Толпа в оценках часто не права,
Давая волю не уму, а чувствам,
И потому впадает в заблужденье.
Ей не понять - она душой черства -
Величье, порожденное искусством.
Тут нужен разум и благоговенье.



Добро нас красит - безобразит зло.
Обязан я сей истиной годам.
Почто моим страстям
Звезда не хочет вторить?
И уж куда ни шло,
Поверила б очам,
Чтоб сердце не неволить.
Желая подзадорить,
Мне дева отвечает:
"Нет сердцу хладному успокоенья!"
Когда творец ваяет
И полон грусти сам,
Ужель печаль - .порука вдохновенья?
Мы до самозабвенья
Могли быть с нею счастливы вдвоем,
Твори я и не будь пред ней шутом.


Пророк Исайя

Огонь нас опаляет красотой,
Но насмерть не сражает.
Не так отягощает
Нас груз забот, коль поделен с лихвой.

А вот в печи любой
Накал раскрошит камень,
Коль, спохватившись, не уменьшить пыл
Грозна стихия всякого огня.

Во мне горящий пламень
Так сердце закалил,
Что полыхаю я день ото дня,
Хоть удали былой нет у меня.

И все ж я уповаю на горенье,
Душой и телом презирая тленье.


Мадонна с младенцем

Таит в себе материю незримо
Любая вещь иль замкнутый объем.
И тайна в облике ее ночном
От света и сторонних глаз хранима.

Но и ночная темень уязвима
То факелом горящим, то костром;
Она дрожит пред хилым светлячком
И на заре светилом прочь гонима.

Когда приходит на поля весна,
Обильно почву орошает влага
И прорастают семена во мгле.

Для зарожденья жизни тень важна,
А потому и ночь дана во благо,
Чтоб люди жили вечно на земле.

ТВОРЧЕСТВО

Когда я созидаю на века,
Подняв рукой камнедробильный молот,
тот молот об одном лишь счастье молит,
чтобы моя не дрогнула рука.
Так молот Господа наверняка
Мир создавал при взмахе гневный молот.
В гармнию им хаос пермолот.
Чем выше поднят молот в небеса,
тем глубже он врубается в земное,
Становится скульптурой и дворцом.
Мы в творчестве выходим из себя.
И это называется душою.
Я – молот, направляемый Творцом.

перевод А. Вознесенского

Страшный суд. Фрагмент

Как говорит молва, не жди похвал,
Когда увлекся до самозабвенья.
В который раз меня постиг провал,
Чему виною самоотреченье.

Лишь Феникс путь к бессмертию познал,
А наш удел неотвратимый - тленье.
Я сам не свой, в сомнениях живу
И только вами брежу наяву.

Потолок Сикстинской капеллы

На склоне лет, уж к смерти приближаясь,
Я поздно понял твой соблазн, о свет, -
Ты счастием манишь, какого нет,
И отдыхом, что умер, не рождаясь.
Стыдясь и ужасаясь
Того, чем прежде жил,
И с неба слыша зовы, -
Увы, я вновь прельщаюсь
Грехом, что был мне мил,
В ком смерть душе, а плоти - лишь оковы.
Вам говорит суровый
Мой опыт: в небо внидет только тот,
Кто, чуть родившись, тотчас вновь умрет.

Пьета

Жестока смерть, и горестны рыданья.
Мы ими гасим память о былом,
Чтоб горе обернулось тяжким сном
Зло давит, как губительное бремя,
Не зная состраданья.
Но если в нас любви осталось семя,
То, как ни лечит время,
Воспоминанья о счастливых днях
Вновь заискрятся радостью в сердцах.