Многими содержимь напaстьми, к Тебе прибегаю, спасения иский: о, Мaти Слова и Дево, от тяжких и лютых мя спаси (Канон молебный Пресвятой Богородице, песнь 1-я).

Конец лета. У большинства людей завершаются летние хлопоты: сады, огороды, отпуска, заморские поездки, каникулы и прочее. Это у нас, сидящих на краю пустыни, кажется, что у лета и жары нет ни конца, ни края, а в России, дома, все уже приходит к своему естественному пределу. Православные христиане готовятся встретить праздники Преображения Господня и Успения Богородицы. И по давней церковной традиции главная подготовка к великим праздникам проходит в молитве и посте.

Большинство читателей знают, что Успенский пост строгий – практически как Великий. Не вкушают рыбу, кроме Преображения Господня, до Преображения не вкушают плодов нового урожая, с едой в принципе все понятно.

Но пост — это все же, прежде всего, школа божественной любви. И ясное, простое и понятно средство, которое дает Церковь, чтобы противостоять злу. Извне и изнутри. Успенский пост — это еще и труд благодарности, который верующий человек может принести Матери Божией.

Никак нельзя нам забывать Матери Божией, такое пришло время, что без Ее благодатного покрова трудно, почти невозможно противиться злу, лукавству и жестокости мира. И через Ее материнское чувство к нашему Спасителю мы можем получить укрепление наших духовных сил, которых на поверку оказывается исчезающе мало.

Готовясь к проповеди в храме накануне Успенского поста, я вспомнил об одном совершенно замечательном святом человеке. Это схиархимандрит Гавриил (Зырянов). Для меня образ старца Гавриила Спасо-Елеазаровского с давней поры связан в уме с образом преподобномученицы великой княгини Елисаветы Феодоровны, которая много лет окормлялась старцем.

И через святую Елисавету, ее служение Святой Земле и ее святыням слова старца Гавриила для меня приобрели новое “иерусалимское звучание”. Вот небольшой отрывок из жизнеописания старца, составленного в 1915 году архимандритом Симеоном (Холмогоровым):

Старец с молодых лет стал стремиться к достижению любви благодатной.

«Кто — как, а я взял себе, что полегче», — скромно говаривал Батюшка.

«Кому пост, кому молитва, кому затвор по душе; а я облюбовал себе вот это», — т.е. любовь, — бывало, скажет Батюшка.

Любовь же, по Апостолу, есть — союз совершенства, царица добродетелей. Ибо для этой благодатной любви требуются великое мужество, смирение, беспристрастие, разумение, рассудительность, благодатная чистота, целомудрие, вообще — житие по воле Божьей, из любви же к Богу и безо всякой корыстной цели; любовь ко всем — ради любви к Богу.

Ведь недаром же Апостол Павел сказал: Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я ничто, я — медь звенящая или кимвал бряцающий. Если я имею дар пророчества и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, то я — ничто. И если раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, — нет мне в том никакой пользы (1 Кор. 13:1-3).

Эти слова прославленного ныне великого подвижника Русской Церкви, я надеюсь, могут служить иллюстрацией того, что является основным приоритетом в духовной жизни православного человека. А чистота души, целомудрие, восстановление целомудрия в человеке, рассудительность и разумение, о которых говорилось выше, даются Богом за покаяние, смиренную молитву и трезвый пост.

Известно, что в Израиле есть Мертвое море. Точнее – не только в Израиле, половина его принадлежит Иордании. В этом море очень сложно утонуть. Соленость воды такая, что человек не может погрузиться в нее. Так и плавает на поверхности – сидя или лежа на спине. Некоторые отчаянные смельчаки пытаются плавать на животе, хотя это и запрещается спасателями. Можно глотнуть воды и либо отравиться, либо утонуть, не погружаясь практически в воды…

Но есть море, в которое можно погрузиться на бесконечную глубину и никогда не утонуть в нем. Наоборот – приобрести кристальную трезвость понимания Бога и человека, ближнего и дальнего, очиститься от всякого внутреннего ничтожества («ничто – ничтожит» — это же о кознях бесовских сказано).

Это море божественной любви и милосердия. Живое море, пробуждающее тонущего в нем к жизни. Вот вам и пост и молитва, какими они и должны быть. Это ведь не просто селедочный хвост, тайком сгрызенный в постный день…

И нечто практическое к началу Успенского поста. Старец Гавриил оставил своим чадам духовное завещание, короткое, но очень проникновенное. Ценность практических советов старца в том, что в них — весь опыт его духовного делания. Великая любовь ко Господу и безграничное доверие и благоговение к Богородице.

А ведь молитвы, которыми старец советовал молиться не являются какими-то «особыми», как иногда спрашивают у священника – «нет ли какой особой молитвы по тому или иному случаю?» — церковному человеку они известны, он часто их слышит в храме и молится ими сам. Может быть, слишком механично? Или просто без любви?

Скоро, может быть, я умру… Оставляю вам в наследство великое богатство, для всех неоскудеваемое. Его всем хватит, только пусть пользуются и не сомневаются, — будут жить безбедно, кто сумеет его себе присвоить.

1-е) Когда кто почувствует себя грешником и не находит выхода себе, — пусть затворится в келье один, читает Сладчайшему Иисусу Христу канон с акафистом, и плачем утешится уврачеванный…

2-е) Когда кто находится в напастях, каких бы то ни было, пусть читает молебный канон Божией Матери («Многими содержим напастьми…»), и пройдут для него все напасти бесследно, к стыду нападающих на него.

3-е) Когда нуждается кто во внутреннем душе-освящении, — пусть читает со вниманием 17-ю кафизму: и откроются ему внутренние очи… последует потребность осуществить то, что в ней написано… возникнет потребность чаще очищать свою совесть исповедью и причащаться Св. Таин Тела и Крови Христовых… явится добродетель милосердия к другим, чтобы не зазирать их, а страдать о них и молиться. — Тогда явится и внутренний страх Божий, в котором проявятся для внутреннего ока души те заслуги Спасителя, как Он страдал за нас, любя нас… явится и любовь к Нему благодатная, с силою Св. Духа, Который поставляет нас на все подвиги, научает совершать их и терпеть… В терпении нашем мы увидим и восчувствуем в себе пришествие Царства Божия в силе Его, и воцаримся воедино с Господом и обожимся…

Тогда для нас покажется сей мир совсем не тем, каким он нам теперь рисуется. Впрочем, мы его не станем судить, так как судить его будет Иисус Христос, но мы увидим мирскую ложь и грех в нем. Мы увидим и правду, но — только в Спасителе, и будем ее почерпать только в Нем одном. Ложь! Мы ее видим и не видим… Ложь, это — сей век со всеми его прелестями — скоропреходящими, ибо все минует и не воротится… Правда же Христова пребудет во век века. Аминь. (Схиархимандрит Гавриил)

Попробуйте в наступающий Успенский пост помолиться молебным каноном Богородице с особым внутренним вниманием к словам этого простого, но глубокого как море божественной любви молитвословия, и Матерь Божия всегда будет сохранять вас своим благодатным покровом. Не уставайте благодарить Ее за это.

Пост без молитвы – диета, не больше. Диета – тоже хорошо. Облегчает плоть, дает чувство радости жизни, и прочее, прочее. Вот скажет вам некто: «Я диету соблюдаю, а вы поститесь. В чем разница?». А вы ему: «Ну, знаете… Ну, понимаете…» И – ничего внятного. Тогда он ничего не узнает и ничего не поймет. Плюс – будет уверен, что и его диета, и наш пост – нечто если не до конца одинаковое, то очень похожее.

Горе нам. Мы не умеем ни объяснить, ни защитить свою веру. Глаза у всех умные, а слова не те. Не в пример нам были иноки некие, которых спросили философы: «И вы не женитесь — и мы. И вы спите на земле – и мы. И вы ходите вечно в одной одежде, и мы – в одном плаще. Какова меж нами разница?»

Было это во времена, когда философия была не кабинетной дисциплиной, а образом жизни. По этому критерию у нас сегодня вообще нет философов, одни… не скажу, кто. Так вот, те монахи, к которым был обращен вопрос, ответили: «По внешним признакам вы и мы отличаемся мало. Но мы уповаем на Бога и пребываем в благодати».

Исходя из сказанного, и мы о посте своем можем сказать нечто подобное. Например: «Мы учимся любить Бога и воспоминаем часто о пришествии в мир Его Единородного Сына. Мы любим также и Матерь Иисуса Христа, «таковой страшней Тайне послужившую». Этот пост наш посвящен Ей. Постясь, мы уповаем на Бога и пребываем в благодати, поскольку Сама Дева Мария благодатна, и Ангел сказал Ей: «Радуйся, Благодатная, Господь с Тобою».

Если есть и пить меньше, а то и не есть временами и не пить вообще, то чем заняться? Молитвой! Тем, без чего пост — просто диета, и не больше. Молитва нужна: сильная, собранная, горячая, о себе и обо всех. Не просто чтение неких молитвенных текстов, что само по себе похвально и есть школа молитвы, но еще не вся молитва. Нужно не изображать из себя молящегося человека, но нужна сама молитва, которая (видит Бог) меняет человека, «чадом света сего соделовая».

Матерь Божия умеет молиться. Всю жизнь сему училась. В тишине, в простоте, в одиночестве. То работая, то отдыхая, то вставая, то ложась, Она имела Бога в памяти и имя Его – на устах. Потом, сподобившись посещения Гаврилова и понесши во чреве, тем более прислушивалась к биению и росту плода в Себе, на каждое движение Сына отвечая молитвой Отцу Его.

А затем ходила за Сыном, «слагая все глаголы Его в сердце Своем». Потом горела в огне страдания невыносимого, стоя под Крестом, но молитвы не оставляла. Потом переменила скорбь на радость и проповедовала людям спасение в Том, Кого носила, и питала, и слушала.

А потом пришло Ей время умирать. И опять усилилась и умножилась ее молитва, в ответ на которую Сын Сам пришел и взял на руку душу Матери. Потом было ее воскресение и на небеса восшествие, откуда Она зрит нас, и посещает, и является с заступлением и многообразной помощью.

Родила, но Девой осталась. Умерла, но перешла в Жизнь, поскольку Бог наш есть Сын Ее. Если Жизнь к нам пришла, то через Нее, и значит, Она – Дверь Жизни. Если Бог к нам с небес сошел, то Ею, и значит, Она – Лестница Иакова, соединяющая небо и землю.

Стоит в ожидании праздника Успения попоститься духом и брюхом. Болтать меньше и не вникать ни во что, что нас прямо не касается. Есть меньше, чтобы некую легкость и бодрость в себе ощутить. Появившуюся легкость и бодрость «конвертировать» в посещение храма и в поклоны земные на молитве. Что-то доброе сделать ради Христа, а не ради похвалы или ответного добра человеческого.

Одним словом, надо подвигом добрым подвизаться, и течение совершить, и веру соблюсти. И делать это нужно сегодня, а не «потом». Кто сегодня не хочет спасаться, тот рискует завтра быть вычеркнутым из числа спасенных. Умножим сегодня молитвы, братие, потому что Дева Мария за нас молиться не перестала, но до днесь «молитвами своими избавляет от смерти души наша».

Успенский пост (14–28 августа)

Пост… как много в этом слове для сердца православного слилось!

Перифраз известных нам слов, может, и не лишен иронии, но вдумаемся, как порой причудливы, как разнообразны наши представления о посте.

Для кого-то пост торжественно-мрачен — и тем как раз ценен, ибо всякий подвиг формирует чувство собственной значимости (поэтому надо как можно интенсивней накрутить себя в постнической изощренности), для кого-то светел и непринужден (как бы сам строго ни постился), кому-то – просто правило церковной дисциплины, которое надо исполнить, «не заморачиваясь глубинами и рефлексиями» (мясо-молочного нельзя? – не проблема: мы такие постненькие блюда сготовим, что пальчики оближешь!), а для кого-нибудь и вовсе – период в календаре, имеющий весьма параллельное значение для него лично и для всей его семьи (поводы могут быть разными: «пост должен быть духовным», «пост – для здоровых, а мы все больные», «жизнь такая, что нет возможности выбирать в пище» и вообще «пост – это не главное»).

В этом многообразии нет единства, но мы сейчас не станем погружаться в анализ каждого из отмеченных представлений, выявляя в них истинное и отметая ложное, но сосредоточимся на теме поста Успенского.

Для начала отметим все же одну общую черту всех многодневных постов: они предваряют светлое торжество, готовят к нему. Не в том смысле, чтобы, вот, потерпеть скорбь, дабы на ее фоне полнее, ярче прочувствовать радость освобождения от нее, но в смысле подготовки души к вмещению радости от соприкосновения с вечностью, в чем, собственно, и состоит суть любого христианского празднования.

В приготовлении к празднику Успения Пресвятой Богородицы в этом отношении существуют некоторые нюансы. Что мы собираемся праздновать? К какой радости готовимся? С Пасхой понятно, с Рождеством тоже – это важнейшие события Домостроительства нашего спасения, и память святых апостолов Петра и Павла – торжество благовестия и устроения Церкви, которую «не одолеют врата адовы» (Мф. 16; 18).

А Успение? Это же, формально выражаясь, смерть. Что тут праздновать? Ведь, в отличие от крестной смерти Спасителя, кончина Его Пречистой Матери никого не спасла, не исцелила. Это было горе для всех, кто с ней общался. В честь чего приготовительный пост, может, ради того, чтобы ощутить бренность бытия?.. Нет, принцип тот же: приготовление к Радости.

Причем тут своя специфика. Обратите внимание, что праздник Успения Божией Матери, предваряемый двухнедельным постом, как бы обнимается и пронизан праздниками Ее Сына – так называемыми тремя Спасами: начинается пост праздником, посвященным Кресту – жертвеннику нашего с Ней спасения, символу богозаповеданной любви; в середине его – Преображение Господне, а на следующий день после Успения – память Нерукотворного Образа. Господь как бы обнимает Свою Матерь, ибо Ей «оружие прошло душу» (Лк. 2; 35) скорбями за Сына, своей жизнью Она явила наглядный пример преображенной души, и именно благодаря Ей состоялось воплощение Слова, свидетельствуемое иконописью.

Но почему из всех богородичных праздников именно Успение так почитается, что предваряется многодневным постом? Да потому что для христианина «жизнь – Христос, и смерть – приобретение» (Флп. 1; 21)!

Скорбь расставания, естественная и понятная для тех, кто уже не мог с ней общаться по-прежнему, была, благодаря вечно опаздывавшему апостолу Фоме, перекрыта радостью обнаружения, что Богородицу «гроб и умерщвление не удержаста». Сохранившая девство при рождении Богомладенца, Она не оставляет мира в Своем успении, будучи первейшей нашей молитвенницей.

Всякий пост, по выражению прот. Александра Шмемана, – «светлая печаль», но к Успенскому посту это относится в особенности. О нем уместно сказать: небесная печаль. Он, как верно было кем-то подмечено, словно окрашен в лазурные тона. Быть может, именно Успенский пост помогает лучше всего осознать сущность поста как такового, потому что наилучшим образом пример постничества являет нам Пресвятая Дева, чуждая от рождения всякой скверны и свободная, благодаря всецелому устремлению души к Богу, от человеческих немощей, и настолько же нечуждая, близкая немощным людям, сочувствующая им, ищущая любой возможности доставить им самую простую, земную радость (вспомним, с чего начинаются чудеса Христовы).

Авва Евагрий называет кротость «аристократической добродетелью». Царица Небесная явила ее в непоколебимой любви к Богу и людям, ради которых воплотился Ее Сын, к тем самым людям, которых она видела глумящимися над Ним; к нам – своими грехами присоединяющимся к Его распинателям.

Это хранение себя «неоскверненными от мира» (Иак. 1; 27): от его злобы и малодушия, от его гордыни и подлости, от его человекоугодия и высокомерия, бесцеремонности и равнодушия, разнузданности и бесчувствия, трусости и дерзости – хранение себя от этих и множества других, зачастую маскирующихся под добродетель, пороков и есть истинное постничество, пример которого явила нам Пресвятая Богородица. О Богородице, по словам лично знавших Ее людей, сщмч. Игнатий Богоносец свидетельствует, что «Она в гонениях и бедах всегда бывала весела, в нуждах и нищете не огорчалась, на оскорбляющих Ее не гневалась, но даже благодетельствовала им. Была кроткой в благополучии, милостивой к бедным и помогала им во всяком добром деле».

Подражание Божией Матери в этих чертах должно быть средоточием нашего внимания в Успенском посту.

Если у человека спросить: «Как ты думаешь, какой самый страшный грех?» – один назовет убийство, другой воровство, третий подлость, четвертый предательство. На самом деле самый страшный грех – это неверие, а уж оно рождает и подлость, и предательство, и прелюбодеяние, и воровство, и убийство, и что угодно.


Грех не есть проступок; проступок является следствием греха, как кашель – это не болезнь, а ее следствие. Очень часто бывает, что человек никого не убил, не ограбил, не сотворил какой-то подлости и поэтому думает о себе хорошо, но он не знает, что его грех хуже, чем убийство, и хуже, чем воровство, потому что он в своей жизни проходит мимо самого главного.

Неверие – это состояние души, когда человек не чувствует Бога. Оно связано с неблагодарностью Богу, и им заражены не только люди, полностью отрицающие бытие Божие, но и каждый из нас. Как всякий смертный грех, неверие ослепляет человека. Если кого-то спросить, допустим, о высшей математике, он скажет: «Это не моя тема, я в этом ничего не понимаю». Если спросить о кулинарии, он скажет: «Я даже суп не умею варить, это не в моей компетенции». Но когда речь заходит о вере, тут все имеют собственное мнение. Один заявляет: я считаю так; другой: я считаю так. Один говорит: посты соблюдать не надо. А другой: моя бабушка была верующей и она вот так делала, поэтому надо делать так. И все берутся судить и рядить, хотя в большинстве случаев ничего в этом не понимают.

Почему, когда вопросы касаются веры, каждый стремится обязательно высказать свое дурацкое мнение? Почему в этих вопросах люди вдруг становятся специалистами? Почему они уверены, что все здесь понимают, все знают? Потому что каждый считает, что он верует в той самой степени, в которой необходимо. На самом деле это совершенно не так, и это очень легко проверить. В Евангелии сказано: «Если вы будете иметь веру с горчичное зерно и скажете горе сей: «перейди отсюда туда», и она перейдет». Если этого не наблюдается, значит, нет веры даже с горчичное зерно. Так как человек ослеплен, то он считает, что верует достаточно, а на самом деле он не может совершить даже такой пустяк, как сдвинуть гору, которую и без веры сдвинуть можно. И из-за маловерия происходят все наши беды.

Когда Господь шел по водам, Петр, который никого на свете не любил так, как Христа, захотел прийти к Нему и сказал: «Повели мне, и я пойду к Тебе». Господь говорит: «Иди». И Петр также пошел по водам, но на секунду испугался, усомнился и стал тонуть и воскликнул: «Господи, спаси меня, я погибаю!» Сначала он собрал всю свою веру и, на сколько ее хватило, на столько он и прошел, а потом, когда «запас» иссяк, стал тонуть.

Вот так же и мы. Кто из нас не знает, что Бог есть? Все знают. Кто не знает, что Бог слышит наши молитвы? Все знают. Бог всеведущ, и, где бы мы ни были, Он слышит все слова, которые мы произносим. Мы знаем, что Господь благ. Даже в сегодняшнем Евангелии есть подтверждение этому, и вся наша жизнь показывает, как Он к нам милостив. Господь Иисус Христос говорит, что, если наше дитя просит хлеба, неужели мы дадим ему камень или, если просит рыбу, дадим ему змею. Кто из нас может так поступить? Никто. А ведь мы люди злые. Неужели это может совершить Господь, Который благ?

Тем не менее мы все время ропщем, все время стонем, все время то с одним не согласны, то с другим. Господь нам говорит, что путь в Царствие Небесное лежит через многие страдания, а мы не верим. Нам все хочется быть здоровыми, счастливыми, мы все хотим на земле хорошо устроиться. Господь говорит, что только тот, кто пойдет за Ним и возьмет свой крест, достигнет Царствия Небесного, а нам это опять не подходит, мы снова настаиваем на своем, хотя считаем себя верующими. Чисто теоретически мы знаем, что в Евангелии содержится истина, однако вся наша жизнь идет против нее. И часто нет у нас страха Божия, потому что мы забываем, что Господь всегда рядом, всегда на нас смотрит. Поэтому мы так легко грешим, легко осуждаем, легко человеку можем пожелать зла, легко им пренебречь, оскорбить его, обидеть.

Теоретически нам известно, что есть вездесущий Бог, но наше сердце далеко отстоит от Него, мы Его не чувствуем, нам кажется, что Бог где-то там, в бесконечном космосе, и Он нас не видит и не знает. Поэтому мы грешим, поэтому не соглашаемся с Его заповедями, претендуем на свободу других, хотим переделать все по-своему, хотим всю жизнь изменить и сделать ее такой, как мы считаем нужным. Но это совершенно неправильно, мы никак не можем в такой степени управлять своей жизнью. Мы можем только смиряться перед тем, что Господь нам дает, и радоваться тому благу и тем наказаниям, которые Он посылает, потому что через это Он нас учит Царствию Небесному. Но мы Ему не верим – мы не верим, что нельзя грубить, и поэтому грубим; не верим, что нельзя раздражаться, и раздражаемся; мы не верим, что нельзя завидовать, и часто кладем глаз на чужое и завидуем благополучию других людей. А некоторые дерзают завидовать и духовным дарованиям от Бога – это вообще грех страшный, потому что каждый от Бога получает то, что он может понести.

Неверие – это удел не только людей, которые отрицают Бога; оно глубоко проникает и в нашу жизнь. Поэтому мы часто пребываем в унынии, в панике, не знаем, что нам делать; нас душат слезы, но это не слезы покаяния, они не очищают нас от греха – это слезы отчаяния, потому что мы забываем, что Господь все видит; мы злимся, ропщем, негодуем.

Отчего мы всех близких хотим заставить ходить в церковь, молиться, причащаться? От неверия, потому что мы забываем, что Бог хочет того же. Мы забываем, что Бог каждому человеку желает спастись и о каждом заботится. Нам кажется, что никакого Бога нет, что от нас, от каких-то наших усилий что-то зависит,– и начинаем убеждать, рассказывать, объяснять, а делаем только хуже, потому что привлечь к Царствию Небесному можно лишь Духом Святым, а у нас Его нет. Поэтому мы только раздражаем людей, цепляемся к ним, надоедаем, мучаем, под благим предлогом превращаем их жизнь в ад.

Мы нарушаем драгоценный дар, который дан человеку,– дар свободы. Своими претензиями, тем, что хотим всех переделать по своему образу и подобию, а не по образу Божию, мы претендуем на свободу других и стараемся всех заставить мыслить так, как мыслим сами, а это невозможно. Человеку можно открыть истину, если он о ней спрашивает, если он хочет ее узнать, мы же постоянно навязываем. В этом акте нет никакого смирения, а раз нет смирения, значит, нет благодати Святого Духа. А без благодати Святого Духа результата не будет никакого, вернее, будет, но противоположный.

И вот так во всем. А причина в неверии – неверии Богу, неверии в Бога, в Его благой промысел, в то, что Бог есть любовь, что Он хочет всех спасти. Потому что, если бы мы верили Ему, мы бы так не поступали, мы бы только просили. Почему человек идет к какой-то бабке, к знахарке? Потому что он не верит ни в Бога, ни в Церковь, не верит в силу благодатную. Сначала он обойдет всех чародеев, колдунов, экстрасенсов, а если ничего не помогло, ну тогда уж обращается к Богу: авось поможет. И самое удивительное, что ведь помогает.

Если бы какой-то человек все время нами пренебрегал, а потом у нас стал что-то просить, мы бы сказали: знаешь, так не годится, ты так ко мне препогано относился всю жизнь, а теперь приходишь у меня просить? Но Господь милостивый, Господь кроткий, Господь смиренный. Поэтому по каким бы путям-дорогам человек ни ходил, какие бы безобразия он ни делал, но если он обращается к Богу от сердца, на последний, как говорится, худой конец – Господь и тут помогает, потому что Он только и ждет нашей молитвы.

Господь сказал: «О чем ни попросите Отца во имя Мое, даст вам», а мы не верим. Мы не верим ни в свою молитву, ни в то, что Бог нас слышит,– не верим ничему. Вот поэтому у нас все и пусто, поэтому наша молитва как бы и не исполняется, она не может не только гору сдвинуть, а не может вообще ничего управить. Если бы мы действительно верили в Бога, тогда любого человека смогли бы на истинный путь направить. А направить на истинный путь возможно именно молитвой, потому что она оказывает человеку любовь. Молитва перед Богом – тайна, и в ней нет никакого насилия, есть только просьба: Господи, управь, помоги, исцели, спаси.

Если бы мы так действовали, то достигли бы большего успеха. А мы все надеемся на разговоры, на то, что как-то сами управимся, что-то такое сохраним на какой-то черный день. Кто ждет черного дня, у того он обязательно настанет. Без Бога все равно ничего не достигнешь, поэтому Господь говорит: «Ищите прежде всего Царствия Божия, и остальное все приложится вам». Но мы и этому не верим. Наша жизнь не устремлена в Царствие Божие, она больше направлена на людей, на человеческие отношения, на то, как бы здесь все наладить. Мы хотим удовлетворить собственную гордость, собственное тщеславие, собственное честолюбие. Если бы мы стремились к Царствию Небесному, то радовались бы, когда нас притесняют, когда нас обижают, потому что это способствует нашему вхождению в Царствие Небесное. Мы бы радовались болезни, а мы ропщем и ужасаемся. Мы боимся смерти, все стараемся продлить свое существование, но опять не ради Господа, не ради покаяния, а по своему маловерию, из страха.

Грех маловерия в нас проник очень глубоко, и с ним надо очень сильно бороться. Есть такое выражение: подвиг веры – потому что только вера может подвигнуть человека на что-то настоящее. И если каждый раз, когда в нашей жизни складывается такая ситуация, что мы можем поступить по-Божески и можем поступить по-человечески,– если каждый раз мы будем мужественно поступать по своей вере, то вера наша будет расти, она будет укрепляться.

Если взять гирю и каждый день поднимать ее по десять раз, а через месяц мышцу измерить, мы увидим, что она увеличится в объеме; а через год она будет еще больше. Так и вера: если мы ежедневно будем совершать некий поступок не по чувствам, не по разуму, а по нашей вере, то она в нас умножится. Вот раздражает меня какой-то человек тем, что лезет ко мне со всякими глупостями; надоел до предела. Что делать? Хочется убежать или сказать ему в ответ какую-то колкость, нечто такое, чтобы он больше никогда в жизни не приставал. Это мне хочется как человеку грешному, а как я должен поступить по вере? По вере я должен рассуждать так: зачем Господь ежедневно посылает ко мне этого человека, зачем Он дал мне этот крест? Для чего меня жизнь все время с ним сталкивает? Чтобы я терпел, чтобы я приобрел смирение терпя. Значит, буду терпеть год, два, три, четыре, десять лет, пока не смирюсь полностью, пока меня не перестанет это раздражать.

И если каждый раз мы будем поступать по вере, не выплескивать свое раздражение, а, наоборот, держать его внутри и просить у Бога: Господи, помоги мне, дай мне терпение удержаться, не сказать грубость, резкость, дай мне как-то выдержать это маленькое испытание,– если мы будем так делать день, два, неделю, месяц, год, десять лет, то как мышца укрепляется и становится сильней, так будет укрепляться и наша вера. И когда случится в нашей жизни какое-то действительно серьезное испытание, тогда мы сможем в вере устоять; мы не откажемся ни от Господа, ни от веры, ни от Царствия Небесного.

Если на спортсмена, который всю жизнь тренирует свое тело, нападут разбойники, и он от них побежит, а они все прокуренные да пропитые, 60 метров пробегут и отстанут. Спасется человек – ему пригодится то, что он занимался спортом. Поэтому когда мы терпим, допустим, свое раздражение, или все время преодолеваем свою жадность, или совершаем еще какой-то волевой акт, поступаем не по чувствам нашим, а по нашей вере, как должен поступать христианин, то мы это делаем не напрасно. Мы готовим себя к более серьезному экзамену, который обязательно будет. И самый серьезный экзамен, самое главное испытание – это смерть. Но и до смерти у нас будет очень много испытаний, и по мере возрастания нашей веры они будут расти.

Когда человек переходит в институте из курса в курс, экзамены все усложняются, а потом бывает самый главный, государственный, и диплом. Защита диплома – это наша смерть, а перед этим нужно сдать множество экзаменов. И чем больше растет наша вера, тем больше она будет Богом испытываться, потому что как иначе можно познать человека?

Был такой случай со Спиридоном Тримифунтским: он пришел на собор, а стражник его не пускает. Он говорит: «Почему ты меня не пускаешь? Я епископ». А был он в простой пастушеской одежде, потому что пас скотину, добывая себе пропитание. Стражник его ударил, и Спиридон подставил ему другую щеку. Тот говорит: «А, теперь вижу, что ты епископ, проходи». Вот он, пропуск. Сразу видно, что этот человек христианин. Не надо никаких документов, что ты, дескать, верующий. Вот написано: христианин; фотография – борода, усы; и печать. Этого не надо, потому что христианин проверяется не документом.

Единственный документ – исполняет человек заповеди Божии или не исполняет. А как это трудно! Какой-то простой мирянин бьет по лицу епископа. По церковным канонам тот, кто ударил епископа, отлучается от Церкви. То есть святитель Спиридон мог его за оскорбление священного сана отлучить от Церкви, и никто бы никогда ничего не сказал против этого. Но он его простил кротко сразу, и подставил левую, и на собор прошел, и все благополучно разрешилось, и того человека исцелил – он раскаялся. Вот поступок христианский. И наша христианская жизнь, и наша вера будут укрепляться, только если мы будем совершать христианские поступки.

Мы все пока не христиане, а ученики и только пытаемся жить по-христиански. Но если мы хотим христианами стать, нужно постоянно совершать христианские поступки и словом, и делом, и мыслью. Вот мысль какая-то пришла – если человек не христианин, он начинает этой мысли следовать, пока не придет другая. Обычно у того, кто не ведет духовную жизнь, в голове все время прокручивается какое-то «кино»: то одно подумал, то другое, то на то посмотрел, то на это. Увидел человека красиво одетого – у него зависть появилась. Увидел кого-то на машине едущего – думает о том, что он загазовывает воздух. Увидел красивое лицо – значит, другие какие-то мысли пошли. И так ум все время плавает. Но христианин должен постоянно бороться с помыслами. Каждый раз, когда мы отсекаем помысел греховный, мы совершаем нравственный поступок. Этот поступок не видит никто, кроме Отца Небесного. И Господь, видя тайное, воздаст нам всегда явное – он укрепит нашу веру.

Отсечь помысел не так уж трудно, это подвиг малый, но тем не менее еще раз руку согнул, еще раз поупражнял мышцу своей души, мышцу своей веры. Только таким образом можно веру укреплять. И любой спортсмен знает: сколько бы ты мышцу ни качал, но если ты год не тренируешься, то все исчезает. Тот, кто начинает заниматься спортом, обречен заниматься им до конца своих дней, иначе он превращается в огромную, неповоротливую тушу и у него портятся печень, легкие, сосуды, сердце. Так же и в христианской жизни. Не дай Бог кому-нибудь сделать эксперимент – взять и перестать молиться утром и вечером хотя бы дня три-четыре. На пятый день прочитать правило будет в сорок раз тяжелей, чем тогда, когда ты устал и пропустил, потому что душа уже ослабла.

Поэтому, чтобы нам веру укреплять, необходимо постоянное упражнение в молитве, в чтении слова Божия. Надо постоянно себя понуждать. Неустанно, хочу – не хочу, могу – не могу, надо заставлять себя идти в храм. Устал – не устал, дела у меня – не дела, прошел срок порядочный – надо заставить себя подготовиться к причастию и причаститься Святых Христовых Тайн. Какая-то сложилась ситуация – как тебе ни хочется поступить греховно, надо заставить себя поступить по-христиански, независимо от того, что ты чувствуешь и что ты думаешь. Есть заповедь Божия – и исполняй. И постепенно мы увидим, что заповеди нам становится исполнять все легче и легче, а потом почувствуем, что нам невозможно совершить грех: мы настолько привыкнем исполнять заповеди Божии, что согрешать нам уже будет тяжело, мы не сможем даже себя к этому понудить – у нас возникнет навык христианской жизни. Вот это и есть возрастание нашей веры.

Каждый из нас должен быть кремнем. Господь назвал камнем Петра: «петрос» по-гречески значит «скала». «Ты – Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою». Так же и мы. Если мы хотим быть храмом Святого Духа, домом Божиим, то должны обязательно веру свою укреплять и с неверием в своей душе постоянно бороться, не надеясь ни на каких людей, а только на Самого Единого Бога. И нужно постоянно к Нему обращаться. Только таким образом можно избавиться от этого пагубного греха неверия, который в каждом из нас есть, но присутствует так незаметно, что мы его не видим. В этом его и крайняя опасность. Аминь.

В храме – стоит старушка, из наших прихожан, чья вера отличается не столько богословской утонченностью, сколько простой и крепкой верностью. Пришла с внучкой тинейджерского возраста и облика (топик — шортики – резиновые вьетнамки – феньки-сережки) – из таких, которых летом привозят в отпуск в Минусинск (хоть и сибирский, а юг как-никак) родители, работающие на Севере. Сами — отдыхать, а детей – бабушкам, а те уж как рады!… Вот и эта – привела любимую внучку в храм.

У девчонки – глаза, что называется, по пять копеек: все интересно – и свечку поставить, и иконы поразглядывать, и послушать бабушкины объяснения того и сего, — все внове, явно у себя-то в Норильске нечасто в храме бывает…

Слышу разговор:

- Бабуль, а почему ты говоришь – Петров пост? Опять что ли пост? Пост же был уже, весной, когда Пасха?

- А то был пост Божественный, а это – человеческий…

- Как это?

- Ну, Великим постом мы празднуем воскресение Сына Божия, Господа нашего, готовимся к нему. А сейчас – чествуем людей Божьих, апостолов Петра и Павла и всех святых… То постимся – Богу, а это – людям.

О Петровом посте, как известно, впервые упоминается в «Апостольском предании» святого Ипполита Римского (III век). Также известно, что в те времена это был пост, так скажем, компенсаторный, для тех, кто хотел, но не смог попоститься Великим постом в преддверии Пасхи Христовой, и лишь позднее его стали связывать с именами апостолов Петра и Павла.

В наши дни нередко приходится в среде особо продвинутых и начитанных слышать мнение: вот-де, и зачем этот пост – непонятно, принесли когда-то на Русь греческие да египетские монастырские уставы – послушные славяне и взяли самые строгие, слепо им следуют без всякого смысла, такое-де у нас, невегласных, обрядоверие…

Ну, вольному, как известно, воля, Церковь – не колония общего режима, она только предлагает нам пост, но насильно поститься никого не заставляет, не понуждает всех во всем быть одинаковыми как спички из одного коробка (и вышеозначенный ропот на «лишнее» в Типиконе, и наоборот – строжайшее «низзя» в отношении свободы в обращении с постовым уставом чаще всего происходят из непонимания самой его духовной сути, из более гастрономического и дисциплинарного, чем подвижнического отношения к посту).

И в бабушкином богословии смысла, похоже, больше, чем в треске копий, ломаемых ригористами и вольнодумцами, церковными эрудитами, витиями многовещанными: «То постимся – Богу, а это – людям…»

Именно что – людям. Главную Божью заповедь мы, конечно, помним. Но если с любовью к Богу как-то более-менее всё ясно: «любить, то есть бояться-слушаться, а то накажет», то вот со второй половиной – любить ближнего – как часто бывает все размыто и туманно… Сколь многие из нас стараются идти к Богу – поодиночке, крепко усвоив идею ЛИЧНОГО «спасения души»! Вместо христианской семьи, общины духовно близких и единых в Духе людей, живущих вместе и во Христе – не только на Евхаристии, но и за порогом храма, в обычной жизни, у нас – «приход»: как пришел – так и ушел…

Особенно явно это «одиночество-в-толпе» на примере больших многолюдных соборов: вот вроде человек воцерковлен, исправно ходит на службы, исповедуется-причащается, посещает Воскресную школу – но все это делает сам по себе, иногда никто его и не замечает….

С одной стороны – потребительское пассивное отношение прихожан, обвинения в адрес священнослужителей: «А вот у вас нет общинной жизни!..А вот вы нам НЕ СДЕЛАЛИ!…А вы обязаны!..»

С другой – понятное нежелание иных священнослужителей «париться» над этим всем: времени и сил и так ни на что не хватает, куча забот, храм надо строить, ритуальные услуги совершать (попробуй откажи кому в требе или сделай что-то не так – нажалуются архиерею, мало не покажется…), бежать в школы-тюрьмы-больницы-на телевидение, а потом еще описывать все это в отчетах про миссионерство-катехизаторство-охват молодежи, сотни иных послушаний и забот, своя семья на руках, ну когда тут не то что какую-то там общину строить, а и просто Богу помолиться.

С третьей – священник, пытающийся все же как-то организовать такую общину, напомнить людям о том, что Церковь Христова – это семья, а мы все — братья и сестры, что совершает ту же Евхаристию не один священник, а вся Церковь, и живет христианин в Церкви не только во время Богослужения, наталкивается на активно сопротивляющийся индивидуализм: «Я пришел сюда свою душу спасать прежде всего… И вообще, к Богу пришел, а не к ним, они все грешники… И про какую вы там общину говорите, вот есть же храм один для всех, святыни, таинства и обряды одни для всех, чего же еще? Какая такая совместная внехрамовая молитва и чтение Писания, какое общение, какое ежедневное попечение друг о друге, какая такая совместная жизнь, что значит – свои по Духу? Что за сектантские разговоры?! Вы, поди, батюшка – еретик?!..»

Любовь к ближним, человеческий фактор… Помните у Чехова горькое : «Человека забыли»? Как часто вот это мирское отношение: главная наша ценность – земля наша расейская и ее недра, а еще – наша (явная или только чаемая) мощь: военная, государственная и прочая, а люди…ну что люди — отзывается и в церковной ограде: главная наша ценность – храмы и святыни, традиции и священная наша история, мощь православия опять же, а человек…что человек, он изначально грешен и нечист, в Церковь допущен только по милости и снисхождению, а в Церкви надо за ним присматривать, чтоб во-первых не коснулся бы святыни и не осквернил ее, а во-вторых чтоб не поддался козням всесильных бесов, не нахватался где-нибудь прелести и не вышел из рамок формулы «послушание паче поста и молитвы», лишнего бы не думал и очи имел не борзяся долу, на то и сказано: «пасомый» — его надо пасти жезлом железным, водить на водопой и регулярно стричь, а более с него взять нечего, овца она и есть овца…



К счастью, сама Церковь постоянно напоминает нам об этом «человеческом факторе», напоминает всем – и таинствами, и Писанием,и преданием, и Самим Духом, живущим в ней, о нашем собственном апостольском назначении – показать Христа нашим ближним и свидетельствовать о Нем в суете жизни, о великой ответственности, которую мы не должны с себя снимать, зане мы не только люди, то есть чада Божьи, но и христиане, то есть чада вдвойне, призванные участвовать в домостроительстве Отца, в деле преображения себя и мира в Царство Божие, святые, то есть выделенные Богом из мира в особый удел и наделенные для выполнения этой творческой задачи всеми мыслимыми Божьими дарами, дарами Духа Святого.

Для нас Пятидесятница – не красная дата в календаре, она совершается ежедневно. В Неделю Всех Святых мы чествуем не только тех христиан, кто запечатлен на иконах, но и друг друга, народ священный, Церковь, которую Господь наш родил в муках любви на Голгофе и хочет, чтобы новорожденный подрос, вылез из пеленок и научился быть взрослым…

«Пост человеческий»… В чем смысл поста? В аскезе ради аскезы? От такой постановки дела недалеко и до пресловутого «гастрономического» настроения: «Попостимся построже, чтоб разговеться в праздник послаще»…. В аскезе ради личного спасения? Нужное дело, но как же надо беречься на этом пути, чтоб не стать Ферапонтом из «Братьев Карамазовых»… Аскеза ради чего?

Один из ответов – ради Церкви, то есть ради ближнего. Попробовать посвятить Петров пост – ближнему, усилия молитвы и поста направить – на него: того самого, кто нуждается в нашей любви, внимании, прощении, помощи, провести пост ради него, ради того, чтобы и ему через нас открылся Христос, открылась любовь и правда Божья. Посвятить пост – своей церковной общине: чтобы действительно Господь Духом Своим Святым очистил, направил, укрепил ее, сделал воистину Церковью верных, чтобы, как в древней евхаристической молитве, собрал нас, как хлеб, рассеянный по горам, в единое Свое Тело.

Через 7 дней после праздника Троицы (Пятидесятницы) начинается Петров или Апостольский пост, в память о двух самых почитаемых из 12 ближайших учеников Спасителя, апостолов Петра и Павла.

В 2012 году Петров пост длится с 11 июня по 11 июля.

Есть у о. Павла Груздева такой рассказ. Пошел как-то его сосед-туркмен на рыбалку:

- Паша, моя пошла рыбу ловить. Пойдешь со мной? – А есть удочка? Пошли.

Приходят на речку.

- Твоя здесь лови, моя туда пошла.

Покидал о. Павел, покидал – ничего не ловится. Вернулся домой, подоил корову. Пошел на базар, а там две арбы рыбы. Купил он целое ведро за копейки, пришел домой. Глядь – сосед идет, несет два хвостика жиденьких.

- Ну как, Ахмед, рыбалка?

- Да вот, плохо.

- А у меня вон целое ведро.

- А ты где ловил?

- Да там же, где и ты.

- А как же так?

- А ты кому молился?

- Магомету.

- А я – Петру и Павлу!

Упал Ахмед на колени, руки к небу воздел и говорит: «Петр и Паша! Бей Магомет наша! Наш Магомет совсем рыба нет!»

Установление Петрова поста – раньше его называли постом Пятидесятницы — относится к самым первым временам Православной Церкви. Особенно он утвердился, когда в Константинополе и Риме св. равноап. Константином Великим (ум. 337 г.; память 21 мая) были воздвигнуты храмы в честь свв. первоверховных апостолов Петра и Павла. Освящение константинопольского храма совершилось в день памяти апостолов 29 июня (по ст.стилю; т.е. 12 июля по новому), и с тех пор этот день стал особенно торжественным и на Востоке, и на Западе. Это день окончания поста. Начальная же его граница подвижна: она зависит от дня празднования Пасхи; поэтому продолжительность поста варьируется от 6 недель до недели и одного дня.

В народе Петров пост звали просто «петровки» или «петровка-голодовка»: в начале лета от прошлого урожая уже мало что оставалось, а до нового еще далеко. Но почему же пост все-таки Петровский? Почему Апостольский понятно: апостолы всегда приготовляли себя к службе постом и молитвой (помните, как на вопрос учеников, почему они не могут изгнать бесов, Господь объяснил им, что сей род выходит только молитвой и постом (см. Марк 9, 29)), и поэтому Церковь призывает нас к этому летнему посту по примеру тех, кто, приняв Святого Духа в день Св. Троицы (Пятидесятницы), «в труде и в изнурении, часто в бдении, в голоде и жажде, часто в посте» (2 Кор. 11, 27) готовились ко всемирной проповеди Евангелия. А именовать пост «петропавловским» просто неудобно – слишком громоздко; так уж получилось, что называя имена апостолов, мы произносим имя Петра первым.

Святые апостолы были такими разными: Петр, старший брат апостола Андрея Первозванного, был простым, необразованным, бедным рыбаком; Павел – сын богатых и знатных родителей, римский гражданин, ученик известного иудейского законоучителя Гамалиила, «книжник и фарисей». Петр – верный ученик Христа с самого начала, свидетель всех событий его жизни с момента выхода на проповедь.

Павел –злейший враг Христов, разжигавший в себе ненависть к христианам и выпросивший у синедриона разрешение преследовать христиан повсюду и приводить в Иерусалим связанными. Петр, маловерный, триждый отрекшийся от Христа, но сокрушенно покаявшийся и ставший началом Православия, основанием Церкви. И Павел, яростно сопротивлявшийся правде Господней, а после столь же пламенно уверовавший.

Вдохновенный простец и неистовый оратор, Петр и Павел олицетворяют собой духовную твердость и разум – два столь необходимых миссионерских качества. Ведь чем как ни призывом к миссионерству должен откликаться в нас приход Петровского, т.е. Апостольского поста? Господь послал в мир апостолов для того, чтобы учить все народы: «Итак идите, научите все народы… уча их соблюдать всё, что Я повелел вам» (Мф. 28, 19; 20). «Если ты не хочешь учить и вразумлять себя в христианстве, то ты не ученик и не последователь Христа, — не для тебя посланы апостолы, — ты не то, чем были все христиане с самого начала христианства…» (Митр. Московский Филарет. Слова и речи: в 5 тт. Т. 4. — М., 1882. Сс. 151-152).Диакон Андрей Кураев о петровском постеОбычно говорят, что в эти дни постятся, подражая апостолам, чью память мы и будем праздновать в конце поста -12 июля. Апостолы действительно постились. Но исторически Петров пост не имеет к этому никакого отношения. Впервые упоминает о нем «Апостольское предание» святого Ипполита Римского (III век). Тогда этот пост никак не связывался с апостолами, а считался компенсаторным, то есть те, кто не смог поститься перед Пасхой, да постятся по окончании праздничного ряда (от Пасхи к Троице). Сегодня же пост именуется апостольским — тут и возникает огромнейшее недоумение: да в чем же именно мы подражаем апостолам? Меня коробит, когда при начале Петрова поста поясняют: этот пост существует у нас потому, что мы подражаем апостолам, а они постились перед тем, как пойти на проповедь Евангелия, потому и мы последуем их примеру…Тут все ставится с ног на голову. Скажите, почему мы подражаем апостолам в подготовке к делу и не подражаем в самом деле? Ведь получается как если бы мы основательно и упорно готовились к бою, а вместо боя отправились на пикник. Есть в Церкви память о святых врачах бессребренниках (скажем, св. Косьма и Дамиан). Представьте, если бы мы предложили: давайте будем подражать их подвигу. Они изготавливали лекарства, а потом бесплатно раздавали их страждущим. Вот и мы будем лекарства копить… копить… копить… А раздавать лекарств не будем. Вот также издевательски выглядит наше постное «подражание апостолам».
Петр и Павел — это люди, которые не унаследовали, а обрели свою веру и отстояли ее. И у нас похожая судьба: по словам Андрея Вознесенского, «расформированное поколенье, мы в одиночку к истине бредем»… В самом начале своего пути к Церкви я услышал слова, которые стали для меня определяющими. Архиепископ Александр, ректор Московской духовной академии, сказал мне: «Мы должны почаще спрашивать себя, как бы в этой ситуации поступил апостол Павел». Казалось бы, естественнее было сказать: «Как поступил бы Христос». Но ведь это невозможно — мы не можем ставить себя на место Христа, человек не в силах понять психологию Бога. Но почему ректор назвал именно апостола Павла? Апостол Павел — это апостол свободы. Удивительно: в мире не было человека, который был бы обращен в веру более насильственным путем. Воскресший Христос явился гонителю христиан Савлу, навязал ему очевидность своего воскресения («трудно тебе идти против рожна»), но при этом никто более этого самого Савла (Павла) потом так не переживал жизнь во Христе как опыт свободы… Эта обретенная им свобода дала ему умение различать, где главное, а где второстепенное. Причем Павел умел ценить второстепенное ради того главного, которое через него проступает. Он четко понимал, «где суббота, а где человек», и ради человека хранил субботу и ради человека ее нарушал. Принцип его пасторства: «Я с эллинами был как эллин, с иудеями — как иудей». Он знает о той свободе, с которой умный, верующий христианин может себя вести, но предлагает самим ограничивать себя в этой свободе — ради немощных братьев своих по вере. Наша беда в том, что за две тысячи лет эти «немощные в вере» не исчезли; напротив, их голос стал решающим… Знаете, с этим когда-то надо кончать, нельзя всегда идти на поводу у бабушек и у их страхов. В конце концов, это и самих бабушек, и Церковь в целом сваливает в пропасть. Когда все сгрудились на одном конце лодки, кто-то обязан встать на другом борту, иначе она перевернется. Кстати, таким человеком, который стоит не на том борту церковного корабля, где сгрудились народные суеверия, является Патриарх Алексий. Найдите его книгу «Войдите в радость Господа своего» и почитайте размышления Патриарха о суевериях…
Принцип поста объяснял Иоанн Златоуст: подсчитай, сколько денег у тебя уходит на скоромный стол. Подсчитай, во сколько тебе будет обходиться постная трапеза без мяса и молока. И разницу отдавай нищим. Если же с началом поста начинаются кулинарные изыски, а в итоге еда становится более дорогой и вкусной — то это извращение самой сути поста.


- Правильный пост — это борьба за человеческое в самом себе. Он — попытка более высокое в себе поставить выше, чем просто физиологическое. Если это удалось, то тогда это «более высокое» (то есть душа) будет благодарно тебе за свое вызволение от липучек. Так что правильный пост — это радость. Как и правильно переживаемое православие.



Когда был установлен Петров пост


Установление Петрова поста относится к первым временам Православной Церкви.

О церковном установлении этого поста упоминается в постановлениях апостольских: «После Пятидесятницы празднуйте одну седмицу, а потом поститесь; справедливость требует и радоваться по принятии даров от Бога, и поститься после облегчения плоти».

Но особенно этот пост утвердился, когда в Константинополе и Риме, тогда еще не отпавшем от Православия, были построены храмы во имя первоверховных апостолов Петра и Павла. Освящение константинопольского храма совершилось в день памяти апостолов 29 июня (по новому стилю — 12 июля), и с тех пор этот день стал особенно торжественным и на Востоке и на Западе. В Православной Церкви утвердилось приготовление благочестивых христиан к этому празднику постом и молитвой.

С IV века свидетельства отцов Церкви об апостольском посте становятся все чаще, о нем упоминают св. Афанасий Великий, Амвросий Медиоланский, а в V веке — Лев Великий и Феодорит Кирский.

Св. Афанасий Великий, описывая в своей защитительной речи к императору Констанцию бедствия, причиненные православным христианам от ариан, говорит: «Народ, постившийся в неделю, следующую за св. Пятидесятницею, отошел для молитвы на кладбище».

Почему Петров пост следует за днем Пятидесятницы

День Пятидесятницы, когда в пятидесятый день после исшествия Своего из гроба и в десятый день по вознесении Своем Господь, воссевший одесную Отца, ниспослал Пресвятого Духа на всех Своих учеников и апостолов,- один из величайших праздников. Это совершение нового вечного завета с людьми, о котором предсказал пророк Иеремия: «Вот наступают дни, говорит Господь, когда Я заключу с домом Израиля и с домом Иуды новый завет, не такой завет, какой Я заключил с отцами их в тот день, когда взял их за руку, чтобы вывести их из земли Египетской; тот завет Мой они нарушили, хотя Я оставался в союзе с ними, говорит Господь. Но вот завет, который Я заключу с домом Израилевым после тех дней, говорит Господь: вложу закон Мой во внутренность их и на сердцах их напишу его, и буду им Богом, а они будут Моим народом. И уже не будут учить друг друга, брат брата, и говорить: «познайте Господа», ибо все сами будут знать Меня, от малого до большого, говорит Господь, потому что Я прощу беззакония их и грехов их уже не воспомяну более» (Иер. 31,31-34).

Дух Святой, сошедший на апостолов, Дух истины, Дух премудрости и откровения начертал вместо Синайского новый Сионский закон, не на скрижалях каменных, но на плотяных скрижалях сердца (2 Кор. 3, 3). Место Синайского закона заступила благодать Святого Духа, законополагающего, подающего силы к исполнению Закона Божиего, изрекающего оправдание не по делам, а по благодати.

Мы не постимся в Пятидесятницу, потому что в эти дни Господь пребывал с нами. Не постимся, потому что Он Сам сказал: можете ли заставить сынов чертога брачного поститься, когда с ними жених? (Лк. 5, 34). Общение с Господом есть как бы пища для христианина. Итак, во время Пятидесятницы мы питаемся Господом, с нами обращающимся.

«После продолжительного праздника Пятидесятницы пост особенно необходим, чтобы подвигом его очистить нам мысли и соделаться достойными даров Святого Духа,- пишет св. Лев Великий.- За настоящим празднеством, которое Дух Святой освятил Своим сошествием, обыкновенно следует всенародный пост, благодетельно установленный для врачевания души и тела, и потому требующий, чтобы мы провождали его с должным благоволением. Ибо мы не сомневаемся, что после того, как апостолы исполнились обетованною свыше силой, и Дух истины вселился в сердца их, между прочими тайнами небесного учения, по внушению Утешителя, преподано также учение и о духовном воздержании, чтобы сердца, очищаясь постом, делались способнейшими к принятию благодатных дарований, …нельзя сражаться с предстоящими усилиями гонителей и яростными угрозами нечестивых в изнеженном теле и утучненной плоти, поскольку то, что услаждает нашего внешнего человека, разрушает внутреннего, и напротив, разумная душа тем больше очищается, чем больше умертвляется плоть.

Поэтому-то учители, просветившие примером и наставлением всех чад Церкви, начало брани за Христа ознаменовали святым постом, чтобы, выходя на брань против духовного развращения, иметь для этого оружие в воздержании, которым можно было бы умертвить греховные вожделения, ибо невидимые наши противники и бесплотные враги не одолеют нас, если мы не будем предаваться плотским похотям. Хотя в искусителе желание вредить нам постоянно и неизменно, но оно остается бессильным и бездейственным, когда он не найдет в нас стороны, с которой ему можно напасть…
По этой-то причине установлен неизменный и спасительный обычай — после святых и радостных дней, празднуемых нами в честь Господа, воскресшего из мертвых и потом вознесшегося на небеса, и после принятия дара Святого Духа, проходить поприще поста.

Этот обычай необходимо усердно соблюдать и для того, чтобы в нас пребывали те дары, которые сообщены ныне Церкви от Бога. Соделавшись храмами Святого Духа и, более чем когда-либо, быв напоены Божественными водами, мы не должны покорствовать никаким вожделениям, не должны служить никаким порокам, чтобы жилище добродетели не осквернилось ничем нечестивым.

При помощи и содействии Божием мы все можем достигнуть этого, если только, очищая себя постом и милостыней, будем стараться освободить себя от скверн греховных и приносить обильные плоды любви». Далее св. Лев Римский пишет: «Из апостольских правил, которые внушил Сам Бог, первостоятели церковные, по внушению Святого Духа, первым поставили то, чтобы все подвиги добродетели начинать с поста.

Это они сделали потому, что заповеди Божий можно исполнить хорошо только тогда, когда воинство Христово ограждено от всех соблазнов греха святым воздержанием.

Итак, возлюбленные, должны мы упражняться в посте преимущественно в настоящее время, в которое заповедуется нам пост, по окончании пятидесяти дней, протекших от воскресения Христова до сошествия Святого Духа и проведенных нами в особом торжестве.

Этот пост заповедан, чтобы предохранить нас от беспечности, в которую очень легко впасть из-за долговременного разрешения на пищу, которым мы пользовались. Если ниву нашей плоти не возделывать непрестанно, на ней легко возрастают терние и волчицы, и приносится такой плод, который не собирают в житницу, а обрекают на сожжение.

Поэтому мы обязаны ныне со всем тщанием хранить те семена, которые приняли в наши сердца от небесного Сеятеля, и остерегаться, чтобы завистливый враг как-нибудь не испортил дарованного Богом, и в раю добродетелей не взросли терние пороков. Отвратить же это зло можно только милостию и постом».

Бл. Симеон Фессалоникийский пишет, что пост установлен в честь апостолов, «потому что через них мы сподобились многих благ и они явились для нас деятелями и учителями поста, послушания… и воздержания. Это против воли свидетельствуют и латиняне, чествуя апостолов постом в их память. Но мы, согласно с постановлениями апостольскими, составленными Климентом, после сошествия Святого Духа одну наделю торжествуем, а потом, со следующей за тем, чествуем предавших нам поститься апостолов».
Почему апостолы Петр и Павел называются первоверховными

По свидетельству слова Божия, апостолы занимают особое место в Церкви — каждый должен разуметь нас, как служителей Христовых и домостроителей тайн Божиих (1 Кор. 4,1).

Облеченные равной силой свыше и одинаковой властью разрешать грехи, все апостолы сядут на двенадцати престолах возле Сына Человеческого (Мф. 19,28).

Хотя некоторые апостолы и отличены в Писании и предании, например Петр, Павел, Иоанн, Иаков и другие, ни один из них не был главным и даже превосходящим честью остальных.

Но так как в Деяниях апостольских преимущественно повествуется о трудах апостолов Петра и Павла, то Церковь и святые отцы, благоговея при имени каждого из апостолов, этих двоих называют первоверховными.

Церковь прославляет апостола Петра как предначавшего из лика апостолов исповедать Иисуса Христа Сыном Бога живаго; Павла же яко паче иных потрудившегося и причисленного к высшим из апостолов Духом Святым (2 Кор. II, 5); одного — за твердость, другого — за светлую мудрость.

Называя двоих апостолов верховными, по первенству порядка и трудов. Церковь внушает, что глава ее есть один только Иисус Христос, а все апостолы — служители Его (Кол. 1,18).

Святой апостол Петр, до призвания своего носивший имя Симон, старший брат апостола Андрея Первозванного, был рыбак. Он был женат, имел детей. По выражению св. Иоанна Златоуста, это был человек пламенный, некнижный, простой, бедный и богобоязненный. Он был приведен к Господу своим братом Андреем, и при первом же взгляде на простого рыбака Господь преднарек ему имя Кифа, по-сирски, или по-гречески — Петр, то есть камень. По избрании Петра в число апостолов Господь посетил его убогий дом и исцелил тещу от горячки (Мк. 1,29-31).

В числе трех учеников Своих Господь удостоил Петра быть свидетелем Своей Божественной славы на Фаворе, Своей Божественной силы при воскрешении дочери Иаира (Мк. 5, 37) и Своего по человечеству уничижения в саду Гефсиманском.

Петр горькими слезами раскаяния омыл свое отречение от Христа, и первым из апостолов вошел в гроб Спасителя по воскресении Его, и первым из апостолов удостоился узреть Воскресшего.
Апостол Петр был выдающимся проповедником. Сила его слова была столько велика, что он обращал ко Христу по три, по пять тысяч человек. По слову апостола Петра обличаемые в преступлении падали мертвыми (Деян. 5, 5. 10), мертвые воскресали (Деян. 9, 40), больные исцелялись (Деян. 9, 3-34) даже от прикосновения к ним одной тени проходящего апостола (Деян. 5, 15).

Но у него не было первенства власти. Все церковные дела решались общим голосом апостолов и пресвитеров со всей Церковью.

Апостол Павел, говоря об апостолах, почитаемых столпами, поставляет на первом месте Иакова, а потом Петра и Иоанна (Гал. 2,9), себя же причисляет к ним (2 Кор. 11,5) и сравнивает с Петром. Собор посылает Петра на дело служения так же, как и других учеников Христовых.

Апостол Петр совершил пять путешествий, проповедуя Евангелие и многих обращая ко Господу. Последнее путешествие окончил в Риме, где с великим усердием благовествовал веру Христову, умножая число учеников. В Риме апостол Петр обличил обман Симона волхва, который выдавал себя за Христа, обратил ко Христу двух жен, любимых Нероном.

По повелению Нерона 29 июня 67 года апостол Петр был распят. Он просил мучителей распять себя головой вниз, желая этим показать различие между своими страданиями и страданиями своего Божественного Учителя.

Чудесна история обращения святого апостола Павла, до этого носившего еврейское имя Савл.

Савл, воспитанный в законе иудейском, ненавидел и терзал Церковь Христову, и даже выпросил у синедриона власть всюду находить и преследовать христиан. Савл терзал церковь, входя в домы и влача мужчин и женщин, отдавал в темницу (Деян. 8, 3). Однажды «Савл же, еще дыша угрозами и убийством на учеников Господа, пришел к первосвященнику и выпросил у него письма в Дамаск к синагогам, чтобы, кого найдет последующих сему учению, и мужчин и женщин, связав, приводить в Иерусалим. Когда же он шел и приближался к Дамаску, внезапно осиял его свет с неба. Он упал на землю и услышал голос, говорящий ему: Савл, Савл! что ты гонишь Меня? Он сказал: кто Ты, Господи? Господь же сказал: Я Иисус, Которого ты гонишь. Трудно тебе идти против рожна. Он в трепете и ужасе сказал: Господи! что повелишь мне делать? и Господь сказал ему: встань и иди в город; и сказано будет тебе, что тебе надобно делать. Люди же, шедшие с ним, стояли в оцепенении, слыша голос, а никого не видя. Савл встал с земли, и с открытыми глазами никого не видел. И повели его за руки, и привели в Дамаск. И три дня он не видел, и не ел, и не пил» (Деян. 9,1-9).

Упорный гонитель христианства становится неутомимым проповедником Евангелия. Жизнь, поступки, слова, послания Павла — все свидетельствует о нем, как избранном сосуде благодати Божией. Ни скорбь, ни теснота, ни гонение, ни голод, ни нагота, ни опасности, ни меч, ни смерть не могли ослабить в сердце Павла любви к Богу.

Он совершал непрестанные путешествия в разные страны для проповеди Евангелия иудеям и особенно язычникам. Эти путешествия сопровождались необычайным могуществом проповеди, чудесами, неусыпным трудом, неистощимым терпением и высокой святостью жизни. Труды апостольского служения Павла были беспримерны. Он сам о себе говорил: более всех их потрудился (1 Кор. 15, 10). За свои труды апостол претерпел неисчислимые скорби. В 67 году 29 июня в одно время с апостолом Петром он принял мученическую кончину в Риме. Как римский гражданин он был обезглавлен мечом.

Православная Церковь почитает апостолов Петра и Павла как просветивших мрак, прославляет Петрову твердость и Павлов разум и созерцает в них образ обращения согрешающих и исправляющихся в апостоле Петре — образ отвергшегося от Господа и покаявшегося, в апостоле Павле — образ сопротивлявшегося проповеди Господней и потом уверовавшего.

Сколько длится Петров пост

Петров пост зависит от того, рано или поздно бывает Пасха, и потому продолжительность его различна. Он всегда начинается с окончанием Триоди, или после недели Пятидесятницы, и прекращается 12 июля.

Самый продолжительный пост заключает в себе шесть недель, а самый короткий — неделю и один день.

Антиохийский патриарх Феодор Вальсамон (XII век) говорит: «За семь дней и больше до праздника Петра и Павла все верные, то есть мирские и монахи, обязаны поститься, а непостящиеся да будут отлучены от сообщения православных христиан».

Как правильно питаться в дни Петрова поста

Подвиг Петрова поста менее строг, чем Четыредесятница (Великий пост): во время Петрова поста устав Церкви предписывает еженедельно — по средам и пятницам — воздерживаться от рыбы. В субботние, воскресные дни этого поста, а также в дни памяти какого-либо великого святого или дни храмового праздника также разрешается рыба.

Про Великий пост сейчас знают все, и даже некоторые нецерковные люди пытаются его соблюдать. А вот услышав о прочих, особенно летних постах, многие недоумевают: в чем смысл такого частого отказа от удовольствий? Порой и для православных пост, казавшийся в годы неофитства чем-то значительным и глубоким, со временем превращается в повинность. Хозяйкам прибавляется хлопот на кухне, денег уходит больше… Так в чем же смысл поста? Как поститься с пользой для души? На эти вопросы отвечают известные священники.


Дополнительная нагрузка и лишние расходы?

Постом многие советуют не только отказываться от скоромной пищи, но и вообще уделять кулинарным вопросам меньше внимания. На деле же именно пост становится для хозяйки испытанием. Денег больше уходит (постные продукты дороже), все мысли только о том, чем накормить мужа и детей. Когда поста нет — проще, больше выбор, не приходится все время думать об этом. Разве это правильно?

Протоиерей Валериан КРЕЧЕТОВ, настоятель храма Покрова Пресвятой Богородицы села Акулово Московской области, духовник Московской епархии:

– Настоящее растительное питание вообще бесплатное. Конечно, в городе на бетоне ничего не вырастишь, но в сельской местности достаточно иметь пятачок земли, чтобы иметь все необходимое. У нас Успенским постом повара в храме отдыхают: выйдут на грядочку, нарвут крапивы, сныти, лучку, выберут несколько картошечек — и овощной суп готов! Быстро, вкусно, полезно! Мы к сныти и крапиве относимся как к сорнякам, а ведь преподобный Серафим Саровский два года одной снытью питался! Ботву свекольную сейчас все выкидывают, забыли о таком вкусном блюде, как ботвинья. На самом деле съедобна и полезна ботва не только от свеклы, но и от моркови, от репы.


А на зиму надо заготавливать овощи, грибы, щавель. Тогда и Великим постом всегда будут у вас на столе вкусные постные щи. А на второе нет ничего лучше и здоровее каши. Гречневая, овсяная, пшенная, перловая (кстати, любимая каша Петра I и Суворова). Интересно, какое скоромное блюдо дешевле каши? А ведь никакого особого искусства каша не требует. Проблема в том, что у нас совсем утрачена культура питания. Поставьте детям на празднике гречку, творог, молоко — они ни к чему не притронутся. Зато выпьют всю кока-колу и съедят все чипсы. У них с ранних лет испорчен вкус. И хозяйки с таким же испорченным вкусом предпочитают не напрягаться, покупают в супермаркете неизвестно из чего сделанные полуфабрикаты.

Басня «Стрекоза и муравей» по-прежнему актуальна. Одни трудятся, готовятся к посту, на зиму заготавливают соленья, замораживают свежие овощи, чтобы и Великим постом есть вкусную и здоровую пищу, другие не утруждают себя, не хотят даже фантазию проявить, сами едят что попало и домашних вынуждают. А ведь готовить очень интересно, я бы сам с удовольствием готовил, только не хватает времени. Вот я знаю, что академик-хирург Александр Федорович Черноусов осенью всегда сам заготавливает перец, супруга только под его командой все делает. И знаю многих мужчин, которые готовят лучше своих половин.

Наверное, постные полуфабрикаты стоят дорого — не знаю, не ем. Есть еще более важная проблема, чем расходы. Мы забыли о главном назначении пищи. Сократ говорил: многие живут, чтобы есть, а я ем, чтобы жить. Пища дана нам для жизни, для поддержания телесных сил. И растительная пища, безусловно, для этого больше подходит, она полезнее, здоровее. Например, ученые посчитали, что суп из белых грибов полезнее мясного такой же калорийности в семь раз. Мы не умнее наших предков, которые соблюдали пост и были гораздо здоровее нас.

Я уж не говорю о том, что мясные (а иногда, увы, и рыбные) продукты, которые продаются сегодня в магазинах, как правило, просто нельзя есть. Чем подкармливали того же бройлера? Лучше не думать, а есть здоровую растительную пищу со своего огорода. Как-то принимали мы архиерея Великим постом. На столе стояли отдельно белые грибы, лисички, опята, маслята, грузди, рыжики. Скажите, видел ли хоть один миллионер на своем столе такое ассорти? Сомневаюсь.
Нужно ли в пост есть невкусно?

Из постных продуктов можно приготовить изысканные блюда. Не является ли это грехом? Может быть, правильно в пост отказываться не только от скоромной, но и вообще от вкусной пищи?

Протоиерей Александр БОРИСОВ, настоятель храма святых бессребреников Космы и Дамиана в Шубине (Москва):


– Можно так разнообразить постную пищу, что и разговляться не захочется. Особенно Успенским постом — в конце лета много дешевых овощей и фруктов. Но такой пост теряет смысл. Ведь суть поста не просто в отказе от животной пищи, а в ограничении удовольствий. Сознательно лишая себя утешения, которое мы получаем от вкусной пищи и вина, мы становимся чувствительнее к духовной жизни. Если же человек озабочен, как поизысканнее поесть, ему не до духовного. Хотя он и отказывается от животной пищи, но радости жизни в Господе не получает. Всему свое время. Кончается пост — приходит праздник, и мы радуемся, накрываем праздничный стол, зовем гостей, угощаем их вкусной пищей, вместе славим Господа, в том числе и благодарим его за вкусную трапезу, ведь это тоже дар Божий. А постом заботы о еде должны занимать минимум времени. Но искусственно делать пищу невкусной не только не нужно, но и грешно — мы же во славу Божию вкушаем! Постная пища должна быть простой, здоровой и быстрой в приготовлении. И не надо забывать об умеренности — если простой картошкой до отвала наестся, тоже будет не до молитвы, не до чтения Евангелия, не до размышлений о вечном.

– Мы от всего в жизни получаем удовольствие — от каждого цветка, от солнца, от пения птиц, шелеста листьев. Да и от того, что мы просто дышим. Что же, не жить? Просто нужна рассудительность. Получать удовольствие от разумного удовлетворения потребностей нормально. Грех — когда это удовлетворение переходит в страсть, мы хотим насыщаться все больше, есть все изощреннее. Первое — чревобесие, второе — гортанобесие.

Конечно, пост подразумевает ограничение удовольствий, но только глубокие молитвенники и аскеты могут есть совсем невкусную пищу и не замечать этого. Большинству же людей, тем более мирянам, совсем без утешения даже в пост тяжело. Часто люди, особенно новоначальные, прочитав о подвигах святых, пытаются подражать им внешне, в том числе и постятся очень строго, безжалостно по отношению к себе, а в результате впадают в уныние, некоторые даже до нервных срывов себя доводят. Нужна мера, которая у каждого своя. Пища должна быть простой, но достаточно сытной и вкусной. Не может простой человек есть совсем без удовольствия.

Протоиерей Валериан КРЕЧЕТОВ:

– Священноисповедник Афанасий (Сахаров) говорил: «Ешьте хоть вкусную, но постную пищу». Есть невкусно — не наша мера. В понедельник первой седмицы Великого поста поется стихира: «Постимся постом приятным, благоугодным Господеви: истинный пост есть, злых отчуждение, воздержание языка, ярости отложение, похотей отлучение, оглаголания, лжи и клятвопреступления. Сих оскудение, пост истинный есть, и благоприятный». Отец мой, протоиерей Михаил, Великим постом всегда за трапезой говорил: «Постимся постом приятным» — и на этом останавливался.
Как вести себя постом в гостях?

Как быть, если в пост зовут в гости? Не всегда можно отказаться, не обидев близких людей. Попросить их заранее, чтобы на столе была постная пища или руководствоваться тем, что любовь выше поста? Чаще мы выбираем второе, но нет ли в этом лукавства?

Протоиерей Константин ОСТРОВСКИЙ, настоятель Успенского храма города Красногорска Московской области, благочинный церквей Красногорского района:

– В мясопустную родительскую субботу положено апостольское чтение, в котором говорится: «Если кто из неверных позовет вас и вы захотите пойти, то все, предлагаемое вам, ешьте без всякого исследования, для спокойствия совести. Но если кто скажет вам: это идоложертвенное, — то не ешьте…» (1 Кор. 10 : 27-28). Этим наставлением апостола Павла мы обычно пренебрегаем по гордости, сластолюбию и малодушию.

Вот вам две типичные ситуации. Мы пришли в гости к людям, знающим, что мы соблюдаем посты, и знающим, что день постный, но хозяева, презирая церковные уставы, уговаривают нас: «Да ладно, ты же в гостях, ничего страшного, если разочек пост нарушишь». И мы отчасти по сластолюбию, а отчасти по малодушию не устаиваем перед соблазном и в осуждение себе едим пищу, которая сама по себе чиста, но наше чревоугодие и человекоугодие делают ее «идоложертвенным», про которое апостол Павел сказал: «Не ешьте».

А вот второй пример. Люди совсем нецерковные от души угощают нас, не имея намерения соблазнить, а просто не зная о наших правилах. Но мы надуваем щеки от высокомерия или втягиваем их от лжесмирения и отказываемся есть, смущая этим хозяев. А может быть, если бы они услыхали благовестие о Христе и увидели бы в нас искреннюю любовь и смирение, то сами захотели бы стать христианами и тогда бы уже соблюдали посты. Но, видя нашу гордость и не желая стать такими же, как мы, не похулят ли они невольно Церковь Божию, которая на самом деле не виновата в том, что мы в пост разгуливаем по светским гостям и пренебрегаем наставлениями святого апостола Павла?

Если, оказавшись в гостях у нецерковных людей, мы отступаем от поста, чтобы не смущать их, это дело смирения, а если, приходя домой, продолжаем есть скоромное, это дело не смирения уже, а чревоугодия. Речь, разумеется, идет о пище, а не о пьянстве, которое всегда грешно: и в пост, и не в пост.
Какая пища считается постной?

По какому принципу продукты делятся на более или менее скоромные? Во многие дни Рождественского и Петрова постов благословлено вкушение рыбы. Почему она считается менее скоромной, чем молочные продукты?

Игумен ГЕРМОГЕН (Ананьев):

– Самый строгий пост — сухоядение. Послабления идут в следующем порядке: вареная пища, подсолнечное масло, вино, рыба, молочные продукты и яйца, мясо. Неудивительно — млекопитающие сотворены с человеком в один день. По этой же причине молочные продукты мы считаем более скоромной пищей, чем рыбу, — они тоже часть плоти млекопитающих.

Протоиерей Александр БОРИСОВ:

– В пост правильно тратить на еду меньше денег, чем обычно, освобождая средства для благотворительности. Это старая церковная традиция, с ней и связана градация постных блюд. В местах раннего христианства рыба и морепродукты были гораздо дешевле молочных продуктов, поэтому и считались более постными. В наше время, наоборот, они гораздо дороже и калорийнее — для меня как биолога это очевидно. В рыбе намного больше белков, чем в любом молочном продукте. Возможно, стоит пересмотреть традицию, рожденную в других климатических и экономических условиях, и поменять рыбу с молочными продуктами местами — то есть считать молочные продукты более постными. Но это может решаться только соборно .
Зависят ли от мяса отношения с Богом?

Многие нецерковные люди не понимают, когда постом православные друзья отказываются от скоромной пищи. Говорят примерно следующее: «Какое значение имеет для Бога, ем ли я мясо? Как отказ от мяса может повлиять на мои с Ним отношения?»

Священник Сергий ПАШКОВ, настоятель Богоявленского храма села Быки Курчатовского района Курской области, руководитель секции дзюдо для детей и подростков в деревне Макаровка Курчатовского района:

– В одном патерике я читал о старце, который, когда в старости занемог, стал по совету врачей вкушать мясо. Он был монахом, а монахи, как вы знаете, мясо вообще не едят. И его родной брат, мирянин, стал в душе осуждать старца за это, думал про себя: лучше бы он умер от своей болезни, чем нарушил монашескую традицию. И однажды услышал он глас Божий: «Что ты осуждаешь брата своего? Если хочешь знать, чему он уподобился за свою внутреннюю жизнь, посмотри направо». Он повернулся и увидел своего брата распятым на кресте. То есть по внутреннему своему устроению старец был подобен Христу, и мясо, которое он вкушал, ничуть его духовной жизни не повредило. Пища не отдаляет нас от Бога и не приближает к Нему. Цель поста в воздержании от страстей, от осуждения ближнего, а отказ от скоромной пищи — лишь средство для достижения этой цели.

Протоиерей Алексий ПОТОКИН, помощник настоятеля храма иконы Божией Матери «Живоносный Источник» в Царицыне (Москва):

– Если вы когда-то влюблялись, вспомните, сильно ли вас в тот момент беспокоило, что вы будете есть на обед или ужин? Думаю, что не очень, потому что, когда человек по-настоящему влюблен, потребность в еде ослабевает, он уделяет ей минимум внимания и времени. И если у меня есть любовь к Богу, радует Его мудрость, красота, святость, я рад, что имею возможность побыть наедине с Ним, отложив все попечения, забыв дурные привычки. Воздержание — не самоцель, а способ восстановить отношения с Богом как со старым другом. Это возможно, только если мы контролируем себя, свои дурные привычки.

Человек до грехопадения был чист, в ангельском образе он внимал Слову Божиему, слышал Его. И питался тогда только растительной пищей. Для нас такое состояние — редкость. Мы хитры, эгоистичны, раздражительны. Любой врач вам скажет, что, когда человек раздражается, на кого-то злится, он тратит гораздо больше энергии. Вот мясо и другая животная пища и были благословлены Богом, чтобы поддержать силы падшего человека, духовно немощного, страстного. Но укрепляет эта пища именно телесные силы, а для восстановления связи с Богом необходимо хотя бы на время смирить свою плоть, чтобы она не так нас будоражила.

Если я хочу больше общаться с Богом, мне надо хоть чуть-чуть отвлечься от общественной суеты, чуть меньше обращать на нее внимания. И отказ от животной пищи этому помогает. Евангелие учит нас не борьбе с излишествами, но призывает искать сокровище: «Ибо где сокровище ваше, там и сердце ваше будет» (Лк. 12: 34). Если это сокровище в общении с другим человеком, мы естественным образом меньше думаем о насыщении. Тем более если сокровище наше в общении с Богом. А после того как ты побыл наедине с Богом, прекрасно сесть за общую праздничную трапезу. Утраченная связь восстановлена, в сердце вернулась любовь, мир заиграл всеми красками, и мы празднуем, славим Господа!

Петров пост в 2012 году 11 июня – 11 июля
Наступает Петров пост, по-другому его еще называют пост апостольский. Мы знаем, что он заканчивается праздником святых первоверховных апостолов Петра и Павла. Мы знаем, что это пост летний, не такой строгий, как Великий или Успенский, что в это время уже появляются первые свежие овощи, поэтому этот пост в целом легкий. Но, к сожалению, для многих православных христиан этим и заканчиваются смыслы Петрова поста.

Попоститься — вот отгуляли Пятидесятницу, наелись скоромного, можно теперь и поговеть. Надо причаститься, поисповедоваться, ну как положено в посты. А для некоторых как и нет этого поста, ну, говорят — «не Великий же пост, нам некогда (нет сил, времени etc.) поститься «все время».

Думается, что было бы гораздо логичнее посвятить время этого поста осмыслению апостольства в Церкви. Даже так — посвятить деятельному осмыслению.

Прошу понять меня правильно. Было бы слишком дерзновенно взять на себя без благословения апостольское звание, равноапостольных святых не так много в Месяцеслове. Но, тем не менее, каждый христианин все равно должен быть служителем Слова Божия. Слово Христово, сказанное апостолам при Вознесении: Идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа, уча их соблюдать все, что Я повелел вам; и се, Я с вами во все дни до скончания века. Аминь» (Мф.28:19,20) – определило главную апостольскую задачу.

Бог послал Святого Духа апостолам, чтобы они несли весть о воскресении во все концы мира. Через апостолов это послушание установилось в церковной иерархии — у епископов и священников. Епископ и священник, живущий во Христе, старающийся это делать может искренне повторить за Апостолом: «Ибо, если я благовествую, то нечем мне хвалиться, потому что это необходимая обязанность моя, и горе мне, если не благовествую!» (1Кор.9:16); Но это не слагает с мирян обязанности иметь послушание благовестия. Особенно у православных христиан. И очень хорошо, если проверить свои силы мы сможем в течение поста, который в Церкви назван Апостольским.

Я бы выделил в этой задаче два основных направления — апостольство внутреннее и апостольство внешнее (прошу не судить категорично за терминологию — слова могут быть и другие, если кто-то усматривает здесь некий «протестантский налет»).

Внутреннее — для большинства церковных и еще только ищущих своего пути и места в Церкви людей — наверное, самое важное. Донести Благую Весть о Воскресении Христовом, о покаянии и преображении человека Духом Святым прежде всего до своего сердца и ума. Внутренне, со смирением принять то, что дает человеку ищущему Бога Церковь. Научиться простым вещам (на первый взгляд простым, но и несложным при том) — просто верить, довериться Богу и Его Слову, верить Церкви как матери, просто молиться, как я говорю своим студентам: «Без заламывания рук и закатывания глаз» (образно конечно — просто, значит — разумно и без психического надлома).

Есть красивое выражение: «Пост и молитва это два крыла, которые поднимают христианина в Царство Небесное». Что ж, если это так, и если молитва должна быть проста и разумна, то и пост должен быть прост и разумен. Мы уже обсуждали это во время Великого поста. Пост должен быть по силам и без молекулярно-ингридиентого подхода. Ради Христа. Ради преображения Духом Божиим нашего истлевшего или истлевающего естества.

Наша внутренняя убежденность в правоте Слова Божия вместе с покаянием и жизнью в Церкви должна дать нам самое творческое основание для нашего апостольства — мир сердечный, иное, по сравнению с миром суетным отношение к Богу, Церкви, человеку и себе самому. Мир, любовь, прощение, сострадание, сочувствие, боль сердечная о неправде и несправедливости — противоположные ненависти и равнодушию качества души-христианки.



Мы должны дать Богу привить эти добрые вещи к ветвям нашей личности. Прирастить нас к Себе Самому, Он — лоза, мы – ветви. И без Него не можем творить ничего. Все в Боге и обретает свою ценность, в том числе и благовествование. Самое приличное занятие в пост.

И очень важно апостольство внешнее, потому что, как христиане, мы ответственны и за других, за ближних, далеких, за весь мир. Даже если кажется, что ну никак не может хватить сил нашей души на самого себя, куда уж до целого мира!

У одного человека никогда не достанет сил спасти мир — он может только сотрудничать Богу, содействовать исполнению Его воли в мире — чтобы все познали Истину и спаслись …Но наставляйте друг друга каждый день,.. чтобы кто из вас не ожесточился, обольстившись грехом» (Евр.3:12-13).

Во времена «дикого рынка» и навязчивого маркетинга мы научились бояться тех, кто обещает нам что-то хорошее. В таком контексте, евангельское слово «благовествовать» может испугать человека. Мы по душевной робости боимся предлагать нашу веру другим, как если бы речь шла о товаре. Мы имеем чувство уважения к окружающим и не желаем, чтобы о нас подумали, что мы навязываем свою точку зрения или пытаемся в чем-то «самом верном и правильном стопроцентно убедить». Особенно, если речь идет о такой личной теме для разговора, как доверие Богу.

Для христиан, возвещать Благую Весть воскресения не значит говорить об учении, наборе параграфов и пунктов, который следует выучить наизусть. Благовествовать – значит, в первую очередь, свидетельствовать о внутреннем преображении человеческого существа. Господь Иисус Христос возвращал каждому человеку его ценность и достоинство с бесконечным уважением. Благовествовать – не только значит говорить с кем-то об Иисусе или о Православии как таковом, а, намного глубже, привлечь внимание человека к тому, насколько он ценен для Бога. Так об этом говорили и святые отцы и многие подвижники, знающие о действии благодати Святого Духа в человеке.

Но наше внешнее свидетельство о Христе и Церкви может проистекать только из последствий внутреннего апостольства, усвоения себе через законные церковные средства — пост, молитву, милостыню, Таинства (сколько уже говорилось об этом!) жизни во Христе. Иначе наши слова не будут иметь духовной силы. Они и нам самим ничего не скажут.

Я недавно нашел очень светлое христианское рассуждение, мне показалось, что оно очень подходит к нашему разговору о внутреннем и внешнем апостольстве каждого христианина. Поэтому вместо традиционой притчи, я хотел бы завершить заметку о Петровом посте такими словами, исполненными любви Христовой:
1. Люди бывают неразумны, нелогичны и эгоистичны – все равно прощайте их.
2. Если вы проявили доброту, а люди обвинили вас в тайных личных побуждениях – все равно проявляйте доброту.
3. Если вы добились успеха, то у вас может появиться множество мнимых друзей и настоящих врагов – все равно добивайтесь успеха.
4. Если вы честны и откровенны, то люди могут вас обманывать – все равно будьте честны и откровенны.
5. То, что вы строили годами, может быть разрушено в одночасье – все равно продолжайте строить.
6. Если вы обрели счастье, то вам могут завидовать – все равно будьте счастливы.
7. Добро, которое вы сотворили сегодня, люди позабудут завтра – все равно творите добро.
8. Делитесь с людьми самым лучшим из того, что у вас есть, и им этого никогда не будет достаточно – все равно продолжайте делиться с ними самым лучшим. В конце концов, вы убедитесь, что все это было между Богом и вами и никогда не было между вами и ними.
9. Неважно, кто и что говорит о вас – принимайте все с улыбкой и продолжайте делать свое дело.
10. Молитесь вместе и пребывайте в единстве.