Я писала ему о любви, честно, как могла. Уж мне то быть честной невероятно сложно, я же пугливая лисица. Но банальность - последнее прибежище потерянных сердец.Когда самые лучшие слова уже сказаны, все возможные трюки проделаны, красивые уходы и повороты головы продемонстрированы,­ остается только это - "люблю".

***

Возможно, мы любили друг друга, но не смели поверить, что это взаимно. Жестоко если так. Невстреча.

***

Впрочем, право петь грустные песни принадлежит не тому, у кого есть повод для печали, а тому, чей голос звучит горестно. Тому, кто просыпается в слезах, не умея вспомнить отчего.

***

Когда дело плохо, я, наоборот, задираю голову, только уж если совсем беда, опускаю глаза.

***

Осталось только его лицо, которое я вспоминаю с такой тянущей и щекотной нежностью, что хочется разрезать себе живот снизу вверх и вскрыть грудь, чтобы почесать сердце.

***

Остановиться - значило немедленно заплакать.И только когда я быстро шла, почти бежала, на пределе дыхания, тогда только и не плакала. Я носилась "с ветерком"
, и прохожие не успевали разглядеть моего перекошенного лица, лишь сквозняком их обдувало. Но стыда не было. Было много печали, которая медленно уходила со слезами (ночью),с усталостью и молчанием (днем). Со словами все просто - говорить не о нем я не могла, говорить о нем и не плакать я не могла тоже.

***

Мне не близка идея ухода понарошку. Дело не в том, что я такая решительная, а в том, что такая трусливая. Если есть хоть капля надежды, что все можно исправить, я останусь. Я буду штопать - шилом и дратвой или бисерной иглой и собственными волосами, как раньше зашивали колготки. Я буду клеить чем придется - хоть двустронним скотчем, хоть соплями, хоть смолой, хоть "Моментом". Да я просто согласна складывать кусочки и держать их - часами, сутками - а вдруг прирастут. Я буду соединять огнем, холодом и железом, до тех пор пока надежды не останется. Потому что боюсь не использовать все шансы, боюсь этого, догоняющего через годы, сознания: я не сделала все, что могла. Понять однажды, что если бы в "тот" момент я заплакала, промолчала, закатила истерику, солгала, закрыла глаза - не важно что, - то все бы наладилось... Поэтому я лгу, плачу и закрываю глаза до последнего, пока мерцает возможность.

***

Если бы у меня возникло желание взлететь, я бы взлетела, но в тот момент было недосуг — я любила.

***

С каждой следующей утратой умирать от горя становится все бессмысленнее: если и того пережила, и этого, к чему сдаваться на третьем? четвертом? восьмом? И если уже было тринадцать, то почему бы и не быть четырнадцатому? Кто сказал, что этот последний? Поэтому, когда кто-нибудь на твоих глазах уходит в длительное отчаяние, начинаешь подозревать, что это нервы, просто нервы, нежелание держать себя в руках. Но есть еще третий вариант, который обычно не учитываешь, — «просто такая сильная любовь».

***

Не спрашивай о том, что тебя не касается, не услышишь того, что тебе не понравится.

***

Мне показалось, что вся моя предыдущая жизнь была лишь подготовкой к встрече с ним, и все мужчины появлялись, чтобы научить меня с ним общаться, слушать, понимать и любить.

***

В конце концов, ему же хуже — я всего лишь утратила неверного любовника, а он-то потерял женщину, которая его любила.

***

Он хочет мою голову. Сердце он уже подержал в руках, оно его не удовлетворило, тело… ну что есть тело? Это вообще не цель для настоящего мужчины. Но вот голова, мысли мои, возможность влиять, вызывать эмоции, питаться ими, использовать для работы — это да.

***

Любовь конечно же не умерла, она ушла, запрокинув голову, глядя в фиолетовое ночное небо, улыбаясь воспоминаниям, оставив после себя только нежность.