Ночью в атаке "ура" не кричат.
А почему - не понятно.


Обещанное.

Юрий Семенович Белаш (1920-1988) - поэт-фронтовик, участник Великой Отечественной войны. Родился в двадцатом, когда началась война ему было двадцать лет. Сержант стрелкового батальона, доживший от медали "За оборону Москвы" до медали "За взятие Берлина". Закончил Литинститут и аспирантуру при нём. Зарабатывал на жизнь "внутренними" рецензиями, работал в отделе критики журнала "Знамя". Дебютировал в 1950 как рецензент: журнал "Знамя". Писал стихи с 1967. Выпустил книги стихов: Окопная земля, Оглохшая пехота, Печатал рассказы и стихи в журнале "Знамя" (1985, № 4; 1986, №№ 5, 12; 1987, № 9). Посмертно выпущена кн.: Окопные стихи, 1990 (предисл. В.Кондратьева). Как и у многих погибших на войне, у Юрия Белаша нет могилы. Свой прах он завещал развеять с Воробьевых гор над Москвой.

Юрий Белаш о себе

Я никогда не думал, что могу писать стихи.

Три строки я еще мог, попотев, накропать, а вот зарифмовать четвертую - было свыше моих сил. Белые давались легче, но и они, в общем, являли жалкий вид.

Провоевав три с половиной года на фронтах Отечественной войны, я поступил в Литературный институт имени А.М.Горького - с пьесой, затем перешел на критику, окончил аспирантуру - и занимался рецензированием и редакторской работой.

Видать, штудируя чужие книги и рукописи, я и сам кой-чему научился,- во всяком случае, в конце 1967 года написал свое первое стихотворение - "Слезы". Не преувеличиваю: это было столь неожиданно, что я долго не мог уразуметь, как же сие произошло...


С тех пор и пишу стихи. В основном - о войне: другие темы кажутся пресными.

Конечно, о войне написано так много, что подчас представляется, что написано уже все. Но это не так. И особенно это ясно тем, кто был в окопах.

А я был. Был сержантом в стрелковом батальоне, в нескольких сотнях метров от врагов и в нескольких сантиметрах от смерти. От того-то и пишу главным образом о бойцах и сержантах переднего края - о том, что детально знаю по собственному опыту.

Понятно, для литературной работы знание материала еще не все. Но при равных прочих условиях непосредственное знание жизненного материала, точное следование ему - на мой взгляд, основное, что надо поэту.


Вот я и старался - предметно, в прямом изображении - передать чувства и мысли моих, в большинстве своем, давно погибших фронтовых товарищей, обстановку переднего края, собственные впечатления военных лет.

И когда я сейчас пытаюсь понять, а почему я так поздно стал писать стихи, то прихожу к мысли, что главная причина, пожалуй в том, что я, как ни странно, долго не мог постичь простую истину: поэзия должна быть познавательна не меньше, чем добротная проза.

Но лучше поздно, чем никогда...

Ю.Белаш, предисловие к книге "Окопные стихи"
(М., Советский писатель, 1990)

Слово о войне и воине.
Юрий Белаш


Тяжело писать о человеке, которого только что похоронил. Тяжело, но надо.

Публиковать стихи Юрий Белаш стал несколько лет назад. Вышли у него два сборника - "Оглохшая пехота" и "Окопная земля". О нем заговорили. Особенно подлинные, тонкие ценители поэзии - это внушало доверие.

Но та правда, которая вставала в его стихах, не была тонкой. Это была грубая, неприкрашенная правда о войне. О ее бесчеловечной жестокости. О ее странностях, понятных только тем, кто через нее прошел. Однако поэзия Белаша при всем присущем ей натурализме, при всех воспроизведенных в ней ужасах - это все-таки поэзия мужества. Ужасается войне не трус, не истерик, а человек, готовый исполнить свой долг до конца.

Немного найдется фронтовиков, у кого есть и медаль "За оборону Москвы", и медаль "За взятие Берлина". Белашу повезло: он остался жив и, промолчав тридцать лет, сказал нам о войне свое, то, что до него в стихах никто не говорил.


"Я и сам не понимаю - как меня сей жребий миновал?
Может, я, а не Сергей Минаев был убит под Клином наповал.
Может, не его, меня зарыли после боя - в выжженном селе,
но из списков вычеркнуть забыли - и живу, живу я на земле.
И, щемящей памятью влекомый в годы те, где все гремит война,
я стою у насыпи знакомой, у могилы, где схоронен я..."

Я знаю, как воспринимают стихи Белаша фронтовики, не только из числа литераторов. Они плачут.

Друзей у него было мало, но это были настоящие друзья. Особенно сблизился он с Вячеславом Кондратьевым, в литературной судьбе которого, в подходе к военной теме много общего с Белашом. Разница лишь в том, что один - прозаик, а другой - поэт. Впрочем, свои стихи последнего времени Белаш называл стихо-прозой.

Белаш отличался редкой независимостью характера. Его нельзя было заставить разговаривать с человеком, который был ему несимпатичен. Он просто разворачивался и уходил. Его нельзя было заставить участвовать в начинаниях, которые не внушали ему доверия и уважения. В течение долгого времени, уже будучи автором книг, он уклонялся от вступления в Союз писателей СССР, и этим напоминал еще одного писателя-фронтовика - Владимира Богомолова, автора прекрасного романа "В августе сорок четвертого", рассказа "Иван", по которому А.Тарковский поставил свое "Иваново детство". Позиция Белаша и Богомолова в этом вопросе была позицией, а не блажью.

"Вступай, Юра, ты человек израненный, живого места на тебе нет, тебя в нашей писательской поликлинике хорошие врачи лечить будут, в хорошую больницу положат..." - не раз говорили ему В. Кондратьев, С. Шуртаков, В. Дементьев, В. Берестов... Наконец уломали, документы в Союз отнесли. И тут началось такое, о чем стыдно рассказывать читателю: некие вершители поэтических судеб всячески препятствовали его приему, а когда стало невозможно препятствовать, избрали испытанную тактику затягивания... Так и не увидели Белаша литфондовские врачи - он умер в одиночестве, в своей холостяцкой квартире на Ломоносовском проспекте, "высотном блиндаже", зажав в руке таблетку нитроглицерина.

Могилы Белаша нет. Он завещал развеять свой прах. Он хотел остаться только в своих стихах.

Андрей Мальгин, 1988 г.


Понимание - вот что он ценил превыше всего. Кажется, он не слишком переживал от того, что его "прокатили" на приеме в союзе писателей, что после повторного голосования дело положили "под сукно". Он и заявление-то подал под нажимом друзей.

Это не было похоже на литературный труд, профессиональное стихотворчество. Это было какое-то мученичество - и освобождение. Почему-то вспоминается Гоголь. Наверное, потому, что и Белаш вот также умирал: ни от чего, просто - лег, распрощавшись со всеми: повернулся лицом к стенке и умер. Во сне.

Мальчик. Он перед смертью враз постарел. Война догнала. Судьба его удивительна и трагична. Она заслуживает прочтения - как и его стихи. Обычно мы говорим: "поэта - нет, стихи - живут". Иногда стоит менять порядок строк, чтобы знать какой ценой.

Ведь не случайно же последней, девятисотой, в окопных миниатюрах Юрий Белаш поставил эту:

И не надейтесь на книги:
Книги - лишь бледная тень
Перекипевших событий.
Большую часть пережитого
Люди уносят в могилу.


Несколько стихотворений

Судьба

Он мне сказал:
- Пойду-ка погляжу,
Когда ж большак саперы разминируют…
- Лежи, - ответил я, - не шебуршись.
И без тебя саперы обойдутся…
- Нет, я схожу, - сказал он, - погляжу

И он погиб: накрыло артогнем.
А не пошел бы – и остался жив.
___

Я говорю:
- Пойду-ка погляжу,
Когда ж большак саперы разминируют…
- Лежи, - ответил он, - не шебуршись.
И без тебя саперы обойдутся…
- Нет, я схожу, - сказал я, - погляжу

И он погиб: накрыло артогнем.
А вот пошел бы – и остался жив.

***
Крушина

Я встретил его в окружении… Разный
мотался в ту пору народ по лесам, -
и чтоб не промазать – решил, что устрою
на первом привале проверку ему…

Я сбросил свой "сидор", набитый харчами,
которые я у фашистов забрал:
- Ты, кореш, пока что костерчик сложи,
А я за водичкой спущуся к ручью.
- Винтарь то оставь. Надоело небось
Таскать эту дуру по всей Беларуси!..
- Да нет, не скажи. Без нее даже скучно, -
И екнуло сердце тревожно и муторно.

Дошел до кустов – и нырнул под крушину.
И вовремя!.. Только я выглянул – во:
уже вещмешок мой подался в осинник.
- А ну-ка постой, молодой и красивый! –
и встал на колено и вскинул винтовку.

Я думал: раскрашу ему фотографию,
и ну его к черту, такого попутчика!
Но он себе выбрал другую судьбу.
когда передернул затвор карабина.

Я выстрелил первым - поскольку меня
не сразу открыл он меж листьев крушины.

***
Ночная атака

Утопая в снегу, мы бежали за танками
А с высотки, где стыло в сугробах село,
били пушки по танкам стальными болванками
а по нам – минометчики, кучно и зло.

Мельтешило в глазах от ракет и от выстрелов.
Едкий танковый чад кашлем легкие драл
И хлестал по лицу – то ли ветер неистово,
то ли воздух волною взрывною хлестал.

Будь здоров нам бы фрицы намылили холку!
Но когда показалось, что нет больше сил –
неожиданно вспыхнул сарай на задворках,
точно кто-то плеснул на него керосин.

Ветер рвал и закручивал жаркое пламя
И вышвыривал искры в дымящийся мрак, -
Над высоткой, еще не захваченной нами,
Трепетал, полыхая, ликующий флаг.

Через час у костра мы сушили портянки…

***

Пулеметчик
Памяти пулеметчика Юрия Свистунова,
Погибшего под Ленинградом.

По-волчьи поджарый, по-волчьи выносливый,
с обветренным, словно из жести, лицом, -
он меряет версты по пыльным проселкам,
повесив на шею трофейный "эмгач",
и руки свисают – как с коромысла.

И дни его мудрым наполнены смыслом.
У края дымящейся толом воронки
он шкурой познал философию жизни:
да жизнь коротка – как винтовочный выстрел,
но пуля должна не пройти мимо цели.

И он - в порыжелой солдатской шинели –
шагает привычно по пыльным проселкам, -
бренчат в вещмешке пулеметные ленты,
торчит черенок саперной лопатки
и ствол запасной, завернутый в тряпки.

Он щурит глаза, подведенные пылью, -
как будто глядит из прошедшего времени
и больше уже никуда не спешит…
И только дорога – судьбою отмеренной -
Еще под ногами пылит и пылит.

***

Из всех смертей – мгновенная, пожалуй всех нелепей.
Совсем не милосерден ее обманный вид:
Как топором по темени – шальной осколок влепит,
И ты убит – не ведая, что ты уже убит.
Оборвалось дыхание на полувздохе. Фраза,
На полуслове всхлипнув, в гортани запеклась;
Неуловимо быстро – без перехода, сразу -
Мутнеют, оплывая, белки открытых глаз.
И не успеть теперь уже, собрав сознанья крохи,
Понять, что умираешь, что жизнь твоя прошла,
И не шепнуть, вздохнувши в последний раз глубоко
Всему, с чем расстаешься, солдатское "прощай"…

Нет! – пусть вовек минует меня такая благость.
Просить у смерти скидок – наивно для бойца.
Я все изведал в жизни. И если смерть осталась –
Ее я должен тоже изведать до конца.

***

Прошлогодний окоп… Я их видел не раз.
Но у этого – с черной бойницею бруствер.
И во мне возникает то нервное чувство,
будто я под прицелом невидимых глаз.

Я не верю в предчувствия. Но себе – доверяю.
И винтовку с плеча не помешкав срываю
и ныряю в пропахшую толом воронку.

И когда я к нему подползаю сторонкой,
От прицельного выстрела камнями скрыт, -
по вспотевшей спине шевелятся мурашки:

из окопа – покрытый истлевшей фуражкой –
серый череп, ощеривши зубы, глядит…

***

Перекур

Рукопашная схватка внезапно утихла:
запалились и мы, запалились и немцы, -
и стоим, очумелые, друг против друга,
еле-еле держась на ногах…

И тогда кто-то хрипло сказал: " Перекур!"
Немцы поняли и закивали : "Я-а, паузе…"
и уселись – и мы, и они – на траве,
метрах, что ли, в пяти друг от друга,
положили винтовки у ног
и полезли в карманы за куревом…

Да, чего не придумает только война!
Расскажи – не поверят. А было ж!..
И когда докурили – молчком, не спеша,
не спуская друг с друга настороженных глаз,
для кого-то последние в жизни –
мы цигарки, они сигареты свои, -
тот же голос, прокашлявшись, выдавил:
" Перекур окончен!"

***
Трусость

Немцы встали в атаку…

Он не выдержал – и побежал.
- Стой, зараза! – сержант закричал,
Угрожающе клацнув затвором,
и винтовку к плечу приподнял.
- Стой, кому говорю?! –
Без разбора
трус,
охваченный страхом,
скакал,
и оборванный хлястик шинели
словно заячий хвост трепетал.
- Ах, дурак! Ах, дурак в самом деле…-
помкомвзвода чуть слышно сказал
и, привычно поставив прицел,
взял на мушку мелькавшую цель.
Хлопнул выстрел – бежавший упал.

Немцы были уже в ста шагах…

***
Они

Мы еле-еле их сдержали…
Те, что неслися впереди,
шагов шести не добежали
и перед бруствером упали
с кровавой кашей на груди.

А двое все-таки вскочили
в траншею на виду у всех.
И, прежде чем мы их скосили,
они троих у нас убили,
но руки не подняли вверх.

Мы их в воронку сволокли.
И молвил Витька Еремеев:
- А все же, как там ни пыли,
Чего уж там ни говори,
а воевать они – умеют,
гады!...

***

Нет, я иду совсем не по Таганке –
иду по огневому рубежу.
Я – как солдат с винтовкой против танка:
погибну, но его не задержу.
И над моим разрушенным окопом,
меня уже нисколько не страшась,
танк прогрохочет бешеным галопом
и вдавит труп мой гусеницей в грязь.
И гул его и выстрелы неслышно
Заглохнут вскоре где-то вдалеке…

Ну что же, встретим, если так уж вышло,
и танк с одной винтовкою в руке.

***
Береза

Когда, сбежав от городского гама,
я по оврагам, по полям брожу, -
я до сих пор солдатскими глазами
нет-нет да и на местность погляжу.

Вот тут бы я окоп себе отрыл,
Обзор что надо с этого откоса!
А эту бы березку я срубил:
ориентир она, а не береза.

Она видна на фоне зеленей
издалека – как белая невеста.
Противник пристрелялся бы по ней,
и я б накрылся с нею вместе…

Так и живу – какой десяток лет.
То есть береза, то березы нет.


И в качестве приложения


"Солдатские строки" - небольшая часть окопных миниатюр Белаша.

Ю.С. БЕЛАШ

С О Л Д А Т С К И Е С Т Р О К И

*
Тому, кто слишком любит жить - не
сделать ничего великого.

*
Ночью в атаке "ура" не кричат.
А почему - не понятно.

*
Время в бою измеряешь не по часам -
ударами сердца.

*
Свежий снег не то капустой, не то
яблоками пахнет.

*
По каске убитого
ползала
божья коровка.

*
Танцуют раненые в клубе заводском
в наряде госпитальном -
в кальсонах и ночных сорочках.

*
Три друга:
один стал младшим лейтенантом -
и ну учить других почтению к себе.

*
Жить может быть тяжелой, грязной, тесной,
Но жизнь не может быть - неинтересной.

*
Старшиной -
как и поэтом -
надо родиться.

*
Мы уходим из жизни, узнав о ней самую малость...
словно мы впопыхах пробежали по залам музея...

*
Он родину любит, конечно.
Но все-таки больше - себя.

*
Желуди в чашечках -
словно патроны
для автоматов.


*
Наши мины -
поют в полете,
а фашистские -
воют от злобы.

*
Память о погибших на войне
Хранится три-четыре поколения,
когда не меньше...

*
Честь в бою добывают чужой,
а не собственною кровью.

*
Что такое оружие?
Те же станки,
у которых колдуют рабочие люди -
солдаты.

*
Войне совсем не все равно, что у солдата на ногах.
В ботинках воевать удобнее, чем в неуклюжих сапогах.


*
Поэзия - язык богов.
Но бог на фронте - артиллерия.
Ну и язык таков.


*
Мне кажется,
что правое плечо
как будто стало ниже левого -
от тяжести винтовки.

*
На отвалах рва противотанкового -
первые апрельские цветы,
желтые, как капсули снарядов:
мать-и-мачеха...


*
"Оставь наивность всяк сюда входящий",-
я так бы написал
над входом в жизнь.

*
На войне нет людей. На войне - только цели,
на которые смотришь сквозь прорезь прицела.

*
Война не однозначна.
И победой
Ее успех еще не обозначен.

*
В искусство жизни входит
и искусство смерти.

*
"Катюши" -
как будто кто, напрягаясь,
вырывает клещами из досок
ржавые гвозди.

*
Солдат - человек не брезгливый.
Но прыгнешь в воронку,
а там - разложившийся труп!

*
Было:
две руки и две ноги.
А теперь -
нога и три культи.


*
Что такое война - знают те, кто не знает войну.
А кто знает - тому о ней трудно судить однозначно:
это ж - как океан, который всегда озадачивает...

*
Моральный фактор?
Моральный фактор - очень хорошо,
когда его... поддерживают танки.

*
Ненависть - чувство такое же древнее,
как человеческий род.

*
Солдат не зубоскалит за едой:
еда -
святое дело для солдата.

*
Сон на войне:
как будто дали краткосрочный отпуск.

*
Паршиво не то, что убьют: в конце концов, мы - не бессмертны.
Паршиво, что в самом начале спектакля опустится занавес
спектакля, названье которому - жизнь.

*
Забравшись в кустики,
подальше от начальства,
и изучаем тему:
"Храп - дело в запасном полку."

*
Вздыхал солдат:
-Попасть бы мне на службу
в армейский банно-прачечный отряд!...

*
Если судьбу не удается поймать за рога,
нечего делать - хватай ее, стерву, за хвост!

*
Они штыки вогнали в грудь друг
другу с ходу.

*
На марше:
пыль липла к телу,
лезла в ноздри,
хрустела на зубах,
сушила горло -
и вызывала тошноту...

*
Выжить за счет других - вот его
цель заветная.

*
Сначала - зарыли: решили, что мертвый.
Потом передумали - и откопали: живой!

*
Как хотите, а все-таки это не женское дело - война.
И не требуйте - если умны - доказательств.

*
На войне
цена
всему
одна -
жизнь людская.

*
... а их все ждут, надеются на встречу...

*
Слава вам - безымянным бойцам 41-го года!
Вам, принявшим невиданной силы удар на себя.
Орденов и медалей, чтоб вас наградить, не хватило,
Но земли, чтобы вас схоронить, оказалось
достаточно всем.

*
Война убыстряет жизнь.

*
Отступление:
горят деревни, деревья, хлеба,
горят ноги в ботинках,
горит душа...

*
Я люблю военнный язык,
если только это - язык,
а не рык.

*
Неужели было такое время,
когда мы перед едой мыли руки?..

*
Доля связистов:
связь замечают, когда ее нет.

*
Тот снаряд, что свистит -
мимо летит.

*
Обычный разговор в окопах:
какую смерть придумать Гитлеру,
когда он попадется в наши руки?..

*
По улице - пулеметный огонь.
Прижались к стене.
А на ней -
Контур детской руки
с обведенными пальцами.

*
Культурно матерился:
- Облокотиться я хотел на вас!..

*
Баня в окопах:
потеешь,
а вымыться негде.

*
Наша рота отличилась в том бою:
на нейтральной полосе
две воронки заняла...

*
Строгий командир:
- Убьют - на глаза не попадайся:
накажу!

*
Да гори ты синим пламенем!-
а я дров подброшу.

*
Наше время трагично. И трагичней его
от Адама и Евы в истории не было.

*
Мы возникаем из небытия.
И, жизнь прожив,
в небытие уходим...

*
Кто в "наркомздрав", кто в "наркомзем",
кто в "здравотдет", кто в "земотдел", -
кому как повезет...

*
Снега:
и лежит земля перебинтованная,
Точно в спину раненый солдат.

*
Так любили страну, что писать о себе им
казалось неловко.

*
Убить врага и снять с него оружие -
обычай столь же древний, как война.

*
Поля -
как солдатские головы,
подстриженные под машинку.

*
Зачем солдату
в ранце таскать
лишнюю тяжесть -
маршальский жезл?..

*
На войне, под огнем,
ты поймешь ту простую и вечную истину -
жизнь сама по себе - и награда и счастье.

*
Нет жизнь не коротка, хотя и коротка:
она вмещает вечность в ей отведенный срок.

*
... и луна выходит из-за леса новенькой
медалью "за отвагу".

*
Солдат думает,
что погибнет, -
и перестает думать о смерти.

*
Отвоевалась:
комссовали по беременности с фронта...

*
запустит сгоряча на пользу службы -
песок посыплется
со стен траншей.

*
В бою "ура"
кричишь не для врага,
а для себя.

*
Уйти из памяти труднее, чем из жизни.

*
Чем выше командир,
тем больше шансов
дожить до окончания войны.

*
Мы сыны не только Отечества,
но и всего человечества.

*
Проснулся утром,
сказал:
- убьют сегодня...
и к вечеру - погиб.

*
Пугающе-начальственная строгость
неумных командиров.

*
Выходит раненый из боя
и смеется -
как чокнутый:
доволен, что остался жив.

*
У танка -
зренье стариковское:
вблизи он видит плохо.

*
Паршиво,
если смелость переходит в безрассудство.

*
После выстрела
орудие
подпрыгивало,
как лягушка.

*
После бомбежки -
в окопе,
тонко звеня,
осыпался песок.

*
Выстрел из танковых орудий:
- В вас!
- В вас!
- В вас!..
Бац!


В. Кондратьев. Предисловие к книге "Окопные стихи" (М., Советский писатель, 1990)

Я пишу эти строки ровно через год после смерти Юрия Белаша, а потому писать трудно, не ушли из сердца и боль, и какая-то обида на судьбу, отмерившую жизнь поэта и взявшую его в мир иной в самый расцвет творчества, когда из-под его пера стали выходить совершенно новые - и по духу, и по форме - произведения.

Несмотря на то что у Юрия Белаша вышло всего два сборника стихотворений - "Оглохшая пехота" и "Окопная земля", имя его известно многим любителям поэзии, и особенно ветеранам минувшей войны, которые увидели в стихах поэта свою войну, и такую войну, какой она была в действительности, - жестокую, кровавую, тяжкую до невозможности. "Тут тяжело. Тут очень тяжело. Так тяжело, что взвыл бы брянским волком!.." - вырывается у Белаша в одном из стихотворений.

Однажды я назвал поэзию Юрия Белаша энциклопедией окопной солдатской жизни, и назвал, по-моему, вполне справедливо, потому как в сборниках "Оглохшая пехота" и "Окопная земля", дополненных подборкой в "Знамени" (N 12, 1986), охвачены в полном смысле этого слова все перипетии и случаи жизни солдата на переднем крае. Тут и безудачные бои сорок первого, и победные - сорок пятого, тут и бомбежки "лаптежников", тут и страшные рукопашные бои, и горестные отходы, тут и "запасной" полк, тут и госпитали, тут и... Да нет смысла перечислять, достаточно взглянуть на оглавление в конце этой книги, где лишь по заглавиям стихотворений можно понять, что нет ни одной из сторон солдатской жизни, солдатского быта, не охваченной поэтом...

И такой вот густоты в описаниях фронтовых будней я что-то не могу припомнить у других поэтов-фронтовиков. Я выделил - "будней", потому что и бои были тоже буднями, только более страшными, чем обычные дни и ночи на передовой, где ожидание смерти было ежечасным, если не ежеминутным.

Но кроме этого Ю. Белаш дал целую галерею образов окопников. Пройдемся опять по названиям стихотворений: "Бронебойщик", "Шурочка Шатских", "Санинструктор", "Фронтовая королева", "Я солдат...", "Очкарик", "Жизнь и любовь Кости Пароходова", "Менделеев", "Лейтенант", "Разговор с Валентином Гончаровым"... Это и отметил поэт Владимир Соколов, сказав, что "в стихах постоянно возникают люди - живые, раненые, мертвые, с именем и без имен", и надо добавить - каждый со своим характером. Потому-то и неудивительно, что Ю. Белашу безусловно удалась и драма "Фронтовики" ("Театр", ╧ 8, 1985), в которой кроме напряженного и драматического сюжета имеются прекрасно и выпукло выписанные образы. Этой пьесой, к сожалению, не заинтересовались театры, отдав предпочтение беллетристическим "Рядовым" Дударова, которые очень ложились на проторенные театральные ходы, а вот драма Белаша потребовала бы серьезной и новаторской работы, которая оказалась не под силу нынешним режиссерам. Но я уверен: придет время и для этого произведения, потому что такой поистине военной пьесы еще не было на подмостках наших театров.

Перечитывая Ю. Белаша,- а я делаю это часто,- невольно ловишь себя на некой зависти к поэту. Ведь то, для чего прозаику нужна не одна книга, поэту удалось сконцентрировать в тоненькой книжечке и рассказать в ней почти в с ё о войне. Но чего это стоило поэту, по-настоящему знал, наверное, только он один. Мы, его друзья, можем только предполагать, припоминая постоянную сосредоточенность этого человека, порвавшего много связей с прошлыми друзьями и знакомыми, называвшего свою квартиру на Ломоносовке "моим блиндажом", в котором он без помех мог отдать себя одной страсти - поэзии. У Юры есть одно стихотворение:

Нет, я иду совсем не по Таганке -
иду по огневому рубежу.
Я - как солдат с винтовкой против танка:
погибну, но его не задержу.
И над моим разрушенным окопом,
меня уже нисколько не страшась,
танк прогрохочет бешеным галопом
и вдавит труп мой гусеницей в грязь.
И гул его, и выстрелы неслышно
заглохнут вскоре где-то вдалеке...
Ну что же, встретим, если так уж вышло,
и танк с одной винтовкою в руке.

В этом стихотворении вроде бы реальная картина, но, зная, что написано оно в ту пору, когда поэта не печатали, когда вообще было совершенно неизвестно, а будут ли когда-либо такие стихи опубликованы, есть в этом стихотворении не только непоколебимость солдата, но и непоколебимость поэта продолжать начатое, встретить все жизненные препятствия, если уж так вышло, с одной книжкой стихов в руке, книжкой, в которой нет ни грана лжи, а там будь что будет, напечатают или не напечатают, но нравственная сверхзадача поэта выполнена. И надо сказать тем, кто сейчас старается "списать" из литературы К. М. Симонова, что ни "Оглохшая пехота" Юрия Белаша, ни мой "Сашка" могли бы не увидеть света при нашей жизни, не будь реальной помощи и хлопот Константина Михайловича, взявшего на себя ответственность за публикацию этих вещей.

Возможно, некоторых читателей удивит, что последние стихотворения поэта написаны без рифм, он называл их "стихопроза", и возникнет вопрос: а почему поэт, прекрасно владеющий рифмой, вдруг от нее отказался? Я тоже задавал Юре такой вопрос, но он отмалчивался, надеясь, видимо, что я сам пойму это. И я понял. Материал, поднимаемый поэтом в последние дни его жизни, был таков, что рифма обязательно что-нибудь бы смягчила, сгладила, а может быть, и как-то, облегчила бы глубину и серьезность высказываемых мыслей. Я, например, не могу представить рифмованным вот это стихотворение:

Люди - нетерпеливы...
Если в гордиев узел завяжет история жизнь -
непременно найдется какой-нибудь муж,
у которого руки зачешутся - разрубить этот узел.
И разрубит... И задаст работенку не одному поколению
восстанавливать звенья разорванной цепи.

Эти строки кажутся мне будто выбитыми на камне, тут не сдвинуть ни одного слова, их монументальность исчезла бы, будь тут рифма. Возможно, я не прав, и пусть тогда поправят меня поэты и критики.

Закончить мне хочется словами двух подлинных поэтов - Давида Самойлова и Владимира Соколова. Вот - Д. Самойлов:

"Фронтовое поколение поэтов, видимо, главное свое уже отписало. Некоторые дописывают недописанное, вспоминают позабытое, а другие повторяются. Свежо прозвучала для меня только истинно солдатская книга стихов Юрия Белаша".

"Явление - а это действительно явление! - Юрия Белаша с его "Оглохшей пехотой", целиком вошедшей в "Окопную землю", где она получила сильное подкрепление в новых стихотворениях, ни с чем в современной поэзии не сопоставимо. Не знаешь, какое стихотворение выбрать, чтобы подкрепить подобное мнение... Можно цитировать "Окопную землю" строками, строфами, страницами - и все будет говорить о том, что такой войны, так написанной у нас в поэзии еще не было". Это - слова В. Соколова.

У Юры, как и у многих погибших на войне, нет могилы. Он завещал свой прах развеять с Воробьевых гор над Москвой. Те, кому дорога и близка его поэзия, могут пойти туда и помянуть настоящего солдата и настоящего поэта...

Вячеслав Кондратьев
Предисловие к книге Ю.С.Белаша ``Окопные стихи.''
(М., Советский писатель, 1990)


Источники:
Статья на Википедии
http://www.bard.ru/html/Belash_Ju..htm
http://arpad.livejournal.com/171918.html
http://alpha.sinp.msu.ru/~ptr/dozor/koi/writers/belash.html
http://alpha.sinp.msu.ru/~ptr/dozor/koi/writers/soldat.html
http://alpha.sinp.msu.ru/~ptr/dozor/koi/writers/bel_kondr.html