Правила русского языка

 

Читать далее...

В день Мудрости :"Тайна азбуки"

      Поговорим немного об истоках нашей славянской письменности, о нашем языке и вообще о нашем Наследии.Изначально у нас письменности не было, потому что мы общались с помощью телепатии. Это тот язык, который используют животные, растения. Но потом некоторые люди стали отставать в эволюционном развитии и им пришлось использовать язык для общения.  И тогда начала появляться письменность. 

    Сначала была письменность ОБЪЁМНАЯ, которая даже на плоскости изображалась в объёме.Объёмное письмо было очень сложным по написанию и прочтению, поэтому его использовали только особо обученные Да'Арийские Жрецы-Хранители.Согласно Мудрости наших Предков, "ОБРАЗ" - совокупность разносторонних знаний, объединяющихся в конкретное описание какого-либо предмета или явления. Каждый образ несёт в себе глубинную суть. Эта суть даёт возможность понять предназначение и существование данного образа.Умение понять первичное значение образа, ярко и детально представить образ, мыслить образами, т.е. мочь - значит быть МАГОМ.
     Маг тот, который может. Русский язык был и до сих пор ещё остаётся языком образов глубинного смысла, в отличие от европейских, дающих поверхностное (вширь) понимание передаваемой информации.

Подробнее

В русском языке названия всех национальностей - существительные, и только "Русский" - прилагательное. Почему?

Дополняю: А куда делось замечательное слово "великоросс"?

Прочитала на одном форуме и этот дискус мне понравился  больше тех, что читала перед этим.

I:

Серия сообщений "Русский язык":
Часть 1 - Чудинов В.А. Русский язык
Часть 2 - АЗБУКА. С описанием образов.
...
Часть 9 - Ведь, не зная прошлого, не имеешь будущего! Славяно-арийская письменность.
Часть 10 - Тайный Код Древнего языка Славян
Часть 11 - В русском языке названия всех национальностей - существительные, и только "Русский" - прилагательное. Почему?
Часть 12 - Он так видит
Часть 13 - А не слабо быстро проговорить?
...
Часть 21 - 7 сказочных слов, о которых мы не все знаем
Часть 22 - Раскрываем тайны русского языка
Часть 23 - Эффективное упражнение для развитии дикции. Весьма)))

Прописные азбучные истины

Азбучная истина. Прописная истина. Фразы знакомые, но смысл давно утерялся. А познавалась эта истина прямо в самой азбуке. Каждая буква - символ, образы. Расположение не случайное. Можно все прописные азбучные истины прочитать прямо в буквах.

Читать далее...

45 несерьёзных правил русского языка, к которым следует отнестись очень серьёзно!

Читать далее...

Почему наше будущее зависит от чтения

http://www.adme.ru/tvorchestvo-pisateli/pochemu-nashe-buduschee-zavisit-ot-chteniya-579605/

Текст лекции английского писателя Нила Геймана о пользе чтения художественной литературы


Однажды я был в Нью-Йорке и услышал разговор о строительстве частных тюрем — это стремительно развивающаяся индустрия в Америке. Тюремная индустрия должна планировать свой будущий рост — сколько камер им понадобится? Каково будет количество заключенных через 15 лет? И они обнаружили, что могут предсказать все это очень легко, используя простейший алгоритм, основанный на опросах, какой процент 10 и 11-летних не может читать. И, конечно, не может читать для своего удовольствия.

В этом нет прямой зависимости, нельзя сказать, что в образованном обществе нет преступности. Но взаимосвязь между факторами видна.
Я думаю, что самые простые из этих связей происходят из очевидного.
Грамотные люди читают художественную литературу.
Читать далее...

Следите за Вашими большими камнями...Притча

Как-то раз один мудрец, стоя перед своими многочисленными учениками, проделал следующее. Он взял с полки большой стеклянный сосуд и наполнил его до краев довольно крупными камнями. Проделав это, он поставил сосуд на стол и спросил учеников, полон ли тот. Все подтвердили, что полон.

Тогда мудрец взял коробку с мелкими камушками, высыпал ее в сосуд и несколько раз легонько встряхнул его. Камушки раскатились в промежутки между большими камнями и заполнили их. После этого он снова спросил учеников, полон ли сосуд теперь. И они снова подтвердили — полон.

Читать далее...

Потомков Пушкина и Гоголя расстреливали на Полтавщине...

"Народ безмолвствует." А.С.Пушкин

"Чему смеетесь? Над собою смеетесь!" Н.В.Гоголь

 

А.С.Пушкин бывал на Полтавщине в 1820, 1824 и в 1829 годах, посещал в то время города: Нежин, Пирятин, Лубны, Хорол, Кременчуг, не говоря о других населенных пунктах вдоль Ромодановского тракта. В тогдашней Малороссии у поэта было много друзей, приятелей, знакомых. Среди них и знаменитые наши земляки: Н.Гнедич, Е.Гребенка, Н.Гоголь, братья Муравьевы-Апостолы, приятели по "Зеленой лампе" Родзянки. В Лубнах в те годы жила Анна Керн, это ей Пушкин посвятил "Я помню чудное мгновенье". Поэма "Полтава" и сегодня привлекает к себе не только талантливостью стихов, но и остротой поставленных проблем. А "Вечера на хуторе близ Диканьки" были написаны Гоголем после знакомства и советов Пушкина, что сделало Николая Васильевича литературной знаменитостью.Литературная Полтавская губерния подарила миру гения, "мученика скорбной мысли и благих стремлений" - Н.В.Гоголя, что родился (1809 г.) на Миргородщине в семье небогатых помещиков. И если творчество А.Пушкина и Н.Гоголя известны "широкой публике", то родственные отношения обоих гениев, менее известны, не говоря о непростой судьбе их потомков.Гоголь и Пушкин породнились в потомстве. Для раскрытия темы, обратимся к материалам журнала "Наука и жизнь" 1981, №6. И интервью С.Н.Данилевской, правнучки гениального русского поэта и внучатой племянницы гениального русского писателя, которое 92-летняя полтавчанка в 1979 году дала Р.Смирновой, и которое впервые, частично было опубликовано в газете Русских литераторов Полтавщины "Слово и Дело" лишь в 2001 году.Предоставим слово С.Данилевской: "Мой отец - Николай Владимирович Быков - был сыном Елизаветы Васильевны Гоголь, сестры великого малороссийского писателя. Мама - Мария Александровна - приходилась внучкой А.С.Пушкину. Родители обвенчались под Москвой в Лопасни в 1881 году в домашней церкви моего деда, генерала Александра Александровича Пушкина.

Читать далее...

Вечные истины от Марка Твена


«Папа» Тома Сойера и Гекльберри Финна Марк Твен был не только одним из самых остроумных авторов всех времен, но и большим шутником. Поэтому в свободное от работы время он любил писать в различные газеты опровержения о своей смерти. Что-то вроде «Слухи о моей смерти сильно преувеличены». В конце концов, он достал всех редакторов газет, и они договорились к этому сообщению приписывать «К сожалению».

1. Единственный способ сохранить здоровье — это есть то, чего не хочешь, пить то, чего не любишь, и делать то, что не нравится.
2. Хорошие друзья, хорошие книги и спящая совесть — вот идеальная жизнь.
3. Нельзя полагаться на глаза, если расфокусировано воображение.
4. Пессимизм — это всего лишь слово, которым слабонервные называют мудрость.
5. Чтобы быть счастливым, надо жить в своем собственном раю! Неужели вы думали, что один и тот же рай может удовлетворить всех людей без исключения?
6. Стоит дать слово, что не будешь чего-нибудь делать, как непременно этого захочется.
7. Лето — это время года, когда очень жарко, чтобы заниматься вещами, которыми заниматься зимой было очень холодно.
Читать далее...

Памяти Сергея Есенина

В ночь на 28 декабря 25-ого года жизнь Сергея Есенина трагически оборвалась и до сих пор историки и литературоведы продолжают спорить о причинах его гибели.

Вот уж осень улетела

И примчалася зима.

Как на крыльях, прилетела

Невидимо вдруг она.

Вот морозы затрещали

И сковали все пруды.

И мальчишки закричали

Ей «спасибо» за труды.

Вот появилися узоры

На стеклах дивной красоты.

Все устремили свои взоры,

Глядя на это. С высоты

Снег падает, мелькает, вьется,

Ложится белой пеленой.

Вот солнце в облаках мигает,

И иней на снегу сверкает.



1911—1912 

Читать далее...

Русь

 

Удивительный рассказ на глаза попался. Он такой же светлый и добрый, как сегодняшний праздник, с которым я сердечно поздравляю своих терпеливых читателей и всех вменяемых Лирушников. ))

С Новым Годом, Друзья!                                                                     Ваш НеистовыйОвидий

 

"Есть у слова «русь» и ещё одно значение, которое я не вычитал в книгах, а услышал из первых уст от живого человека. На севере, за лесами, за болотами, встречаются деревни, где старые люди говорят по–старинному. Почти так же, как тысячу лет назад. Тихо–смирно я жил в такой деревне и ловил старинные слова.

Моя хозяйка Анна Ивановна как–то внесла в избу горшок с красным цветком. Говорит, а у самой голос подрагивает от радости:
— Цветочек–то погибал. Я его вынесла на русь — он и зацвёл!
— На русь? — ахнул я.
— На русь, — подтвердила хозяйка.
— На русь?!
— На русь.

Я молчу, боюсь, что слово забудется, упорхнёт, — и нет его, откажется от него хозяйка. Или мне послышалось? Записать надо слово. Достал карандаш и бумагу. В третий раз спрашиваю:
— На русь?..
Хозяйка не ответила, губы поджала, обиделась. Сколько, мол, можно спрашивать? Для глухих две обедни не служат. Но увидела огорчение на моём лице, поняла, что я не насмехаюсь, а для дела мне нужно это слово. И ответила, как пропела, хозяйка:
— На русь, соколик, на русь. На самую, что ни на есть, русь.

Осторожней осторожного спрашиваю:
— Анна Ивановна, не обидитесь на меня за назойливость? Спросить хочу.
— Не буду, — обещает она.
— Что такое — русь?
Не успела она и рта открыть, как хозяин Николай Васильевич, что молчком грелся на печи, возьми да и рявкни:
— Светлое место!

Хозяйка от его рявканья за сердце взялась.
— Ой, как ты меня напугал, Николай Васильевич! Ты ведь болеешь, и у тебя голоса нет... Оказывается, у тебя и голосок прорезался.
А мне объяснила честь по чести:
— Русью светлое место зовём. Где солнышко. Да всё светлое, почитай, так зовём. Русый парень. Русая девушка. Русая рожь — спелая. Убирать пора. Не слыхал, что ли, никогда?"

Автор: писатель Станислав Тимофеевич Романовский (1931–1996)

источник

У войны не женское лицо...

Никогда не делала постики о войне...Но этот материал потряс до глубины души!!!

 

У войны не женское лицо...

Среди гор с названьем непростым
Шел отряд, в боях бывавший прежде.
Без надежды, веры и мечты -
На войне какие уж надежды!

А в отряде девушка была,
И судили так о ней, бывало:
"На гражданке парня не нашла,
Ну а здесь - охотников навалом!"

И бросали грязное словцо...
У войны не женское лицо.

Был совсем безрадостным пейзаж -
Цепь холмов, изрезанных ветрами.
А плюс сорок - это вам не пляж,
Если воду выдают глотками.

На войне галантность неважна,
И девчонку матами ругали.
Даже если падала она,
Ей помочь все время забывали.

И твердили: "Что ж, в конце концов,
У войны не женское лицо!"

Вот уже недолго до села,
Где сумеют отдохнуть ребята.
Но внезапно взорвана была
Тишина рычаньем автомата.

А для драки не хватает сил!
Кто-то должен всех закрыть собою.
И девчонку лейтенант просил:
"Уходи, а я тебя прикрою!

Ты ж - одна обуза для бойцов!
У войны не женское лицо..."

А она, стирая кровь с лица,
Прошептала: "Мне ведь не угнаться...
Вот и все. Я буду до конца.
И не нужно, командир, ругаться!

Я уже отмечена свинцом.
У войны не женское лицо".

Ей кричали: "Дура! Уходи!"
Гас огонь тревожного заката.
И спасенье было впереди.
А она назад пошла с гранатой.

И смогла услышать лишь луна,
Как девчонка всхлипнула невольно:
"Я уйду, ребята, не одна.
И надеюсь - мне не будет больно!"

А потом рванула за кольцо...
У войны не женское лицо.

Ольга Климакова

 

 

“Один раз ночью разведку боем на участке нашего полка вела целая рота. К рассвету она отошла, а с нейтральной полосы послышался стон. Остался раненый. “Не ходи, убьют, – не пускали меня бойцы, – видишь, уже светает”. Не послушалась, поползла. Нашла раненого, тащила его восемь часов, привязав ремнем за руку. Приволокла живого. Командир узнал, объявил сгоряча пять суток ареста за самовольную отлучку. А заместитель командира полка отреагировал по-другому: “Заслуживает награды”. В девятнадцать лет у меня была медаль “За отвагу”. В девятнадцать лет поседела. В девятнадцать лет в последнем бою были прострелены оба легких, вторая пуля прошла между двух позвонков. Парализовало ноги… И меня посчитали убитой… В девятнадцать лет… У меня внучка сейчас такая. Смотрю на нее – и не верю. Дите!”

“И когда он появился третий раз, это же одно мгновенье – то появится, то скроется, – я решила стрелять. Решилась, и вдруг такая мысль мелькнула: это же человек, хоть он враг, но человек, и у меня как-то начали дрожать руки, по всему телу пошла дрожь, озноб. Какой-то страх… Ко мне иногда во сне и сейчас возвращается это ощущение… После фанерных мишеней стрелять в живого человека было трудно. Я же его вижу в оптический прицел, хорошо вижу. Как будто он близко… И внутри у меня что-то противится… Что-то не дает, не могу решиться. Но я взяла себя в руки, нажала спусковой крючок… Не сразу у нас получилось. Не женское это дело – ненавидеть и убивать. Не наше… Надо было себя убеждать. Уговаривать…”

“Что в наших душах творилось, таких людей, какими мы были тогда, наверное, больше никогда не будет. Никогда! Таких наивных и таких искренних. С такой верой! Когда знамя получил наш командир полка и дал команду: “Полк, под знамя! На колени!”, все мы почувствовали себя счастливыми. Стоим и плачем, у каждой слезы на глазах. Вы сейчас не поверите, у меня от этого потрясения весь мой организм напрягся, моя болезнь, а я заболела “куриной слепотой”, это у меня от недоедания, от нервного переутомления случилось, так вот, моя куриная слепота прошла. Понимаете, я на другой день была здорова, я выздоровела, вот через такое потрясение всей души…”

“Меня ураганной волной отбросило к кирпичной стене. Потеряла сознание… Когда пришла в себя, был уже вечер. Подняла голову, попробовала сжать пальцы – вроде двигаются, еле-еле продрала левый глаз и пошла в отделение, вся в крови. В коридоре встречаю нашу старшую сестру, она не узнала меня, спросила: “Кто вы? Откуда?” Подошла ближе, ахнула и говорит: “Где тебя так долго носило, Ксеня? Раненые голодные, а тебя нет”. Быстро перевязали голову, левую руку выше локтя, и я пошла получать ужин. В глазах темнело, пот лился градом. Стала раздавать ужин, упала. Привели в сознание, и только слышится: “Скорей! Быстрей!” И опять – “Скорей! Быстрей!” Через несколько дней у меня еще брали для тяжелораненых кровь”.

“Организовали курсы медсестер, и отец отвел нас с сестрой туда. Мне – пятнадцать лет, а сестре – четырнадцать. Он говорил: “Это все, что я могу отдать для победы. Моих девочек…” Другой мысли тогда не было. Через год я попала на фронт…”

“У нашей матери не было сыновей… А когда Сталинград был осажден, добровольно пошли на фронт. Все вместе. Вся семья: мама и пять дочерей, а отец к этому времени уже воевал…”

“Помню, отпустили меня в увольнение. Прежде чем пойти к тете, я зашла в магазин. До войны страшно любила конфеты. Говорю:
- Дайте мне конфет.
Продавщица смотрит на меня, как на сумасшедшую. Я не понимала: что такое – карточки, что такое – блокада? Все люди в очереди повернулись ко мне, а у меня винтовка больше, чем я. Когда нам их выдали, я посмотрела и думаю: “Когда я дорасту до этой винтовки?” И все вдруг стали просить, вся очередь:
- Дайте ей конфет. Вырежьте у нас талоны.
И мне дали”.

“И у меня впервые в жизни случилось… Наше… Женское… Увидела я у себя кровь, как заору:
- Меня ранило…
В разведке с нами был фельдшер, уже пожилой мужчина. Он ко мне:
- Куда ранило?
- Не знаю куда… Но кровь…
Мне он, как отец, все рассказал… Я ходила в разведку после войны лет пятнадцать. Каждую ночь. И сны такие: то у меня автомат отказал, то нас окружили. Просыпаешься – зубы скрипят. Вспоминаешь – где ты? Там или здесь?”

“Формы на нас нельзя было напастись: всегда в крови. Мой первый раненый – старший лейтенант Белов, мой последний раненый – Сергей Петрович Трофимов, сержант минометного взвода. В семидесятом году он приезжал ко мне в гости, и дочерям я показала его раненую голову, на которой и сейчас большой шрам. Всего из-под огня я вынесла четыреста восемьдесят одного раненого. Кто-то из журналистов подсчитал: целый стрелковый батальон… Таскали на себе мужчин, в два-три раза тяжелее нас. А раненые они еще тяжелее. Его самого тащишь и его оружие, а на нем еще шинель, сапоги. Взвалишь на себя восемьдесят килограммов и тащишь. Сбросишь… Идешь за следующим, и опять семьдесят-восемьдесят килограммов… И так раз пять-шесть за одну атаку. А в тебе самой сорок восемь килограммов – балетный вес. Сейчас уже не верится…”

“Я потом стала командиром отделения. Все отделение из молодых мальчишек. Мы целый день на катере. Катер небольшой, там нет никаких гальюнов. Ребятам по необходимости можно через борт, и все. Ну, а как мне? Пару раз я до того дотерпелась, что прыгнула прямо за борт и плаваю. Они кричат: “Старшина за бортом!” Вытащат. Вот такая элементарная мелочь… Но какая это мелочь? Я потом лечилась…

“Вернулась с войны седая. Двадцать один год, а я вся беленькая. У меня тяжелое ранение было, контузия, я плохо слышала на одно ухо. Мама меня встретила словами: “Я верила, что ты придешь. Я за тебя молилась день и ночь”. Брат на фронте погиб. Она плакала: “Одинаково теперь – рожай девочек или мальчиков”.

“В восемнадцать лет на Курской Дуге меня наградили медалью “За боевые заслуги” и орденом Красной Звезды, в девятнадцать лет – орденом Отечественной войны второй степени. Когда прибывало новое пополнение, ребята были все молодые, конечно, они удивлялись. Им тоже по восемнадцать-девятнадцать лет, и они с насмешкой спрашивали: “А за что ты получила свои медали?” или “А была ли ты в бою?” Пристают с шуточками: “А пули пробивают броню танка?” Одного такого я потом перевязывала на поле боя, под обстрелом, я и фамилию его запомнила – Щеголеватых. У него была перебита нога. Я ему шину накладываю, а он у меня прощения просит: “Сестричка, прости, что я тебя тогда обидел…”

“Замаскировались. Сидим. Ждем ночи, чтобы все-таки сделать попытку прорваться. И лейтенант Миша Т., комбат был ранен, и он выполнял обязанности комбата, лет ему было двадцать, стал вспоминать, как он любил танцевать, играть на гитаре. Потом спрашивает:
- Ты хоть пробовала?
- Чего? Что пробовала? – А есть хотелось страшно.
- Не чего, а кого… Бабу!
А до войны пирожные такие были. С таким названием.
- Не-е-ет…
- И я тоже еще не пробовал. Вот умрешь и не узнаешь, что такое любовь… Убьют нас ночью…
- Да пошел ты, дурак! – До меня дошло, о чем он.
Умирали за жизнь, еще не зная, что такое жизнь. Обо всем еще только в книгах читали. Я кино про любовь любила…”

“Был организован Отдельный отряд дымомаскировки, которым командовал бывший командир дивизиона торпедных катеров капитан-лейтенант Александр Богданов. Девушки, в основном, со средне-техническим образованием или после первых курсов института. Наша задача – уберечь корабли, прикрывать их дымом. Начнется обстрел, моряки ждут: “Скорей бы девчата дым повесили. С ним поспокойнее”. Выезжали на машинах со специальной смесью, а все в это время прятались в бомбоубежище. Мы же, как говорится, вызывали огонь на себя. Немцы ведь били по этой дымовой завесе…”

“И вот я командир орудия. И, значит, меня – в тысяча триста пятьдесят седьмой зенитный полк. Первое время из носа и ушей кровь шла, расстройство желудка наступало полное… Горло пересыхало до рвоты… Ночью еще не так страшно, а днем очень страшно. Кажется, что самолет прямо на тебя летит, именно на твое орудие. На тебя таранит! Это один миг… Сейчас он всю, всю тебя превратит ни во что. Все – конец!”

“Там же получили танк. Мы оба были старшими механиками-водителями, а в танке должен быть только один механик-водитель. Командование решило назначить меня командиром танка “ИС-122″, а мужа – старшим механиком-водителем. И так мы дошли до Германии. Оба ранены. Имеем награды. Было немало девушек-танкисток на средних танках, а вот на тяжелом – я одна”.

“Пока он слышит… До последнего момента говоришь ему, что нет-нет, разве можно умереть. Целуешь его, обнимаешь: что ты, что ты? Он уже мертвый, глаза в потолок, а я ему что-то еще шепчу… Успокаиваю… Фамилии вот стерлись, ушли из памяти, а лица остались… ”

“У нас попала в плен медсестра… Через день, когда мы отбили ту деревню, везде валялись мертвые лошади, мотоциклы, бронетранспортеры. Нашли ее: глаза выколоты, грудь отрезана… Ее посадили на кол… Мороз, и она белая-белая, и волосы все седые. Ей было девятнадцать лет. В рюкзаке у нее мы нашли письма из дома и резиновую зеленую птичку. Детскую игрушку…”

“Под Севском немцы атаковали нас по семь-восемь раз в день. И я еще в этот день выносила раненых с их оружием. К последнему подползла, а у него рука совсем перебита. Болтается на кусочках… На жилах… В кровище весь… Ему нужно срочно отрезать руку, чтобы перевязать. Иначе никак. А у меня нет ни ножа, ни ножниц. Сумка телепалась-телепалась на боку, и они выпали. Что делать? И я зубами грызла эту мякоть. Перегрызла, забинтовала… Бинтую, а раненый: “Скорей, сестра. Я еще повоюю”. В горячке…”

“Я всю войну боялась, чтобы ноги не покалечило. У меня красивые были ноги. Мужчине – что? Ему не так страшно, если даже ноги потеряет. Все равно – герой. Жених! А женщину покалечит, так это судьба ее решится. Женская судьба…”

“Приехал врач, сделали кардиограмму, и меня спрашивают:
- Вы когда перенесли инфаркт?
- Какой инфаркт?
- У вас все сердце в рубцах.
А эти рубцы, видно, с войны. Ты заходишь над целью, тебя всю трясет. Все тело покрывается дрожью, потому что внизу огонь: истребители стреляют, зенитки расстреливают… Летали мы в основном ночью. Какое-то время нас попробовали посылать на задания днем, но тут же отказались от этой затеи. Наши “По-2″ подстреливали из автомата… Делали до двенадцати вылетов за ночь. Я видела знаменитого летчика-аса Покрышкина, когда он прилетал из боевого полета. Это был крепкий мужчина, ему не двадцать лет и не двадцать три, как нам: пока самолет заправляли, техник успевал снять с него рубашку и выкрутить. С нее текло, как будто он под дождем побывал. Теперь можете легко себе представить, что творилось с нами. Прилетишь и не можешь даже из кабины выйти, нас вытаскивали. Не могли уже планшет нести, тянули по земле”.

“Три раза раненая и три раза контуженная. На войне кто о чем мечтал: кто домой вернуться, кто дойти до Берлина, а я об одном загадывала – дожить бы до дня рождения, чтобы мне исполнилось восемнадцать лет. Почему-то мне страшно было умереть раньше, не дожить даже до восемнадцати. Ходила я в брюках, в пилотке, всегда оборванная, потому что всегда на коленках ползешь, да еще под тяжестью раненого. Не верилось, что когда-нибудь можно будет встать и идти по земле, а не ползти. Это мечта была! Приехал как-то командир дивизии, увидел меня и спрашивает: “А что это у вас за подросток? Что вы его держите? Его бы надо послать учиться”.

“Мы были счастливы, когда доставали котелок воды вымыть голову. Если долго шли, искали мягкой травы. Рвали ее и ноги… Ну, понимаете, травой смывали… Мы же свои особенности имели, девчонки… Армия об этом не подумала… Ноги у нас зеленые были… Хорошо, если старшина был пожилой человек и все понимал, не забирал из вещмешка лишнее белье, а если молодой, обязательно выбросит лишнее. А какое оно лишнее для девчонок, которым надо бывает два раза в день переодеться. Мы отрывали рукава от нижних рубашек, а их ведь только две. Это только четыре рукава…”

“Идем… Человек двести девушек, а сзади человек двести мужчин. Жара стоит. Жаркое лето. Марш бросок – тридцать километров. Жара дикая… И после нас красные пятна на песке… Следы красные… Ну, дела эти… Наши… Как ты тут что спрячешь? Солдаты идут следом и делают вид, что ничего не замечают… Не смотрят под ноги… Брюки на нас засыхали, как из стекла становились. Резали. Там раны были, и все время слышался запах крови. Нам же ничего не выдавали… Мы сторожили: когда солдаты повесят на кустах свои рубашки. Пару штук стащим… Они потом уже догадывались, смеялись: “Старшина, дай нам другое белье. Девушки наше забрали”. Ваты и бинтов для раненых не хватало… А не то, что… Женское белье, может быть, только через два года появилось. В мужских трусах ходили и майках… Ну, идем… В сапогах! Ноги тоже сжарились. Идем… К переправе, там ждут паромы. Добрались до переправы, и тут нас начали бомбить. Бомбежка страшнейшая, мужчины – кто куда прятаться. Нас зовут… А мы бомбежки не слышим, нам не до бомбежки, мы скорее в речку. К воде… Вода! Вода! И сидели там, пока не отмокли… Под осколками… Вот оно… Стыд был страшнее смерти. И несколько девчонок в воде погибло…”

155 лет назад родился Антон Павлович Чехов

Чехов – поэт нежнейших прикосновений к страдающей душе человека…… Читая Чехова, становится стыдно позировать.

Михаил Пришвин

 29 января 1860 года, в Таганроге родился великий писатель Антон Павлович Чехов (1860-1904). 

О своей жизни Чехов писал без охоты:

"У меня болезнь: автобиографофобия, - "признавался" он в 1899 году. - Читать про себя какие-либо подробности, а тем паче писать для печати – для меня это истинное мучение". 



«Главное будьте веселы, - советовал Чехов в одном из своих писем, - смотрите на жизнь не так замысловато; вероятно, на самом деле она гораздо проще. Да и заслуживает ли она, жизнь, которой мы не знаем, всех мучительных размышлений, которыми изнашиваются наши российские умы, - это еще вопрос».

 

Из воспоминаний Ивана Бунина:

"У Чехова каждый год менялось лицо:

В 79 по окончании гимназии: волосы на прямой ряд, длинная верхняя губа с сосочком.

В 84 мордастый, независимый; снят с братом Николаем, настоящим монголом.

В ту же приблизительно пору портрет, писанный братом: губастый, башкирский малый.

В 90: красивость, смелость умного живого взгляда, но усы в стрелку.

В 92 г.: типичный земский доктор.

В 97: в каскетке, в пенснэ. Смотрит холодно в упор.

А потом: какое стало тонкое лицо!

Самый лучший портрет его приложен к книге "Чехов в воспоминаниях современников".

Читать далее...

Как появился символ @, и почему мы называем его «собака»?

  Вряд ли среди интернет-аудитории встретится человек, которому незнаком этот символ @.

На сетевых просторах он используется в качестве разделителя между именем пользователя и именем хоста в синтаксисе адреса электронной почты.
Читать далее

Синонимы и их стилистические функции.

Вы хорошо знаете русский язык? А вот что интересное и полезное можно и нужно знать о синонимах познакомьтесь в этой интересной статье. Если Вы и знаете это, то пройдитесь ещё раз по этой теме. Это для Вас будет повторением, а повторение никогда не бывает лишним....
 

Русский язык представляет поистине неисчерпаемые возможности для выражения самых разнообразных мыслей, чувств и настроений. В нашем родном языке существует множество различных средств, позволяющих по-разному передать одно и то же понятие, но, пожалуй, центральное место здесь занимают синонимы.

Синонимы - это различные по написанию и звучанию, но похожие по смыслу слова. Например, к слову замечательный можно построить следующий синонимический ряд: отличный, исключительный, первосортный, превосходный, шикарный, классный, потрясный и т.д.

Уже по предложенному ряду можно видеть, что слова-синонимы не тождественны друг другу. Так, например, слова шикарный и исключительный выражают признак более сильно. А употреблять прилагательные классный и потрясный (сокр. от потрясающий) в официальной речи не стоит - это разговорные формы. Зато если автор пишет книгу для подростков и не хочет, чтобы его юные читатели заскучали на первых же страницах - можно оживить язык, используя эти слова!

Зачем нужны синонимы?

 

Читать далее...

ТАЙНА РОМАНА "ЕВГЕНИЙ ОНЕГИН"

Пушкин. Тайна романа «Евгений Онегин» (современный подход)

Сексолог Александр Котровский выдвинул сенсационную версию прочтения знаменитого романа  Александра Пушкина…

Читать далее...

Замечательный тест для иностранца или как велик и могуч русский язык

  Замечательный тест для иностранца или как велик и могуч русский язык

Читать далее...

Веселые запоминалки по русскому языку - часть первая

А здесь веселые запоминалки по русскому языку в стихах - часть вторая

Читать далее...

Константин Георгиевич Паустовский. Наедине с осенью. О Лермонтове

Наедине с осенью

Осень в этом году стояла – вся напролет – сухая и теплая. Березовые рощи долго не желтели. Долго не увядала трава. Только голубеющая дымка (ее зовут в народе «мга») затягивала плесы на Оке и отдаленные леса.

«Мга» то сгущалась, то бледнела. Тогда сквозь нее проступали, как через матовое стекло, туманные видения вековых ракит на берегах, увядшие пажити и полосы изумрудных озимей.

Я плыл на лодке вниз по реке и вдруг услышал, как в небе кто-то начал осторожно переливать воду из звонкого стеклянного сосуда в другой такой же сосуд. Вода булькала, позванивала, журчала. Звуки эти заполняли все пространство между рекой и небосводом. Это курлыкали журавли.

Я поднял голову. Большие косяки журавлей тянули один за другим прямо к югу. Они уверенно и мерно шли на юг, где солнце играло трепещущим золотом в затонах Оки, летели к теплой стране с элегическим именем Таврида.

Я бросил весла и долго смотрел на журавлей. По береговой проселочной дороге ехал, покачиваясь, грузовик. Шофер остановил машину, вышел и тоже начал смотреть на журавлей.

– Счастливо, друзья! – крикнул он и помахал рукой вслед птицам.

Потом он опять забрался в кабину, но долго не заводил мотор, должно быть, чтобы не заглушить затихающий небесный звон. Он открыл боковое стекло, высунулся и все смотрел и смотрел, никак не мог оторваться от журавлиной стаи, уходившей в туман. И все слушал плеск и переливы птичьего крика над опустелой по осени землей.

За несколько дней до этой встречи с журавлями один московский журнал попросил меня написать статью о том, что такое «шедевр», и рассказать о каком-нибудь литературном шедевре. Иначе говоря, о совершенном и безукоризненном произведении.

Я выбрал стихи Лермонтова «Завещание».

Читать далее...