Автопортрет

 В поднятьи головы крылатый
Намек — но мешковат сюртук;
В закрытьи глаз, в покое рук —
Тайник движенья непочатый.

Так вот кому летать и петь
И слова пламенная ковкость,—
Чтоб прирожденную неловкость
Врожденным ритмом одолеть!
  

Осип Эмильевич Мандельштам родился в Варшаве в семье мастера-кожевенника, мелкого торговца. Через год семья поселяется в Павловске, затем в 1897 переезжает на жительство в Петербург. Здесь заканчивает одно из лучших петербургских учебных заведений — Тенишевское коммерческое училище, давшее ему прочные знания в гуманитарных науках, отсюда началось его увлечение поэзией, музыкой, театром (директор училища поэт-символист Вл. Гиппиус способствовал развитию этого интереса).
  В 1907 Мандельштам уезжает в Париж, слушает лекции в Сорбонне, знакомится с Гумилевым. Интерес к литературе, истории, философии приводит его в Гейдельбергский университет, там он слушает лекции в течение года. Наездами бывает в Петербурге, в котором Осип Мандельштам устанавливает первые связи с литературной средой: слушивает курс лекций по стихосложению на "башне" у В. Иванова. Его итературный дебют состоялся в 1910: в журнале "Аполлон" были напечатаны пять его стихотворений. В эти годы он увлекается идеями и творчеством поэтов-символистов, становится частым гостем теоретика символизма В. Иванова.

Звук осторожный и глухой

Плода, сорвавшегося с древа,

Среди немолчного напева

Глубокой тишины лесной...

        1908   


     * * *
Cуcaльным золотом горят

В лесах рождественские елки;

В кустах игрушечные волки

Глазами страшными глядят. 

 

О, вещая моя печаль,

О, тихая моя свобода

И неживого небосвода

Всегда смеющийся хрусталь!

     1908


     * * *

Из полутемной залы, вдруг,

Ты выскользнула в легкой шали -

Мы никому не помешали,

Мы не будили спящих слуг...

     1908


     * * *
Только детские книги читать,

Только детские думы лелеять.

Все большое далеко развеять,

Из глубокой печали восстать.

 

Я от жизни смертельно устал,

Ничего от нее не приемлю,

Но люблю мою бедную землю

Оттого, что иной не видал.

Я качался в далеком саду

На простой деревянной качели,

И высокие темные ели

Вспоминаю в туманном бреду.

     1908


     * * *

Нежнее нежного

Лицо твое,

Белее белого

Твоя рука,

От мира целого

Ты далека,

И все твое -

От неизбежного.


От неизбежного

Твоя печаль,

И пальцы рук

Неостывающих,

И тихий звук

Неунывающих

Речей,

И даль

Твоих очей.

     1909


     * * *

На бледно-голубой эмали,

Какая мыслима в апреле,

Березы ветви поднимали

И незаметно вечерели.

 

Узор отточенный и мелкий,

Застыла тоненькая сетка,

Как на фарфоровой тарелке

Рисунок, вычерченный метко,

 

Когда его художник милый

Выводит на стеклянной тверди,

В сознании минутной силы,

В забвении печальной смерти.

     1909


     * * *

Есть целомудренные чары -

Высокий лад, глубокий мир,

Далеко от эфирных лир

Мной установленные лары.
 

У тщательно обмытых ниш

В часы внимательных закатов

Я слушаю моих пенатов

Всегда восторженную тишь.


Какой игрушечный удел,

Какие робкие законы

Приказывает торс точеный

И холод этих хрупких тел!

 

Иных богов не надо славить:

Они как равные с тобой,

И, осторожною рукой,

Позволено их переставить.

     1909


     * * *

Невыразимая печаль

Открыла два огромных глаза,

Цветочная проснулась ваза

И выплеснула свой хрусталь.


Вся комната напоена

Истомой - сладкое лекарство!

Такое маленькое царство

Так много поглотило сна.

 

Немного красного вина,

Немного солнечного мая -

И, тоненький бисквит ломая,

Тончайших пальцев белизна.

     1909



     * * *

На перламутровый челнок

Натягивая шелка нити,

О пальцы гибкие, начните

Очаровательный урок!


Приливы и отливы рук -

Однообразные движенья,

Ты заклинаешь, без сомненья,

Какой-то солнечный испуг,
 

Когда широкая ладонь,

Как раковина, пламенея,

То гаснет, к теням тяготея,

То в розовый уйдет огонь!

     1911

  В 1911 Осип Мандельштам поступает на историко-филологический факультет Петербургского университета. К этому времени он прочно вошёл в литературную среду.  Мандельштам принадлежит к группе акмеистов (от греческого акме — высшая степень чего-либо, цветущая сила), к организованному Гумилевым "Цеху поэтов", в который входили Ахматова, Городецкий, Кузмин ... Мандельштам выступает в печати не только со стихами, но и со статьями на литературные темы.   

  В 1913 вышла в свет первая книга стихотворений Осипа Мандельштама — "Камень", сразу поставившая автора в ряд значительных русских поэтов. В предоктябрьские годы появляются новые знакомства: Цветаева, Волошин, в доме которого в Крыму Мандельштам бывал несколько раз.

Осип Мандельштам, Корней Чуковский, Бенедикт Лившиц и Юрий Анненков, проводы на фронт. Случайная фотография Карла Буллы. 1914 год

   В 1918 Осип Мандельштам жил то в Москве, то в Петрограде, приезжал ненадолго в Тифлисе, туда он потом приезжал несколько раз. Чуковский писал о Мандельштаме: "... у него никогда не было не только никакого имущества, но и постоянной оседлости — он вел бродячий образ жизни, ... я понял самую разительную его черту — безбытность. Это был человек, не создававший вокруг себя никакого быта и живущий вне всякого уклада".

  В сборнике "Tristia" (1922) отразились более сложные отношения к поэтическому слову. Между словом и обозначаемым им предметом установилась связь, опосредованная историей смыслов слова, передаваемых им от эпохи к эпохе. Поэтическое слово Мандельштама помнит о своем культурном прошлом и выступает хранилищем человеческой памяти и истории. Благодаря этому сами вещи пробуждают ассоциации с различными культурными контекстами. В "крымских стихах" Мандельштама бытовая предметность вызывает в сознании образы гомеровского эпоса, и античность, вводимая таким образом, своеобразный "домашний эллинизм", предстает как модель и основа бытия. Сохранить в поэтическом образе чувственное тепло вещи, увидеть обитающую в нем Психею — вот к чему стремится Мандельштам. Для этого он воскрешает скрытые в слове архаические смыслы, расширяя тем самым смысловой диапазон слова.

  1920-е были временем разнообразной  интенсивной литературной работы. У Осипа Мандельштама вышли новые поэтические сборники: "Вторая книга" (1923), "Стихотворения" (1928). Он продолжал публиковать статьи о литературе — сборник "О поэзии" (1928). Были изданы две книги прозы — повесть "Шум времени" (1925) и "Египетская марка" (1928). Вышли и несколько книжек для детей — "Два трамвая", "Примус" (1925), "Шары" (1926).

У каждого трамвая
  Две пары глаз-огней
И впереди площадка,
Нельзя стоять на ней.

Он завтракает вилкой
На улицах больших.
Закусывает искрой
Из проволок прямых.

Я сонный, красноглазый,
Как кролик молодой,
Я спать хочу, вожатый:
Веди меня домой.

  Много времени Мандельштам отдает переводческой работе. В совершенстве владея французским, немецким и английским языком, он брался (нередко в целях заработка) за переводы прозы современных зарубежных писателей. С особой тщательностью относился к стихотворным переводам, проявляя высокое мастерство. В 1930-е, когда началась открытая травля поэта и печататься становилось все труднее, перевод оставался той отдушиной, где поэт мог сохранить себя. В эти годы он перевел десятки книг.

   Осенью 1933 пишет стихотворение "Мы живем, под собою не чуя страны...", за которое в мае 1934 был арестован.
   Только защита Бухарина смягчила приговор — выслали в Чердынь-на-Каме, где пробыл две недели, заболел, попал в больницу. Был отправлен в Воронеж, где работал в газетах и журналах, на радио. После окончания срока ссылки возвращается в Москву, но здесь ему жить запрещают. Живет в Калинине. Получив путевку в санаторий, Мандельштам с женой уезжает в Саматиху, там его вновь арестовали. Приговор — 5 лет лагерей за контрреволюционную деятельность. Этапом был отправлен на Дальний Восток. В пересыльном лагере на Второй речке (теперь в черте Владивостока) 27 декабря 1938  Осип Мандельштам умер в больничном бараке.

  "Это был человек ... странный ... трудный ... трогательный ... и гениальный!", так сказал Шкловский о Мандельштаме: 

  Жена поэта Надежда Мандельштам и некоторые испытанные друзья сохранили его стихи, только в 1960-е появилась возможность их публикации. Сейчас изданы все его произведения Осипа Эмильевича Мандельштама.

"Silentium"

Она еще не родилась,
Она и музыка и слово,
И потому всего живого
Ненарушаемая связь.

Спокойно дышат моря груди,
Но, как безумный, светел день,
И пены бледная сирень
В черно-лазоревом сосуде.

Да обретут мои уста
Первоначальную немоту,
Как кристаллическую ноту,
Что от рождения чиста!

Останься пеной, Афродита,
И слово в музыку вернись,
И сердце сердца устыдись,
С первоосновой жизни слито!

 ПРОЗА, ОЧЕРКИ, ВОСПОМИНАНИЯ

"Кое-что о грузинском искусстве" (1922)

В этом очерке в центре внимания о тесные исторические, духовные и культурные связи России и Грузии. По мысли Мандельштама, в русской поэзии сильна грузинская традиция: "Когда наши прошлого столетия касаются Грузии, голос их приобретает особенную женственную мягкость и самый стих как бы погружается в мягкую влажную атмосферу", – пишет Осип Мандельштам, приводя в пример Пушкина и Лермонтова. Самым привлекательным моментом для русских поэтов стала грузинская эротика с "лёгким целомудренным духом опьянения". Далее Мандельштам рассуждает о знаменитом грузинском художнике Нико Пиросмани (Пиросманишвили), чьи работы восхищают очаровательной "безграмотностью" и простотой. "Если бы французы знали о существовании Пиросманошвили, они бы ездили в Грузию учиться живописи", – резюмирует Мандельштам. Таким образом, грузинское искусство встраивается в призму европейского.

 "Возвращение" (1923)

Мандельштам рассказывает о морской поездке по маршруту Феодосия – Батум в августе 1919 года. Отпущенные из Крыма контрразведкой, путешественники пять суток блуждают в "азовской скорлупе по тёплому солёному Понту" и, наконец, причаливают в Грузии, где у них забирают паспорта. Но этот факт поэта ничуть не смущает. "Зачем паспорта в свободной стране?" – пишет он. Понятно, что под несвободной страной подразумевается раздираемая гражданской войной Россия. Но счастье пребывания в прекрасном Батуме оказалось недолгим: местные власти заставляют Мандельштама вернуться в Крым. На этом месте рукопись обрывается.

 "К проблеме научного стиля Дарвина" (1932)

Поэт начинает очерк с мысли о том, что естественные науки всегда были "ареной особо ожесточённой борьбы за мировоззрение". Мандельштам принимает дарвиновскую систему, в частности, его восхищает, как Дарвин "с удивительным постоянством даёт захватывающие снимки животного или насекомого, застигнутого врасплох в самом тяжёлом для него положении". Сами описания, по мысли Мандельштама, необыкновенно свежи и буквально просятся на киноплёнку. Кроме того, рассматривая стиль Дарвина и с литературной точки зрения, Осип Эмильевич, отмечает замечательный прозаизм трудов учёного. "Он (Дарвин) имел мужество быть прозаичным потому, что имел многое и многое сказать и не чувствовал себя никому обязанным ни благодарностью, ни восхищением", – пишет Мандельштам.

http://vmdaily.ru/news/2014/01/14/3-yarkih-ocherka-osipa-mandelshtama-230891.html