Минздрав сообщил две новости. Одну – хорошую, другую – плохую.

Хорошая новость такова: россиян с психическими заболеваниями становится все меньше. Зато больше всего психов замечено в Петербурге. Это, собственно, плохая новость, если кто не понял.

Хотя, может быть, эта новость и вправду не самая худшая. Ведь мы, петербуржцы, немного гордимся своим сумасшествием. Более того – оно, мне кажется, заразно. Пожил человек пару лет в нашем городе – и пиши пропало.

Вез меня как-то таксист. Не местный. Приехал из Грузии. Соответственно, человек веселый и общительный. Но говорит серьезно:

– Мой тебе совет: купи две квартиры. Одну сверху, а другую снизу.

– Зачем?

– В верхней живи сам, а в нижней открой публичный дом.

– Почему, – говорю, – публичный дом?

– Очень, – отвечает таксист, – выгодно. Сейчас кризис. Люди на всем экономят.

– И что? – как вы поняли, мои вопросы были банальны и односложны.

– Как ты не понимаешь?! – взорвался таксист. – Человек на всем готов экономить, только не на сексе.

Я попытался отшутиться:

– А если сделать наоборот? В нижней квартире жить самому, а в верхней открыть публичный дом?

Таксист задумался. И отрезал:

– Нет. Жить под публичным домом – себя не уважать.

К счастью, шел чемпионат мира, и я перевел разговор на футбол.

Откуда эти припадки безумия? Говорят, что из-за погоды. В Петербурге, мол, дождливо и туманно.

А я говорю, что те, которые так говорят, сами первейшие сумасшедшие. Где вы видели туманы? Ну, может, над Невой. А у нас, например, в Купчине никаких туманов нет. А сумасшедших – хоть отбавляй.

А много ли было дождей этим летом? Чуть больше, чем в Сахаре.

Разумеется, дело не в погоде.

Петербург располагает к размышлениям. Видимо, аура такая.

Мы все очень серьезные. И очень много думаем. А это, как известно, прямой путь к сумасшествию.

Возьмем простейший вопрос. А простейший вопрос – это, конечно, арбузы.

Вы заметили, насколько серьезно все подходят к выбору арбуза? Многие мои знакомые к выбору супруги подходили гораздо легкомысленнее.

Первым делом по арбузу нужно постучать. Потом снова постучать, но уже приложив ухо.

У меня ощущение, что скоро я увижу около арбузов человека со стетоскопом. Он будет ласково говорить арбузу: «Дышите. Не дышите. Дышите».

Самое интересное, что я тоже всегда делаю умное лицо и стучу по арбузу. Боюсь, иначе меня примут за человека недалекого. За дурачка, короче говоря.

А зачем мы стучим? Что мы хотим услышать? Что мы хотим узнать? Не болен ли арбуз туберкулезом? Нету ли у него воспаления легких?

И ведь – в конце концов – мы все равно спрашиваем продавца:

– Арбузы хорошие?

– Хорошие, – отвечает продавец.

И мы покупаем арбуз, вполне удовлетворившись этим ответом.

А советы? С какой серьезностью мы даем советы!

У меня сломался холодильник. Сообщил об этом мужикам на работе.

– Раньше люди и без холодильников хорошо жили, – глубокомысленно заметил один.

А второй говорит:

– Можно погреб сделать и там еду хранить.

Я посмеялся. Но оказалось, что разговор принял серьезный оборот.

– Для погреба лед нужен.

– Да, это главная проблема – где достать лед?

То есть погреб – это не главная проблема. Сделать погреб на четвертом этаже – это раз плюнуть.

Кто-то советует:

– Бери бэушный.

– Почему бэушный?

– У меня на даче бэушный.

– И хорошо работает?

– Не особо, но для дачи – нормально.

– Но мне-то нужно не для дачи.

– Тогда не бери бэушный.

Вот из-за таких диалогов мы и лидируем в рейтинге психов.

А спор о холодильниках длился долго. Где-то полчаса. А потом первый мужик, который уверял, что раньше жили и без холодильников, говорит:

– Лучшие холодильники производили в Советском Союзе.

– И что, – спрашиваю, – теперь делать? Союза-то давно нет.

– А тут уж ничего не поделаешь.

И то верно. Живу без холодильника. Жду, пока восстановят Советский Союз.

 

 

Глеб Сташков