Я начинаю этот дневник с переписывания всех своих записей, не смотря на то что некоторые из них мне кажутся глупыми, какой то безумной фантасмагорией, да и то что я пишу сейчас воспринимаю как бред.
В любом случаи постараюсь записать все по порядку.
Начнем с первой глупости, которая послужила началом всего этого, так называемый сценарий рассказа с прологом и эпилогом. Правда сам рассказ не получился, поэтому остался только пролог и эпилог, часть из этого сочинения, как помнится была написана явно в пьяном состоянии и после протрезвления переделана под трезвую запись.
ПРОЛОГ.
Что будет потом, потом будет много много счастья, впереди только рельсы, которые сверкают под светом фонарей и уходят туда, в темноту, пропадают в этом черном мраке. Видно лишь, как две полоски меркнут, становясь все более тусклыми, и кажется, нет конца этой пропадающей полоски, только зависшие над головой яркие звезды, и рельсы эта дорога в бесконечность.
Это глупое время, так ждать осень, с такой надеждой верить... И тем более, тем страшнее оказывается реальность.
Фотографии умирают, после того, как исчезнут последние воспоминания, исчезнут те чувства, те переживания, весь тот громадный мир, запечатленный объективом фотоаппарата. Они умирают после того, как исчезнут последние надежды на их воскрешение. И если надежда умирает вместе с человеком, то и те чувства запечатленные в этом кадре умрут с ним. и этом лист ничего уже не значащий лист, должен уйти вместе с ним. Он принадлежит ему и только ему.
Да, это ужасно гнусная пора, страх, страх потерять это. Страх потерять тот огромный мир, те чувства. Когда уже нет надежды, есть только то, чему веришь, ради чего сделал бы все. Но этот мир ускользает, и он исчезнет, как исчезнет, песок просочившись сквозь пальцы, как вздох, тот воздух, который был частью тебя, еще секунду назад был твоей твоей плотью, растворяется в этом огромном океане. Что толку если кто нибудь получит частичку этого вздоха. Он растворился, этом воздух принадлежит всем, и так же для всех ничего не значащей.
Страх жить, выпивать чай после ужина, и завтра снова идти на работу, делать множество не нужных вещей, говоря при этом множество не нужных слов, неуместных в этом безумном мире, страх жить, когда где то в сердце в мозгу существует что то большее, если только это не мираж.
Все можно подвергнуть сомнению, нет в этом мире абсолютных истин, и то что для одного смысл, у другого вызывает лишь улыбку, а у третьего смех. Кроме всего прочего, это еще и очень смешной мир. И неужели звезды так прекрасны, что стоит смотреть на них? Неужели в этом что нибудь есть, кроме ярких точек на черном небе. Есть ли в нем что то большее, более яркое? То что падает вместе с пожелтевшими листьями. То что можно увидеть на закате, когда ночь еще не вошла в свои права, когда на тлеющем небе окрашенном лучами зашедшего солнца, мгновение назад еще светившего, и вот, провалившегося, куда то далеко, словно его и не было ни когда . Есть только полная луна висящая в нежных красках заката, только луна и первые звезды над притихшей землей. Когда так ярко чувствуешь каждый ветерок, каждый шорох опавшего листа. В это время чувствуешь, как где то внутри нарастает и подкатывает к горлу, и в то же время, что то отступает, куда то уходит. Делается не значительным то что еще недавно заботило. Вот уже знаешь все, словно нашло прозрение, этот воцарившийся мир делает ясным все чувства, открывает правду, истину в которой невозможно сомневаться, невозможно даже допустить саму мысль о сомнении, да она просто не может возникнуть! Это же так просто! Это так ясно! От этого хочется плакать, становится нестерпимо грустно.
Но в следующий момент все опять превращается в хаос, и уже невозможно, лишь только смутное воспоминание о звездах и две уходящие вдаль полоски терялись где то там, и уже невозможно что то понять, что то удержать, кругом опять возникали люди, которые куда то идут, громыхают поезда, спешат машины, все оживает, все притупляется. Уже не вернуть, не понять происшедшего, и ничто не поможет возвратить это.