Истории о странностях Михаила Врубеля Александра Иванова и Николая Ге. Обсуждение на LiveInternet

Автопортрет, 1904

Врубель был хорошим учеником, но никудышным учителем. Он искренне восхищался своим наставником в академии художеств — Павлом Чистяковым, его методами преподавания. Но научился у него только рисовать: когда Врубель пытался научить чему-то других (а он пытался, и нередко), становился беспомощным.

Жемчужина. 1904

Художник Лев Ковальский (в те годы студент Киевской рисовальной школы), работавший с Врубелем на реставрации в Кирилловской церкви, вспоминал, как он подменял их обычного ментора: «Я уже понимал кое-что и хотел порисовать под руководством Врубеля, который уже был в то время провозглашен между нами удивительным рисовальщиком, но быстро убедился, что дело у нас не пойдет. Разочарование было полное. Врубель требовал форму прежде всего. Но, кроме того, хотел, чтобы все эту форму так понимали, как он. Ему и в голову не приходило, что кто-либо может иначе делать или понимать данный предмет. Он не довольствовался голословным замечанием, как это делают французские профессора, нет! Он брал кисть и просто переписывал часть этюда. Хотя этюд после этой корректы терял всякое значение, а переписывать не имело смысла, потому что завтра придет Врубель и,не заметив непокорности ученика, вновь переделает по-своему».

Михаил Александрович Врубель. Голова женщины (Портрет Э. Праховой). Этюд к картине "Богоматерь с младенцем"

Голова женщины (Портрет Э. Праховой). Эскиз к алтарному образу Богородицы с Младенцем в Кирилловской церкви в Киеве

Богоматерь с Младенцем. Фрагмент

У Михаила Врубеля остались шрамы от неразделенной любви. Это не поэтический образ: страдая от безответного чувства к жене археолога Адриана Прахова — Эмили — он резал себя ножом. Однажды Врубель пошел купаться со своим приятелем Константином Коровиным, и тот, заметив у него на груди множество больших белых шрамов, спросил, откуда они. «Не знаю, поймете ли вы, — ответил Врубель. — Я любил женщину, она меня — нет. Вернее, даже любила, но многое мешало её пониманию меня. Я страдал в невозможности объяснить ей это мешающее. Я страдал, но когда резал себя, страдания уменьшались».

Михаил Александрович Врубель. Италия. Неаполитанская ночь. Эскиз театрального занавеса для Русской частной оперы С.И. Мамонтова

Италия. Неаполитанская ночь. Эскиз театрального занавеса для Русской частной оперы С. И. Мамонтова. 1891

Михаила Врубеля трудно было назвать «человеком слова». Однажды Врубель должен был ехать в Италию — изучать византийское искусство в компании своего коллеги — молодого художника Самуила Гайдука. Ехали раздельно: Гайдук прибыл в Венецию в назначенное время, а Врубель, встретивший какого-то старого друга при пересадке с поезда на поезд, «немного загулял» в Вене и опоздал на два дня.

В другой раз Врубель сообщил киевским коллегам по реставрации в Кирилловской церкви, что умер его отец и ему срочно нужно в Харьков. Приятели собрали ему денег на дорогу. На следующий день в Киев приехал отец Врубеля (прекрасно сохранившийся для покойника), и товарищам пришлось врать, что Михаил срочно уехал к своей новой пассии — певичке из кафешантана.

Михаил Врубель за работой, 1900-е. Фото из коллекции Государственного Русского музея.

Михаил Александрович Врубель. Портрет С. И. Мамонтова

Михаил Врубель. Портрет Саввы Мамонтова, 1887

Михаил Врубель говорил на восьми языках. Никогда не упускал случая попрактиковаться, если встречал иностранца: всегда останавливался поболтать по-английски с метрдотелем московского ресторана «Эрмитаж», целыми днями говорил на французском со старым гувернером на даче Саввы Мамонтова в Абрамцеве.

«Вы думаете, о чем они говорят? — делился Мамонтов с гостями. — О лошадях,о парижских модах, о том, как повязывается теперь галстук и какие лучше марки шампанского. А странный этот артист Врубель, а какой он элегантный и как беспокоится о том, как он одет».

Михаил Александрович Врубель. Фауст. Триптих

Фауст. Триптих. 1896

Михаил Врубель совершенно не умел обращаться с деньгами. Константин Коровин писал в мемуарах:
«Как-то летом у Врубеля, который жил со мною в мастерской на Долгоруковской улице, не было денег. Он взял у меня 25 рублей и уехал. Приехав вскоре обратно, он взял большой таз и ведро воды, и в воду вылил духи из красивого флакончика от Коти. Разделся и встал в таз, поливая себя из ведра. Потом затопил железную печь в мастерской и положил туда четыре яйца и ел их с хлебом печеные. За флакон духов он заплатил 20 рублей… Раз он продал дивный рисунок из „Каменного гостя“ — Дон Жуан за 3 рубля. Так просто кому-то. И купил себе белые лайковые перчатки. Надев их раз, бросил, сказав: „Как вульгарно“.
Врубель мог жить месяц на 3 рубля, ел один хлеб с водой, но никогда ни у кого, кроме меня, не брал взаймы. Врубель много рисовал, делал акварели-фантазии, портреты и бросал их там, где рисовал. Я никогда не видал более бескорыстного человека. Когда он за панно, написанные Морозову (речь о триптихе „Фауст“ и панно „Полёт Фауста и Мефистофеля“, которые были созданы, чтоб украшать готический кабинет предпринимателя и коллекционера Алексея Викуловича Морозова — ред.), получил 5000 рублей, то он дал обед в гостинице „Париж“, где жил. На этот обед он позвал всех там живущих. Когда я пришел поздно из театра, то увидел столы, покрытые бутылками вин, шампанского, массу народа, среди гостей — цыганки, гитаристы, оркестр, какие-то военные, актеры, и Миша Врубель угощал всех, как метрдотель он носил завернутое в салфетку шампанское и наливал всем.
— Как я счастлив, — сказал он мне. — Я испытываю чувство богатого человека. Посмотри, как хорошо все настроены и как рады».

Все пять тысяч ушли, и еще не хватило. И Врубель работал усиленно два месяца,чтобы покрыть долг.

Кадр из художественного фильма «Этюды о Врубеле» (1989), рассказывающего о киевском периоде в жизни художника. В роли цирковой артистки Анны Гаппе Светлана Князева. Один из сценаристов фильма — Сергей Параджанов.

Врубель часто переделывал свои картины, портя их. Однажды известный коллекционер живописи Иван Терещенко (знавший про эту особенность Врубеля) взял с него слово, что тот не прикоснется к законченной картине «Моление о чаше». Врубель дал слово, и Терещенко заплатил ему вперед. Дальнейшие события описывал в воспоминаниях художник Михаил Нестеров:
«В это время в киевском цирке появилась некая Анна Гаппе — наездница, проделывающая очень сложные номера, перепрыгивая под музыку через ряд обручей,что по ее пути держали „рыжие“. Наш Михаил Александрович успел увидеть, познакомиться, плениться и пленить (ведь он в тот час был „богачом“, продав свое „Моление о чаше“ Терещенко) очаровательную, единственную, ни с кем не сравненную наездницу. И как-то после представления, после всех удивительных номеров, что проделывала в этот вечер Анна Гаппе, после ужина, Михаил Александрович очутился у себя в меблирашках, объятый непреодолимым желанием написать Анну Гаппе. На несчастье, не оказалось холста, но тут Михаил Александрович увидел свое изумительное „Моление о чаше“ — и тотчас же у него сверкнула „счастливая“ мысль: на этом холсте, не откладывая ни минуты, под свежим впечатлением написать, хотя бы эскизно, тот момент, когда очаровательная Анна Гаппе появляется на арене цирка, стоя на коне, и под звуки музыки и директорского хлыста начинает свои полеты через ряд обручей. Михаил Александрович с утра до вечера проработал над Анной Гаппе, и, лишь когда совсем стемнело, на холсте от „Моления о чаше“ остался лишь небольшой незаписанный угол».

Похожий случай произошел в Москве. Проснувшись в своем номере в гостинице«Париж» после грандиозной гулянки по случаю получения гонорара, Врубель обнаружил,что спустил все полученное. Снова есть вдохновение, но нет холста. Далее вспоминает Константин Коровин: «Наутро у него ничего не осталось — не было ни гроша, и он писал с какой-то дамы, с которой познакомился накануне, портрет ее с игральными картами,причем он написал ее на портрете одного купца, который долго ему позировал. Тот,когда пришел и увидел свое превращение, очень обиделся, ругался и хотел судиться. Михаил Александрович объяснил мне, что он очень рад, что переписал его, так как ему было противно смотреть на эту рожу у себя в доме».

Заглавная иллюстрация: Михаил Врубель. Автопортрет, 1904, Третьяковская галерея.

Автор: Андрей Зимоглядов

Михаил Врубель, еще не успев окончить Петербургскую Академию, приехал в Киев расписывать древнерусский собор. Он еще не знал, что проведет здесь целых шесть лет, откроет для себя удивительный мир византийского искусства,влюбится в жену своего работодателя, встретится с призраком и оставит в киевских храмах образы удивительной красоты.

Киевские годы Врубель будет вспоминать с особым трепетом. Намного позже, приехав в древний город со своей женой и любуясь им, он признается: «Как хорош, однако же, Киев! Жаль, что я здесь не живу. Я люблю Киев!»

Шиповник. 1884

В Киев Врубеля пригласил А. Прахов, преподаватель Киевского Университета, искусствовед, занимавшийся реставрацией уникальных памятников Древней Руси. Он руководил работами по восстановлению только что открытых уникальных росписей ХІІ века в Кирилловской церкви, и внутренней отделкой строящегося Владимирского собора.
Фрески, обнаруженные в Кирилловской церкви, решено было не консервировать, как это принято в современном реставрационном деле, а обновить, то есть дописать утраченные фрагменты, дескать, храм действующий и негоже его оставлять с «неоконченными» бледными росписями. Для этой работы были приглашены известные киевские художники Х. Платонов, Н. Пимоненко, И. Селезнев, ученики Рисовальной школы Н. Мурашко, а за мастером для задуманного Праховым новым иконостасом в византийском стиле ученый отправился в Петербург.

Современный вид убранства Кирилловской церкви

Прахов обратился к своему старому приятелю Павлу Чистякову рекомендовать талантливого студента — профессор назвал одним из самых одаренных своих учеников М. А. Врубеля.

«Через несколько дней я побывал у него, — пишет в своих воспоминаниях Прахов, — просмотрел все работы и убедился в том, что имею дело с выдающимся талантом, превосходным рисовальщиком, а главное для меня — стилистом, хорошо понимающим античный мир и могущем, при некотором руководстве, отлично справиться с византийским стилем, не пользовавшемся в те времена почетом среди художественной молодежи».

Михаил Александрович Врубель. Автопортрет. Набросок

Врубель «Автопортрет», 1885

Врубель приезжает в Киев и на несколько месяцев с головой окунается в мир византийского искусства, мало ему знакомый, ведь в Академии в то время упор делали на античность. Его учителем становится сам Прахов — специалист по Древней Греции и Востоку. Богатейшая библиотека исследователя в полном распоряжении Михаила, а главное, рассказы искусствоведа, объехавшего всю Европу — Италию, Грецию и Турцию, исследуя древние памятники. Перед глазами художника постоянно находятся оригиналы греческого и древнерусского искусства — удивительные, прекрасные мозаики ХІ-ХІІ вв. в Софийском соборе и Михайловском Златоверхом монастыре приводят его в восторг.

Врубель. «Пророк Моисей», 1884

Чтобы испробовать силы Врубеля Прахов поручил ему воссоздать фреску ХІІ века с изображением Архангела Гавриила, от которой осталась только графья — процарапанный в сырой штукатурке общий контур фигуры. От художника требовалось практически заново написать образ. Врубель прекрасно справился с трудной задачей, он «не выдумывал ничего от себя, а изучал постановку фигур и складки одежды по материалам, сохранившимся в других местах», написав детали фигуры и одежды архангела в строго византийском стиле, как об этом вспоминает сын Прахова, Николай.

«Архангел Гавриил», 1884

В Кириллавской церкви Врубель написал пророка Моисея, композиции «Ангелы с лабарами», «Сошествие Святого Духа», в которой прототипами апостолов были киевские ученые и священники.

Врубель «Ангелы с лабарами», 1884

Врубель «Сошествие Святого Духа», роспись в Кирилловской церкви в Киеве

Сюжет «Надгробный плач» художник разработал в трех вариантах,но долгое время не мог показать эскизы Прахову. Тогда Врубель сам выбрал свою любимую сцену и написал ее на стене.

Врубель «Оплакивание Христа», 1884

Часто бывая в доме Праховых, Врубель очарован хозяйкой — Эмилией Львовной. Своей сестре в письме он пишет, что встретил «чудесного человека». Он оказывает знаки внимания замужней даме, матери трех детей, надеясь на взаимность.

Как-то Врубель преподнес подарок Эмилии Львовне — необыкновенно красивую акварель «Восточная сказка». Зная, что художник постоянно стеснен в средствах, она предложила показать ее коллекционеру И. Терещенко. Тогда Врубель, человек от природы деликатный и обычно сдержанный, от обиды порвал чудесную работу и молча ушел. Когда через несколько дней он вернулся с извинениями, ему передали заклеенный рисунок.

Михаил Александрович Врубель. Восточная сказка

Восточная сказка. 1886

Голова женщины (Портрет Э. Праховой). Этюд к картине "Богоматерь с младенцем". 1885

Когда Михаил Врубель появился в Киеве, ему было 28 лет. Фигурой он был заметной — не в последнюю очередь из-за своих экстравагантных манер. Врубель мог появиться в «черном бархатном костюме, в чулках, коротких панталонах и штиблетах». А чего стоило пальто с семью пелеринами — нонсенс! Этот «пережиток моды» оставался лишь в форменной одежды, и две пелерины мог носить генерал-губернатор… Как-то раз, запачкав нос зеленой краской, в ответ на замечание приятеля — художника Сведомского, — Врубель совершенно закрасил нос зеленым, прошелся по городу и явился в гости к Праховым. Еще и доказывал Эмилии, что это красиво и в будущем будет модно для господ — дамы ведь красятся?

Надо сказать, что Врубель во время пребывания в Киеве страдал от хронической нехватки денег. Хотя гонорары он получал регулярно, причем неплохие (только за алтарь ему было обещано 1 200 рублей), деньги у него не задерживались. Его рассеянность и «несерьезный» образ жизни, а, возможно, и ставшая явно заметной симпатия художника к жене, заставили Прахова предложить Врубелю продолжить работу над иконостасными образами в Италии, на что тот охотно согласился.

Врубель «Мост вздохов. Венеция»

Прахов дал свои последние«наставления»: «Поезжайте сначала в Равенну, познакомиться там с древними мозаиками церквей: San Vitale, San Appolinare in classe, San Appolinare nuovo, а потом поселитесь в Венеции. Климат в ней мягкий, зимой иностранцев приезжает мало… Тут же, под боком, собор святого Марка с его чудесными мозаиками разных эпох, а в часе езды на гондоле, на острове Торчелло, в церкви Santa Maria Assunta — прекрасно сохранившиеся мозаики ХІІ века. Кроме того, во Дворце дожей, в церквях и музеях — чудесные венецианские колористы: Джиованни Беллини, Паоло Веронезе, Тициан, Тинторетто».

Михаил Александрович Врубель. Богородица с Младенцем

Богородица с Младенцем. 1885

Михаил Александрович Врубель. Богородица с Младенцем (эскиз для иконостаса Кирилловской церкви в Киеве)

«Богородица с Младенцем»(эскиз для иконостаса Кирилловской церкви в Киеве), 1885

Вернувшись из Венеции через несколько месяцев, Врубель представил четыре образа — Иисуса, Святых Кирилла, Афанасия и Богородицу с Младенцем. Перед последней работой, Богородицей, публика застывала, узнав в ней черты Эмилии Львовны Праховой. Ее образ не забылся художником, свои чувства он выразил в иконе — своей прекрасной Мадонне.

Богородица с Младенцем.

Алтарный образ в Кирилловской церкви в Киеве

Совершаем прогулку: Кирилловская церковь, наши дни

Иконостас в Кирилловской церкви

Эскизы Врубеля для росписей во Владимирском соборе не были приняты комиссией. Их с трудом можно было представить соседствующими с фресками Васнецова, Нестерова и салонных художников братьевСведомских и Котарбинского.

— Превосходные эскизы показал мне сегодня в соборе Михаил Александрович, но для них надо построить собор совершенно в особенном стиле, — сообщил Адриан Прахов своей жене.

Михаил Александрович Врубель. Ангел с кадилом и свечой. Эскиз для неосуществленной росписи Владимирского собора в Киеве

Искусствовед Киевского музея русского искусства М. И. Кружкова объясняет, почему эскизы Врубеля не были приняты, а, главное — остались непонятыми в то время:
«У Врубеля был другой уровень, абсолютное новое понимание религиозной живописи. Это понимание основывалось на великих традициях древнерусского искусства, но было переосмыслено веком модерна и символизма. Его символическая религиозная живопись была совершенно новым словом, именно поэтому было очевидное непонимание его творчества. Русская ортодоксальная церковь следовала устоявшимся традициям, и тогда не было возможности утвердить „авангардные“ — в смысле совершенно новые, — росписи Врубеля, хотя истоки их прослеживаются еще в творчестве Александра Иванова и Николая Ге».

Сцену «Воскресения» Врубель также трактует необычно — его Иисус еще не освободился от уз смерти, что также не согласуется с церковным видением.

Михаил Александрович Врубель. Воскресение. Триптих. Эскиз росписи Владимирского собора в Киеве

Воскресение. Триптих. Эскиз росписи Владимирского собора в Киеве. 1887

Во Владимирском соборе Врубелю были отданы лишь декоративные росписи в боковых приделах на тему «Дни творения». И хотя работа оказалась не такой грандиозной, как предполагалось, Врубель с воодушевлением принялся за нее, увлекая своих помощников:

«Он рисовал пастелью проекты орнаментов колоссальных арок, много раз переделывая, создавал, творил, не заглядывая в так называемые материалы, как это делается сплошь и рядом, нет, все выливалось из-под рук на бумагу в натуральную величину. Написанные орнаменты проходил сам лично, изменяя тот или другой тон, отыскивая гармонию и доводя незатейливые мотивы до дивной композиции, исполненной музыкальности и фантастичности. Орнаменты Врубеля в соборе Святого Владимира — это chef-d'œuvre композиции, пятна, рисунка и тона»(из воспоминаний Л. Ковальского).

С заказчиками у Врубеля как-то не складывалось. Мало того, что он вовсе не дорожил своими работами — писал на чем попало, не заканчивал (в семье Праховых даже прятали от него незаконченные работы), — так он мог переписать уже проданную работу, как это случилось с заказом Терещенко.

На проданной миллионеру работе «Христос в Гетсиманском саду» Врубель, увлекшись цирковой артисткой, написал ее портрет. Узнав о случившемся, коллекционер потребовал назад деньги, которых у художника уже не было и ему пришлось обратиться за ссудой.

В Киеве появился шедевр Врубеля, чудесная «Девочка на фоне персидского ковра».

Мария — старшая дочь ростовщика Дахновича, - на картине художника выглядит не просто экзотично. Знаменитая «врубелевская бездна» очей и, в целом, мистический трагизм образа, возможно, и отпугнули отца: портрет он не купил. Однако «…в 1886 году ее купил у Врубеля племянник Федора Терещенко Иван. Вообще-то он заказал художнику другую работу — «Восточная сказка», заплатив задаток в 300 рублей. Мастер вначале вдохновился замыслом, но затем утратил интерес. Деньги потратил, и на нем повис долг. Врубель часто посещал ломбард ростовщика Дахновича, находившийся на углу Крещатика и Бибиковского бульвара (ныне бульвар Тараса Шевченко), — гению живописи нравилось любоваться выставлявшимися там драгоценностями, игрой света на алмазах, изумрудах, рубинах. У него появилась, казалось бы, беспроигрышная идея заработать: написать портрет дочери Дахновича Мани в окружении роскоши. Рассчитывал, что отец девочки приобретет эту работу. Вот только ростовщик отказался ее покупать. И тогда картину «Девочка на фоне персидского ковра» согласился взять Иван Терещенко. "

Необычное появление еще одной работы Врубеля было связано с именем Терещенко.

Художника всегда привлекали красочные сочетания в природе, старинных материях,коврах, завораживала игра переливаний драгоценных камней. И вот однажды Михаил Александрович увидел кусок старинной украинской парчи в доме Праховых и загорелся желанием написать ее.

Прямо на глазах семейства он принялся за дело. Практически закончив рисунок, он сказал: «Нет, я напишу не просто кусок материи, а лучше боярина или, еще лучше, царя, сидящего на троне. Пусть это будет, ну, хотя бы Иван Грозный… Пусть он будет похож на Ивана Николовича [Терещенко]. Он тоже Иван и тоже должен быть — Грозным…» — и, доклеив кусочек бумаги к рисунку, что довольно часто делал, Врубель нарисовал голову «царя».

Михаил Александрович Врубель. Портрет мужчины в старинном костюме ( И.Н. Терещенко)

Портрет мужчины в старинном костюме ( И.Н. Терещенко). 1886

В Киеве Врубель давал уроки светским дамам Н. Я. Мацневой и Е. П. Бунге, обратившихся к художнику с просьбой научить рисовать акварелью. И хотя техникой акварели он владел великолепно, опыта преподавания у него не было: учитель просто садился и рисовал перед ними цветы.

Цветы в синей вазе

Красная азалия (Два цветка)

Свои этюды художник оставлял на память своим ученицам, многие из этих работ сегодня хранятся в Киевском музее русского искусства.

Белый ирис

Михаил Александрович Врубель. Орхидея. Этюд

"Орхидея", 1887

Михаил Александрович Врубель. Красные цветы и листья бегонии корзине. Этюд

"Красные цветы и листья бегонии в корзине", 1887

В Киеве впервые перед Врубелем появляется демон — образ, ставший роковым в его жизни. Зная об увлечении художника музыкой и поэзией М. Лермонтова, Э. Л. Прахова пригласила Михаила Александровича в театр на новую постановку оперы «Демон» А. Рубинштейна. Вечером в доме Праховых после спектакля он нарисовал небольшую акварель «Ходим мы к Арагве светлой» — первый рисунок к «демонической» теме.

«Ходим мы к Арагве светлой», 1885

Разгульная жизнь, в которую с отчаяния из-за несчастной любви бросился человек больших страстей, безденежье, постоянные сомнения в своей творческой состоятельности, дурная болезнь, «стартовавшая» в Киеве в тот ранний визит, которая имела роковые последствия, а позже — в 1903, — случившееся в этом же городе несчастье, смерть маленького сынишки… «Киевский период» никак нельзя отнести к житейски благополучному. Однако многочисленные работы, создаванные Врубелем, говорят и о другой стороне его жизни в городе. Для наследия, пожалуй, — главной. Может, поэтому «самой счастливой порой жизни» Врубель считал именно свой киевский период. Когда в 1901 он приехал в Киев и пришел посмотреть на свои работы в Кирилловскую церковь, он сказал:

«Вот к чему, в сущности, я должен был вернуться».

https://artchive.ru/publications/1668

LiveInternetLiveInternet

-Метки

-Рубрики

-Цитатник

-Музыка

-Поиск по дневнику

-Подписка по e-mail

-Статистика

Истории о странностях Михаила Врубеля Александра Иванова и Николая Ге