Кроме Севалогия с К.Кедровым на video.tochka.net можно посмотреть другое видео онлайн

Крупнейший по объёмам продаж русского искусства аукционный дом MacDougall's показывал с 13 по 22 мая в Москве топ-лоты предстоящих летних торгов на выставке «Шедевры русского искусства» в Государственном центральном музее современной истории России. 

В залах на Тверской была выставлена 21 работа, среди которых – несколько замечательных произведений, на долгое время исчезнувших из поля зрения после бурных революционных потрясений.

Не хочу говорить о том, что продаются шедевры. Кому они достанутся, можно только предполагать. 

Одна из таких картин Богданова-Бельского, которые я видела на вернисаже,  - удивительно хороша. Впрочем, как и все детские портреты этого художника. Писал он портреты как высокопоставленных людей (портрет Императрицы Марии Федоровны), так и простых крестьянских детей. 

«Я так много лет провел в деревне, - говорил художник, - так близок был к сельской школе, так часто наблюдал крестьянских детей, так полюбил их за непосредственность, даровитость, что они сделались героями моих картин».

Многие помнят его по картине из учебника - "Устный счет". А вот эту знают не все.

Наслаждайтесь! Обратите внимание на взгляды персонажей: кто в какую точку смотрит.

Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. "Сумерки и свет" - подходящее название к выставке серий офортов Франсиско де Гойи: "Капричос", "Бедствия войны", "Тавромахия". Не отпускала мысль, сколько нужно было всего пережить и прочувствовать, чтобы создать столь едкие, ироничные, саркастичные, болезненные, зловещие, сумасшедшие и разительно реальные образы? Диагноз, безусловно, налицо - безумец. Но гениальный.

Гравюры Франсиско Гойи для этой выставки не везли из Испании – их достали из фондов Музея современной истории России. Работы великого испанца хранились здесь с 1937 года, когда департамент изящных искусств министерства образования Испанской Республики передал 220 офортов Гойи Советскому Союзу. Это был скромный подарок в честь 20-летия Октябрьской революции. Некоторые работы, конечно, демонстрировались, но большой выставки не было никогда. 

На вопрос, о том, почему так сложилось, в музее отшучиваются: 70 лет ждали подходящего повода. И очень кстати пришелся год Испании в России. Директор Государственного центрального музея современной истории России Сергей Архангелов, рассказал о шедеврах: "Они отпечатаны с подлинных досок, которых касалась рука самого художника, они отпечатаны на его личном станке, они отпечатаны на бумаге, которого помнит самого Гойю".

Четыре графических серии, из которых хронологически первая - "Капричос", что переводится с испанского как "Капризы" или "Причуды". Всего 80 листов, возле каждого – короткие высказывания. И это не комментарии кураторов выставки, а авторские пояснения самого Франциско Гойи. На гравюре со странным названием "Охота за зубами" не менее странная подпись: "Зубы повешенного - чудодейственное средство для каждого колдовства". Это политическая карикатура, не иначе. Работы привели в гнев и возмущение инквизицию. Чтобы спасти тираж, художник изъял его из продажи, где офорты были всего две недели, и передал непроданные оттиски и гравировальные доски в Национальную гравировальную мастерскую Карла IV. Именно там они сохранились. Король есть король, и инквизиции он был в то время недоступен.

Серию "Бедствия войны" Гойя создавал в период народно-освободительных войн против Наполеона и испанской революции. Примерно в то же время он начал работать над серией "Тавромахия", целиком посвященной корриде, которую Гойя любил и часто бывал ее зрителем. Четвертая, последняя на этой выставке серия, - "Диспаратес". Варианты перевода этого названия на русский язык кардинально противоположные - по одной версии, это "Пословицы", "Притчи", по другой – "Глупости".

Никто лучше Анны Ахматовой не смог охарактеризовать так емко и верно события в России начала 20 века сквозь оценку творчества художника. Я говорю о "Поэме без героя", где поэт пишет:

Маска это, череп, лицо ли — 
      Выражение скорбной боли,
            Что лишь Гойя сумел передать.

И хотя поэма несколько о другом, "пересечения" в судьбах обоих художников, позволю себе так выразиться, есть. И тот, и другая пережили войны и революции, видели людей в крайних проявлениях человеческого эго. Например, образы, характерные для поэзии Ахматовой, проходят перед нами ввиде ряженых, карнавальных домино, героев Гофмана, Эдгара По, Гамлета, Фауста. И все они в современном восприятии поэтессы получают мрачную окраску, воспринимаются как провозвестники грядущей катастрофы. Гойя в своих офортах сумел передать это же чувство, предвосхитив Ахматову. Трагический опыт таких разных судеб оказывается столь близким (в чем-то похожим), что остается только удивляться роковой силе вдохновения двух великих личностей.