Не стоит на месте наша жизнь. Всё в ней течет, всё меняется. Как человеку почувствовать, что правильно, а что нет? На какие принципы ориентироваться? В старину люди больше руководствовались аскетическими принципами. Потом наступила эпоха морализирования. Теперь люди больше задумываются об этикете, чем об этике. И я бы не сказал, что эти перемены нам во благо. Теперь труднее стало жить хотя бы потому, что расхожие жизненные ориентиры на поверку оказываются довольно смутными. читать далее

Как быть, если церковная жизнь превратилась в рутину? Что может помочь? Личным опытом делится диакон Павел Сержантов. Освоение и привыкание К вере я пришел поздновато, в 16 лет. Стал в храм ходить. Поначалу многое в церкви казалось мне малопонятным. Мало-помалу я начинал осваиваться. Прочел Новый Завет, на лекциях по церковным предметам впитывал новое для меня знание, полюбил церковнославянский язык. И вот, в достаточной мере освоившись с православной жизнью, я натолкнулся на нежданную проблему: теперь многое в церкви казалось мне понятным, привычным и даже слишком привычным. Я говорю «слишком», потому что я перестал на многое реагировать так отзывчиво, живо, как прежде. читать далее

Рождество и Новый год находятся в календаре по соседству. Какой смысл в этом совпадении? Размышляет диакон Павел Сержантов. Не хлебом единым Человеческая жизнь вся организована по годам. Почему — понятно. Природные циклы так устроены. И чаще всего принято считать года в соответствии с природными циклами. Скажем прямолинейнее: в соответствии с сельскохозяйственными циклами. Вариантов тут будет немного. Или новый год приурочивают к концу сельскохозяйственной поры, то есть празднуют его ранней осенью. Или же — в конце зимы, ближе к весне, перед началом больших земляных работ. Природа пробуждается, природа засыпает, а вместе с ней и человек. Обычно получается, что новый год — это когда время сельскохозяйственной активности или еще не началось, или уже кончилось. Бывает так, бывает и по-другому. Когда-то на Руси новый год справляли в марте, потом стали — в сентябре. Теперь мы отмечаем новый год в январе. Осень уже прошла, до весны еще далеко. Зато совсем рядом Рождество Христово. Лично я так и воспринимаю: у нас новый год находится при Рождестве. Знаю-знаю, у январского положения нового года и Рождества есть своя хитросплетенная история. Началась она еще при Юлии Цезаре. В основном обсуждается последняя фаза этой истории: по юлианскому календарю сначала идет Рождество, а потом новый год, по новому «гражданскому» стилю — наоборот. Но не об этом сейчас речь. В любом случае, как ни поверни, близость новогоднего дня к Рождеству остается. Как мы считаем годы? Наш отсчет времени может определяться природными циклами или крупными политическими событиями. Но, самое главное, наш отсчет времени может быть связан с Христом. Не скрою, мне приятно сознавать каждый новый год, что он идет вместе с Рождеством. А еще все годы своей жизни, все годы нашей истории мы отсчитываем от Рождества Христова. Сейчас наступает 2014 год от Рождества Христова. Новый год нашей эры, христианской эры. С Пришествием Христовым изменилась жизнь, и это величайшее событие отразилось в календарях. читать далее

Мы ждем Рождества. Готовимся к нему специально, постимся. Огромное событие в истории человечества — нужно его достойно встретить. Исключительное событие: Бог стал Человеком. Правда, в некоторых религиях охотно признают, что божество может порой стать по виду, как человек. Но тут две оговорки: «порой» и «по виду, как». Это происходит порой, изредка, для специальных целей. Когда цели неземного существа достигнуты, божество сразу же возвращается к своей внечеловеческой изумительной жизни в высших сферах бытия. И всегда это событие становится временным явлением божества в человеческом облике. читать далее

Всё началось с наших праотцев – Адама и Евы. Они получили в раю заповедь: не вкушать от древа познания добра и зла (см.: Быт. 2: 17). Заповедь «не вкушать того-то и того» прекрасно знакома любому православному человеку. Это заповедь о посте – самый древний росток семейной аскезы. читать далее

Не приходится говорить о том, насколько насущно покаяние. Без него христианская жизнь немыслима. Даже начаться она не может без покаяния. читать далее

Православная мысль о Боге чрезвычайно возвышенна. Богословские творения Святых Отцов поразительно точны в выборе нужных слов и понятий. Такое чтение требует специальной подготовки, и только после подготовки начинается неспешное и трудное штудирование богословского трактата. читать далее

Судьба этого подвижника необычна. Мы привыкли, что его творения изучаются среди прочих творений латинских отцов Церкви. Мы называем его «Римлянин», хотя в древности его именовали и «Скифом». Он много потрудился на христианском Западе, однако решающее значение для него имел христианский Восток, монастыри Египта и Святой Земли. Так что его можно бы назвать восточным отцом, который писал на Западе и по-латыни. читать далее

У Творца вселенной много имен. Одно из них – Волитель милости. Таким именем величает Создателя ветхозаветный пророк Михей (см.: Мих. 7: 18 ). На святках мы чтим его память и перечитываем, что именно пророк Михей предсказал Рождество Христово в небольшом иудейском городе: «И ты, Вифлеем-Ефрафа, мал ли ты между тысячами Иудиными? из тебя произойдет Мне Тот, Который должен быть Владыкою в Израиле и Которого происхождение из начала, от дней вечных» (Мих. 5: 2). читать далее

Есть в Библии книги, особенно трудные для понимания. В Новом Завете – Апокалипсис, в Ветхом Завете – Екклезиаст, Песнь песней, книга Иова. Нельзя сказать, что остальные книги Библии уж очень легко понимать. Нет, Евангелия неисчерпаемы, лучшие умы всю жизнь их штудируют, изучают толкования. И все равно лучшие умы признают, что Евангелие раскрывает перед человеком неизмеримое пространство жизни во всех ее проявлениях: интеллектуальном, эмоциональном, духовном. Даже самые простые слова Христа очень и очень глубоки. Но с четырьмя Евангелиями все-таки дело обстоит не совсем так, как с Екклезиастом. читать далее

Нет на свете человека, которому не пришлось бы спорить. Первый спор происходит во младенчестве: «Мам, хасю исё малёженое!.. Ни забалею-у! Хасю-у!!!» Идут годы. На уроках геометрии повзрослевших младенцев учат помаленьку научной разновидности спора. Стоит школьник у доски и доказывает спорное утверждение – теорему Пифагора. Допускает ошибку, учительница возражает ему усталым голосом. Мальчик вынужден признать, что она права. Но он тоже прав в своем желании доказать греческую теорему и от своего не отступится. Мальчик неохотно возвращается к месту, где совершил ошибку, исправляет ее и доводит дело до победного финала: «Что и требовалось доказать». Как разительно не похож спор о теореме на спор о мороженом!


Споры отличаются по интеллектуальному уровню спорщиков. И по культурному уровню тоже. Ведут споры все, и православные, конечно. Поскольку споров нам не миновать, давайте рассмотрим внимательнее, что они такое. Хотя бы в самых общих чертах.

Наметим три достойных разбора разновидности спора: спор в режиме скандала, спор в режиме ток-шоу, спор в режиме методичного исследования обсуждаемого вопроса.

Спор в режиме скандала может разгораться незаметно. К примеру, опубликовал православный автор в Интернете статью о том, как людям советского воспитания объяснить про бессмертие души. Назовем публиковавшего Автором. В комментариях к статье Автора появляется тактичное замечание по мелкому поводу. Или такой вопросик: «У святителя Иоанна Златоуста о душе иначе написано. Что автор по этому поводу мог бы сказать?» Автор отвечает комментатору (пусть он будет Читателем): «У святителя Иоанна творения во многих томах. О каких именно словах Златоуста Вы говорите?» Автор отвечает в решительных, но вполне допустимых выражениях. Читатель пересказывает по памяти Златоуста и прибавляет: «Прежде чем писать статью, нужно внимательно читать святых отцов».

Обстановка накаляется. Автор заявляет, что он кандидат богословия, неплохо знаком со святоотеческим учением и спрашивает Читателя: «Есть ли у Вас богословское образование? Уверен, что нет. Иначе Вы бы знали: прежде чем спорить, надо приготовить дословную цитату из Златоуста, указать, из какого она творения, привести место цитаты по внутренней рубрикации текста. Тогда Ваш оппонент сможет посмотреть текст и контекст цитаты. Еще желательна библиографическая ссылка на доступное авторитетное издание святителя Иоанна. Советую Вам поучиться основам работы с богословскими источниками и подучиться вести себя уважительно».

Тут Читатель выдает ему по полной программе: «У меня хватает образования, чтобы понять, как Ваши взгляды далеки от догматов святых отцов. И полученная Вами ученая степень погоды не меняет. Ваша статья противоречит учению святителя Иоанна Златоуста, зато согласна с ересью Аполлинария. Вы – еретик, Вы часть человеческой души, по сути, объявляете божественной. Сейчас подобными штуками балуются ньюэйджеры». На интернет-сленге это звучит короче: «Афтар, выпей йаду».

Автор не пьет яду и выписывает фатальную характеристику Читателю: «На каком основании Вы провозглашаете, что я в ересь впал? Вы себя с соборами святых отец не путаете? Вы, как папа Римский, может, выше соборов, единолично определяете, кто еретик?! Нет, все проще: Вы заурядный тролль. Жаль, что Вас до сих пор не забанили». Как видим, спор, едва завязавшись, перешел в конфликт. Этот вид спора подходит только для того, чтобы Автора убить. В ходе спора выдвинуты обвинения законные и незаконные; кончается перепалка вердиктами убийственной силы: «еретик», «тролль». Обратим внимание на два момента. Первый: желание иметь точную цитату святителя с грамотным указанием, где ее искать, – законное. Второй момент: Автор с первых слов мог понять, что дело идет к скандалу, поскольку Читатель начал не с вопроса о том, как согласовать текст опубликованной статьи и такую-то цитату святителя Иоанна, а сделал Автору нарекание, внешне оформленное в виде вопроса.

Впрочем, не всегда доходит до скандала. Иногда модераторы, заметив назревающую перебранку, искусно переводят спор врежим ток-шоу. В этом случае страсти тоже кипят, но пышную пену модераторы снимают ложечкой, не дают ей забрызгать все вокруг. Царит «плюрализм мнений», никто никого слышать не хочет. Спорщики озабочены лишь тем, чтобы свое мнение повсенароднее высказать. Конец такому спору полагается волевым актом модератора: «Тема для обсуждения закрыта». Если же модераторы малоактивные, то спор превращается в беспорядочный галдеж, эпатаж, оффтопик. Вообще ток-шоу не блещет последовательным развитием мысли, фактически это обрывки спора. В конце такого спора все его участники остаются при своих убеждениях, даже те, у кого их нет. Этот вид спора подходит лишь для того, чтобы время убить.

Если предыдущие разновидности спора провоцируют игру страстей, вспышки гнева и празднословия, то спор в режиме методичного исследования обсуждаемого вопроса может стать аскетическим упражнением. Странновато звучит, но, тем не менее, попробуем и это себе представить. Вот, скажем, если в приведенном примере Читатель вел бы себя скромнее, написал бы такой комментарий: «С интересом прочел Вашу статью. Тема Вашей статьи раскрыта у святителя Иоанна Златоуста. О душе он учит так: “…” (такое-то творение, такой-то раздел; см.: Творения иже во святых отца нашего Иоанна Златоуста. Том такой-то. М., 1998. Страница такая-то). Помогите разобраться. Как увязать эти святоотеческие слова с позициями Вашей статьи?» Вполне культурный комментарий. Правда, для подобного комментария Читателю надо было смириться.

Потом очередь смиряться Автору и без проволочек послать предварительный ответ: «Рад, что затронутая тема вызывает у Вас интерес. Я убежден, что положения моей статьи не противоречат учению святителя Иоанна. Сейчас я не могу продолжить разговор о цитате, обещаю написать Вам через неделю». Автор работает с цитатой у книжной полки, по компьютерным базам данных и набирает ответ по существу вопроса. Положим, такой: «Процитированный Вами фрагмент из русского собрания творений Златоуста переведен с греческого весьма точно. Однако русский перевод издавался в XIX веке, тогда считалось, что текст написан святителем Иоанном. С тех пор проделаны текстологические исследования, и патрологи пришли к выводу, что автор текста не Златоуст. Поскольку цитата не принадлежит святителю, вопрос о соответствии статьи и текста Златоуста снимается».

Читатель интересуется дальше: «Спасибо за информацию. Еще вопрос. Надежна ли текстологическая критика цитаты из святителя Иоанна Златоуста? А то критики Штраус и Ренан и Евангелия записывали в памятники II века от Р.Х. Теперь специалистам ясно, что их пересмотр авторства Нового Завета был по маловерию, а не от учености. Со святителем Иоанном Златоустом, которого я очень люблю, критики могли так же поступить. Как проверить аргументацию критиков Златоуста?»

Автор делает заявление о выходе спора на другой уровень: «Наша переписка до сих оставалась в рамках общедоступного. Теперь сформулирован вопрос, решение которого требует основательной подготовки – богословской и гуманитарной. Чтобы проверить аргументы, цитированный Вами текст надо штудировать по-гречески, а критические работы патрологов – на французском, английском и немецком языках. Помимо изучения языков предстоит работа со старинными рукописями, что без специальных навыков невозможно. Итак, чтобы проверить аргументацию критиков Златоуста, надо усердно учиться несколько лет, а затем, овладев научно-богословскими знаниями и методами, приступать к проверке. Только тогда можно продолжить рассуждения о цитате – уже на уровне научно-богословском. Потом можно подняться и на уровень решения проблем, над которыми ученые бьются… А Вашу любовь к святителю Иоанну я целиком разделяю и свое мнение его святоотеческому учению противопоставлять не собираюсь».

От Читателя поступает реплика: «Спасибо за ответ. Хотя из него и ясно, что окончательного решения по цитате нет. Что касается моих возможностей, я не специалист по патрологии. Я просто благодарный читатель святых отцов». Автор подводит итоги: «Я тоже не патролог. Моя статья апологетическая, не патрологическая; церковную мысль статья противопоставляет материалистической. В качестве выразителей церковного учения я с почтением цитирую святых отцов. На этом предлагаю считать нашу дискуссию законченной». Вот и все.

Кому-то вышеописанный спор покажется нафантазированным. Нет, подобные споры бывают. Правда, они требуют от участников аскетических усилий над собой, воздержания от греховной спорливости. Судите сами. Читатель начинает спор в виде вежливой просьбы Автору прояснить один вопрос, а не в виде нарекания. Читатель не ленится разыскать точную цитату. Автор добросовестно исполняет просьбу Читателя, избегая показывать свое ученое превосходство над ним. Критические издания Златоуста, патрологические исследования дают Автору ясную картину современного «состояния вопроса». Автор приводит результаты в сжатом и общедоступном виде: цитата не принадлежит святителю, поэтому обсуждаемый вопрос снимается.

Спор на этом не завершен. У Читателя появилось сомнение: может быть, патрологи, отказавшие тексту в статусе писания Златоуста, принадлежат к гиперкритическому направлению науки? Тогда ценность их работы сомнительна. И финальный вопрос Читателя: как проверить добросовестность критических работ по тексту? Читателя снова заверяют, что авторство Златоуста не подтверждается на основании взвешенных научных аргументов, отнюдь не фанатичной критики церковной традиции. По поводу финального вопроса-задачи Автор еще раз определяет уровень, на котором ведется обсуждение: чтобы решать поставленную задачу, нужно стать высококвалифицированным специалистом. Даже чтобы рассуждать о предмете на уровне хорошо осведомленного любителя, следует несколько лет учебе отдать. В принципе, если Читатель готов к упорному многолетнему труду, Автор ему пришлет ссылки на критику цитированного текста. Но Читатель ссылок не просит, выводить дискуссию на патрологический уровень не хочет. Значит, все: спору конец. Спорящие стороны сумели в достаточной мере прояснить спорный вопрос и обойтись без «убийства автора», без «убийства времени» и без выхода за рамки своей компетенции.

Разве так не бывает? Поспорим?

Который раз читаю суровые слова: «Христианской философии нет и быть не может»? Почему не может? Отвечают: если у христианина философские работы получаются самостоятельными и общезначимыми, то его религиозная вера не имеет значения, он перерос рамки конфессионального подхода к научным проблемам. Дальше следуют заявления: «Христианская философия – такой же абсурд, как христианская математика». Предположим, у христианина получилась стоящая работа по математике. Тогда его математические выкладки общечеловеческие, а никакие не христианские. Вот и с философией, пишут, похожая история – все просто.


Не все так просто, господа.

Откроем славные страницы русской философии, заглянем в тексты Василия Зеньковского. Этот автор работал в парижском Свято-Сергиевском богословском институте, когда в нем собрались лучшие представители отечественной мысли. Для него важно было двигаться по философскому пути и оставаться православным по образу мысли и образу жизни. Протоиерей Василий Зеньковский понимал, что в условиях XX века это сложно совмещать. Христианскую веру и философскую мысль многие стали считать вещами несовместными.

Зеньковский все это знал. И все-таки пытался выйти на путь христианской философии. Вообще он понимал философию именно как религиозно значимое творчество. Зеньковский на конкретных примерах показал, что даже у атеистически настроенных русских философов воззрения обнаруживают скрытую, но сильную религиозность. Русские философы-атеисты в XIX в. не только разрабатывали систему научного мировоззрения, но считали свою философию служением человеку в самом высоком смысле. В том смысле, в каком верующие говорят о служении Богу. Эти философы, безусловно, чуждались служения Богу, отрицали «религию потустороннего Бога» и вместо нее выдвигали – «религию посюстороннего бога», то есть человечества, Человека с большой буквы. Они провозглашали человека абсолютной ценностью, хотели человека просветить и привести в состояние совершенства, обожествить. Подобный путь совершенствования человеческой природы и составляет сердцевину философствования «квазирелигиозных антирелигиозников».

Протоиерей Василий Зеньковский замечает, что русские философские труды обнаруживают сходство с религиозной практикой познания себя и преобразования себя. Зеньковский вывел наружу неистребимое, фундаментальное желание человека служить чему-то более высокому, чем он сам, реализовывать себя в этом служении. Даже у мыслителей, далеких от христианства, он обнаружил связь философских задач с религиозными поисками и открытиями. Важное наблюдение! Но Зеньковский пошел значительно дальше него.

Он готовил книгу «Основы христианской философии». Опыт христианской философии был задуман в трёх томах. Первый том посвящался проблемам познания, второй – метафизике. Третий том по антропологии. Зеньковский пришел к выводу, что «метафизика человека» должна занимать первенствующее положение в философии. Он разглядел в философии путь духовных упражнений, а не одни кабинетно-библиотечные занятия. Этот его антропологический подход к философствованию весьма актуален в наши дни.

Поразительно, что аналогичный подход можно найти еще в античности. Философию древние греки понимали как любовь к мудрости, которая делает глупо живущего человека – мудрецом. Таким образом, человек, философствуя, проходит три стадии в своём духовном развитии: 1. глупец, 2. философ, 3. мудрец. Античные мыслители от философских занятий ожидали обуздания страстей, одухотворения, приобщения к высшей божественной мудрости.

К сожалению, третий, самый интересный, том «Христианской философии» отца Василия Зеньковского не успел появиться на свет. Стоит ли по этому поводу безутешно проливать слезы? Жаль, конечно... Однако задолго до рождения Зеньковского – была христианская философия. И состоялась она как метод духовных упражнений отцов-пустынников, исихастов. Когда? Еще во времена поздней античности и средневековья.

* * *

Свой опыт христианской жизни исихасты понимали как философию. Некоторые видные светские исследователи наших дней тоже признают справедливость философского прочтения исихастских текстов. Впрочем, оговариваются: философия в текстах христиан – это всегда философия из вторых рук, это лишь результат переработки античной философии: неоплатонической, стоической и т. д. Все ценные мысли в философии христиане, дескать, заимствовали у нехристиан. Этот «постхристианский» вывод подкрепляется цитатами из аввы Евагрия Понтийского, преподобного Иоанна Кассиана. Что можно сказать по этому поводу?

Не все так просто, господа.

Действительно, исихасты, как и дохристианские философы, искали путь к мудрости, к совершенству. Это долгий путь борьбы со страстями, а цель его – мудрое бесстрастие. Философский путь к бесстрастию мы можем найти у римских стоиков, однако у исихастов он отличается принципиальным своеобразием.

Сразу бросается в глаза то, что исихасты понимают страсти как грехи перед Богом и людьми. И, соответственно, борьба со страстями – это борьба с грехом. На исихастском пути ум человеческий поэтапно меняется. Этапы изменения ума у исихастов не совпадают с тем переустройством ума, о котором мы наслышаны из античной философии.

Исихасты начинают с перемены ума (греч. метаниа), с обращения и покаяния. И эта перемена ума, очищение ума от страстей сильно отличается от обращения и философского удивления, которое мы находим на страницах древнегреческих философских книг. Кающийся ум исихаста устремляется к Богу с молитвой, и следующие стадии исихастского пути удобно различать как стадии развития молитвенный действий ума (энергий ума). Покаянная молитва из устной молитвы становится молитвой умной. Здесь пока все понятно: ум укрепляется, ему больше не нужно опираться на действия речевого аппарата, чтобы совершать молитву. Здесь понятно. А дальше совершается чудо, появляется умно-сердечная молитва. Такое понятие, как сердце, было неизвестно античной философии, ни о каком «сведении ума в сердце» дохристианская античность понятия не имела. Следующие стадии преобразования ума и сердца – исихастская непрестанная молитва, благодатная молитва, бесстрастие. Вот оно, аскетическое совершенство! Путь от обращения к мудрому бесстрастию у исихастов свой, не похожий на путь стоиков. И отметим, наконец, исихасты переживали опыт выше бесстрастного совершенства – созерцание нетварного фаворского Света.

Вот, коротко говоря, основные стадии христианской философии исихастов. Человек проходит в своём духовном развитии разные стадии: 1. греховное безумие, 2. умно-сердечная молитва, 3. бесстрастная мудрость. И есть еще недостижимая человеческими усилиями высота обожения, этот мистический опыт испытывали немногие подвижники: 4. созерцание нетварного Света.

Разве исихастская философия представляет собой плохонькую переработку античной философской традиции? Нет. Для исихаста на первом месте служение Богу и ближнему. Духовные упражнения исихаста меняют его, Бог преображает исихаста, дает ему совершенство и дает мудрость – осмыслить свой религиозный опыт и рассказать о нем. Исихастская философия основывается на опыте христианской аскезы и мистики, для выражения этого опыта она создает новые понятия («помысел», например) и привлекает античные философские понятия, творчески перерабатывая их.

* * *

Уже авва Евагрий в IV веке понимал исихастскую жизнь как философию. В XIV веке святитель Григорий Палама для объяснения опыта афонских исихастов (созерцания нетварного Света) употреблял понятие энергии, взятое у Аристотеля. Правда, он был вынужден скорректировать смысловое поле данного философского понятия для того, чтобы объяснить опыт исихастов во всей его нетривиальности. Опыт мистического восприятия исихастами нетварных энергий специфичен и принципиально отличается от всего того, что мы можем найти у Аристотеля.

В XVIII столетии святитель Макарий Коринфский и преподобный Никодим Святогорец издали знаменитый сборник исихастских текстов. И слово «философия» они поставили в заглавие сборника! Прочитаю заглавие по-славянски: «Добротолюбие, или словеса... собранныя от писаний святых и богодухновенных отец, в немже нравственным по деянию, и умозрению любомудрием (греч. философиас) ум очищается, просвещается и совершен бывает». Оба составителя греческого «Добротолюбия» были блестяще образованными людьми и прекрасно знали, что такое философия. Были в состоянии отличить исихастскую философию от работ Декарта, Лейбница и от античной философии.

Так что с вопросом о христианской философии?

Для философов XXI столетия исихастская традиция представляет ценный опыт преобразования человеческих энергий и самопознания. И этот опыт находит совершенно неожиданные точки практического приложения: антропология исихастов позволяет анализировать существование человека на границе с виртуальностью. Не стоит объяснять, насколько это важно сейчас.

Для православных христиан исихастская философия также может много дать. И в качестве пищи для ума, и в качестве школы духовной жизни, знакомство с которой полезно монахам и мирянам.

Исследования церковных и светских ученых за последние полвека убедительно показали, что исихастская христианская философия не является блёклой копией и досадным искажением дохристианской античной мысли. Отнюдь, она обладает собственным мощным философским потенциалом, она общезначима и актуальна. Интересна не только для исихастов или только для православных христиан. Она представляет интерес для всех, кому небезразлична судьба человека, его вековечное стремление к совершенству.

История знает грандиозные переселения народов. На тысячи километров уходит народ, чтобы начать судьбу сызнова, на другом месте. Вот предки венгров вроде бы жили в районе Урала. Верится с трудом, – такая даль. Сколько же от края Европы до ее центра добираться? Другое переселение народа, исход из Египта, возглавлял пророк Моисей. Расстояние между Египтом и Палестиной сравнительно небольшое, несколько сот километров. Зато переселялись несколько десятилетий. Почему так долго? Потому что это был исход в землю обетованную, а не бытовая смена одного места жительства на другое.

Пеший переход от Египта до Палестины можно за месяц осуществить. Однако и месяца мало, и года мало, чтобы вчерашние рабы внутренне подготовились ступить на землю обетованную. Сам пророк Моисей, конечно, был способен сразу же войти в обещанный Богом удел. И не он один. Рядом с ним были люди, устремленные к новой жизни. Но народу в целом было до этого далеко. Книга Чисел описывает переходный период в жизни народа. От момента, когда исход был «закончен», и египетская жизнь уже ушла в прошлое, до момента вступления в Заиорданье. До того благословенного дня, когда жизнь в Палестине стала ближайшим будущим.


Переходный период затянулся. Как всегда бывает, затянувшиеся ожидания заставили народ страдать, терпеливо переносить череду невзгод. Люди вели себя не одинаково. Одни поднимали ропот: «Лучше б мы в Египте оставались!» А другие сдерживались, мужались, пытались увидеть во внешних обстоятельствах высший Промысел. Учились смиряться перед Божией волей. И постепенно они стали понимать, что хотя дело затягивается, но «у Бога все бывает вовремя», – как наши духовные наставники говорят. У Бога все бывает вовремя, хотя бы в ожидании и проходил год за годом. Эти годы не пропащие. Все это долгое время люди получали ценные духовные уроки, упражняли свои души.

В пустыне Моисей учреждает, ни много ни мало, ежегодные дни всеобщего покаяния. Бытовые работы отменяются, все силы надо направить на покаяние: «Озлобите души ваша, и всякого дела служебна да не сотворите» (Чис. 29: 7). «Озлобите души» (греч.: Какосете тас психас имон) – не значит впустить в душу злые мысли и чувства. Это значит другое. Сокрушить сердце, покаяться, обратиться на свою душу с пристрастными обличениями и повергнуть обнаруженные грехи перед Богом – вот настоящий аскетический подвиг. Гораздо проще принять траурный вид и отделаться формальной извиниловкой. Моисей призывает всех к нарочитому покаянию среди пустыни, подумать только! В русском переводе заповедь о ежегодном покаянии звучит мягче, но смысл тот же: «Смиряйте тогда души ваши» (евр.: Веинитем эт-нефештейхем, Чис. 29: 7). Смысл этого призыва аскетический, надо смирить душу, заняться неприятным делом, пересмотреть, где я виноват, где недостойно себя повел.

После знакомства с церковной историей мы хорошо представляем себе маленькие общины монахов-пустынножителей, которые отказались от удобств городской жизни ради покаяния, поста, безмолвия. В книге Чисел рассказывается о народе-пустынножителе. О многих искушениях, бывших с народом на пути из дома рабства в дом свободы. Увы, не все искушения переносились достойно, победительно. Однако при всех искушениях святой Моисей обозначает их духовный смысл. Сейчас бы сказали: смысл искушений в борьбе со страстями.

Какие приключались искушения? Посреди пустыни Господь обеспечил народ необходимым пропитанием, манной. Никто с голода не умер. Манна была приятна на вкус, ежедневно выпадала чудесным образом. Вернее, каждый день за исключением субботы. На субботу манну заготавливали заранее. Так Господь через желудок наставлял людей: шесть дней для житейских нужд, а седьмой день надо освободить под духовные дела. Поначалу все радовались манне. Со временем накатило искушение: «Сегодня манна, завтра манна, через месяц манна. Надоела “постнятина”, мяса давай! В Египте, помнится, с мясом кушали». Не выдерживал человек долгого «поста». Чревоугодие боролось с воздержанием.

Тщеславие тоже не дремало. Родственница и сподвижница пророка Моисея вдруг дошла до мысли, что она ничем не хуже великого пророка. Тяжкая болезнь помогла ей одуматься. Моисей молился о ней, и Господь ее исцелил (Чис. 12). Другой случай: Корей, Дафан и Авирон устали довольствоваться левитским служением и выдвинули претензию быть священниками. Захотели взойти на более высокую иерархическую ступень. Этот тщеславный помысел свел их живыми в могилу, буквально. Ужасная смерть. Мало того. Гнев Божий не остановился на них и постиг народ, который поддержал смуту в духовенстве. Только Моисей и Аарон, против которых и выступали самосвяты, умолили Господа остановить карающую десницу (Чис. 16-17).

В землю обетованную можно было попасть сильно раньше, да уныние помешало. Был момент, Господь благословил выслать разведчиков, осмотреть страну. Они вернулись с двумя новостями. Первая: в этой стране изобильная жизнь, что хорошо. Вторая: ее населяют многочисленные воинственные племена. После сообщения разведки дух уныния напал на людей: «Мы не сможем поселиться в Палестине! У нас не хватит сил». Разразились ожесточенные споры. На первом этапе споров народ вопреки воле Божьей решил: «В Палестину не двинемся». Тогда через Моисея Господь открыл, что земля обетованная все-таки будет унаследована. Обетование исполнится, но не скоро. Прежде поколение, выросшее в рабстве, должно отойти от дел. Не все захотели принять это откровение от Господа. На втором этапе споров часть народа решила немедленно идти в Палестину. А ведь Божией воли на то уже не было. Собрали вооруженные отряды, выступили боевым порядком и потерпели убедительное поражение. Да, лишь своими собственными силами Божье дело не совершить. Если взялся за него, нужно исполнять волю Божию. Теперь она в том, что переходный период затягивается, и ускорить сроки не получится.

Книга Чисел отводит много места вопросу о том, как сочетать волю Божию и волю человеческую, волю народную. Седая древность и каждый из ныне живущих спрашивает: «Как сочетать? И в чем для меня воля Божия? В чем Господь мне поможет, а в чем – нет? А чем Бог не только не поможет, но еще и гнев Божий обрушится на меня?»

Главные проблемы нашей жизни мы не способны решить своими силенками. Никто не способен из людей. А с помощью Божией все возможно. Но как же нам делать свое дело, не ослабевать, и при этом принимать помощь от Бога? Трудно это дается. Всю жизнь человек учится сочетать свои усилия и действия Промысла. На Бога надеяться и самому не плошать. То естьне становиться плохим, бездельником, который провозглашает: «Пусть Господь творит Свою волю! (А я пока полежу, отдохну)». Слова, взятые в скобки, бездельник, понятно, не произносит. Он маскирует свою унылую лень под благочестивое предание себя в волю Божию. В этой ли маскировке воля Божия состоит? Воля Божия в том, чтобы мы были деятельны и действовали с оглядкой на Бога, спрашивали себя: «Мои планы угодны Богу или нет?» Воля Божия в том, чтобы Бог и человек действовали заодно.

* * *

Книга Чисел получила свое название за многократные подсчеты (см. Чис. 26). Что за подсчеты ведутся в этой книге? Подсчитываются ресурсы, которыми располагает народ Божий. Начиная от численности самого народа, всех людей, годных для военных действий. Между прочим, подобная статистика в другие времена вызывала праведный гнев Божий. Конечно, расчет своих сил – дело обычное, в нем обнаруживается простой здравый смысл. Но когда человек рассчитывает только на себя, готов обойтись без Бога, то это плохой расчет. И из таких расчетов ничего здравого не получится. Если же самому не плошать и на Бога надеяться, на помощь Его «рассчитывать», тогда все устраивается неожиданно хорошо. Многократно проверено.

Разная бывает статистика. Когда статистика служит страсти уныния или тщеславия, она мешает человеку. Статистические подсчеты в книге Чисел ведутся по повелению Господа. Они воодушевляют тех, кто пал духом, кто плачется: «Мы не в силах! Мы не будем и пытаться!» Подсчеты помогают народу выяснить его реальные возможности и не забыть о безграничных возможностях Господа. В четвертой книге Моисеевой много чисел. Перелистываешь ветхозаветные главы, и вспоминается Евангелие: у людей Божиих каждый волос на голове посчитан, ни один их них не упадет без воли Создателя. Бог заботится о людях, знает их нужды, видит их сильные и слабые стороны. Бог ведет людей к лучшей жизни, помогает им на пути, даже если он долгий. Через испытания ведет, через победы и поражения. Посреди стана в народе Своем стоит, охраняет от гибели, наказует и милует. У Него все посчитано, только любовь Его к людям не знает меры.

Верующих людей называют воинством Христовым. Вне зависимости от возраста и пола каждый из нас призван на войну. Самую настоящую. Она идет сейчас, жестокая, с увечьями и смертями, физическими и духовными. С победами великими и малыми. Война не против плоти и крови, то есть не против людей, а против духов злобы поднебесных (см. Еф. 6:12). За нас – Бог и ангельское воинство. Так что все возможности у нас есть – победоносно биться, выжить и жить, остаться людьми и стать лучше, чем мы сейчас. Но легких побед не бывает на этой войне. Приходится вести боевые действия и одновременно учиться воевать. На своих ошибках учиться. На чужих тоже. Говорят, что умные на чужих ошибках учатся усерднее.


Попробуем и мы учесть «чужой» опыт, который изложили наши предшественники, великие воины. Преподобный Иоанн Лествичник расписывает стандартную последовательность вражьих действий, по фазам. Прислушаемся к святоотеческому слову. Духи злобы действуют против нас через так называемые помыслы. Сначала бесы подбрасывают человеку греховный помысел (прилог помысла). Если человек его проигнорировал, то все в порядке, бесовская провокация не удалась. Если же человек уделил внимание вражескому помыслу, то он попадает в опасное положение, в зону повышенного риска согрешить (сочетание).


Дальше развилка. Фаза сочетания с помыслом предполагает, что человек и на ней способен распознать его пагубную суть. Увидеть, что бесы приготовили военную хитрость, ополчиться на них и «отсечь помысел». То есть наотрез отказаться его принимать: «Это не наше. Я ничего общего с этим иметь не хочу. Господи, помоги! Меня демонский помысел искушает». Вот молитвенное противодействие помыслу с отчетливым воинственным звучанием: «Отсечь помысел», – как мечем отсечь. На фазе сочетания духовная брань не требует от человека много сил. Чем раньше человек начнет сопротивление помыслу, тем успешнее и легче оно дается.

Мы упомянули о развилке. При сочетании с помыслом возможен и неблагоприятный вариант: человек не отсекает помысел, напротив интересуется им. И, что важно, начинает ощущать его привлекательную сторону (сосложение). Теперь помысел вызывает в человеке греховное желание. Это уже прямое потакание греху. Человек не просто в одном шаге от греха, он уже уязвлен грехом. Он уже получил легкое ранение от врагов. Хотя, возможно, рану пока не замечает.

И в этот момент опять-таки перед ним развилка: попустительствовать врагу или контратаковать. Почувствовав желание реализовать притягательный помысел, человек может осознать, что помысел этот – от врага, обнаружить ранение и сообразить, что он на прицеле. Это обстоятельство все меняет. Оказывается, враг предлагает ему нарушить волю Божию, выманить его из ополчения Господня, отдалить от Бога и расправиться с ним один на один. Тогда разворачивается противоборство между двумя желаниями: исполнить волю Божию, отсечь греховный помысел или нарушить волю Божию, совершить грех. Это борьба, вступление в духовный бой, хотя и несколько запоздалое, а потому трудное. Если борьба выиграна, то человек нейтрализует вражеский помысел, воздерживается от греха. Благодарит Бога за победу и думает о своих ошибках, которые чуть не привели его к поражению. Выигранная борьба нередко влечет за собой чувство близости к Богу, Его благодатной поддержки.

Если же духовная борьба проиграна, то греховный помысел захватывает, завоевывает человека (пленение). И дальше грех властвует над ним, заставляя его довести задуманное согрешение до финала, воплотить греховную задумку.

Что значит бежать из плена? Попал боец в окружение, враги подкрались к нему незаметно. Улучили момент, выманили из укрытия, атаковали и обезоружили его, связали и отвели к себе в тыл. Там кругом все чужое, смертью пахнет, там страшно и тягостно. А тут еще вражья пропаганда: «На самом деле мы не хотим Вам зла. Согласитесь с нами сотрудничать, Вам будет хорошо». Кто-то и поддается на пропаганду, ломается, за временные привилегии предателя губит свою душу. Кто-то думает: «Ладно, сейчас я сделать ничего не могу. Придется пока по вашим правилам пожить. Наступит время, – к своим убегу. Тогда и поквитаемся». Бывает, что побег из плена удается, несмотря на все козни вражеские.

В духовной жизни примерно то же. Плененный страстью человек может понять горькое положение, в какое он попал, и, собрав остаток сил, сотворить перед Богом покаяние. И с Божьей помощью освободиться из плена греховного. Затем приступить к борьбе с пленившей страстью. Враги за покаяние обязательно будут мстить и постараются вернуть сбежавшего к себе. Так что покаяние нельзя довести «до конца» и успокоиться, предаться беспечной неге.

* * *

Искреннее покаяние всегда возвращает нас к своим, в народ Божий, а борьба со страстями делает из нас воинов Христовых. Покаяние служит основополагающим видом духовного сопротивления. Везде, где есть грех очевидный или не такой уж очевидный, он побеждается покаянием. Посмотрим еще раз на описанные преподобным Иоанном фазы духовного сражения. На каких фазах явно присутствует грех? Преподобный Иоанн пишет, что прилог человек может помышлять бесстрастно. Хотя за прилог несут ответственность наши враги, а не мы, все-таки нам советуют прилоги отсекать. При сочетании человек «собеседует с помыслом», или бесстрастно, или нет, по-разному бывает. Если не бесстрастно, то в сочетании уже присутствует нечто греховное. Значит, собеседование с помыслом происходит пристрастно, к собеседованию примешивается беззаконная страсть, которую нужно изгонять покаянием. Мера греховной вины человека с каждой фазой (сосложение, борьба, пленение) нарастает, и нарастает нужда в покаянном противодействии греху.

Преподобный Иоанн замечает, что в духовной войне очень важен навык. Так человек, приобретший навык в греховной жизни, борьбу – не ведет. Он сдался, прекратил сопротивление, не сражается с вражьим помыслом. Даже фазы сосложения и сочетания у него могут отсутствовать. Под влиянием вражеского внушения, он перестал быть воином Христовым, превратился в прислужника страсти. Он не воюет с грехом, бесы даже не подкидывают ему помыслы. Зачем им лишнюю работу делать? Человек сам стремится на услужение страсти, ищет любые пути, как страсть удовлетворить. Это все следствия греховного навыка. Человек попадает в рабство греху и даже не планирует бежать из греховного пленения. Он полагает, что это сладкий плен.

Или другой случай: человек, привыкший к греху, признает, что хорошего в плену мало. Однако вражеская пропаганда убедила его: «После драки кулаками не машут. Теперь уж живи, как сложилось. Ты такой, какой есть, все равно себя не переделаешь». Насквозь лживая мысль! Пока не пришла смерть, человек может открыть против врагов боевые действия, даже если он давно находится в плену у врагов. Тот, кто догадался, что он в горьком плену, стоит буквально в одном шаге от спасительного покаяния, от начала борьбы за свою свободу. Поэтому бесы всячески убеждают его примириться со своим положением, не бунтовать против греха. Они-то знают, что покаяние творит чудеса. Бесы боятся покаяния.

Мы посмотрели, куда приводит навык потакания греху. Навык ведения духовной брани дает противоположные результаты. Какие именно? Поле боя смещается в сторону прилога греховного помысла, а не в сторону пленения помыслом. Воин Христов знает, как легко попасть в плен ко врагу и как непросто выбраться из греховного плена. Поэтому он уклоняется от «демонского стреляния» греховным помыслом и избавляется от помысла на ранних фазах. Боевые операции опытного христианина отличаются предусмотрительностью. Он отсекает помысел в момент прилога, старается не допускать сочетания. Хранит свой ум от сосложения. Такой образ жизни в нашей традиции называется священным безмолвием. Святой Иоанн Лествичник был безмолвником, то есть хранил мирное безмолвие ума, благодатную чистоту ума от греховных помыслов.

* * *

Вот что представляет собой учеба на чужих ошибках. Подвижники мужественно бились против греха и тщательно описывали последовательность его действий, чтобы мы лучше знали его обличья и приемы. «Лествица» так раскрывает последовательность впадения в грех: прилог греховного помысла, сочетание с греховным помыслом, сосложение с греховным помыслом, борьба с греховным помыслом, пленение греховным помыслом, совершение греха не только в мыслях, но на деле. Эту последовательность авва Иоанн помещает в главе о целомудрии. Борьбу за целомудрие христиане ведут против духа блуда. Этот дух искушает монаха, многократно приступая с греховным помыслом. Искушения могут продолжаться сутками, неделями, месяцами. Целая затяжная осада.

Наблюдая за упорными ухищрениями врагов святые монахи и описали фазы приближения греха и порабощения грехом: прилог, сочетание, сосложение, пленение. На страсти блуда (и чревоугодия) эти стадии лучше просматриваются. На страсти гнева фазы грехопадения не так заметны. Гнев, как известно, скоротечен. За развитием гнева сложнее следить. Мгновенную вспышку гнева трудно расчленить на фазы. Тем более, что вспышка гнева словно помрачает ум, и разгневанный просто не видит постепенного развития страсти.

Опыт подвижников свидетельствует, что еще бывает экстраординарное нападение блудного помысла. Изредка происходят «вспышки» блудной страсти, подобные вспышкам гнева. Против очень опытных подвижников, пишет с их слов Иоанн Лествичник, действует особый помысел. Его называют набегом мысли (греч.: парарриписмон ноос). К чему какой-то особый набег? Вся многоэтапная бесовская осада – прилог, сочетание, далее со всеми остановками – в случае опытных воинов Христовых не дает ожидаемого эффекта. Подвижники мужественно выдерживают осаду и успешно отсекают помыслы. Тогда враги предпринимают набег мысли. Что это такое? Ошеломительная по быстроте вражеская атака. Подвижник не успевает на нее среагировать, изготовиться к бою и вступить в сражение. За счет молниеносного нападения страстной помысел сообщает душе человека некое страстное движение. Безмолвник чувствует, что душа его осквернилась. Для обычного человека это недолжное движение ума не представляется большой трагедией. Но христианин высокой духовной жизни ощущает, что благодать безмолвия оставила его, и оплакивает свое бедствие.

Кто-то из безмолвников после набега мысли греховной каялся, и Господь открыл ему, в чем вражья хитрость – вражеский набег «окрадывает» духовное сокровище. Вот безмолвники и предупреждают соратников о специфических невидимых набегах. Впрочем тактика бесовского набега используется и в обычной войне: внезапное нападение боевиков – штука не такая редкая. Террористы, двигаясь короткими перебежками, оцепляют площадку, угрожая оружием, захватывают заложников, выдвигают наглые требования и под прикрытием «живого щита» уезжают. С заложниками не церемонятся, их обращают в рабов, мучают и убивают. Тактику набега широко используют уголовники. Налетами промышляют грабители. А еще набеги устраивают мошенники и хулиганы. Сговорившиеся между собой преступники дают старт противозаконной акции в общественном месте белым днем. Ну кто бы ждал такой наглости? Пока люди не успели опомниться, преступники проворачивают свое грязное дело и скрываются. Подсчитывают выручку, выросшие рейтинги и получают садистское удовольствие, улыбаясь друг другу: «Как мы их сделали, а? Эти лохи только теперь в себя приходят. Кто в ступоре, к земле прирос. Кто злится, что его оскорбили и надули, а он и пошевелиться не успел. Лохи долго будут себя проклинать. И нас тоже. Только нам чихать на их анафемы и причитания. Идем отмечать успешную работу».

Однако есть Божий суд. И есть суд человеческий, общество так или иначе охраняет себя от набегов. Смотришь на любителей произвести эффектный набег: раз набег удался, два – удался, через какое-то время показывают обескураженного закоренелого преступника в наручниках. Поймали с поличным, сумели очередное правонарушение отследить и пресечь, несмотря на запланированную преступником безнаказанность. Сколько веревочке не виться, все равно конец пришел, постигло заслуженное наказание... И бесов участь известна – вечно гореть в озере огненном. У людей, разгадавших козни бесовские, преодолевших тяготы невидимой брани – другая судьба. Они будут жить с Господом в Царстве вечной славы.