Солнцем жилки налиты — не кровью —
На руке, коричневой уже.
Я одна с моей большой любовью
К собственной моей душе.
Жду кузнечика, считаю до ста,
Стебелёк срываю и жую…
— Странно чувствовать так сильно и так просто
Мимолётность жизни — и свою.

                                    
  «Чем лучше поэт, тем страшнее его одиночество»...

                                                                                                                                  Иосиф Бродский

- Всю жизнь она вставала рано, обливалась холодной водой, заваривала крепчайший кофе, несмотря ни на что. Войны, трагедии, революции, муж в ГПУ, дочь отбилась от рук, младшая дочь умерла, тьма каких-то проблем - и тем не менее каждое утро… Носила платья-мешки и бутсы. И все, кроме любви и творчества, ей было пресно, безвкусно.
- Так в чем же причина ее самоубийства?
- Во-первых, она устала жить. Вы помните ее «если зубы болят, то один шаг до смерти»… Во-вторых, она апокалиптично относилась к войне. Гитлер шел семимильными шагами, мир рушился. В-третьих, она считала, что сыну при ней будет хуже, ее же воспринимали как белогвардейку. Мур был довольно наглым парнем и тоже считал, что она мешает ему жить и поэзия у нее ненужная: переживания, любовь-морковь никому не нужны. Он однажды так ей и сказал: что кого-то одного из них отсюда, из Елабуги, вынесут вперед ногами.

Но главная и на первый взгляд сумасшедшая версия… Разведчик Хенкин в своей книжке утверждает, что Цветаеву вызывали бесконечно в НКВД, трамбовали, чтобы она стала стукачкой: вращается же среди всех этих писателей. Деваться ей было некуда. Муж, дочь в тюрьме, она повязана, жить не на что... Вот из-за этого она полезла в петлю. Причем глупо как-то. Сын ушел на какие-то полевые работы. Она сначала жарила рыбу, не сняла даже фартука синего…

- Написала: «Нет выхода».

- И вот еще странность. Делом Эфронов занимался сам Берия. Мог бы гораздо сильнее надавить на Марину - но не тронул. Может, из-за отношения к ней Сталина? Сталин сам писал стихи, может, и сказал - ее не трогать. Я так думаю... То есть этот грузин, видимо, все же что-то понимал в литературе.


Цветаева Марина Ивановна родилась 26 сентября 1892 года. Отец ее был профессором Московского университета, основателем Музея изящных искусств на Волхонке. Мать, полуполька, полунемка, была пианисткой, учившейся у Антона Рубинштейна.

Писать стихи начала с 6 лет, печататься с - 16, а в 18, гимназисткой, выпустила первый сборник. При жизни вышло 7 ее книг. Весной 22-го года уехала в эмиграцию. В 1939-м в СССР вернулась, но здесь были арестованы ее муж, дочь и сестра, саму ее не печатали. Пастернак, провожая ее в эвакуацию, дал веревку для чемодана, не подозревая, какую страшную роль этой веревке суждено сыграть. В Чистополе Цветаева пыталась устроиться судомойкой в писательской столовой. В Елабуге она стирала белье местному милиционеру. В августе 41-го покончила с собой.

[d4cc77f.jpg] Памятник Марине Цветаевой в Тарусе

http://kp.ru/daily/25745/2732640/

Любителям творчества Цветаевой рекомендую эту книгу.

Маленький крестьянский домик в центре старой Елабуги стал привлекать внимание отдельных приезжих интеллигентов с начала 1960-х. Первым в эти окна постучался поэт Евгений Евтушенко. Попросил хозяев просто постоять в сенях. Позже написал стихотворение «Елабужский гвоздь». Потом приезжали артисты Театра на Таганке во главе с Владимиром Высоцким. Мало кто из местных тогда знал дорогу. Имя Марины Цветаевой для Елабуги в то время ничего не значило.

«1940-е – 1960-е годы у дома не лучшая слава. Мы периферия, а здесь произошло самоубийство. Предрассудки, даже мифология. У дома не лучшая слава», – отмечает заведующий «Библиотекой Серебряного века» Елабужского государственного музея-заповедника Андрей Иванов

Архивы Марины Цветаевой были закрыты до 2000 года. Так решила ее дочь Ариадна. Поэтому лишь 10 лет назад стали доступны дневники, которые вел сын Георгий. Из этих записок и скудных документов удалось выяснить, что же произошло в последние дни августа 1941 года. Цветаева ездила в Чистополь – там поселились эвакуированные литераторы, семьи Асеевых, Чуковских, Треневых. Цветаева очень хотела быть поближе к ним. Искала работу. Тщетно. Пыталась даже устроиться посудомойкой в Союз писателей.

Все произошло в этом доме, хозяевами его были колхозники Бродельщиковы. Они понятия не имели о том, что неразговорчивая, бедно одетая женщина – великий русский поэт. За ситцевой занавеской они и поселились: мать и сын. В их отсутствие сюда приходили из НКВД, рылись в вещах Марины Ивановны. Когда 31 августа все ушли на работу, Цветаева написала три записки – сыну Георгию, которого называла Муром, поэту Асееву и эвакуированным. И повесилась.

2 сентября Марину Цветаеву похоронили на дальнем Петропавловском кладбище. За гробом шел сын и несколько знакомых. Так получилось, что могилу Цветаевой никто не запомнил. Сын Георгий Эфрон погиб на фронте летом 1944 года. Через 20 лет после гибели сестры в Елабугу приехала сестра Анастасия. Ей показали южную часть кладбища, где хоронили эвакуированных. Анастасия увидела раздвоенную сосну – такие они с Мариной очень любили в детстве. Под ней она и поставила крест, который позже заменили обычным надгробием. Теперь это захоронение называют официальным, но есть еще одна могила, заросшая дикой земляникой. Елабужанка Зоя Матвеева вспоминала, что пришла на могилу сестры в начале сентября 1941 года, и совсем рядом были похороны.

«Она услышала, что хоронили самоубийцу, и рядом стоял высокий красивый человек», – рассказывает Наталия Мухина, старший научный сотрудник Литературного музея Марины Цветаевой.

На месте этой предполагаемой могилы Марины Ивановны установили ограду с буквами «М. Ц». Есть и другие версии, но они менее достоверные. Официальное надгробие, по мнению родственников, также установили не совсем в том месте, что отметила Анастасия.

«Есть высказывания, что надо проводить эксгумацию. Но дочь, сестра и потомки против», – замечает генеральный директор Елабужского государственного музея-заповедника Гульзада Руденко.

В музее-заповеднике говорят: тема поиска истинной могилы Цветаевой не обсуждается. И цитируют знаменитое стихотворение:

Но только не стой угрюмо,
Главу опустив на грудь.
Легко обо мне подумай,
Легко обо мне забудь...

Елабуга стала последней земной точкой в ее судьбе. Навсегда ушли в прошлое те времена, когда само имя поэта было под негласным запретом. Впервые имя Марины Цветаевой в Елабуге было названо в середине 60-х годов, а первый День памяти поэта прошел в сентябре 1968 года.

Тогда преподаватели и студенты Елабужского государственного педагогического института пришли к предполагаемой могиле Цветаевой, чтобы возложить цветы, почитать любимые стихи, послушать рассказ казанского писателя Р.Мустафина о поэтической судьбе М.Цветаевой.

С тех пор отмечать День памяти поэта стало доброй традицией. В последний день лета собираются в Елабуге люди, плененные высокой поэзией Цветаевой, чтобы выразить свое уважение и восхищение гением поэта.

Традиционными стали международные Цветаевские чтения, которые проводятся каждые два года в Елабуге, кроме того, главой города И.Гафуровым была учреждена Литературная премия им.М.Цветаевой.

ПАМЯТИ МАРИНЫ ЦВЕТАЕВОЙ
Хмуро тянется день непогожий.
Безутешно струятся ручьи
По крыльцу перед дверью прихожей
И в открытые окна мои.
За оградою вдоль по дороге
Затопляет общественный сад.
Развалившись, как звери в берлоге,
Облака в беспорядке лежат.
Мне в ненастьи мерещится книга
О земле и ее красоте.
Я рисую лесную шишигу
Для тебя на заглавном листе.
Ах, Марина, давно уже время,
Да и труд не такой уж ахти,
Твой заброшенный прах в реквиеме
Из Елабуги перенести.
Торжество твоего переноса
Я задумывал в прошлом году
На снегами пустынного плеса,
Где зимуют баркасы во льду.
------
Мне так же трудно до сих пор
Вообразить тебя умершей,
Как скопидомкой мильонершей
Средь голодающих сестер.
Что сделать мне тебе в угоду?
Дай как-нибудь об этом весть.
В молчаньи твоего ухода
Упрек невысказанный есть.
Всегда загадочны утраты.
В бесплодных розысках в ответ
Я мучаюсь без результата:
У смерти очертаний нет.
Тут все - полуслова и тени,
Обмолвки и самообман,
И только верой в воскресенье
Какой-то указатель дан.
Зима - как пышные поминки:
Наружу выйти из жилья,
Прибавить к сумеркам коринки,
Облить вином - вот и кутья.
Пред домом яблоня в сугробе.
И город в снежной пелене -
Твое огромное надгробье,
Как целый год казалось мне.
Лицом повернутая к Богу,
Ты тянешься к нему с земли,
Как в дни, когда тебе итога
Еще на ней не подвели.
Борис Пастернак. 1943г.

Красною кистью
Рябина зажглась.
Падали листья.
Я родилась.

Спорили сотни
Колоколов.
День был субботний:
Иоанн Богослов.

Мне и доныне
Хочется грызть
Жаркой рябины
Горькую кисть.
 

Марина Ивановна Цветаева–русская поэтесса, прозаик, переводчик, один из крупнейших русских поэтов XX века–родилась 26 сентября 1892 года в Москве. Её отец, Иван Владимирович Цветаев, филолог-классик, профессор, возглавлял кафедру истории и теории искусств Московского университета, был хранителем отделения изящных искусств и классических древностей в Московском Публичном и в Румянцевском музеях, он основал Московского музея изобразительных искусств имени А. С. Пушкина. Огромное влияние на Марину, на формирование её характера оказывала мать, Мария Александровна Цветаева (урожденная Мейн). Она прекрасно рисовала, музицировала, знала четыре языка, а потому не раз ездила вместе с Иваном Владимировичем в художественные центры Европы, вела егоделовую переписку, занималась бумагами. Из дневника Марии Александровны: Четырехлетняя моя Муся ходит вокруг меня и все складывает слова в рифмы, - может быть, будет поэт?” Впрочем, это мимолетное признание вскоре забылось, а Марину мать с ранних лет учила музыке и, как видно, весьма успешно. Девочка проявляла незаурядное дарование, радуя своих родственников виртуозной игрой на пианино.

АННЕ АХМАТОВОЙ

«Красота страшна» — Вам скажут, —
Вы накинете лениво 
Шаль испанскую на плечи,
Красный розан — в волосах.
«Красота проста» — Вам скажут, —
Пёстрой шалью неумело
Вы укроете ребенка,
Красный розан — на полу.
Но, рассеянно внимая
Всем словам, кругом звучащим,
Вы задумаетесь грустно
И твердите про себя:
«Не страшна и не проста я;
Я не так страшна, чтоб просто
Убивать; не так проста я,
Чтоб не знать, как жизнь страшна».

Александр Блок

Есть минуты, когда не тревожит
Роковая нас жизни гроза.
Кто-то на' плечи руки положит,
Кто-то ясно заглянет в глаза...

И мгновенно житейское канет,
Словно в тёмную пропасть без дна...
И над пропастью медленно встанет
Семицветной дугой тишина...

И напев заглушённый и юный
В затаённой затронет тиши
Усыпленные жизнию струны
Напряжённой, как арфа, души.

Александр Блок

Пролог

Жизнь - без начала и конца.

Нас всех подстерегает случай.

Над нами - сумрак неминучий,

Иль ясность божьего лица.

Но ты, художник, твердо веруй

В начала и концы. Ты знай,

Где стерегут нас ад и рай.

Тебе дано бесстрастной мерой

Измерить всё, что видишь ты.

Твой взгляд - да будет тверд и ясен.

Сотри случайные черты -

И ты увидишь: мир прекрасен.

Познай, где свет, - поймешь, где тьма.

Пускай же всё пройдет неспешно,

Что в мире свято, что в нем грешно,

Сквозь жар души, сквозь хлад ума.

. .  . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Александр Блок

12 июля 1919

Александр Блок

Скифы

Мильоны - вас. Нас - тьмы, и тьмы, и тьмы.

Попробуйте, сразитесь с нами!

Да, скифы - мы! Да, азиаты - мы,

С раскосыми и жадными очами!

Реквием

Нет, и не под чуждым небосводом,

И не под защитой чуждых крыл, -

Я была тогда с моим народом,

Там, где мой народ, к несчастью, был.

1961

Вместо предисловия

В страшные годы ежовщины я провела семнадцать месяцев в тюремных очередях в Ленинграде.

Как-то раз кто-то "опознал" меня. Тогда стоящая за мной женщина с голубыми губами, которая,

конечно, никогда в жизни не слыхала моего имени, очнулась от свойственного нам всем оцепенения

и спросила меня на ухо (там все говорили шепотом):

- А это вы можете описать?

И я сказала:

- Могу.

Тогда что-то вроде улыбки скользнуло по тому, что некогда было ее лицом.

1 апреля 1957

Ленинград

Кого когда-то называли люди
Цаpeм в насмешку, Богом - в самом деле,
Кто был убит - и чье орудье пытки
Согрето теплотой моей груди...

Познали смерть Свидетели Христовы,
И сплетницы-старухи, и солдаты,
И Прокуратор Рима - все прошли.
 

Там, где когда-то возвышалась арка,
Где море билось, где чернел утес,
Их выпили в вине, вдохнули с пылью жаркой
И с запахом бессмертных роз.

Ржавеет золото и истлевает сталь,
Крошится мрамор - к смерти все готово.
Всего прочнее на земле печаль
И долговечней - царственное слово.

  В конце 1964 года Анне Андреевне Ахматовой в Италии была присуждена литературная премия «Этна Таормино». Почти одновременно газеты принесли сообщение о том, что А. Ахматова избрана доктором филологии Оксфордского университета. После возвращения из Рима с А. Ахматовой беседовал Евгений Осетров. Ниже публикуется запись этой беседы.        

Автопортрет

 В поднятьи головы крылатый
Намек — но мешковат сюртук;
В закрытьи глаз, в покое рук —
Тайник движенья непочатый.

Так вот кому летать и петь
И слова пламенная ковкость,—
Чтоб прирожденную неловкость
Врожденным ритмом одолеть!

21:25 21.03.12 ACADEMIA. Николай Богомолов. "Серебряный век как субкультура". 1-я лекция Об огромном влиянии, которое оказал Серебряный век на последующую культуру, рассказывает доктор филологических наук, профессор, заведующий кафедрой литературно-художественной критики и публицистики МГУ Николай Алексеевич Богомолов. В его лекции Серебряный век представлен культурной эпохой, обладающей определенными структурными особенностям. Он менялся как под воздействие ведущих поэтов и писателей, так и значительного количества современников, лишь причастных к художественному творчеству. 21:25  21.03.12  ACADEMIA. Николай Богомолов. "Серебряный век как субкультура".
Об огромном влиянии, которое оказал Серебряный век на последующую культуру, рассказывает доктор филологических наук, профессор, заведующий кафедрой литературно-художественной критики и публицистики МГУ Николай Алексеевич Богомолов. В его лекции Серебряный век представлен культурной эпохой, обладающей определенными структурными особенностям. Он менялся как под воздействие ведущих поэтов и писателей, так и значительного количества современников, лишь причастных к художественному творчеству.
   

ttp://www.tvkultura.ru/issue.html?id=120278

            Кто же сказал, что век — «серебряный»?           

Блажен, кто посетил сей мир
В его минуты роковые,
Его призвали всеблагие,
Как собеседника на пир,
Он их высоких зрелищ зритель...
                             Ф . И . Тютчев

    Блок встретил революцию восторженно и упоенно. Близкий поэту человек писал: “Он ходил молодой, веселый, бодрый, с сияющими глазами”. В числе очень немногих тогда представителей художественной и научной интеллигенции поэт сразу же заявил о своей готовности сотрудничать с большевиками, с молодой Советской властью.

Отвечая на анкету одной из буржуазных газет “Может ли интеллигенция работать с большевиками?”, он, единственный из участников анкеты, ответил: “Может и обязана”. Когда буквально через несколько дней после октябрьского переворота ВЦИК, только что созданный на Втором съезде Советов, пригласил в Смольный петроградских писателей, художников, театральных деятелей, на призыв откликнулось всего несколько человек, и среди них был Александр Блок.

Анна Ахматова о себе

     Я родилась 11 (23) июня 1889 года под Одессой (Большой Фонтан). Мой отец был в то время отставной инженер-механик флота. Годовалым ребенком я была перевезена на север - в Царское Село. Там я прожила до шестнадцати лет.

Мои первые воспоминания - царскосельские: зеленое, сырое великолепие парков, выгон, куда меня водила няня, ипподром, где скакали маленькие пестрые лошадки, старый вокзал и нечто другое, что вошло впоследствии в "Царскосельскую оду".

Каждое лето я проводила под Севастополем, на берегу Стрелецкой бухты, и там подружилась с морем. Самое сильное впечатление этих лет - древний Херсонес, около которого мы жили.

Читать я училась по азбуке Льва Толстого. В пять лет, слушая, как учительница занималась со старшими детьми, я тоже научилась говорить по-французски.

   Первое стихотворение я написала, когда мне было одиннадцать лет. Стихи начались для меня не с Пушкина и Лермонтова, а с Державина ("На рождение порфирородного отрока") и Некрасова ("Мороз, Красный нос"). Эти вещи знала наизусть моя мама.  ...

   Я не переставала писать стихи. Для меня в них - связь моя с временем, с новой жизнью моего народа. Когда я писала их, я жила теми ритмами, которые звучали в героической истории моей страны. Я счастлива, что жила в эти годы и видела события, которым не было равных.                          

А. Ахматова

Ты выдумал меня. Такой на свете нет,
Такой на свете быть не может.
Ни врач не исцелит, не утолит поэт, –
Тень призрака тебя и день, и ночь тревожит.
Мы встретились с тобой в невероятный год,
Когда уже иссякли мира силы,
Все было в трауре, все никло от невзгод,
И были свежи лишь могилы.
Без фонарей как смоль был черен невский вал,
Глухая ночь вокруг стеной стояла…
Так вот когда тебя мой голос вызывал!
Что делала – сама еще не понимала.
И ты пришел ко мне, как бы звездой ведом,
По осени трагической ступая,
В тот навсегда опустошенный дом,
Откуда унеслась стихов сожженных стая.