«Жизнь не бремя, а крылья

творчества и радость!»

В. Вересаев

Викентий Викентьевич Смидович (Вересаев – его литературный псевдоним – ред.) происходил из многодетной семьи обедневшего польского дворянина Викентия Игнатовича Смидовича, врача, основателя Тульской городской больницы и санитарной комиссии, одного из создателей Общества тульских врачей, гласного Городской Думы, католика. Его мать – Елизавета Павловна, дворянка (урожд. Юницкая), умная, образованная, глубоко верующая православная женщина, моложе супруга на шесть лет.

Венчались они в церкви Святых Петра и Павла в 1863 году, но в первый год детей не было, Елизавета хотела даже уйти в монастырь, но Бог смилостивился, – и у них появились четыре сына и четыре дочери!..

Будущий писатель родился 4 (16 по н.ст.) января 1867 года восьмимесячным, в «сорочке» в собственном доме Смидовичей, и был он вторым, любимым сыном, названным в честь отца – Викентием. Отец звал его Виця (по-польски), мама (ласково) – Тюлька. Здесь, в Туле, прошли его детские и юношеские годы; сюда приезжал на каникулы в годы учебы в Санкт-Петербургском университете; тут он жил, как «неблагонадежный», высланный на два года из Петербурга; сюда же возвращался в последние годы жизни.

Как вспоминал впоследствии Вересаев, «во мне смешались многие крови: отец – поляк, мать – русская, мать отца – немка, дед моей матери – украинец, его жена (пробабка) – гречанка».

Но несмотря на такой странный, казалось бы, «коктейль» родители жили на редкость дружно, в полном согласии и уважении.

Душой семейного очага безусловно была Елизавета Павловна. Она прекрасно находила общий язык и понимание с детьми, окружая их заботой и любовью, приучая к трудолюбию, скромности и строгости к себе самому. Дети ухаживали за садом, выращивали цветы, весной и осенью чистили, убирали усадьбу, поливали, пололи сорняки. За этот труд они получали небольшое вознаграждение, которое тратили согласно своему желанию и потребностям.

Отец заботился не только о нравственном и интеллектуальном развитии детей, но и о физическом здоровье: «в конце сада была устроена большая площадка, на ней – «гимнастика» – два высоких столба с поперечной балкой; в середине – шесты для лазания, узловатая веревка, трапеция».

В семье действовал строгий распорядок: в будни – никаких развлечений, в том числе, и карты, которые позволялись лишь по воскресным дням; по вечерам ежедневно устраивались семейные чтения; раз в неделю – немецкий язык; урок рисования и урок танцев. Гости и ответные визиты – только по большим праздникам (Рождество, святки, Пасха): «По-видимому родители боялись, чтобы из нас не вышли светские щелкуны и бездельники. Такими мы не вышли, но большинство остались мало разговорчивыми и домоседами».

Авторитет родителей был непререкаем, а также влияние, особенно отца, как вспоминал впоследствии Вересаев, было весьма значительным.

Все дети получили прекрасное домашнее образование, рано научились читать, особенно сильно пристрастился к чтению Витя, благо в доме была богатая и со вкусом составленная библиотека: родители были большими ценителями художественной литературы, и любовь к ней передалась детям еще в раннем возрасте.

 Здесь были и Лермонтов, и Гоголь, Алексей Толстой и Некрасов, Тургенев, Кольцов и Никитин. У мальчика была прекрасная память, с одного прочтения запоминал он не только стихи, но и прозу, и мог наизусть читать огромные отрывки, особенно из полюбившихся книг – Марка Твена, Майн Рида, Густава Эмара, популярного в то время французского писателя приключенческих романов. Но со временем, уже в годы учебы в Тульской классической гимназии, у Викентия возникло несколько критическое отношение ко взглядам отца, и на смену прежним увлечениям возник интерес к Добролюбову, Миллю, Писареву, «чему отец не очень сочувствовал».

…Семья Смидовичей была в Туле чрезвычайно известной и глубоко уважаемой: это были подвижники. Викентий Игнатьевич открыл в своем доме поликлинику, где предоставлял неимущим бесплатное лечение, а также снабжал их безвозмездно лекарствами; в любое время дня и ночи по вызову ехал к больному и оказывал необходимую помощь. В городе его знали все и называли «народный доктор».

Елизавета Павловна организовала у себя в доме – первый в Туле детский сад (бесплатный) для малоимущих семей, который, к сожалению, просуществовал лишь три года, поскольку на его содержание уходила почти вся зарплата «народного доктора» Смидовича.

В гимназию Викентий поступил восьми лет, учился легко, постоянно занимая первые места на доске почета, получая одобрение не только учителей, но и уважение товарищей, с которыми держался дружески, ничуть не подчеркивая свое превосходство.

Прекрасно зная языки немецкий, греческий, польский, латынь, он много переводил, в частности, в 9 лет перевел отрывок из Гесиода «Геркулес на распутье между добродетелью и пороком». Начинал со стихов, но и проза его весьма сильно привлекала, и он начал сочинять рассказы и сказки, которые тоже рассылал в различные издательства и журналы, но… безуспешно. Но вот однажды в «Модном журнале» было опубликовано его стихотворение «Раздумье», которое он посвятил девочке, в которую был впервые влюблен:

Еще ребенок ты. Твой детский стан так тонок,

И так наивен твой невинный разговор,

Твой голос молодой так серебристо-звонок,

И ясен, и лучист задумчивый твой взор.

Тобой нельзя, дитя, не любоваться,

Куда ни явишься, покорно все тебе.

И только я один не в силах отвязаться

От мысли о твоей, красавица, судьбе.

И мучит все меня один вопрос упорный:

Что в будущем сулит роскошный твой расцвет, –

Сокровища ль живые силы плодотворной,

Иль только пышный пустоцвет?..

В. Викентьев.

«…Опять и опять перечитывал, – писал он в дневнике. – Вот. У меня в руках. И совсем так же напечатано вот это самое мое стихотворение (мое!) – и в Москве, и в Туле, и в Сибири, и даже, может быть, в Париже. И сколько человек его прочитают! И Катя Конопацкая, может быть, прочтет. Поехал домой и опять разворачивал, и опять читал и перечитывал».

Успех окрылил Викентия, и у него возникла мечта –  непременно стать писателем!

Но в 12 лет, начитавшись приключенческих романов Фенимора Купера и Жюль Верна, решил, что рожден для моря и морской службы, о чем доверительно сообщил отцу. Тот ответил, что уважает его выбор, однако для этого нужно очень много и долго учиться, чтобы освоить не только классические школьные предметы, но такие науки, как астрономию, океанологию, кораблестроение и еще много других специальностей.

И в день именин 11 ноября Викентий получил в подарок книгу стихов А. Толстого с надписью

«Может быть, в свете тебя не полюбят.

Но пока люди тебя не голубят,

Стой, – не сгибайся, не пресмыкайся,

Правде одной на земле поклоняйся!..

Как бы печально ни сделалось время,

Твердо неси ты посильное бремя,

С мощью пророка, хоть одиноко

Людям тверди, во что веришь глубоко!

Мало надежды?.. Хватит ли силы?..

Но до конца, до грядущей могилы,

Действуй свободно, не уставая,

К свету и правде людей призывая!..»

Завещание Вице — от В. Смидовича и Е. Смидович.

…Гимназию Викентий окончил в 1884 году с серебряной медалью, встал вопрос: кем стать?.. Продолжить семейную традицию или подумать о более перспективной специальности? У сына были большие способности к языкам, и отец настаивал, что следует выбрать факультет восточных языков, поскольку оттуда – широкая дорога в дипломаты на Восток, а в перспективе стать и консулом!

Но юноша поступил по-своему, – поступил на историко-филологический факультет Императорского Санкт-Петербургского университета. Именно там складывается его мировоззрение как гражданина и мироощущение как творческой личности, и он понимает, что настоящее его призвание – литература. Колебания между соблазнами сытой жизни и перспективой служения обществу становится важной темой его беллетристики, где позиция гражданского долга выражена ярко, четко и безотлагательно.

Кандидатскую диссертацию «Известия Татищева, относящиеся к XIV веку» юноша защитил в 1888 году блестяще и осенью того же года поступил в Императорский Дерптский университет на медицинский факультет. Свой выбор он объяснял так:

«Моею мечтою было стать писателем, а для этого представлялось необходимым знание биологической стороны человека, его физиологии и патологии; кроме того, специальность врача давала возможность близко сходиться с людьми самых разнообразных слоев и укладов».

На старших курсах Викентий работал в лаборатории терапевтической клиники, а в 1892 году, будучи студентом, добровольно отправился в Екатеринбургскую губернию на эпидемию холеры, где заведовал бараком на Вознесенском руднике П.А. Карпова, недалеко от Юзовки. Как вспоминает Вересаев, отношения с шахтерами сложились прекрасные: он беседовал с ними, рассказывал о самой болезни, о том, как уберечься, как, если заболеешь, лечиться, а если выполнять все врачебные предписания, то заболевание пройдет в легкой форме. Санитарами Вересаев назначал тех, кто вылечился, доверие и взаимопонимание было идеальным. Никто в результате не умер, не в пример другим случаям, которые, как например, в Юзовке, заканчивались бунтами шахтеров, убийствами врачей и поджогом бараков, – все это Вересаев описал в повести «Без дороги». Позже он говорил:

«Мне было ясно, что я скорее умру 20 раз от холеры, чем хоть один волос на моей голове тронет кто-нибудь из шахтеров».

«На холере» Викентий провел два месяца, поскольку на время эпидемии учебные занятия были отменены, а затем вернулся в Тулу. По окончании в 1894 году Дерптского университета стал работать у отца в клинике, под его непосредственным руководством.

Служба. Служение

I.

После нескольких месяцев, проведенных в Тульской клинической больнице, Вересаев уехал в Санкт-Петербург, где нашлось место сверхштатного ординатора и одновременно – заведующего библиотекой в Городской барачной в память С.П. Боткина больнице, где он работал с 1896 по 1901 год.

В это время, разочаровавшись в идеях народничества, повальном увлечении интеллигенции, Вересаев примыкает к литературному кружку легальных марксистов (П.Б. Струве, М.И. Туган-Барановского, П.П. Маслова, М.П. Неведомского, А.М. Калмыковой и др.), где велись долгие беседы, горячие и жаркие споры о путях развития, о целях и переустройстве общества. Новый человек – рабочий, труженик шел в революцию из-за поруганной чести, – те, кто не хотел более страдать и терпеть угнетение. Вересаев искренне симпатизировал революционерам, более того, помогал им, чем мог, часто предоставлял свою квартиру для заседаний местного комитета РСДРП.

Вся эта активная деятельность молодого врача не осталась незамеченной властью, в квартире был произведен обыск, обнаружены прокламации, листовки и другие документы, призывающие к свержению царской власти. Реакция последовала незамедлительно, – по предписанию градоначальника, в 1901 году В.В. Смидович был уволен из больницы и выслан из Санкт-Петербурга на два года в Тулу под надзор полиции, без права проживать в обеих столицах.

Но, как говорится, «не на того напали», – Вересаев сближается с Тульским комитетом РСДРП, который возглавляли рабочий С.И. Степанов, врач-хирург П.В. Луначарский (брат А.В. Луначарского, — ред.) и другие «искровцы», которые впоследствии, после раскола партии, стали большевиками. Ряд заседаний Комитета проходил в собственном доме Вересаева, который всячески поддерживал их, в том числе и деньгами, устраивая для этого литературно-художественные вечера, а выручку за проданные билеты передавал на нужды революционной деятельности.

Департамент местной полиции установил тщательное наблюдение за В.В. Смидовичем, однако он продолжает помогать молодым друзьям, активно участвуя в подготовке первой рабочей демонстрации в Туле, и по заданию комитета РСДРП пишет прокламацию «Овцы и люди», которая распространяется во время демонстрации 14 сентября 1903 года среди городских жителей.

Эти события были впоследствии описаны в повестях: «На повороте», «Два конца», «Записки врача».

Но эта вынужденная ссылка была ему и в радость, – он много пишет, печатается, встречается с друзьями и читателями. Но главное, судьбоносное событие случилось в 1901 году: в журнале «Мир Божий» была опубликована его художественно-документальная повесть «Записки врача», описывающая «изнутри» проблематику, философию и этику врачебной профессии, которая принесла Вересаеву Всероссийскую известность!..

«Врач, если он – врач, а не чиновник врачебного дела, – должен прежде всего бороться за устранение тех условий, которые делают его деятельность бессмысленной и бесплодной; он должен быть общественным деятелем в самом широком смысле слова».

После публикации в журнале, повесть была издана отдельной книгой, которая при жизни писателя была переиздана 14 раз и была переведена на большинство европейских языков, а также – японский.

Одна из глав этой книги была посвящена медицинским экспериментам на людях, которые в те годы были далеки от современных этических стандартов. Не случайно Сталинскую премию 1-ой степени Вересаев получил в 1943 году, в разгар борьбы с чудовищными экспериментами нацистов.

Но Всемирную известность книга обрела в 1972 году, ибо актуальность проблемы лишь возрастала, если иметь в виду те научные исследования и те новые технологии, которые воздействуют на здоровье, благополучие, достоинство и безопасность человека.  Такие исследования в наше время проводятся далеко за рамками собственно медицинской и биомедицинской науки.

В полемике с противниками Вересаев доказал убожество и лживость взглядов сторонников права сильного на эксперименты, якобы в «интересах общественного блага», над «бесполезными членами общества» – «старухами-процентщицами», «идиотами», над «отсталыми и социально чуждыми элементами».

…По окончании ссылки в 1903 году Вересаев переселился в Москву, где, оставив врачебную практику, снимает квартиру и полностью занимается литературной деятельностью.

Но началась русско-японская война, и в июне 1904 года В. В. Смидовича, как врача запаса, мобилизуют в качестве младшего ординатора в 38-ой полевой подвижной госпиталь Сибирского корпуса 72-ой дивизии в Мукдене. Ему пришлось не только врачевать раненых и болезных, но и лично участвовать в сражениях на реках Шихе и Мукдене. Как известно, Россия потерпела поражение, но в результате в 1906-1907 году появилась повесть Вересаева «На японской войне», страшной по своей правдивости

Переосмыслив происходящее в 1905-1907 годах, писатель пришел к выводу, что насилие и прогресс несовместимы, а посему окончательно разочаровался в идеях революционного переустройства мира. И в 1907-1910 годах он обратился к осмыслению художественного творчества, которое рассматривал, как защиту человека от ужасов бытия, и в это же время напряженно работает над книгой «Живая жизнь» в двух частях. Первая посвящена анализу жизни и творчества Л. Н. Толстого и Ф.И. Достоевского; вторая часть – Ф. Ницше. Сравнивая идеи великих мыслителей, Вересаев стремился показать моральную победу сил добра над силами зла и в творчестве, и в жизни.

В этом произведении Вересаев вместе со Львом Толстым, с которым он был лично знаком, утверждает, что

«Жизнь человечества – это не темная яма, из которой оно выберется в отдаленном будущем. Это светлая, солнечная дорога, поднимающаяся все выше и выше к источнику жизни, света и целостного общения с миром. Не прочь от жизни, а в жизнь, – в самую глубь ее, в самые недра! Единство с целым, связь с миром и людьми, любовь – вот основа жизни!».

«Живая жизнь» вышла в Москве в 1911 году, над которой Вересаев трудился более пяти лет, и как он признавался, «это, по-моему, самая лучшая из написанных мною книг. Она мне дорога, я перечитываю ее с радостью и гордостью».

…Мысль о создании Книгоиздательства писателей в Москве возникла у него тогда же; идейная программа была сформулирована Вересаевым, как всегда, конкретно и точно: «…ничего анти-жизненного, антиобщественного, ничего антихудожественного; борьба за ясность и простоту языка», и объяснял, что это диктуется потребностями времени – «самого бешеного оплёвывания и огрязнения жизни в литературе, оплёвывания общественности, революции; торжество порнографии, арцыбашевщины, словесных выкрутасов и манерности».

Вскоре состоялось организационное собрание, где Вересаев был избран Председателем правления и редактором издательства; членами правления стали – Бунин, Телешов, Шмелев, Клестов.

Вересаев был исключительно требовательным и принципиальным редактором, не признавал никаких компромиссов, если представленные рукописи не отвечали программе. Викентий Викентьевич возглавлял издательство в течение двух лет. После призыва в армию в 1914 году его сменил И.А. Бунин, а затем – Н.Д. Телешов. Книгоиздательство в Москве просуществовало до 1920-х годов, и выпускало книги писателей реалистического направления, таких как Максим Горький, А.С. Серафимович, В.Г. Короленко, А.Н. Толстой, К.А. Тренев и других. В связи с 50-летием со дня смерти Т.Г. Шевченко под редакцией Вересаева выходит сборник его произведений на русском языке «Песни Тараса Шевченко», великого украинского поэта.

Максим Горький называл Викентия Викентьевича «старым, уважаемым другом и соратником», и писал ему, что всегда ощущал его «человеком более близким, чем другие писатели нашего поколения».

После революции, летом 1915 года Вересаев купил дачу в Коктебеле, неподалеку от дома Волошина. Они подружились, и часто проводили вечера в задушевных беседах, а порой и горячих спорах о литературе и какой ей быть в стремительно изменяющихся условиях. В гостях у них любили бывать известные артисты, художники, писатели и журналисты, и каждый раз их принимали с большим радушием и щедрым угощением.

Февральская революция 1917 года, а за ней – Октябрьская потрясли Россию. Самодержавие пало, перед интеллигенцией, перед литераторами остро возникает проблема: с кем – ты?.. Для Вересаева выбор единственный – с народом!.. Вересаев работает Председателем художественно-просветительской комиссии при Совете рабочих депутатов в Москве. И прежде всего затевает издание дешевой «Культурно-просветительной библиотеки», ориентированной на широкие массы.

Но началась гражданская война, и осенью 1918 года Вересаев по семейным обстоятельствам (очень больна жена – ред.) переезжает в Крым, где у него дача. Там он провел три страшных года, когда Крым переходил из рук в руки, и каждый раз «новая власть» расправлялась с неугодными, расстреливая без суда и следствия тысячи неповинных людей; «белый» террор сменялся «красным», и по самым скромным подсчетам, погибло более 120 тысяч человек.

Вересаеву пришлось пережить много тяжелого: «шесть раз был ограблен; больной «испанкой» с температурой в 40 градусов полчаса лежал под револьвером пьяного красноармейца, через два дня расстрелянного; арестовывался белыми, болел цингой».

В апреле 1919 года в Крым ненадолго вернулась Советская власть, и Вересаев становится членом Коллегии Феодосийского Наробраза (Народный комиссариат просвещения РСФСР – ред.), заведуя отделом литературы и искусства.

С приходом «белых» в доме Вересаева проходит подпольная областная партийная конференция большевиков, находят приют и те, кто укрывается от местной власти, бывшие политзаключенные.

После окончательного освобождения Крыма от белогвардейцев в Феодосии был открыт Народный университет, и ректором назначают Викентия Викентьевича Вересаева.

В последние месяцы крымской жизни писатель болел цингой, но невзирая на это активно работал в совете помощи голодающим Поволжья, который был создан постановлением Крымского Ревкома. Но даже в этих, прямо сказать, нечеловеческих условиях, Вересаев находил силы писать!.. Им были созданы первые главы романа «В тупике», где описано все то, что происходило в Крыму в эти страшные годы.

Поздней осенью 1921 года Вересаев с семьей вернулся в Москву, где ему предложили занять должность в литературной подсекции Государственного ученого совета Наркомпроса.

Как писатель Вересаев сформировался на грани двух эпох: начинал, когда утратили свою силу идеалы народничества; когда дворянско-крестьянской культуре была противопоставлена буржуазно-городская; когда город и деревня были разъединены, как и рабочий класс с крестьянством.

…Началом своей литературной жизни  Викентий Смидович считал публикацию в 1888 году стихотворения «Раздумье», под именем «Викентьев». Но все последующие произведения, а их было больше шестидесяти, он подписывал псевдонимом, который искал долго, и наткнулся совершенно случайно, прочитав один из рассказов Гнедича, где герой, подлец и прохвост, имел фамилию Вересаев. Она ему понравилась звучанием и оригинальностью. И впервые писатель «Вересаев» появился в 1892 году с публикации очерков «Подземное царство», посвященных очень тяжелому труду и жизни донецких шахтеров, куда он ездил и видел все воочию. Следует сказать, что писатель никогда ничего не выдумывал, поэтому буквально все, что выходило из-под его пера, была жесткая реальность, без всякого украшательства и флёра.

В большую литературу Вересаев вступил в 1894 году, создав повесть «Без дороги», предваряя ее предисловием, что эта повесть «о пережитом и передуманном». Это отповедь поколению, «ужас и проклятие» которого в том, что «у него ничего нет». Без дороги, без путеводной звезды оно гибнет безмолвно и бесповоротно».

Повесть написана в форме исповеди – дневника молодого врача Дмитрия Чеканова, не сумевшего претворить в жизнь свои мечты о служении народу. Он обращается за разрешением «проклятых вопросов» к старшему поколению, ждет четкого и твердого ответа, но не получает желаемого. Тогда Чеканов отказывается от научной карьеры, от обеспеченного и уютного дома, бросает все и уходит на земскую службу.

Но деятельность подобных «подвижников» мало что могла изменить в положении народа, который, привыкнув ненавидеть барина, отвечал Чеканову неверием и глухой враждебностью. Дмитрий не хочет сознаться, что не в состоянии что-либо изменить, и… погибает.

В 1897 году появляется повесть «Поветрие», где героиня Наташа не томится «беспокойными вопросами», она нашла дорогу, верит в жизнь, от нее веет бодростью, энергией и счастьем. Ее окружают такие же друзья–единомышленники, которые всерьез увлеклась изучением марксизма и пошли в «народ» – пропагандировать идеи социал-демократии в рабочие массы.

В 1910 году после смерти Л.Н. Толстого Вересаев создал объемный труд «Живая жизнь» – о двух великих писателях уходящей эпохи – Толстом и Достоевском. Эта живая память священна и востребована не только у литературоведов и биографов, но и у простых читателей. Эту работу Вересаев считал одной из самых значимых в своем творчестве.

Успех этой книги вдохновил его на создание подобных работ, написанных в том же –  новом жанре – хронике характеристик и мнений: «Гоголь в жизни», «Пушкин в жизни», «Спутники Пушкина».

Максим Горький, с которым у Вересаева сложились очень доверительные, близкие отношения, всячески поддерживал молодого писателя и включал его произведения в большинство изданий, в которых сам принимал участие. Кроме того, Горький привлекает его к сотрудничеству в издательстве «Знание», которое объединяет наиболее прогрессивных и талантливых писателей.

Вересаев – редактор художественного отдела журнала «Красная новь» и член редколлегии альманаха «Наши дни». Вскоре его избирают Председателем Всероссийского Союза писателей. Вересаев выступает с лекциями перед молодежью; в публицистических статьях «Об образах старых и новых» изобличает старую мораль и отстаивает новую, советскую.

Отношение к революции у Вересаева было по-прежнему сложным, что нашло отражение в романе «В тупике», который он завершил в 1923 году, но…был запрещен цензурой, а также изъят из всех магазинов и библиотек.

Такая же судьба постигла и последний роман писателя «Сестры» (1933 год), после чего Вересаев понял, что писать без прикрас о том, что происходит в окружающем мире, невозможно (оба романа увидели свет лишь в 90-е годы – ред.). И он, как признавался Максиму Горькому, «махнул рукой и занялся воспоминаниями». В результате появились «Невыдуманные рассказы о прошлом», «Литературные воспоминания» и «Записки для себя». В этих произведениях Вересаев отдает дань уважения тем, с кем свела его судьба в разные периоды жизни: Николай Михайловский, Владимир Короленко, Лев Толстой, Антон Чехов, Николай Гарин-Михайловский, Леонид Андреев, Вера Засулич и Вера Фигнер.

Максим Горький, естественно, знал о том, с какими проблемами сталкивается Вересаев, как сложно и порой драматично складываются его отношения с властью.

«Хороший Вы человек, Викентий Викентьевич, – писал он другу, – уж разрешите мне сказать это. И когда люди Вашего типа вымрут в России, а они ведь должны вымереть и скоро уже, – лишится Русь значительной части духовной красоты, силы и оригинальности своей лишится. И не скоро наживет подобных».

В последние годы жизни Вересаев, посетивший Грецию еще в молодости и полюбивший ее всем сердцем, блестяще владеющий греческим языком, много переводил произведений древних авторов, решил, как говорится, для отдохновения души, перевести поэмы Гомера «Илиаду» и «Одиссею». Лучшим переводом считается перевод Гнедича, хотя для современного читателя он очень сложен и мало понятен. Перевод Минского, пытавшегося «облегчить чтение», по общему мнению, лишь местами улучшает первоисточник.

Как признается Вересаев, делая более поздний перевод поэм, он не старался каждое слово сделать похожим на перевод Гнедича и Жуковского; сохраняя многие строки, он придерживался убеждения, что «все хорошее, все удавшееся новый переводчик должен полною горстью брать из прежних переводов».  И делая перевод «Илиады» и «Одиссеи», он старался приблизить, сделать «своим» для современного читателя, не знакомого с подлинником, не владеющего греческим языком. Очень требовательный к себе, Вересаев без конца возвращался к ним, читал, правил, редактировал, добиваясь совершенства.

Но была у Вересаева еще одна не законченная работа – «Без плана», замысел книги возник еще в середине 20-х годов, над которой он трудился в течение 20 лет, вложив в нее весь свой писательский опыт. По сути, «Без плана» – книга всей его жизни; многие страницы почти дословно воспроизводят заметки из дневников и записных книжек еще 1880-90-х годов прошлого века, а последние строки относятся к 1945 – году его смерти.

Жанр книги необычен, в подзаголовке Вересаев пояснял: «Мысли, заметки, сценки, выписки, воспоминания, из дневника и т.п.». Это сотни документальных новелл и миниатюр, – русская литература, пожалуй, не знает второго подобного примера. Но появление такого жанра в творческой биографии Вересаева вполне логично, более того – это снова итог, определение писателем своей художественной индивидуальности.

«В искусстве есть два пути к правде, – писал он, – обобщение многочисленных фактов в вымышленном образе и выбор одного, для изображения какого-то реального факта, однако содержащего красоту земли в простом народе; и оно обращено к народу, ибо главный судья для художника – народ».  

Незадолго до кончины Вересаев решил систематизировать весь накопившийся материал, но не успел. Последние заключительные строчки в рукописи: «Смертельная усталость, в душе – отчаяние. Нет сил жить…».

Личная жизнь

Викентий Вересаев с 13 лет вел дневник поэтому все, происходящее с ним, или чему он был свидетелем, – нашло позже отражение в его произведениях, в его воспоминаниях, таких как «В юные годы», «В студенческие годы»ьного училища.

 

18 мая 1894 года, Юрьев. «И вот я – врач!.. Кончил одним из лучших. Да уж «Записки врача» напишу и поведаю миру много-много, чего он не знает и даже не подозревает.

Избранницей Вересаева стала его троюродная сестра Мария Гермогеновна Смидович, моложе его на восемь лет. Венчались молодые 30 июля 1897 года в Христовоздвиженской православной церкви села Бирева Тульского уезда. Став женой писателя, Мария полностью посвятила свою жизнь ему, единственному, а также помогала своим братьям и воспитанию их детей. Своих детей у четы не было, по всей вероятности, причиной тому были очень серьезные проблемы со здоровьем у Марии Гермогеновны.

Судить об этом можно по истории, описанной Вересаевым очень искренне и проникновенно в рассказе «Эйтемия» («радостнодушие» – ред.). Несмотря на эту беду, Смидовичи-Вересаевы очень крепко любили друг друга. В 1898 году Вересаев издал книгу «Очерки и рассказы», где написал: «Моей дорогой Маруське от автора».

Супруги прожили вместе 48 лет до самой его кончины в 1945 году, а позже его вдова, которая ушла из жизни в 1963 году, занималась тем, что редактировала и готовила к печати еще не изданные произведения мужа, а также в подмосковном поселке Николина гора открыла музей его имени.

За постоянство, за нерушимость взглядов Вересаеву еще в юности было присвоено шутливое прозвище «Каменный мост». Таким он и остался, как говорил Максим Горький, «Вересаев старался быть предельно честным, не идти на компромиссы с совестью, оставался всегда человеком прямой, свято-честной, смелой души».

Ясный ум и желание заниматься любимым делом Викентий Викентьевич сохранил до конца жизни. Смерть застала его, когда он редактировал и готовил к печати свои переводы с греческого «Илиаду и «Одиссею», 3 июня 1945 года дома, в Москве, в Шубинском переулке, 2\3, недалеко от церкви Николая Чудотворца. По свидетельству родственников, прощание и погребение были совершены в полном соответствии с православным обрядом. Похоронен писатель на Новодевичьем кладбище в Москве; на скромном памятнике выгравированы слова из его рассказа «Легенда»:

«Да, в жизнь нужно входить не веселым гуленою, как в приятную рощу, а с благоговейным трепетом, как в священный лес, полный жизни и тайны». 

klauzura.ru›2022/03/vikentij-vikentevich-veresaev…