Не всем известная мама Неизвестного Эрика
 

Белла Абрамовна Дижур, - по профессии биолог, доктор наук, занималась генетикой. В одном из интервью Неизвестный сказал, что родом его отец был из оренбургских казаков. Белла Дижур, мама скульптора, поправила сына: не отец, а прадед Эрнста, и был он не казак, а кантонист, то-есть еврей, мальчишкой насильно взятый на службу в николаевскую армию и «отбарабанивший» там 25 лет. Его в армии крестили, а по возвращении он получил большие права как купец 1-й гильдии. А мама скульптора до последних своих дней (она умерла в Нью-Йорке 16 февраля 2006 года, на 103-м году жизни) писала стихи, а за одну из поэтических книг даже получила престижную американскую премию. Не каждому дано перешагнуть столетний юбилей, да и не каждому выпало жить, получив две похоронки на сына, ушедшего добровольцем на фронт в 17 лет и «посмертно» награжденного орденом Красной Звезды и медалью «За отвагу». (Помните? – у Вознесенского: «Лейтенант Неизвестный Эрнст, / на тысячу вёрст кругом /равнину утюжит смерть /огненным утюгом...»).

Из интервью с Эрнстом Неизвестным.

— Правда, что Евтушенко помог вашей матери, поэтессе Белле Дижур, выехать за границу?
—Моя мама восемь лет была «в отказе». Я уже жил в Нью-Йорке, когда в очередной раз сюда приехал Женя. Я его попросил помочь ей выехать. Он сказал: «А я тебе не ОВИР». — «Женя, ты больше, чем ОВИР».
Тогда он написал письмо Андропову. Очень человечное письмо. У меня есть копия. «За что вы травите старую женщину? Не пускаете ее к сыну. Она так тоскует по нему». Смилостивились, выпустили маму и мою сестру.

Письмо Евгения Евтушенко (Из Википедии), адресованное Председателю КГБ СССР (1982-1988) В. М. Чебрикову:
«Дорогой тов. Чебриков! Христа ради прошу я Вас — отпустите 82-летнюю мать скульптора Эрнста Неизвестного к её сыну […] Белла Абрамовна Дижур — старейшая детская писательница, принятая еще Павлом Бажовым в ряды ССП в 1940 году, зла в жизни никому не сделавшая, и единственное ее желание — чтобы собственный сын закрыл ей веки, похоронил ее. Никаких военных секретов она не знает. Как бы ни относиться к Э. Неизвестному, но, на мой взгляд, негоже такому могучему государству, как наше, мстить ему через 82-летнюю, ни в чем не повинную мать. Великодушие еще никого никогда не унижало. Проявите же великодушие, жалость, незлопамятность, исконно свойственные настоящим русским людям…».
Через год после письма её выпустили из страны, не забыв, однако, сделать пакость «на дорожку» — внука пригласили в Министерство культуры, где книги Дижур (детские книги!) «отсортировали»: «Эти дозволяется вывезти за океан, а эти — нет, где-то тут таится скрытая крамола».

Белла ДИЖУР

ЕЩЕ О КАИНЕ

Авель, кроткое созданье,
Брата старшего любил,
Но, как сказано в преданьи,
Каин Авеля убил.
Он решил бесповоротно,
Что ему мешает брат
Сеять рожь за горизонтом,
Там, где зори и закат.
На земле тогда впервые
Пролилась безвинно кровь,
Ангелы полуживые
Не могли спасти любовь.
Каин жив. Тысячелетья
Мы едим его плоды,
Сохранились на планете
Преступления следы.
Где ты Дом семьи единой?
И куда любовь ушла?
Длится древний поединок
Добродетели и зла.

ОСЕ
29 марта 1998 года

Твой сотый день рожденья отмечаю.
Душа родная! Где ты? Отзовись!
И к небу равнодушному взываю,
Стихом врываюсь в солнечную высь.
Мой добрый друг! Мой муж! Моя надежда!
Незримым духом посети мой дом!
Мне хочется, чтоб мы с тобой, как прежде,
Твой дивный день отметили вдвоем.
Ты чист и светел - заново рожденный,
К безмолвию небесному привык.
И святостью от мира огражденный
Забыл мой грешный, мой земной язык.
А я живу в тишайшем ожиданьи
Обещанного Господом свиданья
В тот одинокий, запредельный миг,
Которого мой разум не постиг.

Никак душе не спится,
В сомненьях изошла,
Рыдают ночью птицы,
Гудят колокола.
Но в щебетаньи птичьем,
В тоске колоколов,
Есть тайное величье
Туманных вещих снов.
Есть сладость одиночества,
Где только ты и - Бог,
Где он Свои пророчества
Познать тебе помог.
И стали утешением
Разгаданные сны,
Святым благословением,
Подарком тишины.

- - - - - - -

Хорошо ли, плохо ли,
Я еще жива
И почти по-прежнему
Мыслит голова,
Не боюсь бессонницы,
Хлеб насущный ем -
И, как говорится,
Нет проблем.
Но в душе встревоженной
Поселился страх,
Ангелы крылатые плачут в небесах,
А у древней истины
Свой сухой отсчет:
Мир перелопаченный
Нас перерастет,
Закалятся в пламени
Вечные грехи,
Вновь из праха вырастут
Горькие стихи.
Декабрь 1999 г.

Не приучена молиться,
Господи, меня прости!
Рождена я мастерицей
Словом кружева плести.
Подари мне десять спичек
И зари вечерний свет,
Сочиню сонет отличный
На молитвенный сюжет.
И на согнутых коленях
Приползу покорно в Храм,
Чтоб своё стихотворенье
Положить к Твоим Стопам.
(май 2003)

Евгений ЕВТУШЕНКО

И вот «Бабий Яр», мной написанный,
над шаром земным полетел
позорно замолчанной истиной
и стоном закопанных тел.
Охрана моя добровольная
со мной обращалась на «вы» –
команда МЭИ баскетбольная
из дылд самых нежных Москвы.
Но в русскость мою всем ли верилось?
И, чтоб уязвить поверней,
спроворили жлобскую версию,
что я – это тайный еврей.
И надо же так обезбожиться,
упасть до ничтожества столь,
когда и представить не можется,
что боль всех людей – наша боль.
Кровей у меня до двенадцати,
и в странах любых есть мне кров.
Ну что ж, принимаю все нации
я в гостеприимную кровь.
А мать Неизвестного Эрика
звонила: «Писать мне кому?
Мне нужен мой сын – не Америка,
да вот не пускают к нему».
Овировские невыпускатели
по принципу «башли гони!»
ломали мазилок, писателей
и дедушек с бабушками.
В дежурках с красотками баловались
и всё приводили в ажур,
но даже и взятки побаивались
за эту, за Беллу Дижур.
Тогда уж ей было за восемьдесят.
Заметили, что от обид
она никогда не заводится
и служащим не грубит.
Была она невыпущальная.
Я всё же усовестил их.
Им было прощенье печальное
в глазах ее, столь молодых.
Великая эта женщина,
дожив до столетних седин,
в Нью-Йорке шепнула мне: «Женечка,
а знаешь, ведь ты мне как сын».
Мы вместе нигде не обрамлены,
но Эрик и вы – мне семья.
Спасибо вам, Белла Абрамовна,
еврейская мама моя.