• Автор: Дэвид МакДауэлл. Источник - Иллюстрированная История Британии / An Illustrated History of Britain

Король хранил все отчёты в Вестминстере, в их числе и Книгу Страшного Суда. Королевская администрация внимательно приглядывала за знатными семьями. Она убеждалась, чтобы король предъявлял требование о выплате денег каждый раз, когда молодой дворянин наследовал землю отца или когда выходила замуж дочь знатных родителей. При любой возможности король всегда «совал руку в карман подданного». Администрация также контролировала уплату налогов городами и портами, и хранила записи о штрафах, наложенных королевским судом.

А самое важное – чиновники в Вестминстере должны были внимательно наблюдать за экономической ситуацией. Получал ли король необходимые ему деньги наиболее эффективным образом? Такие вопросы привели к важным изменениям налогообложения между 1066 и 1300 годами. В 1130 году практически более половины доходов Генриха I составляла прибыль от его собственных земель, треть – от подвластных ему феодальных вассалов и штрафов, и лишь одну седьмую составляли налоги.

Через полтора столетия более половины доходов Эдуарда I обеспечивалось налогами, и только треть давала его земля, а его феодальные вассалы – всего одну десятую. Неудивительно, что Эдуард воззвал к своим парламентским представителям из народа, ведь именно налоги были наиболее эффективны.

И совсем неудивительно, что администрация довольно быстро разрасталась. Когда Вильгельм вторгся в Британию, ему нужны были всего-то несколько клерков для канцелярской работы. Большая часть дел, в том числе и феодальные клятвы, делались устно, а не записывались. Но необходимость канцелярской работы быстро росла – в 1050 у короля (Эдуарда Исповедника) была лишь печать, и никаких признаков официальных бумаг. К временам Эдуарда I Плантагенета, – всего через двести лет, – предполагалось, что даже у самых бедных есть печать для отметок на официальных документах, даже если они и не умели читать. Ещё с 1199 года администрация в Вестминстере хранила копии всех издаваемых ею писем и документов.

Представить, как быстро росла королевская администрация можно по количеству воска для печатей. В 1220 году, в самом начале правления Генриха III, каждую неделю уходило 1,5 килограмма, а через сорок лет – в 1260 – по 14 килограмм еженедельно. И правительственная администрация с тех пор только росла.

Закон и справедливость

Конечно, ответственность за исполнение закона и правосудия лежала на короле. Но часто королям приходилось оставлять эти важные вопросы на долю тех, кто жил поблизости от места совершения преступления. Во времена саксов каждый район обладал собственными законами и обычаями, а свершение правосудия зачастую было фамильным делом. После норманнского завоевания знатным лордам было позволено осуществлять правосудие в принадлежащих им деревнях и среди людей.
Обычно они смешивали норманнские законы и старые саксонские, обладая свободой действовать более или менее по своему усмотрению. Но серьёзные прегрешения рассматривал королевский суд.

Генрих I ввёл понятие, что все преступления, даже внутри семьи, больше не были семейным делом, но стали нарушением «королевского покоя». Таким образом, обязанностью короля стало расследовать и наказывать. Первоначально лорды действовали от имени короля на своих землях, но Генрих потребовал, чтобы повсюду применялись одни и то же установления, и назначил определённое количество судей, которые путешествовали вместе с ним и осуществляли правосудие. (Эти поездки или «объезды» судьёй существуют и поныне). Они разбирали и преступления, и разногласия по поводу собственности. Таким образом, король потихоньку отбирал у лордов администрирование.

Сначала у королевских судей не было специальных знаний или подготовки. Им просто доверяли при наличии здравого смысла. Многие были знатными дворянами или епископами, которые прямо следовали приказам короля. Неудивительно, что положение судей зависело о выбора короля. Генрих II, самый властный английский король двенадцатого века, был известен в Европе высокими стандартами своих судов. «Убедительным доказательством власти нашего короля», писал современник «является то, что любой, имеющий основания – желает расследования в его суде, а тот, у кого слабая позиция – не приходит в суд, пока его не притащат силой».

К концу двенадцатого века судьями появились люди с реальным знанием и опытом правосудия. Естественно, что эти судьи, путешествуя с места на место, отправляли правосудие по единым законам, куда бы ни прибыли. Ныне это может показаться очевидным, но во времена саксов местные обычаи и законы весьма различались. Закон, отправляемый разъезжающими по стране судьями, стал известен под названием «общее право», поскольку применялся повсеместно.

Англия тем и отличалась от остальной Европы, что там применялось «общее право». Много веков спустя английская система общего права стала применяться в США (в северо-американских колониях) и во многих других британских колониальных землях, и, когда они стали государствами – было принято, как их собственное право. В других частях Европы правосудие основывалось на гражданском праве Римской империи и на церковных Канонах. Но английские судьи, хотя и учитывали эти примеры правосудия и юридических наук, создали собственную, совершенно отличную систему законов, основанную на обычаях, сравнениях, предшествовавших делах и предшествующих решениях. Таким образом, традиционные местные законы были замещены общим правом по всему государству. Такой комплекс опыта и традиций и по сей день является основой английского правосудия. Современные судьи до сих пор основывают свои решения на том, как рассматривались подобные дела ранее.

Новый класс судей был заинтересован в понимании, как осуществлять правосудие и какие применять виды наказаний. Со времён англосаксов существовало два пути решения сложных случаев, когда была неясна виновность. Обвиняемый мог быть подвергнут испытанию в битве с опытным бойцом – испытан «божьим судом». Типичным «божьим судом» было прижигание раскалённым железом языка – если через три дня ожог не заживал, то человек считался виновным. Утверждалось, что бог хранит след ожога на языке виновного. Такая система работала до тех пор, пока люди в неё верили. К концу двенадцатого века возникли серьёзные сомнения, и в 1215 году Папа запретил церкви что-либо делать в виде испытания «божьим судом».

В Англии божий суд заменили судом присяжных. Сама идея суда присяжных восходит к временам датчан – Danelaw, но применялся он лишь в земельных спорах. Генрих II уже вводил суд присяжных в некоторых делах во второй половине двенадцатого века, но это был не тот, суд, который мы знаем теперь. В 1179 году он позволял обвиняемому по нескольким делам потребовать «суда присяжных». Человек мог выбрать двенадцать соседей – «двенадцать добрых людей и правдивых» – которые помогли бы ему доказать невиновность. Мало-помалу в конце Средневековья работа присяжных существенно изменилась – вместо предоставления доказательств они стали оценивать доказательства других. У присяжных не было опыта правосудия, они были обычными людьми с обычным здравым смыслом. Вскоре стало очевидным, что им нужно руководство. В результате в тринадцатом веке разрослись юридические школы, выпускавшие юристов, которые могли консультировать присяжных с точки зрения закона.

Религиозные взгляды

На уровне небольшой деревни церковь существенно отличалась от той политически мощной организации, с которой имел дело король. Во времени Вильгельма обычный деревенский священник едва мог читать, и был одним из сообщества крестьян. Его церковь принадлежала местному лорду и зачастую строилась рядом с домом самого лорда. Почти все священники были женаты, и многие из них наследовали должность от собственного отца.

Однако даже на уровне деревни церковь желала заменить власть лорда своей собственной, но преуспела лишь частично. Во многих местностях лорд продолжал сам выбирать местного священника и обладал большей властью над ним, чем далёкие церковные власти.
Церковь пыталась воспрепятствовать женитьбе священников и в этом добилась больших успехов – к концу тринадцатого века женатые священники встречались редко. Но было вполне обычным, что священник «держал в доме девушку, которая разжигала ему очаг, но подвергала испытанию его добродетель».

Однако было и много таких, кто давал клятву не жениться и держал слово. Это справедливо в отношении тех, кто желал стать монахом или монахиней и уходил в местный монастырь или женскую обитель. Одной из причин ухода в религиозную организацию стала растущая трудность жизни на земле. По мере роста населения всё больше и больше людей обнаруживали, что не могут без усилий прокормить семью. Если им удавалось отправить сына или дочь в местный монастырь, то в семье надо было кормить одним ртом меньше. Возможно, именно экономические трудности в обеспечении семьи склонили священников к тому, чтобы придерживаться церковного правления. Лучше было жить монахом за стенами монастыря, чем бедным фермером, возделывая землю. Монах мог научиться читать и писать, он был уверен, что у него есть и пища, и убежище. Монастыри стали центрами богатства и учения.

В 1066 году в Англии было пятьдесят религиозных обителей, где проживало вероятно около 1 000 монахов и монахинь. К началу четырнадцатого века из стало около 900, где жило 17 500 человек. Даже при том, что население в четырнадцатом веке в три раза превышало то, что было в 1066 году, рост числа монастырей впечатляет.

Тринадцатый век ознаменовался новым движением «братств» нищенствующих монахов – бродячих проповедников. Этих интересовала не власть церкви и ее великолепие, а души обычных жителей. Они жили вместе с беднотой и пытались убедить тех в поддержке христианства. Жили они в полной противоположности с богатством и властью монастырей и соборов – местных церковных центров.

Обычный люд в стране и в городах

В 1066 году в Англии проживало от 1,5 до 2 миллионов человек. Книга Страшного Суда говорит, что девять десятых из них жили в сельской местности. К тому же 80% возделываемой в начале двенадцатого века земли было распахано ещё в 1086 году. Фактически, только в девятнадцатом веке площадь культивируемых земель превысила записанный в Книге Страшного суда уровень.

Жизнь в сельской местности была трудной. Большая часть населения проживала в южной и восточной частях Англии. На севере и на западе население было существенно меньше, и зачастую жили они на отдельных фермах, в отдалении друг от друга. Дома были самыми простыми. Стены были собраны из деревянных балок и палок, промежутки заполнены илом, крыши – из соломы или стеблей камыша, уложенных толстым слоем, и так умело, что дождь легко скатывался по такой крыше. Люде питались по большей части злаками и овощами, по особым случаям – свининой. Они работали от рассвета до заката день за днём, год за годом, пока могли работать. Если у мужчины не было своей земли, то обычно он не женился, однако мужчины и женщины часто спали вместе до брака, и если женщина ждала ребёнка, то выход был один – свадьба.

Женщина доит корову, которая нежно вылизывает телёнка. Почти всё население жило в сельской местности, но коров держали и городские жители. Вся домашняя обстановка полна трогательной доброты.

Феодальная классовая система разделяла бедноту от хозяев. Основой этой «системы поместий» был обмен земли на труд. Землевладелец ожидал от деревенских жителей работы определённое число дней в году на своей собственной земле – «домашней ферме». Остальное время они работали на маленьких полосках земли – частях «общей земли» деревни – где выращивали продовольствие себе и своим семьям. Книга Страшного Суда говорит, что более трёх четвертей населения в стране было сервами. Они не могли уйти из услужения лорду или с земли без его позволения. Даже если они хотели сбежать – бежать было некуда. Но всё же жизнь серва под защитой лорда была лучше, чем жизнь беззащитного бродяги. Порядок и защищённость – и не важно, насколько тяжело жить – всегда были лучше беспорядка, особенно когда люди голодали.

Система поместий не была одинакова по всей стране, и не оставалась неизменной всё Средневековье. Всегда сохранялись различия в работе системы между одним поместьем и другим, одним районом и другим, одним и другим периодом. Местные обычаи и местное и национальное экономическое давление влияли на то, как система работала.

Часто считают, что система поместий была норманнским изобретением, но на самом деле она медленно развивалась ещё в англо-саксонский период. Норманны унаследовали эту систему и в полной мере развили её. И именно норманнов обвиняли за отрицательные аспекты поместной системы, ведь они были иностранными хозяевами.

В самом начале Завоевания саксы и норманны ненавидели друг друга. Например, если находили мёртвое тело, то саксам надо было доказывать, что это не тело убитого норманна. Если доказать не могли, то норманны сжигали близлежащую деревню. Правящий класс норманнов начал по-настоящему смешиваться и заключать браки с саксами, называть себя «англичанами», а не французами, только тогда, когда король Джон потерял Нормандию – в 1204 году. И даже тогда неприязнь между правящими и управляемыми сохранялась.

Каждый ученик знает историю Робин Гуда, выросшую из саксонской ненависти к норманнскому правлению. По легенде Робин Гуд жил в Шервудском лесу вблизи Ноттингема, как преступник или «объявленный вне закона», вне феодального общества и защиты закона. Он грабил богатых и отдавал бедным, защищал слабых от властных. Оружием его служил не меч знати и рыцаря, а лук – оружие обычного человека.

На самом деле, большая часть легенды – вымысел. Единственное, что мы знаем – что человек по имени Роберт или «Робин» Гуд был разыскиваемым преступником в 1230 году в Йоркшире. Однако, легенда была весьма популярна среди народа весь четырнадцатый, пятнадцатый и шестнадцатый века, хотя знати она крайне не нравилась. Позже история изменилась, Робин Гуда стали представлять как знатного по рождению человека, земли которого отобрал король Джон. Почти наверняка это было результатом усилий властей «облагородить» Робин Гуда.

Две из двенадцати картин, иллюстрирующие занятие каждого месяца. Около 1280 года
Выше: февраль, человек готовит и греет башмаки у огня. Над ним висит копчёное мясо и сардельки, возможно, его единственная пища зимой. Осенью большую часть животных забивали и коптили или солили, чтобы мясо не испортилось. Это была единственная пища, поддерживающая зимой тех, кто разводил скот.
Ниже: ноябрь, возможно, тот же самый человек сбивает жёлуди или орехи для свиней. Весь набор картинок представляет смесь животноводства с производством зерна, выращиванием винограда на вино и свиней.

Большинство землевладельцев получали прямой доход от животноводства и сдавали часть земли в пользование в обмен на часть урожая или деньги. Размер фермы зависел от того, сколько земли решил дать землевладелец. В двенадцатом веке, например, многие лендлорды считали более выгодным раздать почти всю землю и получить деньги или урожай, а не отработку. Фактически именно в этот период появилось слово «ферма». Каждая договорённость лендлорда о разрешении деревенскому жителю получить землю считалась firma (фёрма) – неизменным или твёрдым соглашением.

К 1300 году население составляло, вероятно, более четырёх миллионов (вплоть до девятнадцатого века о цифрах можно только догадываться), почти втрое больше, чем в 1066 году. Конечно, такой рост повлиял на жизнь в стране, осложнив выращивание достаточного количества продовольствия.

Ситуацию ухудшила и любовь норманнов к охоте – они изгоняли крестьян из лесов и жестоко наказывали, если те убивали каких-нибудь лесных животных. «В лесу свои законы, – с горечью писал современник, – и основаны они не на общем праве королевства, а на личных желаниях короля».

Крестьяне пытались обрабатывать больше земли, осушая болотистые участки и осваивая возвышенности и обеднённые земли. Но большая часть вновь-освоенных земель быстро истощалась, поскольку сама почва была бедной – слишком тяжёлой или лёгкой и песчаной. В результате все усилия по обрабатыванию больших земель не могли соответствовать росту населения, что и привело к упадку личных хозяйств, росту числа безземельных работников, большей нищете и голоду. Поскольку земля слишком долго использовалась, то всё чаще случались плохие урожаи, и в такие годы люди умирали от голода. Такая ситуация очень знакома и сегодня многим бедным странам. Для богатых чрезмерная эксплуатация земли привела к росту её стоимости и такому же росту продаж и покупок земель. Вдовы землевладельцев привлекались к суду жадными до земель одинокими мужчинами.

К сожалению, за весь этот период сельскохозяйственные методы работы мало изменились в лучшую сторону. Ни крестьяне, ни землевладельцы не обладали достаточными знаниями или пониманием их необходимости. Кроме того, лендлорды-помещики, весьма заинтересованные в хороших урожаях, настаивали, чтобы крестьянские животные паслись на их собственной земле ради её удобрения в течение года под паром. Многие деревенские жители пытались увеличивать свои доходы другими видами деятельности и становились кузнецами, плотниками, укладчиками черепицы или пастухами – начиная с тринадцатого века многие деревенские жители стали известны по названиям их фирменных товаров.

Нехватка продовольствия в конце двенадцатого века привела к резкому росту цен. Например, цена пшеницы удвоилась с 1190 по 1200 год. Овца, которая стоила четыре пенса в 1199 году, стала стоить десять в 1210. В неудачный год цены были ещё выше, но могли и внезапно упасть, если урожай оказывался особенно хорошим. Инфляция ослабляла феодальные связи, ведь они в существенной мере зависели от устойчивой экономической ситуации. Малоземельным рыцарям становилось всё труднее оплачивать свою военную повинность. К концу тринадцатого века цена снаряжения рыцаря, стоимостью пятнадцать шиллингов в начале двенадцатого столетия, выросла более чем втрое. Хотя знать и рыцари могли получить больший доход, оплачивая труд работников и получая за аренду земли деньги, чем просто выделяя им землю бесплатно в обмен на труд – всё же многие малоземельные рыцари оказывались в больших долгах.

Мы знаем об их долгах из записей «Еврейского Казначейства»: небольшое еврейское сообщество в Англии зарабатывало себе на жизнь, давая деньги в долг, и жило под королевской защитой. К концу тринадцатого века эти отчёты фиксируют большое число рыцарей, задолжавших еврейским ростовщикам. Когда рыцарь не мог вернуть взятые взаймы деньги, то еврейский ростовщик продавал земли рыцаря более крупным знатным землевладельцам. Этим был крайне недоволен Эдуард I, опасавшийся роста влияния высшей знати – ведь они выигрывали от разорения малоземельных рыцарей. Эдуард желал иметь поддержку рыцарей в качестве противовеса знатным лордам и частично по этой причине он призвал их быть представителями в Парламенте. Теперь он видел опасность того, что как класс они могли серьёзно ослабнуть. Евреи были посредниками в экономическом процессе, ставшем результатом воздействия социальных сил сельской местности. Пока экономическая функция евреев – предоставление капитала – были полезны, то они были в безопасности, но как только ситуация изменилась – король воспользовался народными чувствами в качестве предлога для их изгнания. В 1290 году еврейское сообщество было вынуждено покинуть страну.

Феодализм медленно отмирал, а перемены часто обогащали лендлордов и обедняли крестьян. Крупные лендлорды должны были платить меньшие феодальные налоги, а новые налоги налагались на всех, владевших товарами и получавшими доходы. В результате, многие не могли больше выплачивать ренту и теряли землю. Некоторые из них направлялись в города в надежде на лучшее будущее.

Рост городов – средоточия богатства

Англия в очень большой мере была сельскохозяйственным обществом. Даже в городах и городках многие, занимавшиеся торговлей или производством, обрабатывали небольшие клочки земли на окраине. В этом смысле Англия была самодостаточной страной. Однако весь период Средних Веков Англия нуждалась в товарах из-за рубежа, например, в соли и перце. Внутри самой Англии велась оживлённая торговля между разными районами. Например, районы, производившие шерсть – импортировали продовольствие из районов его выращивания. Но понять размах такой внутренней торговли сложно, поскольку она было менее официальной, чем международная, и, следовательно, меньше фиксировалась.

Мы больше знаем о международной торговле, которая учитывалась в значительно лучше, ведь король получил весомые доходы от таможенных сборов. Во время англо-саксонского периода большая часть торговых операций с Европой шла через фризов Нижних Провинций (территория Бельгии, Нидерландов и Люксембурга – прим. пер.) и устье Рейна. В результате вторжений викингов с девятого века большая часть торговли шла со Скандинавией. К одиннадцатому веку, например, английское зерно высоко ценилось в Норвегии. В обмен Англия импортировала скандинавскую рыбу и строевую древесину. Но к концу двенадцатого века такие англо-саксонские торговые связи ослабли.

Причиной этого стало и Норманнское Завоевание, после которого Англия отвернулась от северо-востока, Скандинавии и Германии в пользу юга – Франции и Нижних Провинций и далее. Королевская семья имела родственные связи с Гасконью на юго-западе Франции, что вело к важным торговым обменам вина на одежду и зерно. Однако несомненно, что самая важная связь существовала с Нижними Провинциями, а основу торговли составляла шерсть.

Англия всегда славилась шерстью и во времена англосаксов большая её часть экспортировалась в Нижние Провинции. Ради улучшения производства шерстяных тканей Вильгельм Завоеватель поддерживал стремление фламандских ткачей и других опытных работников из Нормандии обосноваться в Англии. Они помогали основывать новые города: Ньюкастл, Халл, Бостон, Линн и другие. Эти поселенцы поддерживали связи с Европой и сумели начать оживлённую торговлю. Но основным экспортным товаром оставалась необработанная шерсть, а не ткани из неё. Поскольку европейский спрос на шерсть оставался высоким и ни одна другая страна не смогла достичь высокого качества английской шерсти, то английские экспортёры могли назначать цены намного выше производственных затрат и почти вдвое выше, чем на внутреннем рынке. Король облагал большими налогами экспорт необработанной шерсти в целях повышения своих собственных доходов. Без сомнения, это был самый выгодный английский бизнес. Когда Ричарда I освободили из плена, то более половины выкупа за него было выплачено именно шерстью. С тех самых пор в Палате Лордов остаётся мешок с шерстью, как символ истоков английского богатства. Существенную часть производства шерсти обеспечивали монастыри, державшие большие стада овец в своих обширных имениях.

Торговля шерстью показывает, каким образом города были связаны с сельской местностью. «Коробейники» или «разносчики», бродячие торговцы покупали шерсть на отдельных деревенских рынках, привозили её в города, где сортировали и упаковывали для экспорта или местного прядения. Крупные ярмарки, и в городах, и в деревнях стали важными местами встреч и заключения договоров торговцев и производителей. Это были не чисто английские дела – зачастую на ярмарки приезжали иностранные торговцы в поисках высококачественной шерсти.

Такая торговая активность не могла, вероятно, укладываться в рамки феодализма. Но города были ценными центрами и для знати, желавшей сбыть свои товары, и для короля, жаждавшего получить прибыль от роста национального богатства. В результате, горожане быстро смогли освободиться от феодальных уз и ограничений. В конце англосаксонского периода существовало всего несколько городов, а к 1250 году уже существовала большая часть современных английских городов.

Многие города находились на землях феодальных лордов, но к двенадцатому веку короли начали препятствовать захватам местными лордами богатства близлежащих городов. Они поняли, что города могут стать эффективными центрами королевской власти в противовес влиянию местного дворянства. Потому-то короли и выдавали «хартии свободы» многим городам, освобождая обитателей от феодальных обязанностей по отношению к местному лорду. Хотя за эти хартии надо было заплатить, а король продавал их по высокой цене, но дело того стоило – города могли вводить собственные местные налоги на привозимые товары, могли иметь собственные суды, контролируемые городскими купцами, на условиях выплаты ежегодного налога королю. Внутри городских стен люди могли создавать социальные и экономические организации, не подвластные феодальному праву. Всё это стало основой развития среднего класса и капиталистической экономики.

В городах и городках общество и экономика контролировались главным образом «гильдиями». Это были своеобразные братства купцов или опытных ремесленников. Само слово «гильдия» происходит от саксонского gildan – платить, поскольку члены платили за вхождение в братство.

Гильдии купцов в тринадцатом веке разрослись – в них входили все торговцы города. При гильдиях торговля контролировалась жёстче, чем в любые другие времена. В тринадцатом веке существовало, как минимум, сто гильдий, и в некоторой степени они напоминали наши современные профсоюзы. Право сформировать гильдию иногда включалось в городскую хартию свободы. Вероятно, и руководители городов избирались из членов гильдий. С течением времени войти в гильдии становилось всё сложнее, поскольку члены их старались контролировать отдельные направления торговли. В некоторых случаях войти могли только сыновья членов гильдии, в других – можно было заплатить сумму, покрывавшую стоимость обучения или ученичества, необходимого для достижения высоких стандартов профессии.

В четырнадцатом веке по мере роста больших городов возникли гильдии «ремесленников». Все члены каждой из гильдий занимались одной и той же торговлей или ремеслом. Самые первые гильдии ремесленников состояли из ткачей Лондона и Оксфорда. Каждая гильдия пыталась защитить собственные торговые интересы. Члены гильдий имели право производить, покупать или продавать свои особые товары, не выплачивая специальных городских налогов. Но сами члены гильдии должны были гарантировать определённое качество и удерживать согласованные цены, чтобы не подорвать позиции других членов гильдии.

В Лондоне развитие гильдий ремесленников зашло дальше, чем где-либо ещё, причём богатые высший слой сообществ ремесленников, так называемые энергичные компании, контролировали большую часть городских дел. За столетия двенадцать основных энергичных компаний превратились в финансовые организации. Сегодня они играют важную роль в правительстве Лондонского Сити и ежегодных выборах лорда мэра.

Язык, литература и культура

Рост грамотности в Англии был тесно связан с Ренессансом двенадцатого века, культурным изменением, начавшимся в Италии. Его влияние перемещалось на север по торговым путям и в конце столетия достигло Англии. Революция идей и учёности принесла новое желание проверить основы религиозной веры. Во многих городах и городках были основаны школы, некоторые из них были «грамматическими» школами, независимыми от церкви, а другие – церковными. Во всех преподавалась латынь – поскольку большая часть книг была написана именно на ней. Хотя может показаться странным образование, основанное на мёртвом языке, но латынь была важна потому, что это был язык образованных людей почти всей Европы и, следовательно, он был полезен в распространении идей и учений. Несмотря на риск, церковь взяла на себя руководство новым интеллектуальным явлением. В Англии были основаны две школы высшего образования: сначала Оксфорд**, а затем Кембридж***. К 1220 году эти два университета стали интеллектуальными лидерами страны.

В университеты шли немногие. Большинство англичан не говорило ни на латыни, языке церкви, ни на французском – языке законов и норманнских правителей. Прошло много времени прежде, чем английский язык стал языком правящего класса. В английский язык вошли некоторые французские слова, и они часто имели более вежливое значение, чем англо-саксонские. Например, пришедшее из французского слово chair (стул) означало лучший предмет мебели, чем англо-саксонский stool (табурет). Так же и англо-саксонское belly (брюхо) в воспитанном обществе было заменено на stomach (желудок). А некоторые англо-саксонские слова вообще вышли из употребления.

Моб Квод в Мертон Колледж – старейший их знаменитых Оксфордских «quadrangles» - четырёхугольных внутренних дворов. Он был выстроен в первой половине четырнадцатого века. Почти все колледжи Оксфорда строились с внутренним двором, с библиотекой (в Моб Квод она на первом этаже слева) с одной стороны и жилыми помещениями для студентов и преподавателей с другой. Часовня Мертон Колледжа – на заднем плане – великолепный образец конца четырнадцатого века.

Примечания:

** - Точная дата основания Оксфорда неизвестна, но обучение велось ещё с 1096 года. В результате реформ Генриха II Плантагенета, запретившего английским студентам учиться в Сорбонне, и высылки иностранцев из Парижского университета в 1167 году многие английские ученики были вынуждены уехать из Франции и поселиться в Оксфорде. Историк Джерард Уэльский читал студентам лекции ещё в 1188 году, а в 1190 появилось первое упоминание об иностранных студентах – по документам таковым был «Emo of Friesland». Неанглийские студенты-британцы делились на северных (шотландцы) и южных (ирландцы и валлийцы).

Географическая принадлежность продолжала влиять на многих студентов и в последующие века, когда стала обычной дружба между колледжами и общежитиями. В середине 13 века в Оксфорде обосновались члены многих монашеских орденов – доминиканцы, францисканцы, кармелиты, августинцы. Примерно в то же время появились и частные благотворители, создававшие колледжи, как самостоятельные ученические сообщества. Среди первых были Уильям Дарем (основал Университетский колледж в 1249 году) и Иоанн I де Баллиол,отец первого короля Шотландии, в честь которого назван Колледж Баллиол. Вальтер де Мертон разработал правила для колледжей и Мертон Колледж стал примером для других колледжей Оксфорда и Кембриджа. Главой университета Оксфорд и по сей день является канцлер.

*** - Кембриджский университет – по времени основания второй университет в Великобритании после Оксфорда и четвёртый в мире, один из «старинных университетов» Великобритании и Ирландии. Университет вырос из собрания учёных людей города Кембриджа, которое было образовано, судя по летописям, в 1209 году учёными, покинувшими Оксфорд из-за того, что оксфордский студент убил жительницу города. В 1214 году были составлены формальные университетские правила, по которым назначался ректор и программа с экзаменами в конце курса. Главным отличием от обучения в монастырях стало преподавание наук, философии, логики, математики.

Университеты Оксфорд и Кембридж часто вместе называют «Оксбридж», хотя у них имеется и долгая история соперничества друг с другом.