесленной школе.
В 1893 году, на основании приказа по Военному ведомству 1893 г. № 134, в станице Уманской была открыта военно-ремесленная школа (В-р. ш.), от которой ведёт свою родословную не только учебно-показательные мастерские, но и нынешний Уманский аграрно-технический колледж.
Первым начальником Уманской военно-ремесленной школы был есаул Петр Иванович Залюзняк. В 1908 году – начальник военно-ремесленной школы есаул Стрекозов Иван Степанович.
Положение об этих школах было утверждено приказом по военному ведомству в 1893 г. В одном из постановлений цель их учреждения сформулирована так: «Для распространения в населении Кубанского казачьего войска ремесленных знаний, необходимых для изготовления предметов обмундирования и снаряжения, выходящих на службу казаков, а также для приготовления строевым частям войска знающих мастеров и подмастерьев, учреждены Военно-Ремесленные школы, каждая на 60 учеников…».
Учебный курс в школах разделялся на три погодных класса: младший, старший и специальный. В школы принимались сыновья казаков и чиновников войска в возрасте от 16 до 17 лет.
Согласно Положению о В-р. ш. ученики в течение всего трехлетнего курса должны были обучаться одному и тому же ремеслу. Однако в ККВ в 1900 г. было установлено, что ученики шорно-седельного и кузнечно-слесарного отделений два года обучались одному ремеслу, а один год другому. Опыт оказался неудачным и в 1905 г. кузнечно-слесарное отделение разделили.
В 1904 г. утверждена единая программа по изготовлению следующих вещей:
1) по кузнечному ремеслу: подковы всех типов, ковочный инструмент и рабочий кузнечный инструмент;
2) по седельному ремеслу: арчаки казачьего образца – голый и оклеенный; шашечные и кинжальные ножны;
3) по шорному: все ремни на седла, подушку, потник, переметные сумы, чехол для ружья и патронташ;
4) по слесарному: слесарные инструменты;
5) по шапочно-портняжному: все предметы казачьего обмундирования и папахи.
При каждой Военно-ремесленной школе имелась военная мастерская, в которой выпускники школ с целью «совершенствоваться в своем мастерстве», изготовляли для выходящих на службу казаков снаряжение и обмундирование. Казаки, служащие в мастерских, имели форму одежды, установленную для конных полков, но с шифровкой на погонах, обозначавшей название школы (например, У.Ш. – Уманская школа). На предметах, сделанных в мастерских, проставлялось клеймо, аналогичное шифровке (ГАКК. Ф. 249. Оп. 1. Д. 2580).
Живя и работая в Уманской он, не являясь членом партии, был председателем ревкомиссии союза «Рабпрос» Уманского района (союз работников просвещения СССР существовал с 1922 по 1934 гг. и объединял педагогов образовательных и политико-просветительных учреждений); участвовал в проведении 2-й Уманской районной конференции Рабпроса в ноябре 1924 года, был участником 1-го Северо-Кавказского краевого съезда по рабочему образованию в августе 1925 года в г. Ростове-на-Дону, 2-й краевой конференции Северо-Кавказского края по профтехническому образованию в сентябре 1926 года, 3-й краевой конференции Северо-Кавказского края по рабочему и индустриальному образованию в августе 1927 года в г. Ростове-на-Дону.
В 1927 году семья моей матери переехала из станицы Уманской в Воронцово-Александровску (ныне это город Зеленокумск Ставропольского края). Там мой дед работал в Воронцово-Александровской профессионально-технической школе им. тов. Красина, которая в то время выпускала рабочих специалистов по ремонту сельхозмашин и сельхозоборудования.






















































































































































































































































История Зеленокумской (Воронцово-Александровской) профессионально технической школы, самой старейшей в Ставропольском крае, начинается в 1898 году, с «Высочайшего утвержденного чтения Государственного совета: об открытии низшей ремесленной школы в селении Воронцово-Александровском Ставропольской губернии». В ней обучали слесарному делу.
В 1921 году на базе ее создана профессионально-техническая школа с 4-х годичным сроком обучения.
В 1923 году при школе было организовано отделение по подготовке трактористов, тем самым были заложены основы для подготовки механизаторских кадров.
В ноябре 1923 года на базе профессионально-технической школы была организована Воронцово-Александровская школа механизации сельского хозяйства, с подведомственным подчинением сельскохозяйственным органам.










































































В 1953 году, школа механизации сельского хозяйства была переименована в училище механизации сельского хозяйства № 6 и приравнивалась к городским ремесленным училищам.
В 1962 году училище переименовано в Воронцово-Александровское профтехучилище № 6, а в 1984 году, Приказом Краевого управления профессионально-технического образования от №96, переименовано в среднее профессиональное техническое училище № 39.
В 1929 году был произведён 9-й выпуск рабочих специалистов для нужд сельского хозяйства. Руководителем этого выпуска был мой дед.

















































Во время нахождения семьи в Воронцово-Александровке моя бабушка Евдокия Александровна работала в школе преподавателем математики.
В этом же 1929 году начался период раскулачивания и расказачивания Кубанских станиц.
В середине 80-х годов прошлого, двадцатого, века я с моей бабушкой Евдокией Александровной проходя мимо молитвенного дома ст. Уманской (Ленинградской) по улице Торговой №33 (переименованной в ул. им. Жлобы), увидели сидящей на скамейке у ворот старую женщину, которая предложила нам присесть рядом с ней для отдыха. Мы действительно были уставшими и с удовольствием приняли её предложение. Сидя на скамейке в тени фруктового дерева мы завели с новой знакомой разговор о годах молодости её и моей бабушки, проведённых в станице. Их воспоминания коснулись и периода репрессий. Как оказалось, эта пожилая женщина родилась, как сказала она сама, «ещё при царе, в шестнадцатом году» и она, будучи молодой девушкой, хорошо помнит, как их выселяли из родной станицы.
Новая знакомая рассказала, что её семью вместе со всеми другими семьями в одну ночь выгнали из дома, практически не дав ничего забрать с собой, согнали на станцию, посадили в «теплушки» и отправили в Сибирь. До конечной станции доехали не все - многие не выдержав длительной дороги и ужасающих условий в переполненных вагонах, умерли в пути следования состава. Умерших охранники даже не давали достойно похоронить, а просто вытаскивали их из вагонов на полустанках и закапывали в ямах без каких-либо опознавательных знаков. На одном из полустанков, где то в Сибири всех оставшихся в живых высадили из «теплушек» и повели на «поселение» в тайгу. Первое время жили в бараках, а кому не хватило места в бараках - в землянках. Работали на лесоповале. Вернуться в родную станицу разрешили только через тридцать с лишним лет.
Проводимая властями репрессивная акция не могла не коснуться и моей прабабушки, которая к этому времени жила только за счёт имеющейся в доме лавки товаров первой необходимости.
Чувствуя, что со дня на день будет произведено массовое выселение станицы, многие жители стали покидать свои дома и прорываться через выставленные кордоны ОГПУ надеясь спасти свои семьи от репрессивных мер.
В числе таких смельчаков была и моя прабабушка Ксения Григорьевна, которая за несколько дней от массовой депортации, собрала самое необходимое и ценное (самым ценным была ножная швейная машинка фирмы «Зингер»), погрузила ночью на подводу запряжённую волами и выехала за пределы станицы, благополучно миновав все выставленные посты охраны. Весь скарб, который оставался в доме, она вынесла во двор, облила керосином и подожгла. Сжечь свой дом у неё не хватило сил: ещё теплилась надежда, что уезжает не навсегда и можно будет вернуться назад. Однако этим надеждам не суждено было сбыться ни у неё, ни у её потомков.
Покинув родную станицу, она направилась сначала к дочери в Воронцово-Александровку, а затем – в Среднюю Азию, к сыну в город Ашхабад, где он жил с женой и её родителями, семьёй мещанина Ивана Гавро, которые также были уроженцами станицы Уманской.
В Ашхабаде она прожила 30 лет, пережила страшнейшее землетрясение, случившееся в 1948 году, во время которого погибло более 60 тысяч жителей этого города, и умерла в 1961 году в возрасте 79 лет.
Дом моей прабабушки после отъезда из станицы был передан под нужды Советской власти и долгое время использовался, как административное здание и даже, как детские ясли. И только в начале 60-х годов прошлого века был снесён в связи с постройкой нового жилого дома. А совсем недавно на этом месте был выстроен новый двухэтажный частный дом, который (если сопоставлять время настоящее и прошлое) во многом схож с домом прабабушки.
Так закончилась моя родословная связь со станицей Уманской со времён переселения Запорожских казаков на Кубань и до расказачивания Советской властью в 30-х годах 20-го века.

ГЛАВА 5.
КЫШТЫМ, СВЕРДЛОВСК (Екатеринбург). 1930 – 1940 годы.

Дальнейший период моей семейной хроники характерен эпохи советского периода нашего государства отображённого словами песни А. Пахмутовой и Л. Ошанина, 1958 г.:
«Забота у нас простая,
Забота у нас такая:
Жила бы страна родная, -
И нету других забот».
Развитие советской промышленности с начала 30-х годов требовало новых рабочих рук. Это были годы создания индустриальной мощи, когда ценой огромного напряжения сил была осуществлена подлинная модернизация страны. «Без непрерывного пополнения состава рабочего класса невозможно успешное развитие нашей промышленности», – констатировало советское руководство.
Государство считало необходимым на тот момент пополнять рабочие силы на 800 тысяч – 1 миллион вновь подготовленных рабочих ежегодно. Для подготовки рабочих угольной, горнорудной, металлургической, нефтяной промышленности, строительства и других отраслей организовывались школы фабрично-заводского обучения (ФЗО); квалифицированных специалистов, металлургов, химиков, нефтяников и др, а также рабочих для различных видов транспорта готовили ремесленные училища.
Для подготовки квалифицированных рабочих железнодорожного транспорта создавались специальные железнодорожные училища. В профессионально-технические учебные заведения мобилизовалась городская и сельская молодежь. Государство устанавливало, что профессиональное образование в данных типах учебных заведений предоставляется бесплатно, а выпускники обязаны были отработать 4 года на государственных предприятиях по указанию Главного управления трудовых резервов.
Реальные плоды только что созданной системы профессионально-технического образования страна получила очень скоро: первый выпуск из школ ФЗО дал стремительно развивавшейся экономике четверть миллиона молодых рабочих.
Для страны остро стоял вопрос об обеспечении образовательных учреждений системы трудовых ресурсов педагогами.
В системе профтехобразования были, в частности, воспитатели, следившие за организацией дня учащихся, их свободного времени и даже за соблюдением правил гигиены. Следует подчеркнуть, что обучая рабочей специальности и образовывая учащихся, система стремилась как можно к более широкому воспитанию личности. Отсюда обычное для советского времени привлечение воспитанников к работе кружков, к спорту.
Об уровне выпускников системы профессионально-технического образования тех лет великолепное представление дает простое перечисление ее воспитанников, ставших гордостью страны. Во-первых, это целая плеяда легендарных героев Великой Отечественной войны: достаточно назвать имена Александра Матросова, А.И.Покрышкина, В.В.Талалихина, А.П.Маресьева. Ту же школу прошли С.П.Королёв, Ю.А.Гагарин, А.И.Микоян, В.В.Тихонов, К.М.Симонов...
Трудом рабочих, подготовленных системой профобразования, создавалась мощнейшая советская промышленность и после войны. Их руками возводились промышленные объекты и жилые дома, шло освоение целины и во всём этом, была немалая толика труда родителей моей матери.
Так, уже в 1930 году их направляют на работу по подготовке рабочих кадров в системе профтехобразования в город Кыштым, Челябинской области.
До 1934 года Кыштым был заводским посёлком. Городом областного значения он стал в 1945 году. До начала 60-х годов в городе не было централизованного водопровода, канализации. Они появились только со строительством радиозавода, когда Кыштым стал приобретать по-настоящему городские черты.
Годом основания Кыштыма принято считать 1757-й – год выпуска первой продукции кыштымскими заводами: Нижне Кыштымского – железоделательного и Верхне-Кыштымского – чугунолитейного.
В 60-е годы XIX века Кыштым стал центром горного округа, куда входили, кроме кыштымских ещё Каслинский, Нязепетровский, Шемахинский и другие заводы, 10 железных рудников и 14 золотых приисков. Продукция округа была известна далеко за пределами России. Железом с маркой «Два соболя» покрывали крыши домов Лондона и других европейских городов.
С установлением советской власти в Кыштыме впервые в России был налажен выпуск рафинированной меди, что позволило приступить к реализации плана ГОЭЛРО. Позже, уже в 70-х годах 20-го века, здесь же впервые в СССР начато крупномасштабное производство медной электролитической фольги. В настоящее время ЗАО «Кыштымский медеэлектролитный завод» – бывший демидовский железоделательный – входит в число лучших в мире предприятий по производству высокочистой катодной меди.
К сожалению, о подготовке рабочих кадров в системе профессионально-технического образования в Кыштыме 30-х годов в литературных источниках найти чрезвычайно трудно. Известно только то, что в 1925 году в Кыштыме была создана и начала работать районная школа фабрично-заводского ученичества (ФЗУ). Располагалась она в двухэтажном краснокирпичном здании на берегу речки Кыштымки. В школе готовили токарей, слесарей, металлургов, кузнецов, горняков, формовщиков, электрослесарей. В июле 1926 года состоялся первый выпуск – 70 человек.



































За годы существования из стен школы ФЗУ вышло немало квалифицированных рабочих, заслужившие почёт и уважение в нашей стране. К таковым можно отнести хотя бы такие фамилии, как:
- Терёхин Василий Александрович - техник-геологоразведчик по рудным месторождениям. Старший топограф Баженовской геофизической экспедиции. Участник войны с Японией 1945 г. Родился в с.Григорьевское Нытвенского района Пермской области в крестьянской семье. В 1926-1929 гг. обучался в школе ФЗУ (фабрично-заводского ученичества), г.Кыштым , работал в течение года (1929-1930) пробщиком на руднике "Калата". В 1930 г. поступил на учебу в Уральский геологоразведочный техникум, через три года (1933) окончил его по геологоразведочной специальности.
- Юркин Пётр Иванович организатор производства, советский руководитель.
Звание Почётного гражданина присвоено 28 октября 1976 года решением № 426 исполкома Златоустовского городского Совета депутатов трудящихся. Родился в семье крестьянина 1 сентября 1906 года в селе Кузьминском Зарайского уезда Рязанской губернии. В 1922—1926 года учился в школе ФЗУ в Кыштыме, по окончании — столяр-модельщик Златоустовского механического завода.
- Устинов Владимир Яковлевич (1905-1943) окончил девятилетку в Кыштыме, а затем ФЗУ, Пермский институт железнодорожного транспорта, строил железнодорожные мосты на западной Украине, в Великую Отечественную воевал в железнодорожных войсках. Был тяжело контужен под Смоленском. Вернулся и вскоре умер (апрель 1943г.) в г. Сухом Логу.
- Петелин Александр Иванович - командующий 1-й флотилией подводных лодок Северного флота, контр-адмирал. Родился 22 октября 1913 года в селе Шурала ныне Невьянского района Свердловской области в семье рабочего. Русский. Член ВКП(б)/КПСС с 1940 года. В 1932 году окончил школу ФЗУ в городе Кыштым Челябинской области. В Военно-Морском Флоте с 1932 года.
















































В 1940-м году школа была преобразована в ремесленное училище № 12.
Ныне в этом здании находится профессиональный лицей № 30, который на протяжении почти 90-летней истории готовил токарей, слесарей, металлургов, кузнецов, горняков, формовщиков, электрослесарей и других рабочих специалистов.
В этой школе ФЗУ работали родители моей матери по 1934 год.
Вместе с ними работала и Акинина Мария Васильевна 1909 г.р., машинистка школы ФЗУ Кыштымского механического завода, которая была репрессирована в августе 1940 года и приговорена к высшей мере наказания (расстрелу).
За время работы в школе ФЗУ мой дед был участником 1-ой областной методической конференции по рабочему образованию при УОСНХ (Уральский областной Совнархоз), 22-26 июня 1930 года.
В 1934 годы Анатолий Самойлович с семьёй направляется в город Свердловск (Екатеринбург) для работы в школе ФЗУ завода Уралэлектромаша.






















История школы ФЗУ берет свое начало с 01 октября 1929 г., когда приказом по Управлению Уралмашинстроя от 06.10.1929 г. на базе профтехшколы деревообработчиков и металлистов была открыта школа ФЗУ при строящемся на Урале заводе тяжелого машиностроения (Уралэлектомаш), которая стала, по сути, «кузницей кадров» для Уралмашзавода.
В октябре 1940 г. Указом Президиума Верховного Совета СССР «О государственных трудовых резервах» в стране создается новая система профессионально-технического образования, и в связи с этим школа ФЗУ при Уралмашзаводе преобразуется в Ремесленное училище №1.
В сентябре 1981 г. училищу присвоено звание Героя Советского Союза, лётчика, выпускника училища Владимира Михайловича Курочкина.












Курочкин Владимир Михайлович. Родился в 1913 г. в городе Екатеринбург (Свердловск) в семье рабочего. Русский. Окончил 7 классов, школу ФЗУ No. 1, аэроклуб. Работал на заводе «Уралтяжмаш». В Советской Армии с 1935 г. В 1937 г. окончил Борисоглебскую военно-авиационную школу летчиков.
Участник боев у озера Хасан в 1938 г.
Участник советско-финляндской войны 1939—40 гг.
Командир звена 7 истребительного авиационного полка ст. лейтенант Курочкин произвел 60 боевых вылетов на штурмовку наземных войск, в воздушных боях сбил 3 самолета противника.
21.03.40 г. В.М. Курочкину присвоено звание Героя Советского Союза.
Кроме Курочкина В.М., во время работы моих дедушки и бабушки в этой школе ФЗУ учились Герои Советского Союза:
- Коровин Кесарь Михайлович;
- Сысоев Василий Романович;
- Чухарев Вячеслав Федорович.
Эту же школы ФЗУ окончили Герои Социалистического Труда:
- Партина Надежда Ефимовна (выпуск 1933 г.);
- Храмцов Александр Иванович (выпуск 1937 г.). Родился 10 мая 1921 г. в селе Аверино Сысертского района Свердловской области. Работал на Уральском заводе тяжелого машиностроения (1937- 1984 г). Руководитель бригады зуборезчиков — инициаторов движения «Выполним пятилетку за четыре года». Почетный гражданин города Свердловска (1967г), Герой Социалистического Труда, лауреат Государственной премии СССР. Депутат Верховного Совета СССР созывов 1958 и 1964 гг. Автор биографической повести о нелегком трудовом пути рабочего человека, почти 40 лет отдавшего родному заводу.
В 1935 году мой дед был участником совещания работников школ ФЗУ Свердловской области по профтехобразованию.
Моя мать, Ангелина Анатольевна, в этот период училась в средней школе №147 города Свердловска.


































































































































































ГЛАВА 6.
ТАШКЕНТ. 1941 -1944 годы.

В 1941 году – новое назначение, теперь в город Ташкент. И вновь работа по подготовке квалифицированных рабочих кадров в системе профтехобразования.
Профессионально-техническое образование в Узбекистане.
В развивающейся индустрии Узбекистана к концу 20-х годов складывалась напряженная кадровая ситуация. Чтобы строить новые промышленные предприятия, вводить их в строй и эффективно эксплуатировать, нужны были кадры, имеющие производственный опыт. Массовая неграмотность среди рабочих местных национальностей серьезно препятствовала подготовке местных специалистов. Органами труда республики была разработана система фабрично-заводского ученичества (ФЗУ), но она была в основном ориентирована на подростков. Поскольку «должна была попутно решать вопросы социального воспитания». Поэтому в школах ФЗУ к концу 20-х годов учащихся старше 22 лет не было.
К 1940 году в Узбекистане была создана система Государственных трудовых резервов, в которой работали 1 железнодорожное училище и 14 школ ФЗО.
Школы фабрично-заводского обучения (ФЗО) - профессионально-технические учебные заведения созданы в октябре 1940 года вместо школ фабрично-заводского ученичества (ФЗУ) одновременно с ремесленными училищами.
Школы ФЗО готовили рабочих массовых профессий низшей квалификации: плотников, каменщиков, штукатуров, забойщиков-крепильщиков и т. д. Срок обучения 6 мес.
В школы ФЗО принималась в основном сельская молодёжь в возрасте 16-17 лет, имеющая начальное образование. Основное количество учебного времени отводилось на производственное обучение, общеобразовательная подготовка не осуществлялась. Учащихся знакомили с общеполитехническими принципами производства, общетехническими сведениями, основными понятиями технологических процессов, чтением чертежей и т. д.
В годы Великой Отечественной войны в предельно сжатый срок промышленность республики была перестроена на военный лад. В Узбекистане было размещено более 90 крупных промышленных предприятий, эвакуированных из прифронтовых районов.
В эти суровые годы в республике были созданы новые отрасли промышленности — станкостроение, тяжелое машиностроение, электротехническая промышленность, цветная и черная металлургия и др.
Перебазирование в республику крупных промышленных предприятий оказывало положительное влияние на рост квалифицированных рабочих кадров из узбеков.
Важнейшим источником пополнения промышленных предприятий квалифицированной рабочей силой в годы войны явились школы фабрично-заводского обучения, ремесленные и железнодорожные училища Государственных трудовых резервов, созданные еще в 1940 г.
Сокращая учебное время на теоретическое обучение, и сохраняя полностью программу производственной практики, школы ФЗО осуществляли ускоренные выпуски учащихся за 2—3 месяца, готовили рабочие кадры для оборонной промышленности.
В годы войны школы трудовых резервов Узбекистана дали народному хозяйству свыше 70 тыс. квалифицированных рабочих.
Школы ФЗО предоставляли учащимся полное государственное содержание, что было особенно важно в условиях военного времени. В процессе производственной практики юноши и девушки изготовляли боеприпасы, режущий и измерительный инструмент для фронта, ремонтировали боевую технику, участвовали в восстановлении разрушенного хозяйства.
Вот воспоминания одного из выпускников школы ФЗО г. Ташкента Виталия Львовича Мелкомини (в дальнейшем профессор Ташкентской Консерватории): «В 1939-м году пришлось уйти из музыкальной школы - репрессировали отца. Отца все же выпустили из застенков, но измученным инвалидом. Он умер за неделю до начала войны. Старший брат ушел на фронт добровольцем и там погиб. А дома - нужда. Я пошел работать на завод чугунно-хозяйственной посуды, а вскоре был мобилизован на 77-й оборонный завод.
Там поступил в школу фабрично-заводского обучения - ФЗО и через полгода встал за станок токарем третьего разряда. Завод (в последствии - экскаваторный) производил авиабомбы. Смены длились по двенадцать часов, без выходных. В 1943 году начальник цеха назначил меня наладчиком оборудования и поручил («тебе уже шестнадцать») заняться воспитанием пацанов. Далее была консерватория. Пришел сюда с медалью «За доблестный труд» в военные 1941-1945 годы. С 1953 года педагог консерватории, профессор, присвоен звание «Заслуженный наставник Республики Узбекистан».
26 декабря 1941 года был издан Указ, по которому все рабочие и служащие предприятий военной промышленности, а также предприятий других отраслей, обслуживающих военную промышленность по принципу кооперации, были объявлены мобилизованными и до конца войны закреплёнными за фабриками и заводами, на которых они работали. Данный Указ распространялся и на школы ФЗО.
В Ташкенте моя бабушка, Евдокия Александровна, работала преподавательницей математики 5-7 классов полной средней школы №121 им. С.М. Кирива, а моя мать заканчивала обучение в средней общеобразовательной школе.








































































Данный факт можно было бы не упоминать, если не учитывать, что с 26 октября 1940 года было введено постановление №638 «Об установлении платности обучения в старших классах средних школ и в высших учебных заведениях СССР и об изменении порядка назначений стипендий». Вот его содержание:
«Учитывая возросший уровень материального благосостояния трудящихся и значительные расходы Советского государства на строительство, оборудование и содержание непрерывно возрастающей сети средних и высших учебных заведений, Совет Народных Комиссаров СССР признает необходимым возложить часть расходов по обучению в средних школах и высших учебных заведениях СССР на самих трудящихся и в связи с этим постановляет:
1.Ввести с 1 сентября 1940 года в 8, 9, и 10 классах средних школ и высших учебных заведениях плату за обучение.
2.Установить для учащихся 8-10 классов средних школ следующие размеры платы за обучение:
а) в школах Москвы и Ленинграда, а также столичных городов союзных республик – 200 рублей в год;
б) во всех остальных городах, а также селах – 150 рублей в год.
Примечание. Указанную плату за обучение в 8-10 классах средних школ распространить на учащихся техникумов, педагогических училищ, сельскохозяйственных и других специальных средних заведений.
1.Установить следующие размеры платы за обучение в высших учебных заведениях СССР:
а) в высших учебных заведениях, находящихся в городах Москве и Ленинграде и столицах союзных республик, - 400 рублей в год;
б) в высших учебных заведениях, находящихся в других городах, - 300 рублей в год…
Председатель Совета Народных Комиссаров Союза ССР В. Молотов
Управляющий Делами Совета Народных Комиссаров СССР М. Холмов
Москва, Кремль. 2 октября 1940г. №1860.»
Советская власть сознательно добивалась ограничения количества людей со средним, среднеспециальным и высшим образованием. Стране нужны были люди у станка. И этого добивались мерами экономического характера: за учебу устанавливалась плата.
Фактически Сталин в то время начал формирование новой сословности. Те же крестьяне не могли «выбиться в люди» даже через учёбу в техникуме, а рабочие – через вуз.
Учитывая, что в семьях того времени нормой было по 5-7 детей у крестьян и по 3-4 – у рабочих, платить за обучение 2-3 детей было для них непосильной ношей.
Тогда же, в конце 1940-го появилось положение «О государственных трудовых резервах СССР». Совет Народных Комиссаров получил право ежегодно призывать от 800 тысяч до 1 млн. человек городской и колхозной молодежи, начиная с 14 лет, в училища и школы фабрично-заводского обучения (ФЗО). Выпускники получали направления на предприятия, где обязаны были проработать 4 года. А позже появился Указ об уголовной ответственности сроком до 1 года «за самовольный уход или за систематическое и грубое нарушение школьной дисциплины, повлекшее исключение» из училища (школы)». Фактически государство прикрепляло учащихся ФЗО.
В результате проведенных реформ, за годы войны количество выпускников средних школ (8-10 классы), средних специальных учебных заведений и вузов сократилось вдвое. Во время войны ЦК ВКП(б) провел консультации с правительствами союзных республик и решил отменить плату за обучение по национальному признаку для учащихся 8-10 классов средних школ, техникумов и высших учебных заведений. В 1943 году СНК СССР принял Постановление №213, которым освобождались от платы за обучение:
- в Казахской ССР - казахи, уйгуры, узбеки, татары (постановление СНК СССР от 5 января 1943 года №5);
- в Узбекской ССР - узбеки, каракалпаки, таджики, киргизы, казахи, местные евреи (постановление СНК СССР от 27 февраля 1943 года №212);
- в Туркменской ССР - туркмены, узбеки, казахи (постановление СНК СССР от 19 марта 1943 года №302);
- в Кабардинской АССР освобождены от платы за обучение кабардинцы и балкарцы, обучающиеся в педагогическом институте (постановление СНК СССР от 15 мая 1943 года №528).
24 декабря 1958 года был принят закон «Об укреплении связи школы с жизнью», вводивший обязательное восьмилетнее образование. Но при этом учащиеся 9-10-го классов должны были по 2 дня в неделю работать на производстве или в сельском хозяйстве – всё, что они производили за эти 2 дня работы на заводе или в поле, шло в оплату школьного образования. Для поступления в вуз теперь требовался стаж работы не менее двух лет после окончания школы. Эта «школьная реформа» была отменена сразу после смещения Хрущёва, а окончательно современный вид школьное образование приняло лишь при Брежневе, в 1966 году.
Моя мать в 1944 году окончила исторический факультет учительского институт и получила дипломом, который давал ей право преподавать в 1 – 7 классах средней общеобразовательной школы.
В результате наступательных операций 1944 года вся территория СССР была освобождена от фашистских захватчиков. Государственная граница СССР на всем протяжении была полностью восстановлена.