Знаменитая картина Сурикова «Боярыня Морозова» известна всем со школьных времен. В своем полотне художник был точен, изобразив реальное событие, произошедшее 17 или 18 ноября 1671 года, когда по приказу царя подвижницу «старой» веры отправили из её московского дома в заточение. Показанная на пятнадцатой передвижной выставке, картина Сурикова стала значимой вехой в художественной жизни страны.

О знаменитом полотне имеется много отзывов современников. Вот что сказал о нем Всеволод Гаршин: «Картина Сурикова удивительно ярко представляет эту замечательную женщину. Всякий, кто знает ее печальную историю, я уверен в том, навсегда будет покорен художником и не будет в состоянии представить себе Федосью Прокопьевну иначе, как она изображена на его картине».

В картине художник допустил только одну неточность, и то сознательно. На боярыне нет металлического ошейника, от которого цепь шла к «стулу» – большому обрубку дерева, лежавшего в ногах подвижницы. Видимо, художник решил, что «стул», ничего не добавив к образу Морозовой, только «утяжелит» картину.
 

 
Работая над картиной, художник перечитал массу исторических материалов, буквально изучил наизусть «Повесть о боярыне Морозовой», написанную в XVII веке по следам событий, неоднократно беседовал с московскими старообрядцами. Выбор темы картины не случаен. Боярыня Морозова была одним из самых известных деятелей церковного раскола, наряду с протопопом Аввакумом, а старообрядческая церковь причислила её к лику святых. Да и стойкость боярыни в отстаивании своих идеалов была просто поразительна, а живописец всегда стремился изображать на своих полотнах людей, сильных духом, идущих наперекор судьбе.

Судьба же Феодосии Прокопьевны Морозовой удивительна. Она родилась в семье царского окольничего Прокопия Соковнина, состоявшего в близком родстве с Милославскими. По традиции того времени Феодосия рано была выдана замуж за боярина Глеба Ивановича Морозова, бывшего дядькой царевича, а затем ставшего и близким свойственником царя Алексея. Род Морозовых был не только знатен, но и чрезвычайно богат, а главное, в тот период он был постоянно «при царях».

Феодосия рано осталась вдовой. После смерти мужа и его брата Бориса, женатого на сестре царицы, все богатство рода Морозовых перешло к её малолетнему сыну Ивану, а фактически, к ней. Морозова входила в ближнее окружение царицы Марии Ильиничны, как родственница и верховная дворцовая боярыня.

Казалось бы, живи и радуйся: близость ко двору, почести, богатство, сын подрастает. А если закручинишься от вдовьей доли, выйди замуж – желающих в мужья найдется немало, а то, заведи себе молодого полюбовника. Но Морозова отличалась фанатичной религиозностью и не только хранила верность умершему мужу, но и истязала себя постами, молитвами, ношением власяницы, чтобы «смирить плоть».

Именно на почве религиозности и возник у неё разлад с царем Алексеем Михайловичем, поддержавшим церковную реформу патриарха Никона, существенно изменившую богослужебную традицию русского православия. Религиозные нововведения встретили широкое сопротивление в обществе, где основным выразителем взглядов приверженцев «старой» веры стал протопоп Аввакум, подвергнутый за это церковному суду и отправленный в монастырскую тюрьму. Именно его рьяной последовательницей и стала боярыня Морозова.

Боярыня Морозова навещает протопопа Аввакума в тюрьме. Миниатюра XIX века
Дом боярыни в Москве был одним из центров раскольничества, оплотом старообрядцев. У неё какое-то время жил Аввакум, на короткое время возвращенный царем в столицу из заключения в надежде на примирение протопопа с церковными нововведениями. Но Аввакум не смирился и снова был отправлен в один из дальних монастырей. А Морозова установила с ним тайную переписку, о которой соглядатаи не преминули известить царя.

Благодаря высокому положению и заступничеству царицы, Морозова долго избегала открытого проявления монаршего гнева. Царь ограничивался увещеваниями, демонстративными опалами на её родственников и временным изъятием морозовских поместий. После смерти царицы и тайного пострижения Морозовой в декабре 1670 года в монахини под именем Феодоры, ситуация изменилась. Окончательно переполнил «чашу терпения» Алексея Михайловича отказ боярыни присутствовать на его свадьбе с Натальей Нарышкиной.

Но и в этот раз царь проявил определенное терпение, посылая к ней боярина Троекурова и князя Уросова, бывшего мужем сестры Морозовой, тоже державшейся «старой» веры, с уговорами отказаться от ереси и принять церковную реформу. Но все посланцы царя получали от боярыни решительный отказ.

Только 14 ноября 1671 года царь распорядился принять к мятежной боярыне жесткие меры. В её дом прибыл архимандрит Чудового монастыря Иоаким, проведший допрос Морозовой и её сестры, после которого они были закованы в «железы». В течение нескольких дней сестры оставались под домашним арестом. Затем Морозова была перевезена в Чудов монастырь. Именно этот момент и изобразил на своей картине Суриков.

После допросов боярыню, не желавшую раскаиваться, перевезли на московское подворье Псково-Печерского монастыря. Кроме ареста Морозову ждал еще один удар судьбы. Вскоре скончался (возможно, не без сторонней помощи) её сын Иван. Имущество боярыни было конфисковано, а её братья отправлены в ссылку.

Любопытно, что за арестованных сестер заступился даже патриарх Питирим, писавший царю: «Я советую тебе боярыню ту Морозову вдовицу, кабы ты изволил опять дом ей отдать и на потребу ей дворов бы сотницу крестьян дал; а княгиню тоже бы князю отдал, так бы дело то приличнее было. Женское их дело; что они много смыслят!». Но царь, заявив, что Морозова «много наделала мне трудов и неудобств показала», отказался её освободить и поручил патриарху самому проводить следствие.
Увещевания патриарха не дали результата, и сестер подвергли пытками на дыбе. А затем даже собирались сжечь на костре, но против этого выступили сестра царя Ирина и родовитое боярство, не желавшее создавать прецедент позорной казнью представителей российской аристократии. Костер чуть позднее все же запылал, но сожгли продолжавших исповедовать «старую» веру слуг мятежных сестер, а их самих отправили в Пафнутьево-Боровский монастырь, где содержали в земляной тюрьме.

В монастыре сестер уже не пытались переубеждать, а просто уморили голодом. Первой 11 сентября 1675 года умерла Евдокия Урусова. Феодосия Морозова скончалась 1 ноября 1675 года, попросив перед смертью тюремщика постирать в реке её полуистлевшую нательную рубаху, чтобы по православной традиции принять смерть в чистом белье. Как и сестру, её похоронили без гроба, завернув в рогожу.



Так закончился земной путь удивительных женщин княгини Евдокии Прокопьевны Урусовой и инокини Феодоры (в миру Феодосии Прокопьевны Морозовой), принявших мученическую смерть за веру, но не поступившихся своими убеждениями. Позднее в Боровске на месте предполагаемого захоронения Морозовой, Урусовой и других погибших в монастыре последовательниц «старой» веры была установлена часовня.