Е.Блажеевский Осенняя дорога |
Дневник |
|
К дню памяти Николая Степановича Гумилёва 26 августа |
Дневник |
источник: www.facebook.com/boris.bimbad
Николай Гумилёв
Ещё не раз Вы вспомните меня
И весь мой мир, волнующий и странный,
Нелепый мир из песен и огня,
Но меж других единый необманный.
Он мог стать Вашим тоже, и не стал,
Его Вам было мало или много,
Должно быть плохо я стихи писал
И Вас неправедно просил у Бога.
Но каждый раз Вы склонитесь без сил
И скажете: "Я вспоминать не смею,
Ведь мир иной меня обворожил
Простой и грубой прелестью своею".
Анна Ахматова
Тень музыки мелькнула по стене,
Но прозелени лунной не задела.
О, сколько раз вот здесь я холодела
И кто-то страшный мне кивал в окне.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
И как ужасен взор безносых статуй,
Но уходи и за меня не ратуй,
И не молись так горько обо мне.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
И голос из тринадцатого года
Опять кричит: я здесь, я снова твой...
Мне ни к чему ни слава, ни свобода,
Я слишком знаю... но молчит природа,
И сыростью пахнуло гробовой.
|
А сильные люди ломаются тоже... |
Дневник |
источник: www.stihi.ru/avtor/labirint1
|
Александр Галич |
Дневник |
Александр Галич
Я считал слонов и в нечет и в чет,
И все-таки я не уснул,
И тут явился ко мне мой черт,
И уселся верхом на стул.
И сказал мой черт: - Ну, как, старина,
Ну, как же мы порешим?
Подпишем союз, и айда в стремена,
И еще чуток погрешим!
И ты можешь лгать, и можешь блудить,
И друзей предавать гуртом!
А то, что придется потом платить,
Так ведь это ж, пойми, потом!
Аллилуйя, аллилуйя,
Аллилуйя, - потом!
Но зато ты узнаешь, как сладок грех
Этой горькой порой седин.
И что счастье не в том, что один за всех,
А в том, что все - как один!
И ты поймешь, что нет над тобой суда,
Нет проклятия прошлых лет,
Когда вместе со всеми ты скажешь - да!
И вместе со всеми - нет!
И ты будешь волков на земле плодить,
И учить их вилять хвостом!
А то, что придется потом платить,
Так ведь это ж, пойми, - потом!
Аллилуйя, аллилуйя,
Аллилуйя, - потом!
И что душа? - Прошлогодний снег!
А глядишь - пронесет и так!
В наш атомный век, в наш каменный век,
На совесть цена пятак!
И кому оно нужно, это добро,
Если всем дорога - в золу...
Так давай же, бери, старина, перо
И вот здесь распишись, в углу!
Тут черт потрогал мизинцем бровь...
И придвинул ко мне флакон...
И я спросил его: - Это кровь?
- Чернила, - ответил он...
Аллилуя, аллилуя
- Чернила, - ответил он.
1969
Метки: галич |
Без заголовка |
В час немыслимого отчаянья,
Задыхаясь от невезения,
Научись у камней молчанию,
Научись у земли терпению.
Гибким стань, как трава весенняя,
И, хмелея от бесконечности,
Словно капли лови мгновения,
Растворяющиеся в вечности.
Одолжи у луны чуть холода,
А у солнца немного пламени,
Не забудь, что молчанье - золото,
Научись у камней молчанию.
И тоска твоя безутешная
Вдруг покажется шуткой вздорною.
Жизнь на многих дрожжах замешана -
Полубелая, получерная.
|
Без заголовка |
О, Господи, как хочется домой!
в свой тихий дворик с диким виноградом,
где пляшут тени яблочного сада,
а в кухне - занавески с бахромой...
как хочется сбежать от суеты,
от лиц чужих и взглядов незнакомых.
листать свои потёртые альбомы,
где в тонких косах - белые банты.
как хочется (пускай хотя б тайком)
увидеть маму в тесной комнатушке,
макнуть в варенье свежую "горбушку",
запив её горячим молоком!
как хочется, проснувшись, петь с утра,
в прихожей танцевать, как балерина,
сорвать, как вор, медовую малину,
украдкой у соседского двора.
взглянуть, как месят праздничный пирог,
а рыжий кот - почесывает ухо.
и оплеуху получает муха,
посмевшая пробраться за порог.
там нет тревог,спокойствие, уют...
все половицы - помнят ноги наши.
там места нет для зависти и фальши,
и к празднику конфеты раздают...
какая там метелица зимой!
и не страшны - ни седина, ни годы...
там всё моё! - луга, леса, восходы!
о, Господи, как хочется домой!..
|
Без заголовка |
|
|
Без заголовка |
Снова не мы
Душевно, трепетно, проникновенно - о других и о себе. О простых и вроде понятных ценностях, мимо которых часто проходим. И даже не считаем ценностями. Просто потому, что есть такое в этом мире, что не оценивается материально. Но ощущается. О простом счастье - быть рядом. Есть дыню. Смотреть на море. Говорить ни о чём.
Читает Вера Полозкова.
Поэтесса, которую слушают люди. Представитель современной литературы. Свои стихи читает сама. И как!
Метки: вера полозкова |
Без заголовка |
"или даже не бог, а какой-нибудь его зам
поднесет тебя к близоруким своим глазам
обнаженным камушком, мертвым шершнем
и прольет на тебя дыхание, как бальзам,
настоящий рижский густой бальзам,
и поздравит тебя с прошедшим
- с чем прошедшим?
- со всем прошедшим.
покатает в горсти, поскоблит тебя с уголка –
кудри слабого чаю
лоб сладкого молока
беззащитные выступающие ключицы
скосишь книзу зрачки – плывут себе облака,
далеко под тобой, покачиваясь слегка
больше ничего с тобой
не случится
- ну привет, вот бог, а я его генерал,
я тебя придирчиво выбирал
и прибрал со всем твоим
барахлишком
человеческий, весь в прожилочках, минерал,
что-то ты глядишь изумленно слишком
будто бы ни разу с
не умирал"
Вера Полозкова
Метки: вера полозкова |
Без заголовка |
Серия сообщений "Вера Полозкова":
Часть 1 - Бернард пишет Эстер... Ответ Эстер Бернарду...
Часть 2 - Суженое-ряженое
Часть 3 - Котя
Часть 4 - Уходить от него. Динамить...
Метки: вера полозкова |
Без заголовка |
После этого бы наступила катарсическая тишина и благолепие, но нет — нерв не рвется, но натянут до боли в гландах от невыплаканного, до искр из глаз.
Есть стихи, которые щекочут изнутри ребра и перехватывают дыхание. Стихи, которые понимают тебя лучше самых близких людей. Стихи, от которых встают дыбом волосы по всему телу. Стихи, которые приносят боль и облегчение одновременно.
Hесколько таких стихотворений в этом материале. Стихотворения современных авторов. Они написаны по-другому, они читаются по-другому. Это не Пушкин, не Тютчев и не Некрасов — в них слишком много личного для каждого из нас. Они забираются дальше.
Глубокого катарсиса вам, друзья.
Мама на даче, ключ на столе, завтрак можно не делать. Скоро каникулы, восемь лет, в августе будет девять. В августе девять, семь на часах, небо легко и плоско, солнце оставило в волосах выцветшие полоски. Сонный обрывок в ладонь зажать, и упустить сквозь пальцы. Витька с десятого этажа снова зовет купаться. Надо спешить со всех ног и глаз — вдруг убегут, оставят. Витька закончил четвертый класс — то есть почти что старый. Шорты с футболкой — простой наряд, яблоко взять на полдник. Витька научит меня нырять, он обещал, я помню. К речке дорога исхожена, выжжена и привычна. Пыльные ноги похожи на мамины рукавички. Нынче такая у нас жара — листья совсем как тряпки. Может быть, будем потом играть, я попрошу, чтоб в прятки. Витька — он добрый, один в один мальчик из Жюля Верна. Я попрошу, чтобы мне водить, мне разрешат, наверно. Вечер начнется, должно стемнеть. День до конца недели. Я поворачиваюсь к стене. Сто, девяносто девять.
Мама на даче. Велосипед. Завтра сдавать экзамен. Солнце облизывает конспект ласковыми глазами. Утро встречать и всю ночь сидеть, ждать наступленья лета. В августе буду уже студент, нынче — ни то, ни это. Хлеб получерствый и сыр с ножа, завтрак со сна невкусен. Витька с десятого этажа нынче на третьем курсе. Знает всех умных профессоров, пишет программы в фирме. Худ, ироничен и чернобров, прямо герой из фильма. Пишет записки моей сестре, дарит цветы с получки, только вот плаваю я быстрей и сочиняю лучше. Просто сестренка светла лицом, я тяжелей и злее, мы забираемся на крыльцо и запускаем змея. Вроде они уезжают в ночь, я провожу на поезд. Речка шуршит, шелестит у ног, нынче она по пояс. Семьдесят восемь, семьдесят семь, плачу спиной к составу. Пусть они прячутся, ну их всех, я их искать не стану.
Мама на даче. Башка гудит. Сонное недеянье. Кошка устроилась на груди, солнце на одеяле. Чашки, ладошки и свитера, кофе, молю, сварите. Кто-нибудь видел меня вчера? Лучше не говорите. Пусть это будет большой секрет маленького разврата, каждый был пьян, невесом, согрет, теплым дыханьем брата, горло охрипло от болтовни, пепел летел с балкона, все друг при друге — и все одни, живы и непокорны. Если мы скинемся по рублю, завтрак придет в наш домик, Господи, как я вас всех люблю, радуга на ладонях. Улица в солнечных кружевах, Витька, помой тарелки. Можно валяться и оживать. Можно пойти на реку. Я вас поймаю и покорю, стричься заставлю, бриться. Носом в изломанную кору. Тридцать четыре, тридцать...
Мама на фотке. Ключи в замке. Восемь часов до лета. Солнце на стенах, на рюкзаке, в стареньких сандалетах. Сонными лапами через сквер, и никуда не деться. Витька в Америке. Я в Москве. Речка в далеком детстве. Яблоко съелось, ушел состав, где-нибудь едет в Ниццу, я начинаю считать со ста, жизнь моя — с единицы. Боремся, плачем с ней в унисон, клоуны на арене. «Двадцать один», — бормочу сквозь сон. «Сорок», — смеется время. Сорок — и первая седина, сорок один — в больницу. Двадцать один — я живу одна, двадцать: глаза-бойницы, ноги в царапинах, бес в ребре, мысли бегут вприсядку, кто-нибудь ждет меня во дворе, кто-нибудь — на десятом. Десять — кончаю четвертый класс, завтрак можно не делать. Надо спешить со всех ног и глаз. В августе будет девять. Восемь — на шее ключи таскать, в солнечном таять гимне...
Три. Два. Один. Я иду искать. Господи, помоги мне.
Из бушующего сегодня относительно спокойное завтра выгрызая, на него надеясь (а может, его и боясь) — не суетись. Будет день, будет пища, будет станция Сходня. Будет варенье на завтрак, запах хлеба, звонок трамвая, будет куча приятных безделиц, римская вязь и под вечер желтеющий лист на ладонь слетит. Окстись. Будет солнечного обмана еще неистово много, где-то выясняющего отношения с твоей собственной голой душой. Будет сказочного романа продолжение и в даль дорога, будет вообще разное еще продолжение, уточнение, мнение, бдение, пошел, пошел. Не стой, как столб, не стой под стрелой, не жалей себя, не носи тряпья. Не морщи лоб, не ходи злой, не ругай, любя, не опускай копья. И не корми соловья — баснями. Корми соловья — песнями. И усталую прядь со лба сними, и тревогу с себя в толпе сними. Сними рубашку, потискай кошку. Из бушующего сегодня не забудь ни строчки. А там, в относительно спокойном завтра, себя вспоминая, позавидуй немножко. Себе — тому, который сегодня, сидит, бушующий, в своей одиночке. Ничего себе ночка. Будут лучшие, я тебе обещаю, гораздо лучшие, я точно тебе обещаю, будет день, будет утро, разбудит лучами, подаст варенье на завтрак, возникнет станция Сходня. И не волнуйся ты больше про завтра, ну подумаешь — какое такое завтра, в конце концов, вовсе и нет никакого такого завтра. Потому что вчерашнее завтра — посмотри в окно! — это уже сегодня.
Метки: вера полозкова |
Без заголовка |
Метки: вера полозкова |
Без заголовка |
Метки: вера полозкова |
Без заголовка |
Метки: вера полозкова |
Без заголовка |
Метки: вера полозкова |
Без заголовка |
Метки: Вера Полозкова |
Без заголовка |
Здравствуй, папа, родной... как ты там?..
Здравствуй, папа, родной… как ты там?..
Самый любящий в мире мужчина..
Знаешь, если года посчитать,
У тебя сейчас были б морщины...
Я бы их целовала шутя
Или ныла в рукав, когда плохо.
Ты шепнул бы, что годы летят,
Только я всё такая ж дурёха...
Ты мне сниться совсем перестал.
Не приходишь - скажи мне, так надо?
С ливнем весточку дай - как ты там?.. -
Я ей буду отчаянно рада.
Я тебе расскажу, как живу,
Что пишу, с кем не жду больше встречу...
И что еле держусь на плаву,
Всё надеясь, что `время залечит`.
А оно мерно тикает в такт,
Долго шьёт оно швы - не для слабых.
Знаешь, если года посчитать...
Седина тебе очень пошла бы...
Ксеня Забкова
pokolenie-x.
|
Без заголовка |
Иван Андреев
|
Без заголовка |
|
Без заголовка |
|
Страницы: | [2] 1 |