***
На дне рождения, на самом дне,
когда покинут все, кто были с нами,
нередко остаёмся мы одне
наедине с несбывшимися снами.

 

Идём, куда не зная, налегке,
и, получив за жизнь привычно неуд,
глазами что-то ищем вдалеке,
закинув в небо свой дырявый невод.

 

И там, витая в голубом ничто,
утратив всё, чего ты так алкала,
вдруг понимаешь: истина - не то,
что плещет на поверхности бокала.

 

На расстоянье зорче нам видней.
Любовь ценней в конце, а не в начале,
как всё, что затаилось в глубине,
на дне рожденья счастья и печали.

 

Мemento mori больше не хочу
и вырываю к чёрту это жало!
Я припадаю к твоему плечу,
прошу простить за всё, чем обижала.

 

О, счастье жить и знать, что не одна,
что мне дано без слёз и без истерик
русалкой подхватить тебя со дна
и вынести на безопасный берег.

 

И там, с тобой одним наедине,
плести свой день из небыли и были
и постигать, что истина на дне,
на дне того, что мы взахлёб любили.

 

 

 

***
Мы с тобою ведь дети весны, ты — апреля, я — марта,
и любить нам сам Бог повелел, хоть в него и не верю.
А весна — это время расцвета, грозы и азарта,
и её не коснутся осенние грусть и потери.

 

Мы одной с тобой крови, одной кровеносной системы, -
это, верно, небесных хирургов сосудистых дело.
Закольцованы наши артерии, спаяны вены.
Умирай сколько хочешь — у нас теперь общее тело.

 

Во мне жизни так много, что хватит её на обоих.
Слышишь, как я живу для тебя? Как в тебя лишь живу я?
Нет тебя, нет меня, только есть лишь одно «мыстобою», -
то, что свёрстано намертво, хоть и на нитку живую!

 

 

 

***
Жизнь проходит упругой походкой,
и не скажешь ей: подожди!
Из чего её плащ был соткан?
Звёзды, травы, снега, дожди...

 

Жизнь проходит грозою и грёзой,
исчезая в туманной мгле,
оставляя вопросы и слёзы,
и цветы на сырой земле.

 

 

 

***
Когда-то оборачивались вслед,
теперь порой не узнают при встрече.
Но сколько бы ни миновало лет -
я лишь сосуд огня Его и речи.

 

Кто любит — он увидит на просвет
во мне — Меня, идущей по аллее.
Ну разве что морщинок четче след,
взгляд и походка чуть потяжелее.

 

Пусть незавидна старости юдоль,
настигнувшей негаданно-нежданно,
но не кладите хлеб в мою ладонь.
Пусть это будет «Камень» Мандельштама.

 

 

***
Над нами призрак сумрачный витает,
как будто чей-то взгляд следит в пенсне.
Я схоронюсь — меня не посчитают! -
по осени иль, может, по весне...

 

Зарыться в снег, закутаться, как в вату,
укрыться в книгу, музыку, вино...
А кто не спрятался — не виновата
та, что искала нас давным-давно.

 

 

 

***
Под знаком рыб живу и ног не чую.
Плыву навстречу, но миную всех.
В миру не слышно, как внутри кричу я.
Одеты слёзы в смех как в рыбий мех.

 

Вот так-то, золотая моя рыбка,
всё золото спустившая в трубу.
Кому отдашь последнюю улыбку,
когда крючок подденет за губу?

 

Но разве лучше мучиться на суше,
глотая воздух злобы и измен,
когда в стихии обретают души
покой и волю счастию взамен.

 

 

 

***
Я сорвалась у Господа с блесны
и плюхнулась опять в свою стихию,
дожив до — не скажу какой — весны,
никак не дам сварить ему ухи я!

 

Мой рыбный день покуда не настал,
на сковородке масло не пролито.
В России, знамо, надо жить до ста,
ведь слава доползает как улита.

 

 

***
Я несчастлива? Я счастлива.
Жизнь застыла у причала.
А вокруг всё так участливо
и внимательно молчало.

 

Я одна? О нет, единственна!
И совсем не одинока.
С неба чей-то глаз таинственный
на меня глядит в бинокль.

 

Я замечена... Отмечена...
Здравствуй, канувшее в небыль!
На губах горчинка вечера
и прозрачный привкус неба.

 

 

***
Непосильное сброшено бремя.
Налегке я вернулась домой.
«А хорошее было то время!» -
слышу я о себе же самой.

 

Это время подёрнуто дымкой.
«Ах, как жаль, что Вас слышать нельзя...»
Ощущаю себя невидимкой,
сквозь которую взгляды скользят.

 

Забросали цветами, списали,
на могилке насыпали холм.
Что ж я будто в пустующем зале
в отключённый кричу микрофон?

 

Что за дело, что пьеса всё длится,
молоточек стучит и стучит?
Расплываются в сумраке лица,
голоса угасают в ночи...

 

Разберите меня на цитаты,
фотографии, письма и сны.
Засушите как лук и цукаты
до какой-нибудь новой весны.

 

 

***
Я отбилась от стаи,
заблудилась в былом.
Из себя вырастаю
угловатым крылом.

 

Жизнь, как старое платье,
узковата в плечах.
Чем мы только не платим
за сиянье в очах.

 

Старомодное счастье,
не пошедшее впрок,
разберу на запчасти
отчеканенных строк.

 

Пусть не хлеб, а лишь камень
на ладони как шрам,
залатаем стихами -
что разлезлось по швам.

 

 

***
Жизнь, в берег бьющая могучею волною
и в грани узкие втеснённая судьбою.

                                              Е. Баратынский

 

Путь пройти от странниц до страниц,
отделяя зёрна от половы.
Изменяю кругу пёстрых лиц
с узким кругом музыки и слова.

 

Миру шлю привет издалека,
у окошка по утрам дежуря.
Каждый день — как в капле океан.
Как в стакане поднятая буря.

 

Высота, что клавишей беру.
Лента лет в замедленном движенье.
Я - как мышь, родившая гору.
(Пусть пока в своём воображенье).

 

Хорошо, что рядом ни души.
Счастье тихо жить, не поспешая,
окунувшись в тишину души,
словно в шапку тёплую с ушами.

 

 

***
Уютный комнатный мирок
с родными старыми вещами,
без обольщений и морок,
из сердца вырванных клещами.

 

Отброшен гаршинский цветок,
не надо ран очарований!
Мой домик, угол, закуток,
что может быть обетованней?

 

Принять неспешный твой уклад,
тонуть в тепле облезлых кресел
и на домашний циферблат
глядеть без Батюшковой спеси.

 

На коврик, чашки, стеллажи
сменить бездомность и огромность.
Не Блоковские мятежи,
а Баратынского укромность.

 

О здравствуй, снившийся покой!
Ты наконец не будешь сниться!
Утешь меня и успокой
в ладонь уткнувшейся синицей!

 

Повисло облака крыло -
прощай, мой путеводный пастырь!
На всё, что мучило и жгло -
налепим стихотворный пластырь.

 

Уходит завтра во вчера
без жертв, без жестов и без тостов.
Дней опадает мишура
и остаётся жизни остов.

 

И пусть из зеркала не ты
глядишь, какой была когда-то.
Закроет бреши темноты
заката алая заплата...

 

Ну что, купились? Я смеюсь.
Сменю ли крылья на копыта?
Всё, что люблю, чему молюсь -
о, не забыто, не забыто!..

 

 

***
Который год на той же сцене
спектакль про жизнь мою идёт.
Он устарел и обесценен,
и зритель больше не идёт.

 

Теперь я кажется играю
его лишь для себя самой.
Люблю, страдаю, умираю
и вновь рождаюсь в день седьмой.

 

Мелькают действия, картины,
но роль одна и жизнь одна,
и с каждым днём необратимо
к финалу движется она.

 

Талант и силы на исходе
и декорации бедней.
А звёзды глаз с меня не сводят.
Им там с галёрки всё видней.
 

Переход на ЖЖ: http://nmkravchenko.livejournal.com/395831.html