Есть в дожде откровенье - потаенная нежность.
И старинная сладость примиренной дремоты,
Пробуждается с ним безыскусная песня,
И трепещет душа усыпленной природы.
Это землю лобзают поцелуем лазурным,
Первобытное снова оживает поверье.
Сочетаются Небо и Земля, как впервые,
И великая кротость разлита в предвечерье.
Дождь - заря для плодов. Он приносит цветы нам,
Овевает священным дуновением моря,
Вызывает внезапно бытие на погостах,
А в душе сожаленье о немыслимых зорях,
Роковое томленье по загубленной жизни,
Неотступную думу: "Все напрасно, все поздно!"
Или призрак тревожный невозможного утра
И страдание плоти, где таится угроза.
В этом сером звучанье пробуждается нежность,
Небо нашего сердца просияет глубоко,
Но надежды невольно обращаются в скорби,
Созерцая погибель этих капель на стеклах.
Эти капли - глаза бесконечности - смотрят
В бесконечность родную, в материнское око.
И за каплею капля на стекле замутненном,
Трепеща, остается, как алмазная рана.
Но, поэты воды, эти капли провидят
То, что толпы потоков не узнают в туманах.
О, мой дождь молчаливый, без ветров, без ненастья,
Дождь спокойный и кроткий, колокольчик убогий,
Дождь хороший и мирный, только ты - настоящий,
Ты с любовью и скорбью окропляешь дороги!
О, мой дождь францисканский, ты хранишь в своих каплях
Души светлых ручьев, незаметные росы.
Нисходя на равнины, ты медлительным звоном
Открываешь в груди сокровенные розы.
Тишине ты лепечешь первобытную песню
И листве повторяешь золотое преданье,
А пустынное сердце постигает их горько
В безысходной и черной пентаграмме страданья.
В сердце те же печали, что в дожде просветленном,
Примиренная скорбь о несбыточном часе.
Для меня в небесах возникает созвездье,
Но мешает мне сердце созерцать это счастье.
О, мой дождь молчаливый, ты любимец растений,
Ты на клавишах звучных - утешение в боли,
И душе человека ты даришь тот же отзвук,
Ту же мглу, что душе усыпленного поля!
