Портрет Лоренцо Медичи Великолепного. 1530-е. Галерея Уффици, Флоренция

Рождение «Жизнеописаний»

Проект начался как беседа за ужином во дворце Фарнезе. Но не за обычным ужином, а за кардинальским ужином, который проходил прилюдно, на помосте, пока представители двора развлекали Фарнезе музыкой и беседой. В конце концов они тоже получали еду, но только после того, как поест кардинал (по крайней мере, они могли надеяться, что останется что-нибудь вкусненькое).

«В том году я часто по вечерам после своего рабочего дня заходил к помянутому святейшему кардиналу Фарнезе и присутствовал на его ужинах, на которых, чтобы занимать его своими прекраснейшими и учеными рассуждениями, всегда бывали… литераторы и светские люди…

И вот в один из этих вечеров речь зашла, между прочим, о музее Джовио и о портретах прославленных мужей, развешанных в нем по порядку и снабженных великолепнейшими подписями. Затем, слово за слово, как это бывает во время беседы, монсиньор Джовио сказал, что ему давно уже хотелось и все еще хочется добавить к музею и к своей книге похвальных слов особый трактат, в котором содержались бы рассуждения о знаменитых представителях искусства рисунка от Чимабуэ и до наших дней. Распространяясь об этом предмете, он, конечно, обнаружил большие знания и понимание наших искусств, однако, по правде говоря, довольствуясь больше количеством собираемого, он в тонкости не вдавался и часто, говоря об этих художниках, либо путал имена, прозвища, места рождения и самые произведения, либо давал сведения не в точном соответствии с действительностью, а лишь в общих чертах и приблизительно. Когда Джовио кончил, кардинал, обращаясь ко мне, сказал: „Что вы об этом скажете, Джорджо? Разве это не будет прекрасным произведением, над которым стоит потрудиться?“ — „Прекрасным, светлейший монсиньор, — ответил я, — если только кто-нибудь, причастный искусству, поможет Джовио расставить все по своим местам и сказать об этом так, как это было на самом деле. Я говорю так потому, что, хотя речь его была чудесной, он многое перепутал и называл одно вместо другого“. — „Значит, — добавил кардинал, обратившись ко мне в ответ на просьбы Джовио, Каро, Толомеи и других, — значит, вы могли бы дать краткий обзор и толковые справки, расположенные во временной последовательности, обо всех этих художниках и об их произведениях, а таким образом и вы принесете этим пользу вашим искусствам“. Хотя я сознавал, что это свыше моих сил, все же я обещал, что охотно это сделаю в меру своих возможностей. И вот, засев за розыски в моих дневниках и записях, которые я смолоду вел по этим вопросам вроде как от нечего делать и из любви к памяти наших художников, всякое сведение о которых мне было чрезвычайно дорого, я собрал воедино все, что мне казалось подходящим, и отнес это к Джовио, а он, всячески похвалив меня за труды, сказал мне:

„Дорогой мой Джорджо, я хочу, чтобы вы взяли на себя труд расширить все это так, как вы — я это вижу — отлично сумеете сделать, так как у меня сердце к этому не лежит, поскольку я не различаю отдельных манер и не знаю многих частностей, которые вы сможете узнать, не говоря о том, что, если бы даже я за это взялся, я в лучшем случае сделал бы нечто вроде Плиниева „Трактата“. Делайте то, о чем я вам говорю, вы, Вазари, ибо я вижу, что это у вас получится великолепно, судя по тому образцу, который вы мне дали в вашем изложении“».

 

Так несколько слов проницательного кардинала послужили толчком к созданию «Жизнеописаний».

В автобиографии Вазари подробно останавливается на том разговоре в палаццо Фарнезе — разговоре, который, как он сам считает, изменил его жизнь. Случилось это в один из вечеров 1545 года. Сам отчет датируется 1568 годом, двадцатью годами позже описываемых событий, поэтому все подробности тщательно отобраны — не из-за избирательной памяти Вазари, а чтобы доказать одну вещь, вернее, несколько вещей.

Вазари обещает кардиналу и его друзьям, что предоставит им книгу, в которой изнутри рассмотрит «современное» искусство с XIII по XVI век. И эта книга будет написана опытным деятелем искусства, а не ученым любителем. Проект поистине революционный.

 

Джовио первым говорит во время беседы с кардиналом, что ни один писатель, ни античный, ни современный, не создавал раньше биографий художников. И это несмотря на то, насколько важным считалось искусство и в Античности, и в современной Италии. Сами биографии были очень популярны: истории о жизни известных мужчин и женщин, философов, жития святых. Написанные как на латыни, так и на народных языках, они привлекали все более широкий круг читателей. И все же до сих пор знаменитости всегда принадлежали (за исключением нескольких святых вроде Екатерины Сиенской) к высшему классу образованных людей. Художники же, наоборот, были работниками ручного труда, которые не получали фундаментального образования, вместо этого напряженно обучаясь технике. Смысл их тяжелой, нищенской жизни не мог быть интересен ни писателям-аристократам, ни читателям. Художники и сами вплоть до XV века были слишком бедны и слишком плохо образованы, чтобы принадлежать к читающей публике.

Латынь Вазари была отшлифована чтением ученых книг, но, конечно, не до такого блеска, как латынь Винченцо Боргини. Вазари читал классические латинские тексты со своим учителем в Ареццо. Вероятно, он заглядывал в них, когда собирался «изобрести» новую картину (создать invenzione). Но когда речь зашла о «Жизнеописаниях», книге художника о художниках и для художников, Вазари понял, что лучше писать на итальянском. У этого выбора был еще и патриотический аспект. Герцог Козимо одобрял сочинение официальных документов на итальянском. Он считал, что в тосканском диалекте сохранились ценные этрусские слова (что верно, но это были не те слова, которые Козимо и его двор считали этрусскими). Как раз в те годы тосканские ученые работали над тем, чтобы доказать, что тосканский — такой же богатый язык, как и латынь, если не более. Данте был живым примером того, что народному наречию можно придать драматические тона и писать на нем о материях сколь угодно возвышенных.

Вазари читал и на латыни, и на итальянском, и художественную литературу, и техническую. И все же греческий знала только элита, поэтому греческих авторов читали большей частью в переводах. Вспомним хотя бы вдохновленную Плинием историю о том, как прославленный ныне Джотто нарисовал муху на носу человека на картине Чимабуэ, да так похоже, что Чимабуэ попытался ее отогнать. Тексты Плиния были известны современникам Вазари, не важно, читали они их или нет. Эти анекдоты витали в воздухе, и потому такие отсылки были понятны.

Главными источниками историй, которые знали и иллюстрировали современники Вазари, были Библия с ее апокрифами, писания раннехристианских отцов Церкви вроде святого Августина, более поздних авторов вроде святого Фомы Аквинского, греческая и римская мифология, тексты Овидия (римского поэта, чьи «Метаморфозы» — истории о том, как боги меняли обличье, чтобы вступить в отношения со смертными, — часто иллюстрировали просто для того, чтобы иметь повод изобразить обнаженных дам), Данте, Петрарки и Ариосто, «Золотая легенда». Все эти тексты были обычным чтением, а истории из них во времена Вазари знал любой образованный человек и любой прихожанин церкви (даже если он не умел читать и писать). Но культурную интеллектуальную элиту более всего волновало открытие давно утерянных античных текстов на греческом.

Бóльшая часть историй взята Вазари из разговоров и воспоминаний, то есть из устного предания. В ту эпоху ценилась хорошая память, и на эти воспоминания вполне можно положиться,

по крайней мере если говорить о третьей части книги, многих героев которой Вазари лично знал: Микеланджело, Бронзино, Челлини, Понтормо. Но мы всегда должны учитывать, что собственное мнение Вазари и его литературные задачи влияли на текст, который он намеревался оставить потомкам.

Он был первым биографом, который писал о художниках, создающих материальные объекты. Поэтому он пользовался необычными источниками. Архиепископ XIII века Якопо да Вораджине подробно рассказывал о христианских святых в своей «Золотой легенде». Форматом его сочинение похоже на книгу Вазари. Каждая глава рассказывает о жизни одного святого, основные сведения взяты из устных преданий, часто сомнительных. Жизни святых наполнены удивительными чудесами, которые являют собой результат их веры, а не ума или художественного мастерства. Говорили даже, что «Жизнеописания» — это «Золотая легенда» об изобразительных искусствах, «сборник преданий о художниках, подобие кредо, а спасителем станет воинственный ангел Михаил» (намек на имя Микеланджело, в котором прочитывается и «Михаил», и «ангел»).

В «Жизнеописаниях» Вазари есть еще и элементы «Басен» Эзопа. Вазари рассказывает забавные и поучительные истории о похождениях своих героев, только вместо зверей у него художники. История Пьетро Перуджино учит не быть жадным, как история о черепахе у Эзопа предостерегает читателя от высокомерия и гордыни.

Вазари. Жизнеописание Пьетро Перуджино:

«Названный приор, как мне приходилось слышать, весьма отличался изготовлением ультрамариновой лазури, и, так как ее у него было в изобилии, он требовал, чтобы Пьетро применял ее как можно больше во всех вышеназванных работах… однако он был столь скаредным и недоверчивым, что, не доверяя Пьетро, всегда хотел присутствовать при том, когда Пьетро пользовался лазурью в своей работе. Пьетро же, который от природы был прямым и честным и от других желал лишь того, что полагалось за его труды, обижался на недоверчивость приора и потому решил его пристыдить. И вот, приготовив сосуд с водой и разметив то ли на одеждах, то ли еще на чем те места, которые собирался делать голубыми и белыми, Пьетро заставлял приора, жадно вцепившегося в мешочек, все время подсыпать ультрамарин в баночку с водой для разведения, а затем уже, приступив к работе, он после каждых двух мазков опускал кисть в воду, так что краски в воде оставалось больше, чем попадало на работу; приор же, который видел, что мешочек пустеет, а на работе ничего не появляется, нет-нет да и приговаривал: „Ах, сколько же ультрамарина поглощает эта известка!“ — „Сами видите“, — отвечал Пьетро. Когда же приор ушел, Пьетро собрал ультрамарин, который остался на дне сосуда, и, улучив время, возвратил его приору со словами: „Это ваше, отче! Учитесь доверять честным людям, которые никогда не обманывают тех, кто им верит, но зато сумеют, если захотят, обмануть таких недоверчивых, как вы“».

И открытые, и завуалированные отсылки к классическим источникам вставлялись в текст намеренно. Авторы эпохи Возрождения делали так довольно часто. Цитаты древних, особенно классиков, греков, римлян, добавляли авторитетности любому мнению и комментарию. Как мы сегодня цитируем в книгах научные труды, люди прошлого ссылались на античных мудрецов в уверенности, что те знали обо всем больше. Кроме того, цитаты льстили читателю, который чувствовал себя очень умным, когда узнавал отсылки в современном тексте. (Сегодня авторы тоже понимают, что это хорошая тактика.)

В истории с Перуджино и ультрамарином мы видим художника не просто как живописца, а как ловкого трюкача. Ему удается сделать так, чтобы пигмент исчез, а затем снова появился. И если это напоминает историю с Буффальмакко, то отнюдь не случайно. По всему тексту разбросаны похожие поучительные истории, проясняющие позицию Вазари. Лейтмотив «Жизнеописаний» — сходство художника с волшебником, иллюзионистом. Визуальные трюки позволяют достичь фантастического правдоподобия, демонстрируют почти магические способности художника. Щит с «Медузой» Леонардо испугал его отца, который подумал было, что это настоящая Медуза. Аналогично в «Жизнеописании» Брунеллески Донателло натыкается на резное распятие и разбивает яйца, которые нес в фартуке.

В то же время сам факт писательства поднимал статус Вазари, как поколением ранее он поднял статус Альберти. К тому же классические авторы вдохновляли его и давали уверенность в том, что он выбрал достаточно возвышенную тему (если любимые всеми классики писали

биографии выдающихся людей, то это, несомненно, почтенное занятие). […]

 

Почему же он так популярен? Дело в стиле написания. Он добавляет в биографии мастеров много интересных подробностей о характере художников.

Именно благодаря ему мы знаем, что Джотто был ещё тот шутник; Мазаччо был добродушным, но витающим в облаках; а Уччелло был помешан на совершенствовании мастерства, так, что не замечал ничего вокруг, даже свою прекрасную молодую жену.

Не забыл Вазари оставить и своё жизнеописание. Все-таки он был честолюбивым человеком. А ещё считал себя в первую очередь художником. И именно в этом качестве хотел войти в историю. Но получилось не совсем так, как он планировал.

В 1535 г. он строил укрепления для герцога Алессандро Медичи. К тому же времени относится сделанная им органная трибуна для собора в Ареццо. В 1542 г. построил в Ареццо собственный дом. Около 1550 г. в Риме выполнил ряд работ для папы Юлия III. С 1553 г. Вазари на службе у Козимо Медичи работал во Флоренции и в других городах Тосканы. Здесь он создал свои главные архитектурные произведения, достиг высокого общественного положения и получил дворянское звание. В 1544 г. в Кортоне построил церковь Санта Мария Нуова. В 1555 г. перестраивал интерьеры палаццо Синьории во Флоренции. В 1559 г. создал проект нового здания для герцогской администрации — Уффици. В 1561 г. сделал проект (модель) перестройки палаццо Кавальери ди Сан Стефано в Пизе. В 1563 г. в Пистойе возвел купол церкви Мадонна дель Умильта. В 1565 г. сделал модель Бадьи в Ареццо, перестраивал церковь Санта Фьоре э Лучилла. В эти же годы во Флоренции Вазари внес некоторые изменения во внутреннее убранство церквей Санта Мария Новелла и Санта Кроче. В 1565—1566 гг. Вазари строил крытый переход между палаццо Синьории и палаццо Питти; в 1567 г. — лоджию на Меркато Веккио во Флоренции. Последняя работа Вазари — Лоджия в Ареццо (1573 г.).

Коридор Вазари. 1565 г. Флоренция

Умер Джорджо Вазари 27 июня 1574 года во Флоренции.

Серия сообщений "Архитектура":
Часть 1 - Церковь монастыря Роттенбух
Часть 2 - Всемирное наследие ЮНЕСКО: Барселона Гауди
...
Часть 32 - 24 ноября 1884 года родился Михель де Клерк
Часть 33 - Архитектор Фрэнк Ллойд Райт (1867 - 1959)
Часть 34 - 30 июля 1511 года родился Джорджо Вазари
Часть 35 - 7 августа 1859 года родился Фёдор Шехтель
Часть 36 - Памяти Карла Росси
Часть 37 - 26 января 1878 года родился Александр Витберг
Часть 38 - 12 марта 1737 года родился архитектор Василий Баженов.