По материалам статьи Д. Шевченко «Живая ветвь»
«Комсомольская правда» от 6 июня 1986 г

В первый раз пушкинское очарование родной земли открылось Андрею Черкашину на реке Суходрев. И в то пору, когда не до красоты было – выжить бы.
17-й стрелковый полк 5-й стрелковой дивизии, участвовавший в битве за Москву, в ноябре 1941 года держал оборону на калужской земле у деревни Мстихино. Враг – напротив, а за ним какой-то завод. Андрей поначалу не понял, откуда тут, в лесной глуши, перепаханной снарядами и присыпанной беспечным снегом, может взяться промышленное предприятие? Но кто-то в полку так и сказал – там, за лесом, знаменитый полотняный завод. А в декабре его полк, развивая наступление, выбивал немцев из поселка Полотняный Завод.
Старинная усадьба оказалась разграбленной и разрушенной, но все равно прекрасной. Черкашин бродил по обожженному парку. Тут к нему и притулились будто выросшие из-под земли местные старики. И впервые узнал от них Андрей, что дом этот – владение Гончаровых, тех самых, что родня Пушкину. Здесь Александр Сергеевич бывал не однажды, купался, видать, в этом Суходреве, стоял вон там, у Нижнего сада. Здесь росли дети Пушкина. А на обрыве высилась пушкинская беседка «миловида».
– Тут и Кутузов лично бывал, – словоохотливо сообщил один из провожатых, дедок в пенсне. – В усадьбе штаб русской армии квартировал в 1812 году, могу показать комнату. Наша история!
И в этом снежном задымленном парке дал себе слово Андрей (не слово – зарок, как тогда говорили) вернуться сюда, постараться, чтобы остался, отстроился, не забывался в памяти людской Полотняный Завод.
Люди по-разному приходят к Пушкину. Черкашин – пришел так.
Московская квартира Андрея Андреевича на пятом этаже большого жилого дома необычна. Не тем, что сплошь заставлена книгами – книги сегодня в каждой квартире. Жилище Черкашина увешано портретами Пушкиных. И Александра Сергеевича и Натальи Николаевны, выросшей в Полотняном Заводе, их детей и внуков. Вот изображение во весь рост седобородого стройного генерала - сын поэта Александр Александрович. В книжном шкафу старинные фолианты, издания Пушкина прошлого века. Музей? Очень похоже, ибо в этом доме о Пушкине знают почти все.
Самый большой простенок квартиры, метров этак пять в длину, занят склеенным из стандартных листов громадным ватманом. Он мелко исчерчен и исписан – схемы, квадраты, стрелки, каллиграфические надписи. Это плод подвижнического труда, которому Андрей Андреевич отдает вот уже много лет свой каждый свободный час: родословная славнейших фамилий нашего Отечества, гигантское генеалогическое древо русских государственных деятелей, разветвившееся вокруг имени «Пушкин».
– Все началось, – рассказывал Андрей Андреевич, – с того, что сразу после войны я начал читать Пушкина. Полотняный Завод будоражил. За книгами поэта последовали книги о поэте. И вот что обеспокоило меня: многие книги пестрели разночтениями. Факты жизни и деятельности поэта, его предков и потомков оказывались противоречивыми. И с отвагой фронтовика и нахальством провинциала решил взяться за подготовку точной биографической картины жизни поэта…
Он не знал тогда, что подобная задача – создание единой родословной Александра Сергеевича Пушкина – давно волновала отечественную науку. Б. Л. Модзалевский еще в двадцатых годах мечтал о «едином Пушкине». Черкашин начал сначала как обыкновенный любитель. Ватман был сначала небольшим. Проследить жизнь, судьбы потомков было несложно. Но когда Андрей Андреевич взялся за предков, тут открылись настоящие сложности. Со слов Пушкина мы знаем немногих – Ратшу, знаем Ганнибалов, знаем одного из предков, повешенного Петром за участие в стрелецком бунте, Федора Матвеевича Пушкина. Негусто.
Андрей Андреевич стал завсегдатаем крупнейших библиотек страны, архивов, и его поиск предков Пушкина привел к исследованию крупнейших русских фамилий. Без них, без российской истории не будет Пушкина. Чем глубже в даль предков продвигалась ищущая мысль Черкашина, тем шире оказывался охват лиц, имевших или могших иметь отношение к еще не родившемуся поэту. Генеалогическое древо Пушкина, которое замыслил создать и вычертить Андрей Андреевич, все упрямее превращалось в рощу, в лес, в генеалогический лес Руси! Черкашин, конспектируя, изучил почти все доступные русские летописи, исторические труды Ломоносова, Соловьева, Татищева, Ключевского и других историков, дабы уточнить многие даты и имена, дабы в его родословной Пушкина не было разночтений.
Пушкинисты, с которыми знакомился в ходе своей работы Черкашин, предостерегали его: физически такой труд, который он замыслил, совершить невозможно! Но Андрей Андреевич, бывший фронтовик, участник Великой Отечественной войны, не привык отступать. И нашел очень деятельных помощников в лице… потомков Пушкина, Гончаровых, Дениса Давыдова, Вульфов, Раевских и Ганнибалов…
Схема-родословная, ее наглядность, позволяют проследить поразительные связи и закономерности. Так, генеалогическое древо подтверждает, что Пушкин в двадцать восьмом колене является потомком славянина (а не норманна, как считают на Западе) Рюрика. По трудам Черкашина мы узнаем, что Пушкин связан родственными узами с Кутузовым и Дмитрием Пожарским, великими русскими князьями Игорем, Святославом, Владимиром Красное Солнышко, среди предков поэта Ярослав Мудрый и Владимир Мономах, что в жилах смелого Александра Пушкина течет и капелька крови отважного Александра Невского, что Лев Толстой в пятом колене приходится племянником Пушкина. К Рюрику, Ратше и Ганнибалу добавились еще девять основополагающих фамилий-истоков, в том числе Ховра, Глебовы, Домогацкие…
Высоко оценил титанический труд А. А. Черкашина Институт русской литературы. Вот что писал Директор института А. И. Иезуитов: «Родословная схема предков и потомков великого русского поэта А. С. Пушкина, разработанная А. А. Черкашиным, впервые представляющая родственные связи поэта, его предков и потомков с исчерпывающей полнотой, имеет большое научное значение и окажет неоценимую помощь пушкинистам в исследовании жизни и творчества поэта, в работе по подготовке нового Полного Академического собрания сочинений А. С. Пушкина, находящегося в перспективном плане института».
Когда Андрей Черкашин закончил свой труд, поставил последнюю точку, ему стало ясно: на самом деле это только начало. Подлинная ценность родословной возникнет, точнее многократно возрастет, тогда, когда будет составлен подробный письменный комментарий, целостный литературный ряд ее. А возраст уже не тот и силы не те. Работу над родословной Андрей Андреевич не прекращал даже тогда, когда старые раны свалили его на больничную койку. Врачи разрешили работу. Иначе помрет. И он работал. И поднялся.
Но сейчас нужны помощники. И работу над схемой родословной, которая была под силу разве целому исследовательскому институту, продолжила его дочь Лариса Андреевна Черкашина, на счету которой десятки интереснейших изданий на пушкинскую тему.
Ветвистое древо полного родословия А. С. Пушкина и литературное описание его, законченное Ларисой Андреевной представлено в их совместной книге "Тысячелетнее древо А. С. Пушкина", а также в книге «Пушкин, потомок Рюрика».