жертвам репрессий в советский период (и не только) посвящается

                           «Мы не рабы,  рабы – не мы»,                                                                    
рабы немы – немые то есть…
В один конец до Колымы ползёт молчком зловещий поезд…
И только изредка гудок сигналит  в небо зло и дерзко –
сигналит зря – он одинок:
словам не время и не место….
А  чем масштабней полотно, тем незначительней  детали,
тем тяжелей нащупать дно в большом котле кипящей стали…
Как закалялась эта сталь? -  мы не узнаем из газеты,
но помнят каждую «деталь» архивы с грифами  «секретно!»
Привычно  – в профиль и анфас -
конвейер судеб, душ, признаний...
Писал, наверное, про вас   поэт… и сравнивал с гвоздями…
Да!   Человек отныне – «гвоздь» …
Деталь???!
Мы гвозди?  Мы не люди????!!!
Хватай! Греби! За горстью горсть - вбивай их в землю – все там будем…
И Горький вторит впопыхах,  что «Человек - звучит так гордо!»
Какая выдержка в гвоздях!
И  хрясь! – по мордам их….по мордам!
Всадить  ударом  сапога - /чтоб крепче не было каркаса/,
деталь со штампиком   «ЗэКа»  - в болота,   в лёд   - живое мясо -
под панцирь вечной мерзлоты ложатся  «гвозди»  штабелями
от Колымы до Воркуты…..
А в обязательной программе советских школ – десятый класс
зубрит торжественные   строки:
что  « жизнь даётся только раз….»
И  снова…..сроки….сроки….сроки:
пятнадцать….десять…..двадцать лет(!)
карьеры….прииски…..каналы….
В  конце туннеля виден свет – зелёный свет лесоповала…
Бьют изумрудные лучи – весна пришла и в Заполярье!
Молчи, Весна….молчи…..молчи(!)
Всем тварям хочется по паре…..
вдыхать…..вбирать медовый дух…..нырять в небесные озёра…
Вдыхай(!) вбирай….ныряй, мой друг –
врастай в легенду Беломора…
Ложись безропотно костьми под пресс идеи  многотонный,
ты гвоздь - не более (прости) -   в каркасе  же-ле-зо-бе-тон-ном…
По чьей указке  жернова тебя в муку перемололи?
Какая властная рука тебя лишила сна и воли?
И слышно  тихое в ответ,  как будто эхо:
Сталин…..Стааа-лин….
Нет….ошибаешься,  мой свет…. 
Не он причина……а…….детали……
Детали -люди: стукачи – как в механизме шестерёнки –
блатные…..пешки…..палачи…..конвой…..предатели…..шестёрки…
«Наш паровоз вперёд летит!»  такой большой  железной птицей -
поправший честь,  забывший стыд,
а нет бы взять – остановиться...
в полях…..в лугах…..среди степей -
взглянуть на мир...вздохнуть всей грудью..
И  нет деталей….нет гвоздей….
и нет рабов
есть просто люди...

Автор Весна

40 дней нет с нами Эльдара Александровича Рязанова...

"Это только в песнях поют: «Еще не вечер!» Уверяю вас, вечер, и довольно поздний. Пришло время закругляться, пора прекратить свою активную деятельность в кино. Когда эта книга ляжет на магазинные прилавки, я отмечу, если удастся, свое 82-летие. Я пока еще редко чувствую себя стариком. Но все-таки хватит хорохориться, пора и честь знать. Однако я с ужасом думаю о блаженном пенсионном безделье. Слишком много примеров перед глазами, когда активная личность, резко переходя к ничегонеделанию, очень стремительно идет к смертельному финишу...

Последние годы стали годами потерь и для меня лично. Первой ушла моя жена Нина Скуйбина - у нас была трудная и счастливая любовь. А далее в течение короткого периода один за другим оставляли меня на этой земле дорогие соратники, прекрасные единомышленники, верные друзья. Михаил Матусовский, Евгений Евстигнеев, Микаэл Таривердиев, Раиса Лукина, Зиновий Гердт, Юрий Никулин, Булат Окуджава, Эмиль Брагинский, Марк Галлай, Василий Катанян, Григорий Горин, Андрей Петров... Кажется, двадцатый век, уходя, мстительно забрал с собой лучших, не оставляя их для жизни в грядущем столетии. Несколько лет назад умерла и моя первая жена Зоя Фомина, с которой до конца мы поддерживали хорошие отношения.

Если бы не Эмма (Абайдуллина, нынешняя жена Рязанова. - Ред.), то, может, и не стоило бы жить. Она говорит мне часто:

- Ты за меня держись...

Говорит как бы в шутку, а на самом деле очень серьезно. А я отвечаю, тоже вроде с юмором, а на самом деле всерьез:

- А я только за тебя и держусь...

Мы с ней, как лошади, которые вместе кладут головы одна на холку другой. И оттого, что мы вдвоем, мы еще живы. Я помаленьку глохну, все больше и больше. Скоро стану совсем глухарем. А Эмма говорит:

- Ничего, прорвемся!

И я отвечаю:

-У нас нет другого выхода..."

Это строчки из книги Э.А.Рязанова "Грустное лицо комедии, или Наконец подведенные итоги".

Теперь уже  двадцать первый век забрал самого народного режиссера... человека, который наполнил теплотой все, что в ХХ веке заставляло трепетать русское сердце: автомобиль, Новый год, пять звездочек, поручика Ржевского и баб возраста «ягодка опять».

ВЕЧНАЯ ВАМ ПАМЯТЬ,ЭЛЬДАР АЛЕКСАНДРОВИЧ...

Ну вот, Эльдар, нет и тебя,
как что-то вынули из нации,
и только чьи-то номинации
пестрят, не очень-то скорбя.

А вот Россия-то скорбит
          непоказушная, бюджетная,
которую ты от обид
так защищал,
          всем сердцем жертвуя!

Когда б все жили в СССР
по этим правилам сочуствия,
то был бы СССР—
          пример,
со-жизни общей,
          со-искусствия.
И столько раз
         спасали нас
и в скушный час,
         и в страшный час
твои комедии печальные,
и выручальные,
         и облегчальные…

Меня ты взял на Сирано,
но  было вдруг запрещено,
и я сыграл не на экране,
а в юном самовозгоранье
спасая стольких,кто в опале,
         куда за правду все попали,
Я пережил,что не снимают,
не убоялся, что сломают.
Мне подарил Эльдар отвагу,—
          со съемок запрещенных шпагу.
и я не сломан,
          и она,
не  сломана,
          и мне верна.

Люблю об Андерсене фильм,
Он, правда, не для простофиль.
Эльдар, ты  Бога сам сыграл,
и роль звучала, как хорал,
и все в  тебе лучилось,
и, знаешь,
          получилось.

Евгений Евтушенко

29 ноября, Талса, Оклахома

Я ждал его, как Бога ждут...
Готовил каждый вечер чай...
Он мне не брат, не сват, не друг,
он любит слушать и молчать.
Ему я мог бы прочитать
свои крамольные стихи,
задать вопрос: “Послушай, бать,
средь душ полно ли шелухи?..
Однажды я ребенка спас –
как думаешь, зачтется мне?..
Да, знаю, в рай мне не попасть,
жизнь – муха дохлая в вине...”
В сухом колодце день, как смоль,
вот там недельку бы поспать,
приснится свадьба, церковь, боль
за пропитые сорок пять...
Он мне не брат, не сват, не друг,
но он мне точно бы помог.
Я ждал его, как Бога ждут...
А он и в самом деле – Бог.

© Copyright: Игорь Даньшин

Сегодня ночь уже совсем не та.
И не дави назойливо на ухо
Про фитнес свой и танец живота!

Сегодня видел я, как древняя старуха
Пыталась у метро отдать кота.
Я подошёл. Ведь думал - с голодухи.
Хотел рублей четыреста отдать,
Но видела бы ты глаза старухи!
"Возьмите котика, мне скоро
                          помирать..."
В миру, в пыли житейской круговерти
Внезапно наступила пустота.
Старуха не своей боялась смерти,
Пыталась от неё спасти кота... 

Владимир Халецкий

Встала и вышла. Нужна, не нужна...
Как же плевать! И ни сколько не грустно.
Я никому ничего не должна.
Это чертовски приятное чувство.

Я ничего не считаю своим,
И никого. Философия гостя.
С жизнью у нас абсолютный взаим,
Мы ни обиды не держим, ни злости.

Я не прошу, не надеюсь, не жду,
Ждать и надеяться можно годами.
Люди всегда ощущают нужду
В том, чтобы труд увенчался плодами.

Я не хватаю удачу за хвост,
Чтобы в руках только он не остался.
Только тогда ощущается рост,
Если действительно сам добивался.

Встала и вышла. И дальше пошла,
Сколько мне надо? Ни много, ни мало...
Я никому ничего не должна,
Кроме себя. Вот себе задолжала.....
Автор???

25.12.1938 - 25.07.1980

«Ах, если бы она была жива,

Я все бы отдал за нее и бросил».

Слова, слова, слова, слова, слова.

Мы все их после смерти произносим.

И пишутся в раскаянье стихи,

Но в глубине души навеки будут с нами

Грехи, грехи, грехи, грехи, грехи,

Которые не искупить словами.

Мы в лицо друг другу дышим,

Бьют часы в полночный час,

А над нами кто-то свыше

Все давно решил за нас.

Живых всё меньше в телефонной книжке,

Звенит в ушах смертельная коса,

Стучат всё чаще гробовые крышки,

Чужие отвечают голоса.

Но цифр этих я стирать не буду

И рамкой никогда не обведу.

Я всех найду, я всем звонить им буду,

Где б ни были они, в раю или в аду.

Пока трепались и беспечно жили —

Кончались денно-нощные витки.

Теперь о том, что недоговорили,

Звучат, как многоточия, гудки.

– Ну как дела?
– Мария родила.
– Собачий холод.
– Плотник он. Немолод.
– Звезда была?
– Метель... Такая мгла,
Что где там звёзды!
Нет дороги в город!
– Так значит и волхвы не добрались?
А что в газетах?
– Кажется, ни слова.
– Газеты наши слишком заврались,
Чтоб чудеса описывать толково!
– Марию надо навестить... Ни роз,
Ни сладостей туда не принимают.
– Как быстро стынет чай в такой мороз!
– Опять на сахар цены поднимают...
– Марию надо навестить. Прощай!
... Над синей пальмой плавают чаинки.
И пьёт звезда всю ночь холодный чай,
Оставшийся от этой вечеринки.

Юнна Мориц

У меня давным-давно
В Новый год заведено:
На карниз кирпичный ставлю
Стопку водки за окно.
А потом – она пустая!..
Всеми гранями блистая,
Тайный знак подаст она:
Чьи-то души, пролетая,
Стопку выпили – до дна!

Распускают злые духи
Сплетни всякие и слухи,
Что научно, тихо, кротко
Испарилась эта водка.
Испарилась? В небеса?
Испарилась водка – вся?

Стопка светится пустая,
Всеми гранями искрится, -
Чьи-то души, пролетая,
Как в народе говорится,
Пьют за тех, кто не бездушен,
Стопку водки поднеся –
В ночь, в окно, где небеса!

Юнна Мориц