Александр, муж Раисы, встретил ее на пороге с солдатским ремнем в руках.

- Поворачивайся – приказ он и легонько стукнул ремнем по мягкому месту, - будем считать, что я выпорол тебя второй раз, в третий раз нарушу завет деда, получишь по полной программе. Сводница, твою мать...

... В первую брачную ночь Александр поднял ее с постели и солдатским ремнем, легонько ударил по голой спине.

- Это значит я тебя выпорол ремнем первый раз. Знаешь за что?

- Догадываюсь.

- Не знаешь, совсем не за то, что ты думаешь. Узнаешь попозже. Одевайся попроще.

Через окно, чтобы домашние не заметили, огородами, левадами пришли на хутор Ковалевка, постучали в окно.

- Баба Куля, это я, Саша.

Стукнул запор, открылась дверь.

- Заходите, сейчас зажгу свет.

- Не надо. Спрячь Раису, чтобы ни одна душа ее не видела, я сам за ней приду – распорядился Александр и исчез в темноте.

В комнате Акулина задернула шторки и включила свет. Худощавая, среднего роста с веселыми глазами, не по годам, ей около 80-ти лет, выглядит молодо. Александр, ее внук. Живет она одна, муж погиб во время войны, перегоняя скот за Волгу. Они были с ним однофамильцы и приходился Акулине братом толи в четвертом, толи в пятом колене, но об этом потом.

- Не удалась первая брачная ночь, доктор-практикант виноват.

- Все ты, бабушка, знаешь. Чо винить парня, все было по согласию.

- Побил тебя Сашка?

- Да, нет, легонько стукнул ремнем по спине.

- Ишь ты, помнит завет деда Данилы, молодец......

Акулина Ивановна со своим мужем Егором отковали оградку, всем хутором ухаживали за мигилами дорогих нам людей.
- «Зарастут бурьяном дорожки к кладбищу – продолжила свое повествование Акулина Ивановна – кресты на могилах упадут на землю, уйдут из жизни те, кто знал о тех, лежащих под упавшими крестами и могильными камнями, кто скажет что было? Как? И зачем? И когда? «(А.И. Квиткин).
- Благодаря Екатерине Лукьяновне мужики да женщины нашего рода крепкие, рослые, сказалась порода москалей Кузнецовых. Вот, к примеру, твой прадеде – обратилась она к Павлу Николаевичу (дурашке) – о его силе ходили легенды. Сенокос на лугу проводили сообща, всем хутором: мужики косили траву, бабы сушили, копнили сено. Каждый из косарей косу выбирал по своей силе. Самая большая была у Павла Павловича и ручку (захват) гнал за двоих. Косу никогда не отбивал и не точил. Нынешняя молодежь не знает, что такое настроить косу и слава богу. Не каждый и тогда мог это сделать. Мастером был твой деде, Иван Васильевич. Косу начинали отбивать на специальной наковальне, приспособленным для этого молотком. Надо так оттянуть лезвие косы, чтобы оно было ровное, как натянутое струна, получится волнистое – косу хоть выбрось.
Рано утром по росе начинается покос трав, впереди Павло Павлович со своей тупой косой, идет играючи, за ним, еле поспевают, остальные косари. По жаре, пообедав мужики отдыхают в тени, а для твоего деда, Ваня, пацана 12-14 лет начинается работа. Пошутил твой дед, настроил косу и Павла Павловича. Тот не подозревая подвоха, при косьбе, как обычно приложил усилие, коса ушла в траву, как нож в масло, Павел два раза обкрутился и упал в траву, глядь, а Ваня мчится во всю прыть к хутору, только пятки влипали в заднее место. На следующий день Павел Павлович подал косу Ване и приветливо улыбнулся. Говорят, он быка кулаком с ног сшибал, дома он курице голову боялся отрубить. Своей силой ни Ковалевы, ни Кузнецовы никогда не хвастались, не участвовали в уличных потасовках.
- Боялись кого-либо скалечить – сделал вывод приймак Марии Спиридоновны.
- Может быть, наверное, и на них никто не нарывался, они старались не совать свой нос в чужие дела.
-Моя матушка – продолжила Акулина Ивановна – Анастасия Самойловна Чередникова попросилась у Екатерины Лукьяновны поселиться на хуторе Каменная балка. В селе Медовое жить было невмоготу – не плодородная, каменистая земля, из трав один буркун, на одних сборах меда не проживешь. Семья была работящая, прижились на новом месте. Случилась беда. Муж ее, Степан, скоропостижно скончался. Екатерина сосватала Настю Ковалеву Ивану. Пятеро детей покойного Степана, трое Ивана (жена его утонула в реке), да, прижили совместно четверо (я последыш) были им совсем не в тягость. В 14 лет я влюбилась в Ковалева Егора. Из-за родства родители были против и решили мы с Егором сбежать в город Луганск. В то время доживал свой век в поместье дальний родственник матушки покойного барина Николая Филипповича. Худенький старичок, ходил по селу с палочкой, любил детвору, угощал их всякими сладостями. По профессии был доктор, но никого не лечил, так если, кто обратится, поможет советом. Вот к нему и обратилась Екатерина Лукьяновна с нашей бедой. Николай Семенович, так звали доктора, нарисовал наше родовое дерево, оказалось мы с Егором в четверых.
- Брак можно вступать и троюродным, ничего плохого не будет, наоборот, порода окрепнет.
Сыграли свадьбу, а пожить, налюбиться не удалось. Егора призвали на фронт, а вскорости получили письмо от Ивана Нехая, что тяжело раненый Егор скончался у него на руках. Через семь месяцев после свадьбы я стала вдовой. Я чуть не тронулась, говорят даже заговариваться стала. Рождение Дашеньки вернуло меня к нормальной жизни. Прошел год, боль моя чуть приутихла, Егор продолжал жить в моем сердце. Наверное, я бы не отважилась его так любить, если б знала, что так придется страдать.
Сидим в тенечке с Дашенькой, скрипнула калитка, я обернулась, во двор, опираясь на палочку входит мужчина, худющий, кожа да кости.
- Вам кого? – спросила я.
- Тебя, моя милая Акулинушка! – по голосу догадалась – Егор.
Мужа я быстро поставила на ноги

По состоянию здоровья Василий Мартынович ушел в отставку и не без его помощи Иван Васильевич оказался в кресле губернатора.
Расцеловался со своей бабуней Кулей и Марфой Савельевной, поздоровался с каждым, познакомился с новыми родственниками, уселся рядом с Акулиной Ивановной и шепнул ей:
- Какая красивая пара была бы – Васькина Машка и сын Саши и Николая, жаль, родня.
- Они в третьих, им уже можно обзаводится семьей. Порода Ковалевых только укрепится.
Солнце клонилось к закату, гости начали расходиться, у каждого хозяйство, надо справлять вечернюю работу, на лугу отозвалось стадо коров, Николай и Маша вышли за ворота, взявшись за руки спустились вниз по хутору к речке.
- Похоже что сладят – шепнула жена Николаю Ивановичу.
Анна уже подоила корову и с полным ведром молока направилась в кухню. Ко двору подъехали два престижных легковых автомашины.
- Мать, ты где? Встречай дочь свою, Гашку с ее выводком – вошла во двор, ее встретила Марфа Савельевна, Николай, Борис и Анна с ведром молока.
Обнялись, расцеловались, Гашка взяла ведро молока, поставила на ступеньки кухни, стала на коленки и попила молока.
- Нет ничего вкуснее парного молока,
- Мама подоит корову, а мы стоим возле ступенек, она поставит ведро и через край пьем по очереди молоко!
- Гашка, ты вся размалеванная, на мою дочь не похожа.
- Сейчас смою с рожи всю эту замазку, оденусь по-крестьянски и стану похожа на хуторскую бабу.
Собрались на Яблочный Спас в конце огорода, около пруда под раскидистыми вербами, мужики закололи кабанчика, соорудили столы и лавочки, нажарили шашлыки, в 10 часов уселись за столы.
Шашлыки удались на славу, выпили по рюмочке, спели пару украинских песен.
- Давно это было. Еще при покойном царе Александре. Наши села Дубовое и Сосновое, давние поселения. Земли вокруг них плодородные, не даром же здесь, еще до коллективизации организовали наш совхоз «Путь Ленина» Первым директором был мой брат Гаврила. Благодаря ему мы сносно пережили трудные голодные годы 33 и з7. Перед самой войной он пригласил всех Ковалевых и рассказал нам о Лукьяне Андреевиче Ковалеве, основателе хутора Ковалевка. Дом Марфы построен по заказу Лукьяна и до сих пор стоит, мало кто остался в живых, слышавших этот рассказ, одних война забрала, другие ...
Жизнь, есть жизнь. Если я что запамятовала, 105 лет не мало, Марфа меня поправит.
- Давай, Акулина, начнем с богом.

Спасибо, бабушка. Мы выполнили наказ вашей дочери.
- Не все. – Акулина Ивановна выпила стакан воды и продолжила – перед самой весной зашла к нам домой мать Алеши – Вера и поведала, что Алешка, сын не Ивана, а Федора Расторгуева. «Ах, ты дура набитая, что же ты молчала, такую любовь сгубила. Сказала бы – быть бы вместе Даше и Алеше. Убить тебя мало.» и тут же раскрыла причину вражды к Нехаю.
С Иваном Нехаем Егор в 1915 году был в одном взводе, командир приказал окопаться. Егор вырыл себе окоп, Иван набросал кучку земли «Не ленись, копай, убьют» - советовал Ковалев. Не послушал. Начался обстрел, снаряд разорвался сзади, осколком в спину тяжело ранило Егора. Иван выкинул Егора из окопа «Извини, Егор, ты не жилец» и занял его место.
- Это я помню, злости не было, помню возникшую вдруг острую боль в правой коленке, помню как сказал солдат «ребята, этот живой, помогите снять его с труповозки» и все. Очнулся уже в медсамбате. Спину залатали, ногу спасли и хромаю теперь по воле этого негодяя. О покойниках плохо не говорят, но ведь мертвые тоже бывают разные. Бог наказал, дал ему мучительную смерть, врагу не пожелаешь. Прости, Вера, ежели обидел тебя ненароком.
- Да, ладно Егор, вы с Акулиной в любви и согласии прожили. Маялась я в муках, одна и радость – Алешка, да, дети.
Егор сильный духом мужик, не выдержал, слезы заливали его глаза, он ушел в другую комнату. – закончила рассказ Акулина Ивановна.
-Боря, а что же тетушка Агаша? – спросила о дочери Марфа.
- А что ей сделается? Спекулянтка в прошлом, успешный бизнесмен сегодня. У ее двух сыновей по ресторану, третий – военный, дочка – учитель, пошла не в мать. К вечеру или утром «со своим выводком» будет на хуторе. Прошу прощения у Аннушки, за...
- Нет, нет, не беспокойся, Борис Алексеевич, между нами не было тайн. Я уважаю чувства Николая, по доброму завидую Саше. Мы прожили в согласии, родили четыре сыночка и лапочку дочку – помолчала, и обратилась к мужу – По-моему, самое время прочитать письмо Саши, иди в дом, посчитаешь нужным - скажешь всем.
- Зачем? Здесь все свои, читай, у меня буквы прыгают

История давняя, ее уже никто не помнил, собственно и помнить было некому, разве что Акулине, да Марфе, куда ж им от этого деться, да деду Архипу – троюродному брату мужа Акулины Егору.
- А было это так – начала Акулина с Марфой на пару, дополняя одна другую, повели рассказ.
У купца Расторгуева – сын Федор, у бедняка Филева – дочь Вера. Пара на загляденье, полюбили друг дружку – не судьба быть вместе. Отец Федора подкупил лодыря, какого трудно сыскать не только в селе, но и в округе Павла Нехаева посвататься к Филевым, подсунув и тем немалую сумму. Поженили их насильно. В один день сыграли свадьбу Веры и Ивана Нехая, Акулины и Егора, в один день призвали на войну 1914 года, в один день Вера родила Алешу, Акулина – Дашу. С войны вернулся Иван и поведал, что сам видел, как Егора убитого увезли хоронить в братскую могилу. Через два года вернулся Егор, пролежал в госпитале города Ростова, думал не выживет, потому и не стал лишний раз делать больно своей Акулинушке. В первый же день вместе с братом Архипом избили Ивана Нехая до полусмерти прямо у него во дворе. Такого ни за Егором, ни за Архипом не водилось. Иван жаловаться не стал, в чем причина Акулина узнала через много лет.
Дети росли, дружили, хотя и жил Алеша в селе Дубовое, Даша – хуторянка.
Случилась у них любовь, да такая, что ни минуты не могли друг без друга. Заслали Нехаевы сватов, Егор не пустил их на порог.
- В твою голозадую семью не отдам свою дочь! Но есть еще кое что между нами с тобой, Иван, в другой раз, если посмеешь прийти в мой двор, раскрою тайну и тогда с тобой не только люди перестанут здороваться, плевать будут в твою рожу. – пригрозил Егор.
Алексей сам пришел к Ковалевым.
- Дядя Егор, я люблю вашу дочь, жизни без нее не будет.
- Я свое слово сказал.
- Тогда и я скажу. У нас с Дашей будет ребенок.
- Уходи, Леня, пока я тебя не поколотил. Акулина, мать твою за ногу. Где дочь? Дашка. Иди сюды! – орал на весь двор Егор – Выйди мать, дай поговорить с этой вертихвосткой с глазу на глаз.
У Егора не было тайн от жены, так она думала, и это насторожило Акулину. Она не могла понять, что такого серьезного могло произойти, муж так взвинчен, даже заматерился.
Из хаты выскочила Даша и убежала в огород.
- Ты мне больше не дочь – крикнул отец в след дочери.
Потом он горько пожалел за сказанное. Даша домой не вернулась. Исчезла из дому и ее подруга, дочь Марфы Савельевны Гашка.
- Никуда я тебя одну не отпущу, родишь, что делать будешь

- Вот, матушка велела передать вам, я не знаю. Что там, - сказал сын, подавая искустно сделанную шкатулку из мореного дуба. – Как ее открыть, секрет знали, по ее словам, только вы с ней.
Эту шкатулку случайно приобрел у копяровского пьяницы всего за полтора рубля и подарил Саше.
- Заходите во двор, гостями будете – пригласил Николай. – Это мой сын Николай...
... – Не спутаешь...- вставила Акулина Ивановна.
- ... его дядюшка Борис... Борис...
- Алексеевич – вставил Сашин брат – у нас разные отцы – Александра была Петровна.
Николай по очереди представил, сидящих за столом. Дочь Василия Маша, встретилась глазами с Колей, засмущалась, пламенем вспыхнуло лицо у парня. Это не ускользнуло от Марфы Савельевны, она толкнула локтем Акулину Ивановну.
- Вижу – шепнула она – может сладят.
Коля кого-то мне напоминает, не могу понять. Мою грудь, что-то распирает.
- Думаю, самое время вскрыть шкатулку.- сказал Николай
- Может ты...
- Нет, Аннушка, чо мне скрывать, я жил открыто, Саши больше нет в живых.
- Царство небесное – отозвались за столом.
Николай нажал левый дальний угол, потом правый ближний, затем оба разом. Шкатулка открылась. На внутренней стороне крышки приклеены фотографии Николая и Саши, сверху лежал листок из школьной тетрадки, свернутый вдвое. Он передал листок Анне. Большое, на всю шкатулку, цветное, крупным планом фото – Саши с братом, мамой Дашей и сыном Колей. Николай, машинально передал фотокарточку Акулине Ивановне.
- Марфа, смотри, это Дашка... – и выпустила фото из рук и чуть, если б не удержала Анна, не упала со стула. Маша брызнула в лицо холодной водой, бабушка пришла в себя.
- Малая моя дочурочка, ты ж моя первенькая, что же ты наделала, обрекла меня на муки!...
История давняя, ее уже никто не помнил

Она говорила с ним, Николай ее слышал, был где-то далеко или если докучала, отвечал невпопад.
«Боже мой! Он может чокнуться!» и поделилась со своей подругой, сестрой в четвертом колене, Сонечкой – фельдшерицей в сельском медпункте.
- Надо показаться ему невропатологу, но для этого нужно придумать повод, чтобы не обидеть Николая.
Повод нашелся сам собой. Водителей направили на медосмотр. Сонечка переговорила с невропатологом, рассказала все как есть, и Кошкина – пожилая опытная докторша помогла ему, да так, что он ничего и не заподозрил. (Через много лет Аня с Сонечкой раскрыли эту тайны, не поверил: «Я сам успокоился».)
Перед октябрьскими праздниками Николай попросил Анну выгладить ему костюм, белую рубашку, оделся, попросил повязать ему галстук.
-Куда это ты намылился? – поинтересовалась она.
- Свататься пойду. Одевайтесь с Савельевной по приличней. Я пригласил Акулину Ивановну, подойдет и вперед.
Анна ушла расстроенная, она уже давно считала себя женой Николая, любила его и все ее помыслы были о нем, а тут, как гром среди ясного неба, участвовать в сватовстве, отдать кому-то, что ей так дорого.
Акулина Ивановна довольная, что Николай пригласил именно ее быть его свахой. Марфа Савельевна и Анна встретили сватов не дружелюбно. Они сидели за столом, через нос ответили на приветствие, не поднялись на встречу, не пригласили присесть. Сваха почувствовала холодок.
- Мы, собственно, с вашим квартирантом вот по какому делу – начала Акулина Ивановна, Николай предупредил, чтобы она не разводила разные выдумки, а сразу брала быка за рога.- Живут под этой, деда вашего Данила, крышей, два любящих сердца, ночуют в разных комнатах, не пора их соединить и уложить в одно семейное ложе.
- О боже, что ж мы сидим – вскочила из-за стола Анна и шепнула Николаю – предупреждать надо. Я сейчас.
Савельевна пригласила сватов к столу