Семь столетий люди повторяют имя человека, влюбленного в женщину, влюбленного в жизнь, просто влюбленного. В этом великий секрет Петрарки, понять который смогут лишь те, кто сам любил искренне, истово и безответно…

  Франческо Петрарка родился в Ареццо в семье нотариуса. В 1312 они переехали из Ареццо в Авиньон. Образование получил сначала в Монпелье, а затем в Болонском университете. Однако он ненавидел юриспруденцию. Поэтому после смерти близких бросил занятия и вернулся в Авиньон. Принял духовное звание, которое открыло ему доступ к папскому двору (1326). Петрарка увлёкся блеском придворной жизни.

   В 1327 в церкви св. Клары Петрарка встретил красивую молодую женщину, которую воспел в стихах. Его сборник «Книга песен» составлен из сонетов, канцон, секстин, баллад, мадригалов, воспевающих его идеализированную любовь Лауру.

СОНЕТЫ

  CCCXXXIII. Перевод А. Эфрон

Идите к камню, жалобные строки, 
Сокрывшему Любовь в ее расцвете,
 Скажите ей (и с неба вам ответит,
 Пусть в прахе тлеть велел ей рок жестокий),

Что листья лавра в горестном потоке
 Ищу и собираю; листья эти - 
Последние следы ее на свете - 
 Ведут меня и близят встречи сроки,

Что я о ней живой, о ней в могиле - 
Нет, о бессмертной - повествую в муке, 
Чтоб сохранить прелестный образ миру.

Скажите ей - пусть мне протянет руки 
И призовет к своей небесной были 
В мой смертный час, как только брошу ли

CXXXII

 Меня знобит? Коль он - любовь, то что же Любовь?

Добро ль?.. Но эти муки, Боже!..

Так злой огонь?.. А сладость этих мук!..

На что ропщу, коль сам вступил в сей круг?

Коль им пленен, напрасны стоны. То же,

Что в жизни смерть,- любовь. На боль похоже

Блаженство. "Страсть", "страданье" - тот же звук.

Призвал ли я иль принял поневоле

Чужую власть?.. Блуждает разум мой.

Я - утлый челн в стихийном произволе.

И кормщика над праздной нет кормой.

Чего хочу - с самим собой в расколе,-

Не знаю. В зной - дрожу; горю - зимой.

   В 1330 Петрарка поступил на службу к Джованни Колонна, давшему поэту возможность изучать античных писателей. Он собирал библиотеку, переписывал рукописи древних авторов и даже сочинил в подражание Теренцию комедию «Филология» (не сохранилась). В 1333 Петрарка совершил путешествие по Франции, Фландрии, Германии. Всюду он осматривал памятники и искал древние рукописи. В его столе было много законченных и неоконченных произведений, потому что он брался за многое сразу и почти никогда не успевал все откорректировать и привести в порядок. Трудно понять, каким образом ему удавалось вести подобную жизнь: полную дипломатических и культурных миссий, церемоний, дружеских встреч и бесед. Должно быть, он был неутомимым тружеником, обладавшим к тому же железной дисциплиной.

   Большой успех (правда, уже посмертный) снискала  Петрарке поэма Африка. Но истинное величие он заслужил Canzoniere, сочинение которого он считал простым развлечением и даже стеснялся его. Подобно Данте, который считал себя теологом, а никак не поэтом, Петрарка обманывался, полагая, что является продолжателем классической культуры и "реаниматором" латинского языка. В действительности же он оказался самым современным поэтом и к тому же - великим итальянским стилистом, возможно самым великим. Франческо Петрарка оказался великим "гуманистом" Возрождения.

  В отличие от средневекового человека, Петрарка был внутренне свободен. Для него мир был не "сном Бога", но вполне конкретной вещью, а жизнь - не мучительным покаянием, но увлекающим приключением, которое надо было прожить с максимальным вкусом и наилучшим образом. Ему нравилось нравиться и именно отсюда и происходят его вечные поездки и события, среди которых он оказывался. В культуре же он видел вариант служения, священничества, которое уводило его от всего остального. Ради рукописи Вергилия он мог пожертвовать не только политической идеей, но даже и Лаурой. И возможно, он увлекся идеями Колы ди Риенцо именно потому, что тот дал ему прекрасный повод для написания посланий во славу Рима.

 

  В 1342 Франческо Петрарка взялся смиренно учить греческий с помощью калабрийского монаха Барлаама, которому потом - в благодарность за помощь - помог стать епископом. Он так никогда и не утешился из-за незнания этого языка и из собственного кармана заплатил Леонцию Пилату за организацию во Флоренции курсов латинского, чтобы любой желающий мог выучить латынь и перевести "Илиаду" и "Одиссею". Этот человек, который никогда не пошел бы на противоречие с папой или императором, рискуя заполучить проблемы, не колеблясь, продал бы душу дьяволу за текст Гомера. Он был тщеславным, но не мелочным. Например, он был расточительно щедрым с Боккаччо, вплоть до того, что перевел одну из его новелл из "Декамерона" на латинский язык, дабы литераторы всего мира могли насладиться ею "в чистом виде" - очищенной от присущей этому произведению вульгарности, как считал Петрарка. Он полагал, что элегантной может быть только проза, написанная на латыни. Начиная с 1337 он часто проводил дни в уединении в своем доме в Воклюзе, близ Авиньона. Последние двадцать лет жизни провёл сначала в Милане, затем в Венеции и в Падуе.

CXXXIV.   Перевод Вяч. Иванова

Мне мира нет, - и брани не подъемлю, 

Восторг и страх в груди, пожар и лед.  

Заоблачный стремлю в мечтах полет - 

И падаю, низверженный, на землю.

Сжимая мир в объятьях, - сон объемлю. 

Мне бог любви коварный плен кует: 

Ни узник я, ни вольный. Жду - убьет;  

Но медлит он, - и вновь надежде внемлю.

Я зряч - без глаз; без языка - кричу. 

Зову конец - и вновь молю: "Пощада!" 

Кляну себя - и все же дни влачу.

Мой плач - мой смех. Ни жизни мне не надо,  

Ни гибели. Я мук своих - хочу... 

И вот за пыл сердечный мой награда!

Петрарка. «Стихи» (Венеция, 1756)             

    CLVI. Перевод Вяч. Иванова

Я лицезрел небесную печаль, 

Грусть: ангела в единственном явленье. 

То сон ли был? Но ангела мне жаль. 

Иль облак чар? Но сладко умиленье.

Затмили слезы двух светил хрусталь, 

Светлейший солнца. Кротких уст моленье, 

Что вал сковать могло б и сдвинуть даль, - 

Изнемогло, истаяло в томленье.

Все - добродетель, мудрость, нежность, боль - 

В единую гармонию сомкнулось, 

Какой земля не слышала дотоль.

И ближе небо, внемля ей, нагнулось; 

И воздух был разнежен ею столь,

  Что ни листка в ветвях не шелохнулось. 

 

  CCLXXII. Перевод Е. Солоновича

Уходит жизнь - уж так заведено, -  

Уходит с каждым днем неудержимо, 

И прошлое ко мне непримиримо,