Источник: izborsk-club.ru
Прежде чем говорить о конкретных цифрах, описывающих политику денежных властей России, необходимо объяснить причину и логику такой политики.

Суть её описывается моделью «Вашингтонского консенсуса» (утвержденной в конце 1980-х под эгидой МВФ модели перехода к капиталистической экономике для бывших социалистических стран). Эта модель была принята к исполнению «командой Гайдара» для России в 1992 году и реализовывается до сих пор (с небольшим отклонением в 1998–2002 годах, в период пребывания на посту руководителя Центробанка В.В. Геращенко).

В дальнейшем эта политика будет называться «либеральной», а ее адепты, соответственно, «либералами». Это не совсем соответствует изначальному содержанию термина «либерализм», но такая ситуация исторически сложилась в рамках экономико-политического дискурса в России.

Вопрос о целесообразности проведения такой политики в начале 1990-х, в общем, не стоял, поскольку на тот момент страна, во-первых, остро нуждалась в валюте, а во-вторых, уж коли было принято решение присоединяться к мировой долларовой (бреттон-вудской) системе, спорить о правилах, которые предлагали руководители этой системы, было бы по меньшей мере странным. Другое дело, что, как будет видно ниже, адаптации этих правил в интересах страны никогда не производилось, а сегодня их выполнение представляется, мягко говоря, не совсем рациональным. При этом, хотя описание политики «вашингтонского консенсуса» для руководства страны и для общества менялось, общие её принципы оставались неизменны.

Суть политики «вашингтонского консенсуса» в ее российском варианте сводится к тому, что главным источником развития страны должны быть иностранные инвестиции. Смысл такого решения с точки зрения её западных адептов понятен: в стране с традициями централизованного планирования принципиально важно было выстроить инвестиционный процесс в рамках «невидимой руки рынка». При этом в среде либеральных экономистов, которые до сих пор отстаивает эту политику как единственно возможную, предполагалось (и это, безусловно, было сильным упрощением), что для привлечения иностранных инвестиций достаточно «финансовой стабильности», что означает, во-первых, бездефицитный бюджет, во-вторых, низкую инфляцию. Дополнительным фактором было обязательное условие МВФ по запрету на ограничения валютообменных операций.

Решение первой задачи неминуемо приводило к резкому сокращению социальных расходов и государственных программ, что, в свою очередь, вело к закрытию многих предприятий, росту безработицы, падению уровня жизни и, соответственно, необходимости роста социальных расходов бюджета. Но главной проблемой российской экономики стало то, что для борьбы с инфляцией использовался метод сокращения наличной денежной массы. Этот метод был связан с тем, что российские либералы (об этом часто публично говорили, например, и Гайдар, и Чубайс, и Дубинин, и Кудрин) считали, что инфляция носит исключительно монетарный характер. Это утверждение не соответствует действительности, о чем было известно уже в середине 1990-х годов (можно сослаться, например, на доклад руководителя департамента кредитной политики Минэкономики России, подготовленный к заседанию коллегии министерства в ноябре 1996 года: …), однако представители либеральной команды, скорее всего, уже по чисто политическим причинам продолжали настаивать на этом тезисе.

В результате проведения такой политики экономика России была сильно демонетизирована (см. ниже) и, как следствие, резко упала собираемость налогов в бюджет. Либеральные денежные власти (руководство ЦБ и Минфина) решили компенсировать это за счет выпуска государственных ценных бумаг (ГКО), которые за счет своей доходности как пылесос высосали все финансовые ресурсы из реального сектора экономики, что закончилось дефолтом. Его неизбежность была очевидна задолго до августа 1998 года (экономическое управление президента РФ подготовило соответствующий доклад ещё в октябре 1997 года), но по политическим причинам либеральное правительство отказалось принимать меры, которые бы позволили избежать проблем.

После дефолта политика В. Геращенко позволила резко нарастить монетизацию экономики, что привело к снижению инфляции и быстрому росту экономики в 1999–2003 годах (темпы роста достигали 15% в год). Однако в конце 2002 года руководителем Центробанка стал представитель либеральной группы (С.Игнатьев, один из руководителей Минфина перед дефолтом), который вернулся к политике «вашингтонского консенсуса». В результате финансовое состояние экономики резко ухудшилось (промышленная инфляция, аналог американского индекса PPI, выросла в 2004 году сразу в два раза, с примерно 14 до 28%), темпы роста экономики стали падать, однако рост нефтяных цен к середине 2000-х годов частично компенсировал эту проблему.

При этом уровень монетизации оставался недостаточным, будучи ниже нормальных значений в 2–2,5 раза, как следствие, кредитование оборотных средств предприятий реального сектора оставалось низким, соответственно, по мере укрепления реального курса рубля падала их конкурентоспособность. Поскольку уровень жизни граждан рос (за счет нефтяных доходов), это привело к колоссальному росту импорта товаров народного потребления, который достиг к кризису 2008 года более $300 млрд в год по официальным данным (в реальности эта цифра существенно больше). Одновременно, в связи с тем, что Центробанк вернулся к политике «вашингтонского консенсуса» и продолжил бороться с инфляцией за счет рестрикционной политики (то есть сокращения денежной массы), рублевое рефинансирование финансовой системы России было недостаточным и оно компенсировалось ростом долларовой задолженности. Фактически ЦБ вернулся к политике currency board, то есть вводил в экономику только такое количество рублей, которое было обеспечено валютными резервами.

После 2008 года, когда рухнула модель высоких нефтяных цен (фактически вызванных неудержной эмиссией долларов в США) экономика России сильно просела, но в 2009–2011 годах произошел компенсационный рост. Проблема началась с конца 2012 года, когда механизм роста за счет иностранных инвестиций исчерпал свой потенциал.

Связано это было с тем, что любой инвестор (тем более частный) хочет иметь возможность возврата своих инвестиций, причем в той же валюте, в которой они были сделаны. До 2008 года, когда массово росла капитализация активов в России, это желание во многом реализовывалось за счет получения кредитов в западных банках под залог активов в России, но с 2008 года этот механизм работать перестал. А прямой вывод капитала стал ограничен из-за того, что объем поступающей в страну валюты сократился (вместе с ценами на нефть), при том, что значительная её часть идет на закупку товаров народного потребления по импорту и возврат сделанных в 2000-е годы кредитов.

При этом политика «финансовой стабилизации» продолжается, как следствие, монетизация экономики недостаточна. С учетом того, что спекулятивные (в первую очередь валютообменные) операции не ограничиваются, а их доходность много выше, чем доходность вложений в реальный сектор, фактически, рублевые инвестиции, за исключением бюджетных, жестко ограничены политикой денежных властей. В результате к IV кварталу 2012 года сокращение притока иностранных инвестиций привело к тому, что их объем стал недостаточен для простого воспроизводства экономики и она перешла к спаду.

Примечание: правительство крайне не заинтересовано в том, чтобы данные о его реальных результатах стали достоянием руководства страны и общества. По этой причине статистика постоянно фальсифицируется с целью продемонстрировать пусть минимальный, но рост. Попытки Росстата поддерживать общую картину хотя бы на минимально «приличном» уровне привели к тому, что его перевели из прямого подчинения правительству РФ под контроль Минэкономразвития. При этом колоссальное количество косвенных данных, от предоставленных общественными организациями до внутренних противоречий Росстата между его главными показателями и данными «второго уровня», показывают, что последние пять лет экономика России устойчиво сокращается.

Этот спад составляет примерно 2–2,5% в год (более точно указать сложно, и по причине бухгалтерской природы самого показателя ВВП, и из-за недостаточно достоверных исходных данных), исключение составил 2015 год, когда темпы спада были сильно выше. Это связано с резкой девальвацией рубля (организованной Центробанком во исполнение инструкции МВФ в адрес развивающихся стран, аналогичный процесс происходил в это время во многих странах) и для его преодоления категорически необходимо отказаться от политики «вашингтонского консенсуса». В частности, перестать надеяться на рост иностранных инвестиций (в условиях санкций это практически невозможно) и перейти к политике превращения рубля в инвестиционную валюту.

/nstarikov.ru/wp-content/uploads/2018/05/img_5af8ef74f0df7-300x169.png" target="_blank">https://nstarikov.ru/wp-content/uploads/2018/05/img_5af8ef74f0df7-300x169.png 300w, https://nstarikov.ru/wp-content/uploads/2018/05/img_5af8ef74f0df7-768x432.png 768w, https://nstarikov.ru/wp-content/uploads/2018/05/img_5af8ef74f0df7-960x540.png 960w, https://nstarikov.ru/wp-content/uploads/2018/05/img_5af8ef74f0df7-200x113.png 200w, https://nstarikov.ru/wp-content/uploads/2018/05/img_5af8ef74f0df7-889x500.png 889w, https://nstarikov.ru/wp-content/uploads/2018/05/img_5af8ef74f0df7-400x225.png 400w, https://nstarikov.ru/wp-content/uploads/2018/05/img_5af8ef74f0df7-622x350.png 622w, https://nstarikov.ru/wp-content/uploads/2018/05/img_5af8ef74f0df7-443x250.png 443w, https://nstarikov.ru/wp-content/uploads/2018/05/img_5af8ef74f0df7-312x176.png 312w, https://nstarikov.ru/wp-content/uploads/2018/05/img_5af8ef74f0df7-306x172.png 306w" width="750" />

Базовые показатели кредитно-денежной политики

Роль денег в стабильной экономике состоит том, что они играют роль смазки в двигателе или теплоносителя в атомной станции. То есть их должно быть достаточно много, чтобы они заполняли все «поры» экономической системы, но не слишком много, чтобы «давление» не поднялось слишком сильно. При этом они находятся в постоянном обороте и главной задачей центробанков является стабильность и устойчивость этого оборота, доступность денег для всех субъектов экономики.

Показателем объема денег является денежный агрегат М2 (объем денежной массы). Исторический опыт показывает, что нормальным значением этого показателя (уровень монетизации экономики) для сбалансированной экономики является примерно 90–110% от объема ВВП страны. Если этот показатель больше, он показывает, что роль финансового сектора гипертрофированно велика и чем он больше, тем больше в экономике финансовых «пузырей». Отметим, что в современных США этот показатель равен примерно 150%, в Японии — 170%.

Если этот показатель меньше, это означает, что деньги являются дефицитным товаром, что их стоимость растет и, как следствие, в экономике исчезают наименее доходные отрасли и предприятия (в том числе инфраструктурные). Если эта инфраструктура является критической, её должны замещать бюджетные расходы, иначе она просто исчезает. Как следствие, падают поступления в бюджет, сокращаются социальные расходы, падает уровень жизни населения. При этом реальная инфляция растет, поскольку в условиях дефицита денег растут транзакционные издержки денежного обращения («инфляция издержек»).

Классическим примером проведения политики сокращения денежной массы является политика либерального правительства России в 1992–1998 годы. В этот период монетизация экономики, которая в 1991 году составляла нормальные 100% от ВВП менялась так: в 1992-м — 80%, 1993-м — 40%, 1994-м — 24%, 1995-м — 12%, 1996-м — 8%, перед дефолтом она упала до 4% (данные взяты из упомянутого доклада Минэкономики 1996 года). Как следствие, несмотря на все попытки либералов, инфляция не падала, экономика страны стремительно сокращалась, падал жизненный уровень населения, поступления в бюджет также сокращались.

При этом структура денежной массы также носит сложный характер. В её основе — денежная база, то есть созданные Центробанком в процессе денежной эмиссии наличные деньги. Но большая часть денег в экономике создана в процессе работы банками (за счет т.н. частичного резервирования) и отношение денежного агрегата М2 к денежной базе называется кредитным мультипликатором. Его значение может регулироваться (увеличиваться или уменьшаться) Центробанком независимо от объема денежной базы. Соответственно, возможности банков по увеличению денежной массы («кредитная эмиссия») могут расти или сокращаться.

Нормальное значение кредитного мультипликатора находится в интервале от 4 до 6, его превышение означает, что в экономике формируются финансовые пузыри (так, в США в 2008 году перед началом кризиса кредитный мультипликатор достигал значения 17). Если же мультипликатор меньше 4, то начинается то, что в России 1990-х называлось «кризис неплатежей», банковская система практически не работала, кредитный мультипликатор перед дефолтом упал до значения 1.2.

При этом резкое падение кредитного мультипликатора дает Центробанку соответствующей страны возможность осуществлять безинфляционную эмиссию. Так, с осени 2008 года до лета 2014 года ФРС США эмитировала и вбросила в экономику $2,5 трлн (то есть больше, чем заработала Россия от продажи нефти и газа за всё время своего существования с 1991 года). При этом денежная база в США увеличилась в четыре раза, с 0,8 до 3,3 трлн долларов, но инфляции не было, поскольку кредитный мультипликатор упал в те же четыре раза, с 17 до 4,2, то есть объем денежного агрегата М2 не изменился. А рост инфляции связан как раз с изменением монетизации экономики, то есть отклонению отношения М2 к ВВП от нормальных значений (причем, как уже отмечалось, как в сторону увеличения, так и в сторону уменьшения).

Примечание: именно снижение кредитного мультипликатора в США к лету 2014 года до 4 привело к тому, что президент Обама (и ФРС) остановили денежную эмиссию. Дальнейшее её продолжение или вело бы к росту инфляции, либо же (в случае дальнейшего снижения кредитного мультипликатора) к кризису неплатежей. Как следствие, система международных банков, созданная по итогам Бреттон-Вудской конференции в 1944 году, оказалась в ситуации кризиса долларовой ликвидности. Именно это заставило МВФ рекомендовать развивающимся странам ослабить свои валюты с целью ускорить отток капитала из национальных валют в доллар, что и привело к девальвации рубля в декабре этого года.

Сегодня кредитный мультипликатор в российской экономике составляет около 3. Это означает, что многие предприятия, которые могли бы существовать в нашей экономике, обеспечивать рабочие места и платить налоги, в реальности не работают (или работают в теневом секторе). Этот потенциальный объем ВВП вырабатывают посредники, которые обеспечивают импорт товаров народного потребления и промежуточных инвестиционных товаров, а также финансовые спекулянты (напомним, что ВВП — это фактически добавленная стоимость, создаваемая в экономике, а спекуляции в России приносят очень высокую прибыль).

При этом Центробанк России умышленно сокращает возможности по кредитованию реального сектора экономики (последнее ужесточение, которое отметил малый и средний бизнес было в конце 2017 года и многие его восприняли как попытку либерального руководства ЦБ снизить популярность президента РФ перед выборами), поскольку жестко ограничивает объем денежной массы в рамках своей политики снижения инфляции.

Отметим, что в условиях ужесточившихся санкций и снижения валютных поступлений по сравнению с серединой 2000-х годов, такая политика, целью которой, напомню, является снижение инфляции с целью привлечения иностранных инвестиций, представляется как минимум бессмысленной, поскольку роста таких инвестиций всё равно не будет. В реальной же ситуации, сложившейся в нашей стране важна не столько сама инфляция, сколько её отношение к нормальной прибыли, образующейся в экономике прежде всего в ее реальном секторе. Если инфляция ниже прибыли, то экономика может расти, а если выше — то она сокращается.

В такой ситуации Центробанк должен был бы теоретически стимулировать предложение денег экономике (прежде всего за счет стимулирования банков к выдаче кредитов, то есть — кредитной эмиссии), поскольку основной закон экономики гласит, что избыток товара (в нашем случае денег) на рынке ведет к падению его цены, то есть процентной ставки. А процентная ставка вычитается из нормальной доходности бизнеса в силу того, что оборотные средства практически всегда, а основные часто носят заемный характер. То есть — чем дороже деньги, тем ниже прибыль.

Вообще стоимость денег фактически выступает ограничителем для существования того или иного бизнеса. Если его нормальная доходность ниже, чем стоимость кредита в стране, такой бизнес долго существовать не может (тему налоговой нагрузки, которая тоже сильно выросла за последние годы, мы в этой статье рассматривать не будем; отметим только, что Россия — единственная страна в истории, которая в условиях кризиса увеличивает налоговую нагрузку на предприятия). С учетом того, что реальная ставка процента в нашей стране превышает стандартную ставку в Западных экономиках, Центробанк должен был бы прилагать максимальные усилия для предложения денег экономике, а либеральное руководство Центробанка делает прямо наоборот.

Отметим, что в период 1998–2002 годов В.В. Геращенко увеличил монетизацию экономики с 4 до 40% (то есть уровня, на котором она находится сейчас), то есть в 10 раз (а объем денежной массы с учетом быстрого роста экономики в этот период вырос ещё больше), при этом инфляция падала! А с приходом Игнатьева, который возобновил рестрикционную политику, то есть увеличил дефицит денег, инфляция опять резко выросла (см. выше).

В 1996 году в рамках Минэкономики была разработана программа восстановления сбережений граждан, утраченных в начале 1990-х годов. Суть этой политики состояла в создании новых предприятий за счет целевой денежной эмиссии, причем владельцами этих предприятий должны были стать владельцы утраченных сбережений. Расчеты, проведенные департаментом кредитной политики Минэкономики в рамках подготовки этой программы, показали, что ее реализация приведет не к росту инфляции (из-за эмиссии рублей), а, наоборот, к дефляции, поскольку сфера оборота рубля в ситуации создания большого количества предприятий вырастет очень значительно и потребуете для обслуживания своего оборота дополнительных средств. Аналогичная ситуация практически неизбежно возникнет и при отказе от рестрикционной политики нынешнего руководства Центробанка, именно такая ситуация возникала в 1998–2002 годах.

Текущие последствия политики денежных властей России

Для примера можно привести множество сравнительных данных по экономике России. Так, например, средняя стоимость кредита для предприятий Китая с 2014 по 2016 год упала на 1,6%, для Индии — на 1,1% (речь идет не о процента кредита, а об отношении ставки одного года по отношению к ставке другого), в США стоимость кредита немного выросла, на 0,7% и только у нас она выросла значительно, на 8,3%. При этом крупнейший в мире банк HSBC в сентябре 2017 года отметил, что любой современный центробанк к текущих российских условиях снизил бы ставку до 3%.

/nstarikov.ru/wp-content/uploads/2018/05/img_5af8efa38dacb-300x169.png" target="_blank">https://nstarikov.ru/wp-content/uploads/2018/05/img_5af8efa38dacb-300x169.png 300w, https://nstarikov.ru/wp-content/uploads/2018/05/img_5af8efa38dacb-768x432.png 768w, https://nstarikov.ru/wp-content/uploads/2018/05/img_5af8efa38dacb-960x540.png 960w, https://nstarikov.ru/wp-content/uploads/2018/05/img_5af8efa38dacb-200x113.png 200w, https://nstarikov.ru/wp-content/uploads/2018/05/img_5af8efa38dacb-889x500.png 889w, https://nstarikov.ru/wp-content/uploads/2018/05/img_5af8efa38dacb-400x225.png 400w, https://nstarikov.ru/wp-content/uploads/2018/05/img_5af8efa38dacb-622x350.png 622w, https://nstarikov.ru/wp-content/uploads/2018/05/img_5af8efa38dacb-443x250.png 443w, https://nstarikov.ru/wp-content/uploads/2018/05/img_5af8efa38dacb-312x176.png 312w, https://nstarikov.ru/wp-content/uploads/2018/05/img_5af8efa38dacb-306x172.png 306w" width="750" />

Сравнительный график инфляции и ставки ЦБ показывает, что последняя устойчиво выше, что говорит о том, что снижение инфляции связано с резким падением внутреннего спроса. Впрочем, либеральное руководство ЦБ говорит об этом открыто. Но падение внутреннего спроса означает падение ВВП, то есть фактически для реализации своей недостижимой цели (привлечения иностранных инвестиций в необходимом для роста экономики объеме) руководство Центробанка умышленно сокращает объем экономики страны!

Снижение инфляции ниже реальной ставки ЦБ ведет к тому, что банки фактически выкачивают оборотные средства предприятий, что ведет к ухудшению их положения. Причем это касается не только предприятий реального сектора, работающих на внутреннем рынке, но и даже крупных сырьевых компаний-экспортеров. Так, начиная с 2016 года прибыль крупнейших банков превышает прибыль нефтяных компаний, которые находятся под санкциями (то есть не могут рефинансировать оборотные средства по низкой ставке).

В России растет количество банкротств (по итогам III квартала 2017 года на 3,0% относительно предыдущего квартала и на 12,4% относительно аналогичного квартала 2016 года). Более трех лет (12 кварталов подряд) идет снижение реально располагаемых доходов населения (это официальные данные). При этом растет количество банкротств среди торговых предприятий, что является дополнительным аргументом в пользу того, что падает покупательная способность, то есть жизненный уровень населения.

Как уже отмечалось в предыдущем разделе, политика Центробанка приводит к тому, что банковская система России недостаточно эффективна, кредитный мультипликатор находится ниже критического показателя, равного 4 (и это ещё с учетом того, что часть кредитного портфеля банков — это кредиты, выданные спекулянтам и импортерам, они в создании реального ВВП России не участвуют). Сравнительные характеристики российских и китайских банков показывают, что если общий объем китайских банков ещё может быть списан на масштабы населения и экономики Китая, то все остальные показатели четко отражают крайне неэффективную работу Центробанка России.

Отметим ещё одно принципиальное обстоятельство. Инвестиции в национальной валюте возможны только в условиях существования «длинных» денег в экономике. Обычно это резервы страховых компаний и пенсионных фондов, частично — облигаций крупных компаний, ситуация с выплатами по которым известна на много лет вперед, в отличие, скажем, от депозитов граждан. Денежные власти много лет (а точнее, с 1991 года) не уделяли внимания развитию этого рынка, что и привело к ситуации, при которой источников длинных денег в рублевой экономике практически нет. Что ещё более увеличивает нашу зависимость от иностранных инвестиций, которые, как отмечено выше, жестко ограничиваются как финансово-экономической конъюнктурой, так и санкционной политикой западных стран.

При этом существенно увеличилась реальная стоимость рублевого кредита. Если в 2015 года она ещё была ниже нуля (то есть инфляция была выше ставки кредита), то сегодня она уже превышает 5%, увеличившись в реальности более чем на 7 процентных пунктов. То есть в условиях иностранных санкций Центробанк ещё и ужесточает возможность получения рублевого кредита!

Выводы
Политика денежных властей России (Минфина и Центробанка), которая основана на тех же принципах, что и в начале 1990-х годов. Уже тогда она несла серьезный негатив для российской экономики, однако продолжение этого негатива в нынешних условиях становится совершенно недопустимым. Эта политика уже привела к ситуации постоянного экономического спада, который правительство отказывается признавать, несмотря на многочисленные данные по падению промышленного производства, росту банкротств, снижению уровня жизни населения и так далее. В условиях ужесточения санкций (то есть фактически дополнительного ограничения иностранных инвестиций) продолжение такой политики неминуемо приведет к ускорению экономического спада и росту социальной напряженности.

Приведенные в настоящей статье факты говорят о том, что переход от политики опоры на иностранные инвестиции к политике превращения рубля в инвестиционную валюту (что сегодня политика Центробанка фактически запрещает использование рубля в инвестиционных целях) позволит резко изменить экономическую ситуацию в стране и перейти к устойчивому экономическому росту. Это следует и из приведенных в статье теоретических соображений, и из опыта 1999–2002 годов.

https://nstarikov.ru/club/93351

Источник: izborsk-club.ru
Что ж, эпопея с единым днем голосования в регионах, похоже, подошла к концу. В сухом остатке, если отбросить выборную рутину, остается простой и очевидный вывод: выбор наши сограждане сделали скорее сердцем, чем головой. Политическая повестка стала все больше задевать человеческие эмоции, а не расчетливое сознание. Ведь если мыслить рационально, то новый губернатор – без управленческих связей и ориентации в коридорах власти, без лоббистских возможностей и способностей – явно не станет хорошим управленцем.

Градус политической борьбы будет повышаться параллельно с падением эффективности управления и ростом социальной напряженности. В результате этого к власти смогут прийти явные спойлеры или технические кандидаты, которых выпустили на электоральное поле исключительно для создания иллюзии политического противостояния. Но что-то вдруг пошло не так: не подействовали ни телепропаганда, ни административный ресурс, ни согласования на местах. Народ сделал выбор сердцем!

Надо признать, поводов для эмоционального выбора у наших сограждан было предостаточно. Тут и повышение пенсионного возраста, и рост НДС, и критическое ослабление рубля, и обнищание населения на фоне чудовищного социального расслоения. Понятно, что у всех свалившихся на нас неприятностей были свои субъективные и объективные причины, где-то вызванные внешнеполитическими обстоятельствами и санкциями, где-то преступным разгильдяйством чиновников, а где-то надлом произошел из-за слишком долгой отсрочки принятия решений.

Явное бездействие правительства и отсутствие ясных исторических целей подвели население страны к черте полной апатии и угрюмой ненависти к любым представителям Москвы, которые хоть как-тоассоциируются с «партией власти». К кандидатам «от Кремля» последние несколько лет относились с безразличием – сначала их терпели, потом стали саботировать, а теперь все больше открыто ненавидят.

Ставленники Москвы в ряде регионов становится «токсичными», тянущим рейтинги региональной власти вниз. Это очень опасная тенденция, грозящая большими неприятностями всему государству.

Пустой болтовней и игрой в политтехнологические разводки электората себя полностью дискредитировала системная оппозиция: КПРФ, ЛДПР и Справедливая Россия. И уж тем более никакого доверия не вызывают уличные маргиналы Левого Фронта или школьники Навального. Между двумя силами – бюрократической машиной и уличными сумасшедшими народ не находит своих, не видит реального идеологического фундамента, смычки идеологов и практиков.

Именно поэтому и именно сейчас необходимо создание вменяемой политической силы лево-консервативного толка – честной, понятной и открытой народу. Каждый избиратель в отдельности может не разбираться в экономических и политических тонкостях, но народ как единое целое знает и остро чувствует правду.

Перемен требуют наши сердца и глаза, уставшие от одних и тех же опостылевших лиц чиновников, правительственных бюрократов и их партийного «интерфейса» в парламенте.

Одним словом, слушайте Виктора Цоя!

Источник: izborsk-club.ru
Экономическим победителем в Первой мировой войне стали США. Мнимыми – Англия и Франция с союзниками. Подлинным стратегическим победителем стала Россия. Только война для нее закончилась не в Комьене и Версале, а в Генуе и Раппало. И не вопреки – а благодаря тому, что свергла старую недееспособную власть и жестко ротировала старую, выродившуюся антинациональную элиту.

104 года назад для России началась Первая мировая война. 1 августа (по старому стилю) 1914 года Германия объявила войну России – после того, как Россия отказалась отменить всеобщую мобилизацию, чего в ультимативной форме требовали немцы.

Естественен вопрос: могла ли Россия победить в той войне? Хотя вовсе не является фактом то, что она в ней проиграла: строго говоря, победа союзников к 1918 году была бы невозможна без участия в войне России.

Россия после завершения мобилизации имела армию, практически равную по численности армиям своих противников – Германии и Австро-Венгрии, легкую артиллерию, близкую по численности артиллерии этих стран, почти равную им по числу авиацию, но более современную и совершенную. И лучшую в тот момент по боевой выучке армию.

Да и солдаты и офицеры (особенно всё же солдаты) русской армии воевали, проявляя, как всегда, храбрость и достоинство. Пока воевать им не надоело.

Можно вспомнить и подвиги русской авиации, и подвиги русского флота, и штыковые атаки во весь рост под пулеметным огнем…

Вопрос только в том, что сама по себе храбрость и воинское искусство не дают в полной мере оснований для славы, если не освящены либо победой, либо, что даже важнее, смыслом войны – то есть тем, ради чего война велась.

Если уж на то пошло, даже заслуженной памяти о героическом переходе Суворова через Альпы всегда теневым образом сопутствует вопрос: а какая, собственно, нелегкая занесла русскую армию в швейцарские горы, и чего это ради она взялась громить итальянские республики, восстанавливая там монархические режимы и защищая интересы австрийского императора?

И призыв чтить военные подвиги вне памяти о том, ради чего они были совершены и к чему привели в результате, вообще довольно противоречив. Не приходит же в голову современной Германии в качестве событий воинской славы отмечать военные успехи летнего наступления 1941 года, захват Манштейном Крыма или прорыв армии Паулюса к Сталинграду…

Победить в войне – это значит достичь целей войны. Цели Первой мировой войны в конечном счете в России были никому не понятны и внятно не изложены. Получить проливы теоретически было бы неплохо. Только большей части народа вообще было непонятно, что это такое, где находится и зачем нужно. Тем более в общей сложности почти 3,5 млн жизней за это славное приобретение – цена спорная.

К тому же, честно говоря, воинские успехи русской армии в ходе Первой мировой войны как-то все время оборачивались печальным исходом. Наступление Самсонова и Ренненкампфа окончилось разгромом, великолепие Брусиловского прорыва потонуло в бездарности снабжения и нехватке боеприпасов, а гордиться организованностью отступления чуть ли не на всем протяжении фронта в 1915 году вообще странно. Все-таки, скажем, сдачей Москвы в 1812 году гордиться не принято, хотя это и обернулось победой через несколько месяцев. А отступление 1915 года так ничем хорошим и не обернулось.

В плане результатов Первой мировой войны России отмечать практически нечего: она закончила её Брестским миром. По словам классика, «похабным».

Правда, с одной стороны, тот же классик – Ленин – сумел спустя полгода дезавуировать результаты этого мира и вернуть России большую часть утраченных территорий, за исключением тех, чья независимость была признана революционной Россией.

Впрочем, известное направление околоисторической публицистики утверждает, что на самом деле Россия ту войну выиграла, и только злонамеренная деятельность большевиков помешала ей воспользоваться плодами победы. Поскольку основная цель этого околоисторического направления – политическая и больше заключается в страстном и патологическом желании «выиграть» у большевиков ту войну, которая исторически была проиграна в 1918-22 гг., здесь речь идет в основном не об истории как таковой, а об ее использовании в целях политической борьбы, что, в общем-то, неизбежно.

Поэтому все неудобные факты, свидетельствующие о бездарности высшего командования, о серии авантюристических операций и наступлений (вспомнить хотя бы историю с Барановичами), о провале снабжения армии, о качестве поставлявшегося снаряжения, о сапогах с картонными подошвами, о недостатке боеприпасов на фронте и т.п. , представители этого течения стараются либо замалчивать, либо объяснять теми или иными заговорами – если уж не большевистскими (ну не имели большевики тогда отношения ни к планированию стратегических наступлений, ни к организации снабжения!), то, в крайнем случае, масонскими.

А факты таковы: к зиме 1916-17 гг. в русской армии было 1,5 млн дезертиров; офицеры боялись появляться в окопах, поскольку к этой же зиме их (подчас без всяких большевиков и масонов) расстреливали сами русские солдаты; части в большинстве случаев уже просто не поднимались к этому времени в атаку, даже получив приказ.

Иные публицисты и комментаторы сетуют, что после Февральской революции воинские части голосованием решали, идти в наступление или нет, и видят в этом вызванное революцией разложение дисциплины.

Наивные… Они просто не знают, что отдать вопрос о наступлении на голосование солдат – это отчаянная попытка получить хоть шанс на то, что они в это наступление поднимутся, потому что перед февралем 1917-го солдаты просто от этого отказывались, а попытка поднять их в атаку была чревата для того, кто попытался бы это сделать, расстрелом у собственного бруствера.

По большому счету историческая правда, о которой принято молчать, заключается в том, что если бы не февраль 1917 года, армия, скорее всего, разошлась бы уже к апрелю-маю 17-го. А если бы не большевики, которые, кстати, призывали одновременно и требовать мира, и удерживать дисциплину, и держать фронт перед немцами, армия разошлась бы летом 1917 года.

В этих условиях требование и обещание мира было не средством разложения армии, а способом убедить её не бросить окопы и продержаться до заключения этого самого мира.

Бессмысленно обвинять большевиков в том, что они разложили армию и привели Россию к поражению: на самом деле они удержали армию на фронте более чем на полгода, а если бы не их авторитет на флоте и организация его действий, благодаря которым удалось отразить немецкое наступление, Петроград, скорее всего, мог пасть ещё до взятия большевиками власти в октябре.

Что же касается того, что «Россия вышла из войны, находясь на расстоянии вытянутой руки от победы», то, по большому счету, нерадостный Брестский мир сыграл в окончании войны значительно большую роль, чем обычно принято говорить.

Собственно, Брестский мир и стал началом окончания войны. По сути, Россия показала, что из войны есть выход. После заключения Брестского мира для большинства воевавших стран (в первую очередь – тех, кто воевал с самого начала) стало ясно, что так или иначе войну нужно закачивать.

С весны 1918 года основные участники войны находились в положении исчерпываемого лимита времени: все понимали, что продолжение войны возможно лишь примерно в течение полугода-года. Все боевые действия и все — как немецкие, так и англо-французские с союзниками — наступления были попытками так или иначе повлиять на расстановку сил к тому моменту, когда придется заключать мир.

Это было своего рода добавленное время, назначаемое после того, как основное не принесло победы ни одной из сторон. Брестский мир был гонгом, огласившим окончание основного времени. Все остальное было «третьим таймом».

Антанта победила не потому, что одержала верх в «основное время», не вопреки выходу России из войны и переброске немецких войск на Западный фронт. Она победила скорее благодаря выходу России, благодаря тому, что перебрасываемые немецкие войска уже почувствовали запах мира, уже не хотели возвращаться в войну и заражали нежеланием воевать остальную германскую армию.

Заключив мир с Россией, пусть на сверхвыгодных для себя условиях, и Германия, и Австро-Венгрия слишком вкусили мира, чтобы продолжать воевать дальше. Поэтому и последнее наступление германской армии весной-летом 1918 года не принесло тех плодов, на которые оно было рассчитано.

В этом отношении Россия действительно завоевала победу для своих союзников – и действительно ничего за это не получила. Но не получила не потому, что ее обманули или наказали, а потому, что сознательно отказалась участвовать в разделе добычи, рассматривая его как дележ награбленного.

И вот здесь как раз встает вопрос, на самом деле более значимый, чем вопрос о результатах войны, – вопрос о смыслах. Россия вышла из войны не потому, что воевать не захотели большевики. Россия вышла из войны потому, что воевать не хотели ни страна, ни армия, ни общество.

А воевать они не хотели потому, что им было непонятно, за что идет война. Основная официальная трактовка – «война за братьев-сербов» – слишком не соответствовала масштабу и длительности войны. Предположение, что весь мир взялся за оружие из-за спора о судьбе небольшого и не слишком значимого для мира народа и королевства, выглядело слишком неправдоподобно, а потому рождало невольное понимание, что война ведется либо за что-то иное, о чем напрямую никто не говорит (а зачем воевать за цели, которые от тебя ещё и скрывают?), либо вообще ни за что.

Отсюда – и все это «потерянное поколение», с этим же самым недоумением ушедшее в мирную жизнь и несколько десятилетий пытавшееся само себе ответить на вопрос, за что же оно воевало в этой бессмысленной бойне. Точно такое же недоумение возникает и у современных студентов, изучающих историю той войны.

В той войне не было смысла. А выиграть бессмысленную войну невозможно в принципе.

Но ту войну выиграла именно Россия.

Те, кто говорят о предательстве Советского правительства в Бресте, напрасно это говорят. Уж скорее нужно считать предателями тех, кто втянул Россию в мировую бойню – против чего, кстати, были все ответственные руководители Российской Империи. Или лгут.

Хотя бы потому, что территориальные потери России в результате Брестского мира были много меньше, чем ее же территориальные потери в результате Беловежья. И тогдашнее руководство страны, обвиняемое сегодня в национальном предательстве правительство большую часть потерь вернуло уже через девять месяцев после заключения мира, которое само честно характеризовало как «пахабный». И этот мир денонсировало.

А правительства России, разрушившие союзное государство для узурпации власти в своей республике, и спустя два десятка лет не возвратили практически ничего. Даже в период нахождения у власти самого Путина.

В отличие от Второй мировой войны, в ходе Первой никто и никогда из ее противников не вел речь о порабощении народов России и уничтожении её государственности. А в ходе Второй речь шла именно об этом. И ещё – о физическом уничтожении ее населения.

Наличие геополитических интересов, которые есть всегда, само по себе войну не оправдывает. США во Вьетнаме тоже воевали за свои «геополитические интересы». И в Ирак вторглись во имя своих «геополитических интересов». И Югославию бомбили во имя их же. И Ливию. И убили Хусейна, Милошевича и Каддафи только ради своих геополитических интересов. Но как будто бы на этом основании ни Путин, ни любой другой здравомыслящий человек их не оправдывает.

И свою ПРО против России США создают именно в целях защиты своих «геополитических интересов».

Только тогда, в 14-18 гг. союзники вовсе не собирались удовлетворять какие-либо«геополитические интересы России».

Русские солдаты были в 1914 году лучшими по боевой подготовке в мире – и были готовы к бою с врагом. Система управления и снабжения армии была готова к одному – обрекать их на смерть.

И эти солдаты, что в шинелях рядовых, что с офицерскими погонами, заслужили почитание и память дважды: и тем, что пошли в бой, когда страна их туда послала, и тем, что держали фронт три года в условиях, когда их предавали генералы и обворовывали поставщики обмундирования, продовольствия и боеприпасов.

И даже с этой точки зрения, безусловно, национальным предательством было именно вовлечение России в эту войну.

Источник: izborsk-club.ru

— Сергей Юрьевич, что происходит сейчас в российской экономике?

— Если мы разложим на составляющие причины нашего экономического кризиса, начавшегося в 2014 году с обрушения курса рубля и резкого взвинчивания Центральным банком РФ процентной ставки, то мы увидим: кризисные явления в экономике на три четверти объясняются политикой Банка России и всего лишь на одну четверть — санкциями.

Более того, если бы Банк России в ответ на финансовое эмбарго, а именно это было ядром санкций, предоставил бы экономике внутренний кредит и заместил бы те 200 миллиардов долларов, которые были выведены из России вследствие санкций, то мы бы их вообще не заметили.

Если бы эти дешевые кредиты поддержали программу импортозамещения, с которой правительство России выступило в противовес санкциям, то мы бы сегодня имели экономический успех и высокие темпы роста экономики — не хуже, чем в Китае и у других наших соседей.

— Если отвлечься от формальных поводов для введения антироссийских санкций, какова реальная причина давления на Россию?

— Не следует забывать, что санкции — лишь часть гибридной войны, которую сегодня ведут властвующие элиты США против России для сохранения своей гегемонии в мире. Объективно США уже проиграли экономическую конкуренцию Китаю, и Юго-Восточный центр глобальной экономики растет как на дрожжах, пятикратно опережая темпы роста Западного экономического центра. Ни у кого нет сомнений, что через десять лет Юго-Восточная Азия, включая Китай, Индию и Индокитай, будет производить в два раза больше, чем США и Евросоюз.

Исходя из своей геополитической русофобской традиции, США считают, что для удержания гегемонии им очень важно контролировать Россию. И они используют санкции для того, чтобы не просто ослабить РФ, а создать внутри нашей страны революционную ситуацию, поскольку исходят из того, что в российских властных элитах есть прозападно ориентированные элементы, которые чувствительны к санкциям и будут стремиться свергнуть нашу суверенную власть и заменить её на американский протекторат, как это произошло на Украине.

Украинский сценарий для России является основой американской геополитики. На Украине сработало прекрасно — все украинские олигархи, в том числе друзья [президента Украины Виктора] Януковича, присягнули американцам по первому требованию, ударив в спину своему политическому руководству. Поэтому в США полагают, что это сработает и в России.

И хотя они уже проиграли экономическую конкуренцию Китаю, США считают, что смогут сохранить свою гегемонию, удержав в поле своего влияния Европу через конфликт с Россией, а Россию — через внутреннюю смуту.

Нам ещё долго придется жить в этой ситуации. Но главным орудием американской гибридной войны против России является поражение наших «денежных властей» когнитивным оружием под названием «рекомендации Международного валютного фонда».

— Насколько серьезен урон нашей экономике от западных санкций?

— Что касается вреда от санкций, то он напрямую зависит от внутренней экономической политики. Если «денежные власти» усугубляют санкции тем, что в ответ на финансовое эмбарго ухудшают условия кредитов нашей экономики и сокращают финансирование развития, то санкции действуют очень мощно.

Если удар по российской финансовой системе усиливается Центральным банком — путем сбрасывания рубля в свободное плавание — и курс рубля определяется американскими спекулянтами, которые, конечно же, реагируют на санкции своих властей, то мы очень уязвимы.

То есть наша уязвимость напрямую зависит от денежно-кредитной и валютно-финансовой политики, и в настоящий момент мы несем очень большие потери. Мы потеряли 25 триллионов рублей недопроизведенного валового продукта из-за политики Банка России, которая многократно усугубила санкции. Мы каждый год теряем по сто миллиардов долларов, которые уходят из страны, в том числе под влиянием санкций, поскольку Центральный банк это поощряет, по сути — провоцирует своим ультралиберальным подходом к валютному регулированию.

Мы подставляем себя под западные санкции беспрецедентной офшоризацией экономики, чему примером является «РусАл», который не понравился [президенту США Дональду] Трампу — видимо, потому что «Алко», конкурент «РусАла», за это заплатила.

То есть мы подставляемся под санкции и несем огромные потери из-за того, что наши «денежные власти», вместо того чтобы проводить политику отстаивания национального суверенитета, по сути, многократно усугубляют действие санкций своей политикой, сформированной по рекомендациям Международного валютного фонда.

И, наконец, не будем забывать, что если говорить о чисто внешних санкциях, то самые большие потери мы несем из-за оккупации Украины неофашистами, выращенными американцами. Потери от оккупации Украины Вашингтоном и его бандеровскими приспешниками для нашей экономики оцениваются порядка 100-150 миллиардов долларов. Эти потери — намного более весомые, серьезные, где-то невосполнимые, чем то, что утекает американский капитал или когда американцы и их западные партнеры сжимают инвестиции и кредиты.

Надо воспринимать это все очень серьезно. Я думаю, что если мы к этим потерям ещё присовокупим нагнетание русофобии по всему миру и технологическое эмбарго, которое отсекает наши предприятия от самых новейших технологий, то поймем, что война против нас ведется серьезная. Это война не на ослабление России, это война на уничтожение России. Мы должны к этому очень серьезно относиться.

— В 2014 году Крым, слава богу, вернулся в состав России. Кроме того, на сегодняшний день Донецкая и Луганская народные республики, по сути, являются рублевой зоной. Но при этом создается ощущение, что наша экономика никак не реагирует на значительное расширение рублевой зоны… Почему это происходит? 

— Понимаете, рублевая зона, строго говоря, должна охватывать прежде всего российскую экономику. В ситуации же её чудовищной офшоризации, когда примерно половина негосударственного капитала проходит через западные офшоры и в иностранных юрисдикциях находится порядка триллиона долларов российского бизнеса, говорить о рублевой зоне можно только условно. У нас внутри страны рублевая зона занимает меньше места, чем долларовая зона. И только в последние годы «денежные власти» озаботились тем, что доллар стал токсичной валютой страны-агрессора.

После очень больших потерь они начали понимать, что в долларах работать больше невозможно без ущерба для национальной безопасности. Но прежде чем говорить о расширении российского экономического влияния и нашего потенциала, мы должны позаботиться об оздоровлении и суверенизации нашей собственной денежной системы, где роль доллара по-прежнему чрезвычайно велика.

Теперь мои статьи можно прочитать и на Яндекс Dzen канале

https://nstarikov.ru/blog/99092

Конфликт в Новороссии продолжается уже шестой год. По разным данным от 10 до 30 тысяч человек погибли за это с обеих сторон – военные и гражданские. Странность этой войны в том, что перспективы её не понятны никому — ни политикам, ни военным. Перед выборами на Украине некоторые особо наивные представители политикума, а также медиасреды в России и на Украине видели во Владимире Зеленском «президента мира». Но очень скоро стало понятно, что миром, даже иллюзорным, в Киеве и не пахнет…

Ситуацию с легализацией захвата ВСУ «серой зоны»  прокомментировал командир 1-го батальона территориальной обороны (БТрО) Вооруженных сил Донецкой народной республики Сергей, позывной Длинный. Его позиции находятся в районе села Озеряновка под Горловкой. С комбантом ДНР мы обсудили решение Верховной рады Украины об изменении границ Луганской и Донецкой областей, то есть – территории, пока контролируемой Киевом.

«Эти территории были «серой зоной», — объяснил он. — Была, согласно Минским соглашениям, договоренность, что они являются линией разграничения. Но украинским войскам, так как они не могли впрямую победить, то решили воспользоваться обманным путем и без боя заняли Гладосово. Хотя они, конечно, делали вид, что это – их «победа», что они это отбили. А на самом деле они просто свободно зашли и заняли эти территории, теперь находящиеся под украинскими войсками».

По словам Длинного, людям оттуда пришлось уезжать в срочном порядке, там были МЧСовцы, работающие на нашей территории, им пришлось бросать свои дома, жилье и т.д. … «Пока это была ещё «серая зона», люди себя там нормально чувствовали. Когда зашли украинские войска – половина уехала, потому что они не могли пенсии получать, магазины закрылись. Кроме того, там сразу же, как украинские войска вошли, начались зачистки», — рассказал военный ДНР, уточнив, что Гладосово в принципе ВСУ не выгодно в тактическом плане. «Но выгодно в том плане, что показать СМИ, везде показать, что, мол, у них победа, они якобы с боем отбили такую территорию», — отметил он.

«Хотя на самом деле эта территория никогда не являлась зоной боевых действий! – констатировал Длинный. — Это была «серая зона», которую по Минским соглашениям, некто не имел права занимать. Но у нас ОБСЕ никак ни на что не реагирует, и все работает в одностороннем порядке. Хотя все знали, что ВСУ заняли Гладосово и Чигири. Это было незаконно! Тем самым ужесточились бои на линии соприкосновения, увеличились потери обеих сторон».

Отвечая на вопрос, почему же защитники республики не выбили обнаглевшего противника из Гладосово и других занятых им  населенных пунктов «серой зоны», Длинный объяснил, что противодействовать ВСУ Народная милиция ДНР может только в рамках Минских соглашений. «А ВСУ поддерживают американцы, европейцы, которые считают, что это – украинская территория и поэтому, как они считают, можно наплевать на Минские соглашения! То есть те, кто изобретал Минские – западные партнеры — на них же и плюют! А ведь эти страны – Франция, Германия, были гарантами их выполнения!» — напомнил комбат.

«А помните, вы у меня как-то спрашивали, продолжит ли Зеленский войну? – вспомнил  собеседник одну из наших относительно недавних бесед. —  Всё, к сожалению, подтверждается… Все говорили: «Зеленский закончит войну». Нет! Он её может продолжить со страшной силой! Обстрелы усилились в разы! Перед инаугурацией было небольшое затишье. А потом уже стали больше работать 120 минометы. Вчера или граната, толи мина была сброшена с беспилотника на мирных граждан – пострадала бабушка, серьезно поврежден жилой дом. То есть ВСУ уже не стесняются. Если раньше они этими ударными беспилотниками работали по военнослужащим Народной милиции, то сейчас они не стесняются бить по гражданским. Кроме того, 120 минометы и артиллерия начали все чаще и чаще звучать».

Длинный обратил внимание, что в день приезда в зону действия ООС  Зеленского в зону действия ООС в ДНР через линию соприкосновения попытались проникнуть диверсанты. «ДРГ пытались пройти, и обстрелы были – и вечерние, и утренние. Больше вероятность, что будет усиление обстрелов, противник будет накалять обстановку, потому что Зеленский приехал не останавливать войну, а, скажем так, улучшать быт своих солдат для дальнейшей борьбы с Народными республиками», — подытожил Сергей.

Также мы побеседовали  с живущей на окраине Горловки, относительно недалеко от Гладосово и Травневого Верой Калмыковой. Она участвовала в боевых действиях и потеряла ногу. Сейчас она выживает с четырьмя детьми в поселке Гольмовский, причем младшего Вера родила уже после ампутации.

«Это был буфер, — рассказывает ополченка. — Он был ничей, наши только туда иногда наведывались, но не занимали. В ноябре 2017 года укропы просто зашли туда без боя. Люди — кто куда… Одних арестовали, другие успели убежать. Зачистка там была… Кого-топросто не пустили в свои дома. Этих людей потом заселили в поселке Гольмовский. Нет нигде больше буфера. Раньше он был — 10-20 км. То теперь все эти зоны заняли укры. Лично я, с 2014 года, пока меня не ранило, участвовала в обороне. Мы не подпускали их и близко к этому буферу. Меня ранило в тяжелом бою… А потом? Потом они просто зашли без боя везде. Мы их держали под Светлодарском, теперь они в 500 метрах везде от нас. Они уже там две зимы. Две зимы в моем доме живут люди с Металлиста (Травневое), у них укры отняли жилье».

По словам Калмыковой, на Металлисте жила мэр поселка Гольмовский, Елена. Ей тоже пришлось переехать. «В этом поселке (Металлист — Н.М.) есть родник, мы туда ездили за питьевой водой 10 лет, поэтому мне он родной», — поделилась своими переживаниями Вера.

«За Глубокой бой, разрывы, видны столбы пыли, у укропендосов закончился послеобеденный перерыв, поэтому будьте аккуратны. В районе Майорска лупил укротанк в сторону 6/7, также применялось стрелковое», — написала Вера у себя в Твиттере, закончив беседу с автором этих строк.

Мир никогда не приходит сам собой. Во все времена он устанавливался как итог войны на условиях победителя. При этом, безусловно, под «войной» в данном случае понимаются не только собственно боевые действия, но и давление дипломатическое, информационное, экономическое. Но, так или иначе, компромисса по принципиальным вопросам быть не может. Всё отличное от этой картины – замороженный конфликт, отложенная война. И с большой вероятностью, новый её виток будет куда более жёстким.

Донецкая и Луганская народные республики свой выбор сделали. И не стоит питать иллюзий – их будущее не связано с Украиной. Именно путь в Россию – выбор Донбасса, а не федерализация, амнистия и тд. ДНР и ЛНР де-факто – Россия.

Только от России зависит будущее региона. Сейчас жители республик сдают документы на получение гражданства РФ. Это важно и нужно. Но и вне зависимости от гражданства необходимо понимать, что там живут русские люди. А где-то в одной из величественных донбасских терриконов гулко бьется сердце Русского мира.

И, принимая решения, Москве жизненно необходимо слышать его, слушать голоса живущих в Новороссии людей. Наших, русских людей.

— Миссия МВФ в очередной раз посетила Россию и выдала набор рекомендаций. Этот короткий документ можно выразить привычной в СССР формулой: правильной дорогой идёте, товарищи! Хотя «товарищи» из других стран идут совсем иной дорогой. Не только Китай, Индия и другие бурно развивающиеся страны, но и США, и ЕС, и Япония. Прокомментировать этот парадокс мы попросили академика РАН Сергея Глазьева.

— Из стран «двадцатки» только Россия и Бразилия проводят макроэкономическую политику в соответствии с рекомендациями МВФ. Другие страны в ответ на глобальный финансовый кризис перешли к принципиально иной политике т.н. количественного смягчения, суть которой сводится к резкому увеличению денежной эмиссии и снижению, вплоть до нуля и даже ниже, процентных ставок в целях стимулирования инвестиционной и деловой активности.

Денежная база мировых валют за десять последних лет утроилась. И это позволило западным странам предотвратить обусловленную сменой технологических укладов великую депрессию, аналогичную имевшей место в 30-е годы, а Китаю и Индии — поддержать бурный экономический рост. Мы же устроили себе хронический кризис, лишив, по рекомендациям МВФ, экономику кредита.

— Как известно, в Бразилии это привело к социально-политическому кризису и госперевороту. Наши денежные власти добиваются того же?

— Следуя рекомендациям МВФ, они остановили экономический рост, поскольку повышение процентных ставок сверх средней нормы рентабельности реального сектора экономики застопорило трансмиссионный механизм банковской системы, обеспечивающий трансформацию сбережений в инвестиции.

Перевод курса рубля в режим свободного плавания сделал его крайне ненадёжной валютой, что окончательно испортило наш инвестиционный климат.

Неудивительно, что наши денежные власти уже около десятилетия не могут выполнить установку президента по повышению нормы накопления хотя бы до 27% ВВП. Она остается одной из самых низких в мире, в 1,5 раза ниже минимально необходимой для простого воспроизводства экономики. При такой денежной политике ожидать экономического роста не приходится.

— Ущерб от политики Банка России начиная с 2014 года вы оцениваете в 25 трлн рублей. Откуда такая цифра?

— Это накопленное недопроизводство товаров и услуг по сравнению с трендом, сложившимся до резкого повышения ключевой ставки и отказа руководства Банка России от своей конституционной обязанности обеспечивать устойчивость курса национальной валюты. А если сравнивать с потенциально возможной политикой опережающего развития, то эту цифру можно удвоить.

Россия могла бы сегодня производить вдвое больше продукции, если бы денежно-кредитная политика была ориентирована на максимально полное использование имеющихся ресурсов. Ведь у нас нет объективных ограничений для роста производства: производственные мощности загружены наполовину, сохраняется скрытая безработица, две трети сырья экспортируется, продолжается массовая утечка умов.

Именно искусственно созданная недоступность кредита стала главным ограничителем экономического роста. Мы могли бы расти сегодня с темпом не менее 8% ежегодного прироста ВВП, но для этого нужен рост инвестиций не менее 15% в год. А для этого нужно расширение кредита, который является главным механизмом авансирования роста современной экономики.

— Но Набиуллина объясняет свою политику необходимостью удержания инфляции на целевом уровне в 4%.

— Это и есть традиционный подход МВФ. Он не учитывает главного фактора экономического роста и снижения инфляции — научно-технического прогресса. Долгосрочная стабилизация экономики в условиях острой международной конкуренции возможна только на пути инновационного развития, которое одновременно обеспечивает расширение объёмов, повышение качества продукции и снижение издержек. Но для этого нужен кредит на финансирование инновационных инвестиционных проектов.

На единицу кредитной эмиссии в успешно развивающихся странах получают несколько единиц готовой продукции в зависимости от мультипликационного эффекта тех или иных отраслей экономики. Благодаря этому кредиты возвращаются за счёт роста доходов, а монетизация экономики сопровождается не повышением, а снижением инфляции в странах с разумной макроэкономической политикой. МВФ же рекомендует под предлогом борьбы с инфляцией сжимать денежное предложение. Эта политика всегда и везде приводила к падению инвестиций и производства.

Несмотря на кратковременное снижение инфляции за счёт сокращения спроса, эта политика никогда и нигде не обеспечивала долгосрочной стабилизации. Вызывая снижение конкурентоспособности экономики вследствие падения инвестиций, она неизбежно приводила к девальвации национальной валюты и очередной волне инфляции. Мы по этому порочному кругу сужающегося воспроизводства идём уже пятый раз.

— Разве не очевидны пагубные последствия этой политики?

— Думающим людям — очевидны. На последней сессии МВФ на руководителей Банка России смотрели как на умалишенных, но при этом хвалили за последовательное следование ортодоксальной мифологии Вашингтонского консенсуса, которая навязывается МВФ всем странам. Только кроме нас, как я уже говорил, никто ей уже не следует. Но ведь для МВФ экономический рост не является целью.

Политика Вашингтонского консенсуса служит интересам американских корпораций, заставляя другие страны открывать для них своё экономическое пространство и лишая их внутреннего кредита.

Она даёт возможность экономическим убийцам, как метко охарактеризовал консультантов МВФ и Мирового банка Джон Перкинс, создавать условия для захвата и эксплуатации национальных богатств туземных стран американским капиталом.

Эта политика крайне выгодна той части нашей властвующей элиты, которая распоряжается деньгами государственной банковской системы. Когда искусственно создаётся дефицит, его распорядители усиливают влияние и получают власть над теми, кому этот ресурс жизненно необходим. А поскольку деньги являются универсальным ресурсом, то и власть государственные банкиры получают над экономикой абсолютную. Ведь она не может функционировать без кредита.

Значительная часть оборотных средств промышленных предприятий — это кредиты. И заёмщики, вынужденные привлекать кредиты под процент, превышающий рентабельность производства, расплачиваются за счёт амортизации, отказываясь от модернизации основных фондов и занижения зарплаты. А те, кто занял деньги на финансирование инвестиций, по сути, оказались в долговой ловушке. Многим из них приходится отдавать свои предприятия кредиторам за бесценок.

Государственная банковская система работает сегодня как гигантский насос, выкачивающий деньги и собственность из реального сектора экономики. При этом её руководители ощущают себя богами — не неся никакой ответственности, они управляют судьбами десятков тысяч предприятий, манипулируя условиями предоставления кредита.

Как только в 2014 году ЦБ взвинтил ключевую ставку, резко возросло количество банкротств. При этом в отличие от общемировой практики, где половина неплатёжеспособных предприятий проходят процедуру финансового оздоровления, у нас идёт их поголовное уничтожение с присвоением заложенного имущества и активов аффилированными с кредиторами лицами.

Появился даже термин — залоговое рейдерство. Каждый банк обзавелся специализированными структурами по управлению «проблемными активами», карманными судами и прикормленными сотрудниками правоохранительных органов, которые формируют сетевые сообщества по «легальному» отъёму предприятий у заёмщиков. Сейчас в их сетях находится около 50 тыс. предприятий с активами на 15 трлн руб. В настоящее время посредством криминализированных процедур банкротств  они «переваривают» уже отнятое имущество на 5 трлн руб.

Типичный пример — рейдерский захват одной из лучших в Европе компании «Стальинвест», хозяина которой обокрало и посадило руководство одного из госбанков. Экономика каннибализма — банки вместо того чтобы кредитовать развитие предприятий, выжимают из них все соки и поедают активы.

— Но при чём тут МВФ?

— Это побочные последствия выполнения рекомендаций МВФ, весьма выгодные распорядителям государственных банков, но убийственные для экономики в целом. Тот же «Стальинвест», лишившись своего создателя, сегодня управляется как попало и работает на четверть мощности.

Пройдя сквозь жернова залогового рейдерства, предприятия попадают в руки случайных людей, которые не умеют ими эффективно управлять. Резко падает конкурентоспособность экономики, которая в конечном счёте поглощается иностранным капиталом и приспосабливается под его нужды. Сегодня уже около половины предприятий контролируется из-за рубежа. А свободное плавание курса рубля автоматически создаёт условия для манипулирования им крупным спекулянтам, среди которых, несмотря на санкции, доминируют американские хедж-фонды, извлекающие сверхприбыли на колебаниях курса.

Банк России отдал российский финансовый рынок на откуп валютным спекулянтам, которые из манипуляций с курсом рубля извлекают миллиарды долларов прибыли за счёт обесценения доходов и сбережений наших граждан.

МВФ рекомендовал не только эту политику, но и пенсионную реформу и другие непопулярные меры. Ведь туземная экономика должна предоставлять иностранному инвестору дешёвые факторы производства. Ради их эксплуатации и придуманы рекомендации МВФ.

Он навязывает бесхитростную по своей апологетике интересов частного капитала мысль — для повышения эффективности экономики нужно сокращать социальные расходы, поскольку это повышает прибыли бизнеса, позволяя ему больше инвестировать. Иными словами, для повышения инвестиций нужно сокращать потребление.

Такое средневековое мышление кажется весьма убедительным для людей, которые не понимают фундаментальное значение кредитной эмиссии для финансирования инвестиций и научно-технического прогресса для повышения эффективности экономики. В современной экономике знаний, где главным фактором её роста является человеческий интеллект, экономия на социальных расходах оборачивается нарастающим отставанием, деградацией, снижением эффективности и конкурентоспособности.

Исполнение рекомендаций МВФ в этой части — гарантия экономической катастрофы. Особенно в части пресловутого бюджетного правила, требующего вывоза нефтяных доходов российского государства за рубеж в объёме до 7% ВВП.

С учётом двукратного недофинансирования социальной сферы по сравнению с передовыми странами источником вывоза этих денег являются не лишние доходы бюджета, а экономия на воспроизводстве человеческого капитала, то есть недоинвестирование в развитие.

Бюджетное правило и национальные проекты несовместимы. Если падают доходы населения и сокращается налоговая база бюджета, откуда возьмутся дополнительные деньги на национальные проекты? А если ещё изымать и вывозить за рубеж нефтяные сверхдоходы, то национальные проекты могут быть профинансированы только за счёт сокращения расходов по другим направлениям государственной политики. А эта операция с переменой мест слагаемых не даст положительного эффекта для развития экономики.

— Что же делать?

— Прекратить прикрывать политику разорения страны рекомендациями МВФ и перейти к давно обоснованной в нашей Академии наук политике опережающего развития, три недели назад в очередной раз представленной на Московском академическом экономическом форуме. Она направлена на выполнение поставленной президентом России Владимиром Путиным задачи совершения рывка в экономическом развитии страны.

Пока у нас ещё остается научно-промышленный потенциал, способный при создании соответствующих макроэкономических условий обеспечить рост производства до 10% в год на основе нового технологического уклада.

Комментарий:

 "Государственная банковская система работает сегодня как гигантский насос, выкачивающий деньги и собственность из реального сектора экономики".

Этот тезис о "выкачивании" (воровстве) денег и собственности из экономики наиболее ощутим для миллионов россиян тем, что бандитски проведённая приватизация жилого фонда страны, до сих пор, в своей основе сохраняет главную коррупционную составляющую - отсутствие регистрации долей собственников жилых помещений в общем имуществе многоквартирных домов по ЕГРП, составляющую в структуре цены приобретённой жилой недвижимости 93% стоимости - позволяющей, для местных властных функционеров, производить отъём этой части недвижимости в личных, корыстных интересах, противоправно (фиктивно) регистрируя её на третьих, подставных лиц, с последующей продажей или сдачей в аренду. 
При этом, общее имущество собственников жилья, по всей стране, остаётся неучтенным (незарегистрированным по ЕГРП) на триллионы рублей, с точки зрения осуществления эмиссии денежной рублёвой массы под это общее имущество собственников жилых помещений, за которое они выложили, свои кровно заработанные или полученные в кредит деньги.

@olegchizhov

https://nstarikov.ru/club/104435