Астор Пьяццолла

Воскресенье, 03 Января 2016 г. 19:54 + в цитатник

Цитата сообщения Tamara_Potashnikov

Прочитать целиком В свой цитатник или сообщество!

Астор Пьяццолла и преображение танго

"Музыка, больше, чем женщина. Потому, что с женщиной можно развестись, а с музыкой - нет. Женившись на ней однажды, вы уйдете с ней в могилу."

Астор Пьяццолла (Astor Piazzolla; 1921—1992) — выдающийся аргентинский музыкант и композитор второй половины двадцатого столетия, чьи сочинения в корне перевернули традиционное танго, представив его в современном ключе, вобравшем элементы джаза и классической музыки. Родоначальник стиля, получившего название нуэво танго (nuevo tango). Пьяццолла также известен как непревзойдённый мастер игры на бандонеоне; свои произведения он часто исполнял с различными музыкальными коллективами. На родине в Аргентине он известен как «El Gran Astor» («Великий Астор»).

В Буэнос-Айресе начала 40-х культурная жизнь била сверкающим ключом, а танго достигло пика своей популярности. Однажды вечером на сцене футбольного клуба "Бока Хуниорс", где проходил танцевальный фестиваль, появился оркестр под руководством легендарного Анибала Троило. Одним из музыкантов был Астор Пьяццолла – не по годам развитой юноша, недавно поступивший в оркестр в качестве бандонеониста (бандонеон – родной брат аккордеона, своего рода эмблема танго). Когда оркестр заиграл его аранжировку классического "Inspiracion", произошла странная вещь – танцующие неожиданно перестали танцевать. Некоторые покинули зал, а те, кто остался, подошли поближе к сцене, чтобы послушать необычную музыку.
Этот вечер стал предвестием грядущих событий: молодой бандонеонист создал нечто большее, чем просто танцевальная музыка, и публика раскололась на два лагеря. Не отдавая себе в этом отчета, Пьяццолла положил начало тому, что сам же назвал впоследствии "великим преобразованием танго", которому посвятил пятьдесят лет своей жизни. Благодаря ему танго обогатилось классической полифонией, джазовыми гармониями, а также художественными приемами, открытыми Стравинским, и в конце концов вырвалось из танцзалов на волю, превратившись в серьезную музыку – в так называемое nuevo tango.
В XX веке это была одна из самых дерзких попыток по-новому осмыслить популярную музыкальную традицию, недаром ее сравнивают с гершвиновским преобразованием джаза. Бережно обращаясь с музыкальным материалом, доставшимся ему в наследство, Пьяццолла сумел вычленить суть танго, сублимировать его агрессивность, сохранив мучительный эротизм, и создал новый жанр высокой музыки, заслуживший повсеместное признание. Пронзительные мелодии чередуются у Пьяццоллы с резкими диссонансами, но во всем неизменно сквозит печальное осознание трагизма повседневности. Эта непреходящая грусть, безусловно, связана с вечной неприкаянностью самого композитора. Подобно Малеру Пьяццолла мог бы назвать себя "трижды изгоем": аргентинец, выросший в Америке; приверженец танго в мире классической музыки и джаза; авангардист, вызывающий раздражение сторонников традиционного танго.

Хотя у его музыки появилось множество поклонников в Европе, Соединенных Штатах, Бразилии и Мексике, в родной Аргентине Пьяццоллу по-настоящему признали лишь за десять лет до смерти (скончался он в 1992 году). Поначалу же его эксперименты с танго, этим священным достоянием нации, были встречены старой музыкальной гвардией враждебно. Нам трудно измерить глубину презрения, обрушившегося на композитора, потому что в нашей стране проблемы стиля и жанра волнуют лишь горстку исполнителей да критиков. Однако в Аргентине конца 50-х и 60-х годов, в разгар затеянных Пьяццоллой "битв за танго", музыкантам его оркестра не раз угрожали расправой. Между "пьяццоллистами" и "антипьяццоллистами" частенько вспыхивали драки, в которых порой доставалось и самим оркестрантам (однажды в прессе появилось сообщение о том, что музыкантов Пьяццоллы облили бензином и едва не подожгли). Как жаловался сам композитор, "в Аргентине можно сменить сотню президентов, поменять одну религию на другую, но танго – вещь неприкосновенная".
В конце концов Пьяццолла одержал победу над своими хулителями – в этом ему помогли и достоинства его музыки, и сила характера. В последние годы жизни он со своим квинтетом разъезжал по трем континентам, имел больше заказов, чем мог выполнить, и пользовался огромным уважением у многих, порой абсолютно несхожих музыкантов, от Мстислава Ростроповича до Джерри Маллигана. После смерти музыкальная репутация Пьяццоллы стала еще прочнее. Благодаря записям его произведений в исполнении Йо-Йо Ма, Гидона Кремера, Дэниела Баренбойма, Эммануэля Акса, Эла ди Меолы и прочих знаменитостей творчество композитора вошло в моду, а его имя превратилось в объект восторженного почитания.

ИСТОРИЯ ТАНГО
Этимология слова "танго" до сих пор не прояснена окончательно, но ученые согласны в том, что сам танец и сопровождающая его музыка возникли в Аргентине на исходе XIX столетия, когда в страну хлынул поток эмигрантов из Европы, в том числе из Италии. Новоприбывшие естественным образом оседали в Буэнос-Айресе и Монтевидео, скапливаясь в трущобах на окраинах этих портовых городов. Там они смешивались с представителями аргентинского "дна", включая прославленных compadritos – сутенеров и прочих мелких преступников, героев местных легенд.
Эти бедные предместья назывались аррабалями, и именно здесь произошло слияние нескольких музыкальных и танцевальных форм. Двудольная кубинская хабанера и ее европейский вариант андалузское танго, привезенное испанскими танцорами и не имеющее отношения к обычному танго, столкнулись с такими порождениями сельской аргентинской глубинки, как пайяда (поэтическая импровизация, часто исполняемая под простой гитарный аккомпанемент) и скабрезная синкопированная милонга, которая из песни быстро превратилась в популярный у населения аррабалей танец. Потом милонга переплелась с афро-аргентинской кандомбе, ритмически сложной, раскованной пляской, которую compadritos переняли у чернокожих жителей Буэнос-Айреса. Из этой гремучей смеси и родились музыка и танец, известные ныне под именем танго.

В первое время танго не выходило за пределы публичных домов в аррабалях, поэтому высшее общество относилось к нему с презрением. Но благодаря шарманщикам и музыкантам из иммигрантской среды, которые стали включать в свой репертуар эти новые, захватывающие мелодии, оно постепенно проникло в многочисленные кафе и на улицы южных окраин Буэнос-Айреса, населенные более приличной публикой. Примерно на рубеже веков гитару начал вытеснять изобретенный немцами бандонеон – в сочетании со струнными его голос придал танго особое, характерное только для него звучание. Как и джаз, это была принципиально новая музыка. И хотя в ней соединились уже известные стили, она была чем-то большим, чем сумма ее частей. (К сожалению, записей ранних танго – 1880-х и 1890-х годов – не существует).
По мере распространения в иммигрантских районах танец стал приобретать новые черты. В мелодиях и стихах с вкраплениями итальянизированного арго (лунфардо) зазвучала острая тоска по Старому Свету в сочетании с горечью разочарования и разбитых любовных надежд, ставших уделом тех, кто перебрался в Латинскую Америку из-за океана. Однако в первое десятилетие XX века, когда танго уже во многом утратило свой вызывающе сексуальный подтекст, представители более состоятельных кругов аргентинского общества все еще недолюбливали этот танец за его "низкое" происхождение. (Аргентинский поэт Леопольдо Лугонес заклеймил его, назвав "рептилией, выползшей из бардака".) Отношение к танго резко изменилось к лучшему, когда его услышали и увидели в Париже. Европейское высшее общество не разделяло аргентинских предрассудков, и к началу Первой мировой войны увлечение новым танцем подобно вспыхнувшей эпидемии прокатилось от Парижа до Рима и от Мадрида до Лондона. После того как парижане вынесли танго оправдательный приговор, аргентинская элита репатриировала его и сделала своим фетишем.
Чтобы вознестись до уровня национального символа, танго нуждалось в человеке, который соединил бы в себе черты героя и святого. И в 20-е годы такой человек появился. Его звали Карлос Гардель. Выходец из аррабаля, Гардель был популярным певцом, самым знаменитым исполнителем танго на сцене и на экране. Ему принадлежит множество хитов, в том числе "Por una cabeza" и "Volver".

Головокружительная карьера Гарделя стала воплощением тайных чаяний аргентинской бедноты, уповающей на благосклонность фортуны, а трагическая гибель певца в авиакатастрофе (1935) лишь ускорила канонизацию его образа. Для истории музыки важно только то, что творчество Гарделя способствовало распространению жанра tango cancion – баллады в эстрадном стиле, которая предназначалась исключительно для слушания. Это было радикальное новшество, однако по сравнению с жаркими спорами, разгоревшимися позже вокруг творчества Пьяццоллы, реакция на него оказалась гораздо более спокойной.
Как бы то ни было, благодаря Гарделю танец завершил свое победоносное шествие от периферии к центру. Невероятная популярность певца в начале 30-х и расцвет танго в столицах Европы и Америки помогли музыке и танцу обрести глубокое национальное значение. Танго стало окном в мифическое прошлое: оно будило память о стойких, отважных гаучо и горьком одиночестве иммигрантов. Писатели использовали тему танго в поэзии и прозе, стремясь с его помощью постичь наконец, в чем же состоит неуловимая аргентинская самобытность. Хорхе Луис Борхес в стихотворении "Танго" говорит о фольклорных корнях этого танца, о его рождении "между городом и селом", а также о том, что благодаря ему аргентинцы до сих пор не перестают чувствовать связь со своим национальным прошлым.

Свежо в аккордах все, что обветшало:
Двор и беседка в листьях винограда.
(За каждой настороженной оградой –
Засада из гитары и кинжала.)
Бесовство это, это исступленье
С губительными днями только крепло.
Сотворены из времени и пепла,
Мы уступаем беглой кантилене:
Она – лишь время. Ткётся с нею вместе
Миражный мир, что будничного явней:
Неисполнимый сон о схватке давней
И нашей смерти в тупике предместья.

Стихи Борхеса помогают увидеть в танго чрезвычайно важный для самосознания аргентинцев символ. Только понимая это, можно оценить всю глубину раздражения и негодования, вызванных первыми посягательствами Пьяццоллы на эту национальную святыню. Конечно, и до него были новаторы, добивавшиеся успеха, – например, Хулио Де Каро и Энрике Дельфино, – но ни один из этих музыкантов, равно как ни один из авангардистов, не мог сравниться с Пьяццоллой по силе дарования, помноженного на уникальную художественную прозорливость и отвагу, с которой он воплощал в жизнь свои замыслы.

Астор Пьяццолла (Astor Pantaleon Piazzolla) родился 11 марта 1921 года в курортном городе Мар дель Плата (Mar del Plata) в Аргентине в семье Висенте Пьяццоллы (Vicente "Nonino" Piazzolla) и Асунты Маннетти(Asunta "Nonina" Manetti) . Происхождение Астора Пьяццоллы столь же интересно, как и происхождение танго: его прадед Ружжеро (Ruggero) был моряком, впрочем как и его дед Панталео (Pantaleo), который где-то в 1880-х годах покинул родительский дом и уехал из южной Италии (Puglia) в Аргентину. Воодушевленный богатыми перспективами, которые казалось открывались перед молодым и амбициозным итальянцем, он прибыл в Буэнос-Айрес для того, чтобы пополнить ряды вновь прибывших эмигрантов - компадре (compadre). Надежды этих людей часто не сбывались и они становились топливом для набирающей обороты экономики новой Аргентины. И потому Панталео стал заниматься здесь тем же, чем и на родине - стал обычным рыбаком. Так в Аргентине появлялось танго, родившись в самых бедных эмигрантских кварталах Буэнос-Айреса как странная, но страстная смесь европейских бальных танцев и аргентинской милонги. Бандонеон (bandoneon) - инструмент, виртуозом которого был Астор Пьяццолла, также прибыл из Европы где-то в 1840-х. И хотя в Европе танго стало танцем, ассоциирующимся с элегантностью и изысканностью, в конце девятнадцатого века в Буэнос-Айресе оно было скорее частью ночной жизни людей, борящихся за свое существование, причем часто буквально насмерть.
По иронии судьбы, танго и бандонеон близко ассоциируются многими людьми, хотя раннее воплощение танго игралось маленькими составами - трио и квартетами, не содержавшим в своем составе исполнителей на бандонеоне. Изначально, танго рассматривалось публикой и музыкантами исключительно как музыка, предназначенная для сопровождения танцев. Этот формат существовал до тех пор, пока не наметился раскол между традиционалистами и эволюционистами танго. Астор Пьяццолла дал настолько мощный толчок и развитие музыке эволюционисткого направления, что заслуживает того, чтобы называться отцом "танго нуево" (tango Nuevo), наиболее революционного и инновационного стиля танго. Раннее танго довольно успешно исполнялось и в песенной и в инструментальной форме, и лишь позднее именно песенная форма будет ассоциирована с традиционалистами, а инструментальная - будет названа эволюцией стиля.

Сын Панталео и отец Астора Пьяццоллы - Висенте "Нонино" Пьяццолла, к сожалению, не мог похвастаться столь бурной и интересной судьбой. Будучи владельцем магазинчика по продаже велосипедов, он, однако, унаследовал от своих предков жажду жизни и семейную неугомонность, которую передаст затем и своему сыну Астору. Именно семейная неугомонность бросила его, жену Асунту (которую Астор называл Нонина) и их единственного сына - четырехлетнего Астора в Нью-Йорк. После короткой остановки у родственников в Нью-Джерси, семья переезжает в маленькию квартирку, по соседству с биллиардной на Манхеттене. Здесь Висенте работает парикмахером, а его жена Асунта подрабатывает в магазине, прежде чем тоже станет помогать мужу в парикмахерской. Впрочем, жизнь эта не была столь бесцветна хотя бы потому, что рядом находилась "Маленькая Италия" (Little Italy) - империя игры, веселья и порока, принадлежавая нескольким сицилийским "семьям" (familia). Несмотря на строгие родительские запреты избегать Маленькой Италии, Астор вскоре стал участником одной из многочисленных подростковых банд. Он был схвачен полицией во время одной из драк, и довольно быстро был выдворен из школы. И снова, как уже неоднократно бывало в истории с музыкантами, которые оставили неизгладимый след в музыке, он был буквально спасен от карьеры "Дона Корлеоне" (Don Corleone) своим отцом Висенте, познакомившим сына с музыкой. Сам Висенте был вполне сносным непрофессиональным музыкантом, игравшим на гитаре и аккордеоне. И, несомненно, он был хорошо знаком с музыкой танго, которая тогда, в 1920-х, превращалась в модную "штучку" со слегка меланхоличным настроением. Когда Астору исполнилось восемь лет, отец приобрел ему в магазине подержанных вещей его первый бандонеон всего за 19 долларов.
Впрочем, забота отца об Асторе не была столь тотальной, и тот умудрялся притворяться, что увлечен обучением игре на инструменте и, в то же время, продолжал водить дружбу со своими уличными приятелями. В 1930 году семья Пьяццоллы, гонимая Великой Депрессией, вернулась в Мар дель Плата. Довольно быстро Висенте осознал, что его родная Аргентина еще сильнее поражена кризисом, и семья вернулась в Нью-Йорк, к прежним соседям. Астор вернулся к своим друзьям и его снова "выперли" из очередной школы. В возрасте тринадцати лет, он окончательно закончил свое школьное образование. Между тем, это период научил его и его друзей одному очень важному уроку - притворяться, что ты старше, чем ты есть на самом деле. Именно это качество помогало им пробираться в шумные клубы Гарлема, где можно запросто увидеть своих кумиров - джазовых музыкантов Дюка Эллингтона и Кэба Кэллоуэя (Cab Calloway). Другим очень важным для будущей карьеры уроком, стал, подогреваемый отцом, интерес к исполнительству на сцене. В возрасте одиннадцати лет Астор участвовал в концерте вместе с другими латиноамериканскими музыкантами. Несмотря на свое постоянное сопротивление музыкальным урокам, на концерте он продемонстрировал настоящий талант, завоевал симпатии аудитории, и даже заслужил приз местной газеты. Астор обучался один год у Андреса Д'Акуила (Andres D'Aquila) и тот сделал первую некоммерческую запись Пьяццоллы "Marionette Spagnol" на диске фонографа в 11/30/1931. А в 1933 Астор начал обучаться у венгерского пианиста Белы Вильда, ученика Рахманинова, о котором Пьяццолла позже скажет: "Благодаря ему я полюбил Баха". Периодически Астор играет на всевозможных местных мероприятиях, исполняя классическую и народную музыку и слушает джаз в огромных количествах. В 1935 году он встречает широко известного исполнителя танго - актера Карлоса Гарделя (Carlos Gardel), который предоставил ему возможность сняться в своем фильме "El dia que me quieras" в роли разносчика газет. Несмотря на "звездность" Гарделя и известность музыки, которую тот исполнял, все это мало интересовало Астора и он довольно прохладно вспоминал этот опыт.

В 1936 году судьба толкает Астора в направлении его карьеры. Висенте решает вернуться в Мар дель Плата. Разумеется, будучи беззаботным подростком, Астор не хотел возвращаться домой. Ему хотелось слушать джаз и веселиться в самых шумных клубах Нью-Йорка, а не прозябать в маленьком курортном городишке под музыку старомодного танго.
Но ему предстоит вернуться в Мар дель Плата и в 1937 году услышать музыку, которая перевернет все в его судьбе. Это будет второе большое открытие (после Баха Белы Вильды), когда он по радио услышит секстет Эльвино Бардаро (Elvino Vardaro), который позже станет скрипачем Астора Пьяццоллы. А пока эта альтернативная музыка настолько захватывает семнадцатилетнего почитателя Бардаро - Астора Пьяццоллу, что тот принимает решение переехать в Буенос-Айрес и продолжить свою музыкальную карьеру, как исполнитель музыки танго. В одном из своих интервью Пьяццолла так охарактеризовал произошедшее с ним тогда: "Музыка, больше, чем женщина. Потому, что с женщиной можно развестись, а с музыкой - нет. Женившись на ней однажды, вы уйдете с ней в могилу."
Он играет во второсортных оркестриках традиционное танго до 1939, а затем реализует свою мечту играть на бандонеоне в одном из лучших оркестров того времени - оркестре Анибала Тройло (Anibal "Pichuco" Troilo), который сам был одним из лучших в мире исполнителей на бандонеоне. Как всегда помог случай, Астор водил дружбу с одним из участников оркестра. Когда один из штатных исполнителей на бандонеоне заболел, Астор оказался принятым на временную, а затем и на постоянную работу.
Конечно, репертуар оркестра был далек от того, что хотел играть Пьяццолла, но в конце концов - теперь он ученик самого мастера Тройло. Кроме того, работа в оркестре дает Астору некоторую стабильность и он впервые жениться и заводит семью. 29 октября 1942 года Астор Пьяццолла жениться на Деде Вольф (Dede Wolff), а затем в 1943 и 1945, практически один за другим у него рождается дочь - Диана (Diana) и сын - Даниэль Уго (Daniel Hugo). Работа у Тройло дает Астору понимание того, как надо играть танго в традиционном формате, однако, ему уже необходимо двигаться вперед, совершенствую танго, например, через усложнение аранжировок или, возможно, занимаясь совсем другой музыкой.
Тут кстати оказался тот забавный случай, который произошел с ним в 1940 году, во время гастролей в Аргентине великого пианиста Артура Рубинштейна. Тогда он не только получил возможность показать свои работы великому музыканту, но и познакомиться со своим первым учителем музыкальной композиции - Альберто Гинастера (Alberto Ginastera). "С моей стороны было полной наглостью назвать кусок пьесы, написаной для оркестра концертом для фортепиано. Тем не менее, я предложил Рубинштейну прочитать ее, и только, когда он сел к роялю, чтобы проиграть ее, я понял, как я был глуп и самонадеян. Между тем, он сыграл несколько тактов и посмотрел на меня. А потом неожиданно спросил: "Вы любите музыку?". "Да, маестро", - ответил я. - "Так почему же Вы не учитесь?" Он позвонил своему другу - аргентинскому композитору Альберто Гинастера (Alberto Ginastera), представив меня, как молодого человека, который хочет учиться композиции. Уже на следующее утро я был у Гинастеры за роялем!" "Это было так, как будто я приходил в дом к любимой подружке," - вспоминал ностальгически Пьяццолла. "Он открыл для меня мистерию оркестра, показал свои произведения, научил анализировать Стравинского. Я вошел в мир "Обряда весны", я изучал это произведение ноту за нотой." Уроки будут идти 6 лет и Пьяццолла начнет сочинять классические произведения как лунатик".
Пьяццолла не желал скрывать свои таланты от мастера Тройло и тот периодически начал позволять Астору писать аранжировки к своим произведениям. При этом, он старался сдерживать пыл молодого музыканта, понимая, что успех всего оркестра основывается на представлении публике музыки для танцев. Скорый разрыв был неизбежен. Один за другим, несколько музыкантов оркестра, симпатизировавших опытам Пьяццоллы покинули оркестр Тройло, для того чтобы вместе в апреле 1944 года организовать оркестр "Франсиско Фиорентино и его оркестр". А уже в сентябре 1944 года состоялся их дебют перед публикой, запись на радиостанции и в студии. Карьера Астора начала набирать обороты, а сам он начал осознавать свою роль в оркестре. К тому же, у одного из ведущих участников оркестра Орланди Гоньи (Orlandi Goni) начались серьезные проблемы со спиртным, и Пьяццолла быстро присоединил к названию оркестра фразу "под управлением Астора Пьяццоллы". Довольно скоро индивидуальный стиль Пьяццоллы стал оттягивать на себя внимание публики. Другие члены группы не могли спокойно на это смотреть, новый разрыв был неизбежен.
В июне 1946 года Пьяццолла решает идти своим путем и основывает группу, которая стала именоваться среди фанов "группа 1946". Собственный оркестр Пьяццоллы хотя и играл традиционные мелодии, но делал это особым образом: аранжировки были сложными и изысканными, впервые танго предназначалось не для танцев, а в качестве музыки для серьезного прослушивания. Результат был обескураживающим, группу никуда не хотели приглашать, так как публика требовала танцев. В 1946 Пьяццолла сочиняет "El Desbande", свое первое официальное танго, а вскоре начинает сочинять музыку к фильмам, для того чтобы как то держаться на плаву. Финансовые неудачи только расстраивают его. К тому же исполнение танго не приносит удовлетворения.
1949 он расформировывает свой оркестр, прекращает играть танго и на долгих десять лет оставляет бандонеон. Он совершенно одержим поиском своего стиля. Его гложет страсть по другой музыке, он ищет что-то другое. Он продолжает изучать Бартока и Стравинского, учится дирижированию у Ермана Шершен (Herman Scherchen), слушает и изучает свой любимый джаз. Астор все-таки больше видит себя сочинителем сонат и симфоний , а потому решает продолжить обучение. Ему всего 28 лет.
Между 1950 и 1954 годом он сочиняет серию работ, которые не имеют ничего общего с концепцией традиционного танго: Para lucirse, Tanguango, Preparense, Contrabajeando, Triunfal. Однажды, в 1953 году, Гинастера позвонил Пьяццолле, сообщив тому о конкурсе молодых композиторов. Астор Пьяццолла не хотел участвовать в конкурсе, так как многие из участников конкурса были довольно известны как серьезные музыканты. После недолгих уговоров Альберто Гинестры, Астор все же решился послать на конкурс свою работу под названием 'Sinfonietta'. Пьяццолла выиграл первый приз и право представить эту работу в зале Юридической Школы в Буенос-Айресе вместе с симфоническим оркестром "Radio del Estado" и несколькими дополнительными исполнителями на бандонеоне. Концерт превратился в натуральный скандал с рукоприкладством, так как несколько человек из аудитории решили высказать свое негодование включением такого вульгарного инструмента в "культовый" состав симфонического оркестра. Еще один приз, который Астор выиграл в этом соревновании, оказался для него наиболее значимым. Французское правительство наградило его грантом на годичное обучение у одного из лучших преподавателей музыки того времени - дирижера и преподавателя Нади Буланже (Nadia Boulanger). И летом 1954 года Астор и Деде сели на самолет SS Coracero и направились в Европу.
Вот как сам Пьяццолла вспоминал об этом: "Когда я встретил ее, я притащил на встречу килограммы моих симфоний и сонат. Она начала читать и внезапно сказала ужасную фразу "Это очень хорошо написано". Затем после небольшой паузы она продолжила: "Вы здесь как Стравинский, как Барток или Равель, но знаете, что случилось? Я не нашла в этом Пьяццоллу". И она начала допрашивать меня о моей личной жизни совсем, как агент ФБР: что я делал, что я делаю или что я не люблю играть, одинок ли я или с кем-нибудь живу, женат ли! Я боялся признаться ей, что я музыкант, игравший танго чуть-ли не во всех клубах Буэнос-Айреса и Мар дель Плата, однако, в конечном итоге, я выдавил из себя: "Я играю в ночных клубах". Мне не хотелось говорить "кабаре". Она была достаточно проницательна: "Ночной клуб, да конечно, но это же кабаре, не правда ли? "Да", - ответил я и подумал, что было бы очень трудно ей соврать. Но она продолжала: "Вы кажется не исполнитель на фортепиано? Так на каком же инструменте Вы играете?" И я снова не хотел признаваться: "Да она просто спустит меня с четвертого этажа". Я признался и она попросила меня сыграть несколько тактов танго моего собственного сочинения. А затем я сыграл свою "тангедийную" фугу "Triunfal". Она открыла свои глаза, взяла мою руку и сказала: "Вы просто идиот, вот это - настоящий Пьяццолла!" И я взял всю эту музыку, которую я сочинил за эти десять лет и тотчас отправил к черту за две секунды."
Надя Буланже обучала его в течении 18 месяцев, "которые помогли как 18 лет", просто четырем частям контрапункта. "После этого," - она часто говорила ему, - "ты сможешь писать струнные квартеты правильно. Ты этому обучишься, обучишься..." "Она научила меня верить в Астора Пьяццоллу, верить, что моя музыка не так плоха, как я думал. Я ведь часто думал, что я - кусок дерьма, потому что играю танго в кабаре, однако, у меня есть то, что называют стилем. Но это было скорее эдаким сортом внутренней свободы стыдливого исполнителя танго. Благодаря Наде я внезапно освободился, и с этого момента я понимал, какую музыку буду играть".
После этого эпизода, Пьяццолла вернется к танго и своему любимому инструменту - бандонеону. То, что раньше было выбором между сложной музыкой или танго, теперь стало выбором сложной музыки и танго, причем наиболее эффективным образом: работать над созданием камерной музыки, обладающей страстью танго. В Париже он сочиняет и записывает в студии серию танго со струнным оркестром; теперь, играя на бандонеоне, он ставит одну ногу на стул, и эта поза характеризует Астора Пьяццоллу на музыкальной сцене (большинство бандонеонистов просто сидят во время исполнения).
Пьяццолла целиком посвятил себя nuevo tango и больше никогда ему не изменял.
В 1955-м он вернулся в Аргентину, по его собственным словам, "с динамитными шашками в обеих руках", готовый бросить вызов музыкальным условностям, царившим на его родине
Здесь Пьяццолла продолжает записываться со струнным оркестром, а также формирует группу - октет (Octeto Buenos Aires), с которой и начинается эра современного танго. С использованием двух бандонеонов, двух скрипок, баса, виолончели, фортепиано, электрогитары, он создает революционные работы и аранжировки, которые не имеют ничего общего с классическим танго. Он уходит от шаблонного использования танго-оркестра ("orquesta tipica") и создает камерную музыку, без певцов и танцоров. Многие из музыкантов, которые сотрудничали с Пьяццоллой в этот период, были уже широко известны публике: Енрике Марио Франсини (Enrique Mario Francini), был уже довольно известным исполнителем на бандонеоне; Уго Баралис (Hugo Baralis) был приглашен Пьяццоллой после совместной работы у Фиорентино, а Леопольдо Федерико (Leopoldo Federico) и Атилио Стампоне (Atilio Stampone) были частью пьяццолловской "группы 1946". Включение же в группу Орасио Малвисино (Horacio Malvicino) было просто фурором. Отличный джазовый музыкант, он будет работать с Астором все эти годы, а его инструмент - столь необычный для танго, будет украшением октетов и квинтетов Пьяццоллы. Астор продолжил собственную революцию в музыке, которая часто приводила к публичной критике со стороны ортодоксальных тангуерос (tangueros). Пьяццолла не сворачивает со своего пути, который теперь считает своим, однако газеты и записывающие лейблы не признают его усилий. Разочарованный, в феврале 1958 он расформировывает октет и впервые за много лет, теперь уже вместе со своей собственной семьей, возвращается в Нью-Йорк, чтобы продолжить свою карьеру, как аранжировщик.
Между 1958 и 1960 он работает в Нью-Йорке, экспериментируя со своей версией джазового танго. В Нью-Йорке, в 1958 году, он создает свой первый квинтет - предшественника своих "классических" квинтетов. Он встречает великого бебопера Диззи Гиллеспи (Dizzy Gillespie) и работает с музыкантами оркестров Гленна Миллера (Glenn Miller) и Тома Дорси (Tommy Dorsey). Однако, несмотря на то, что обстановка стимулировала его креативность, финансовое положение Пьяццоллы и его семьи продолжало ухудшаться. Многие промоутеры предлагали ему перейти к исполнению классического танго, однако ему хотелось завоевать Нью-Йорк со своей версией танго. Публику же больше привлекал бибоп-джаз, звучавший во всех клубах 52 улицы (52th street). Возможно, Пьяццолла опять опередил свое время. Между тем, неудача в Нью-Йорке и смерть отца Висенте "Нонино" (именно тогда была сочинена самая известная композиция А. Пьяццоллы "Adios Nonino") в октябре 1959, послужили причиной того, что Пьяццолла принимает решение вернуться домой и снова стартовать "с нуля". Вернувшись домой, он создает различные квинтеты, исполняющие танго (бандонеон, скрипка, басс, фортепиано, электрогитара). Такой квинтет максимально соответствовал музыкальному вкусу Пьяццоллы и оптимально воплощал его музыкальные идеи.
В 1963 он представляет публике серию своих классических работ: "Tres Tangos Sinfonicos" и в 1965 делает две значимые записи: "Piazzolla at the Philarmonic Hall New York"; и "El Tango", продукт дружбы и сотрудничества с Хорхе Борхесом (Jorge Luis Borges).
Между тем, в 1966 поклонение фанов (а вместе с ним, все возрастающие конфликты с традиционалистами, многие из которых были вынесены на публику) и нагрузка достигли апогея. В 1966 Пьяццолла ушел от Деде Волфф, началась жизнь полная женщин и экспериментов с кокаином. К счастью, это не мешало работе, и в 1968 началось сотрудничество с поэтом Орасио Феррером (Horacio Ferrer), вместе с которым была придумана и сочинена "оперита" (operita) "Maria de Buenos Aires" и была заложена основа нового направления - песни в стиле "танго нуево". Где-то в этот период он знакомится с популярной фолк-певицей Амелитой Балтар (Amelita Baltar), которая стала его любовницей, и начался бурный и "штормовой" роман длиной в семь лет.
В 1969, опять вместе с Орасио Феррером, он сочиняет "Балладу сумашедшего" ("Balada para un loco"), которая была представлена на фестивале "First Iberoamerican Music Festival", где заняла второе место. Эта работа стала настоящим хитом, и была впервые представлена публике Амелитой Балтар и Астором Пьяццоллой, дирижировавшим оркестром.
В 1970 Амелита и Астор едут в Париж. Позже, в 1971 году Пьяццолла формирует новый состав - нонет (Conjunto 9), много и продуктивно записывается в Италии, записывая шоу для RAI. Эта группа была словно воплощение снов Пьяццоллы: изысканная симфоническая музыка, которую она играла была совершенна, однако, экономические обстоятельства неуклонно привели ее к переформированию. Дело в том, что город Буэнос-Айрес прекратил свою спонсорскую помощь оркестру и Пьяццолла вынужден уменьшить размер группы до квинтета. Пьяццолле казалось, что удача изменила ему, и он решил продлить свои гастроли в Европе. В это же время карьера Амелиты Балтар пошла "в гору". Пьяццолла откровенно завидовал ее успеху и ревновал, Амелита не желала путешествовать по Европе, и в паре наметился раскол. Напряжение достигло высшей точки и в 1973 у Пьяццоллы случился сердечный приступ, который надолго ограничил его творческую активность. Самое страшное, что после расставания с Амелитой Пьяццолла ощутил полное творческое истощение.
В тот же год (1973) он решает поехать в Италию, чтобы сделать серию звукозаписей, в числе которых была и известная композиция "Libertango". В течении пяти лет своего итальянского периода Астор Пьяццолла экспериментировал с группой молодых музыкантов - октетом "Conjunto Electronico":, состоявшим из бандонеона, электрооргана, фортепиано, электрогитары и электрического баса, ударных и синтезатора, часто саксофона или флейты. К сожалению, молодые музыканты, составившие основу группы расходились в музыкальных взглядах с Астором Пьяццоллой, который считал своей миссией совершенствование "танго нуево", в то время как группа хотела походить на джаз-рок Чика Кориа и в 1978 году этот "электронный" эксперимент был прекращен.
В 1974 он окончательно расходится с Амелитой Балтар и делает потрясающую запись с джазовой легендой - баритон-саксом Джерри Маллиганом (Gerry Mulligan) А в 1976 во время телевизионного интервью он знакомится с женщиной, которая стала его последней любовью, Лаурой Эскаладой (Laura Escalada).

В 1978, Пьяццолла формирует вторую инкарнацию своего знаменитого квинтета, которая просуществует практически до самой смерти своего лидера. Следующие 10 лет творчества были исключительно плодотворными и финансово успешными. Группа интенсивно гастролировала: Европа, Южная Америка, Япония и США . В этот период (вплоть до 1990) Пьяццолла дает множество концертов, в основном со своим квинтетом и лишь в последний год творчества - с секстетом и струнными квартетами. В 1982 он пишет "Le Grand Tango" для виолончели и фортепиано, посвятив это произведение прославленному русскому виолончелисту Мстиславу Ростроповичу, которое было представлено публике в 1990 в Новом Орлеане. В июне 1983 Астор дал один из лучших концертов в его жизни: он представил программу посвященную музыке его жизни - "нуево танго" в театре (Teatro Colon) в Буенос-Айресе. В 1985 году Пьяццолле присвоили звание почетного гражданина Буэнос-Айреса – таким образом, его долгая борьба за признание на родине наконец-то завершилась неоспоримой победой. Последние пять лет его исполнительской карьеры – это бесчисленные гастроли, музыкальный дебют на Бродвее в "Tango Argentina" и – среди прочих прекрасных записей – два блестящих итоговых альбома со вторым квинтетом: "Tango: Zero Hour" и "La Camorra". Когда слушаешь более ранние записи ансамбля, порой кажется, что музыканты только нащупывают путь к взаимопониманию. Два последних альбома стоят в этом смысле особняком: здесь мы слышим пятерых великолепных солистов, играющих удивительно слаженно, а плачущий бандонеон Пьяццоллы, время от времени выступающий на первый план, творит настоящие чудеса. Как в самом танце, неподдельная страсть сочетается в этой музыке с жестким самоконтролем.
В 1986 он получает престижную премию (Cesar) в Париже за музыку к фильму Ф. Соланаса (F. Solanas) "El exilio de Gardel" и выступает вместе с известнейшим джазовым вибрафонистом Гэри Бертоном на фестивале в Монтре (Jazz Festival Montreux, Switzerland). Записи, выпущенные в 1980-х практически документируют этот период жизни: Tango Zero Hour, Tango Apasionado, La Camorra, Five tango Sensations (с Kronos quartet) и др. В 1988, всего через несколько месяцев после последней записи (La Camorra), которая была сделана его квинтетом, Пьяццолла в четвертый раз совершает переворот. Он снова расформировывает группу, работая соло со струнными квартетами.

Однако, 4 августа, 1990 года, в Париже с ним происходит инсульт, который хотя и ненадолго, но привел к коме и частичному параличу. Всего через 2 года после инсульта, так и не поправившись от его последствий, Астор Пьяццолла умер в Буенос-Айресе 4 июля 1992 года.

Серия сообщений "музыка":
музыка
Часть 1 - Бал-музыкальный фильм
Часть 2 - Музыка прошлого.....
Часть 3 - Астор Пьяццолла
Часть 4 - Аргентинское танго Астора Пьяццоллы.
Часть 5 - Ноктюрны Шопена. Осенние сны.