Из блога Валерия Леонтьева
заметка размещена 16 октября 2012 в 01:17, просмотров: 4702


Сегодня год, как появился этот блог. Некое интернет-пространство, где я, как предполагалось, должен был высказывать свои мысли и чувства, делиться своим мироощущением, оперативно сообщать новости о себе, признаваться в слабостях, хвастаться достижениями, сетовать на неудачи, обдумывать случившиеся события, призывать к диалогу, вчитываться в ваши ответы на мои заметки и откликаться на них... Проще говоря, быть честным и откровенным, близким и понятным. А для кого-то, быть может, даже родным.

А кто такой я? Казалось бы, вопрос смешной и не нуждается в ответе. Но вот здесь вы ошибаетесь. Я — совсем не тот, за кого вы меня принимаете. Да, да, именно так. Я — не звезда эстрады, не медийное лицо, не человек из списка Форбс, не яркий представитель шоу-бизнеса. Все эти эпитеты в тех или иных случаях мне приходилось слышать в свой адрес, но нет. Каждый из них был неверен по сути своей. Потому что я — совсем другой человек. Кто? Отвечу вам: я — «животное для сцены»...

Именно так назвал меня один французский продюсер много-много лет назад. В этом определении, как мне объяснили позже, нет ничего оскорбительного, так во Франции называют человека, который по всем своим данным рожден для сценических подмостков. У них это просто термин, который звучит в одно слово, а на русский язык так и переводится «животное для сцены».

С тех пор прошло немерено времени, я про то было и забыл, но сейчас вдруг вспомнил и подумал — а какое же именно я животное для сцены? В далекой юности, когда мне впервые удалось поймать то фантастическое ощущение, когда мой голос вдруг полетел, и испытать от этого тот самый кайф, который и определил в дальнейшем всю мою жизнь, наверное, я был птицей. То есть существом, для которого петь так же необременительно, как жить, и которое даже не осознает, что ее такое обычное существование может вызывать особенный восторг у окружающих.

Когда я вышел на профессиональную сцену и прошел весь тот путь гонений и унижений, который выпал на мою творческую долю, я чувствовал себя загнанным зверем.

А сегодня, когда мой профессионализм и опыт достигли той степени, что просто стали моей сутью, я ощущаю себя матерым хищником. Я получаю такое же острое наслаждение от своей работы, как волк от удачной охоты, я пою свои песни с той же отдачей, как делают это они теми лунными ночами, когда мир принадлежит только им, и я всей кожей на уровне рефлексов чую нацеленные на меня фотообъективы или даже просто взгляды.

Но по своему внешнему виду я скорее принадлежу к миру кошачьих. Наверное, я то «животное для сцены», которое черный леопард. И так же, как у всех кошек, у меня есть девять жизней. Восемь никому не известных и та, которую я проживаю на глазах у тысяч и тысяч незнакомых мне людей.

Восемь моих тайных жизней закрыты от посторонних. Я скрываю их с особой тщательностью не потому, что они несут в себе элемент запрета или порока, отнюдь. Эти восемь жизней просто не имеют ничего общего со сценическим мною, хотя чаще, чем я бы того хотел, насыщают собой девятую — основную, проживаемую на сцене.

Первая моя жизнь — это детство, про которое я никогда не вспоминаю на потребу публики. Это отнюдь не те школьные годы, про которые так любят расспрашивать всех, кто попадется им на пути, папарацци, приезжая туда, где мне довелось жить подростком. Это совсем другая, глубинная жизнь, которая заложила основы моей личности. Я тщательно берегу ее от прилюдного потрошения именно по этой самой причине.

Вторая жизнь — та, что была до признания. Она дает мне самые чистые воспоминания. Это было время, когда отношение людей ко мне отличались честностью, искренностью и не окрашивалось в иллюзорные тона светом рампы, как случается сегодня.

Третья жизнь — личная, на мой взгляд, наименее интересная из всех, поверьте, она мало чем отличается от любой другой личной жизни любого другого человека.

Четвертая — мир моих увлечений. Эта жизнь также дает мне шлейф эмоций и энергетического накала. Путешествия, книги, музыка, размышления о жизни — все это приносит нужные, яркие впечатление, насыщает душу и ум.

Пятая моя жизнь — та, что проживается мною с родными и близкими людьми, которых можно пересчитать по пальцам, но которые создают мне должную уверенность в сегодняшнем дне, да и, надеюсь, в завтрашнем тоже.

Шестая жизнь... Ну, наверное, по аналогии с названием одного из моих шоу это жизнь закулисная, череда репетиций, примерок костюмов, прослушивания предлагаемого музыкального материала, постоянного обдумывания, как подать зрителю ту песню, которую я выбрал для исполнения.

Седьмая — иллюзорная, это мир моих снов, моих мечтаний, фантазий и надежд.

Про восьмую, самую главную для себя, я не скажу. Однажды, когда мир сценических подмостков вместе с моей девятой жизнью прекратят для меня свое существование, я напишу про эту жизнь книгу. Именно она, а не мой звездный путь, кажется мне наиболее необычной и интересной.

Но так или иначе, все эти восемь жизней отдают девятой — сценической все лучшее: самые светлые эмоции, самые сильные чувства, энергетику, силу, придавая мне, стоящему на сцене, нужный творческий окрас.

В ближайшие выходные меня ждет очень сложная сценическая площадка — Кремлевский дворец. Надеюсь, все ляжет бархатом и мне не придется пожалеть о своем решении сделать концерты «на бис!». Все девять жизней кошки должны мне в том помочь.

Ваше «животное для сцены» готово для выхода на арену Кремля. Встречайте же его овациями. Они звучат как музыка на особых звуковых высотах, доступных разве что слуху кошачьих, да еще такому вот, как я, сценическому зверью в человеческом обличье...

А теперь я хочу попрощаться с вами до лучших времен. Когда они наступят, не знаю.

За этот год не счесть, сколько желающих пытались проверить меня на предмет, сам ли веду свой блог. Они ловили меня на каверзных вопросах, которые задавались неожиданно и невнятно в самых неподходящих для этого местах. Они пускались на различные провокации в каких-то миниатюрных интервью. Они выражали свои сомнения публично, а иногда буквально высказывали мне их прямо в лицо.

При такой степени «доверия», я чувствую себя человеком, который орет ночью в форточку на мороз, и мне очень хочется немного помолчать.

Ну а тем, кто не привнес в мой блог ни капли отрицания, недоброжелательства, интриг, мести, холода и лжи, я хочу подарить прощальный подарок – премьеру своей новой песни. Ту самую «Эммануэль», которую я посвятил Сильвии Кристель - одной из самых желанных и красивейших актрис европейского кино прошлых лет, которая ныне прикована инсультом к больничной койке. Еще раз повторюсь, я посвятил эту песню «ее свободе, красоте и былой славе».

Московский Комсомолец № 26077 от 26 октября 2012 г.,

А зрители — слезы счастья, восторга, грусти и умиления

Он не от мира сего. В прошлом веке не от мира советской эстрады, в нынешнем — не от мира шоу-бизнеса. Он вне музыкальных жанров, вне определенного стиля одежды, вне моды и вне сценических законов. Он вне времени и пространства. Есть артисты, и есть Валерий Леонтьев. Он кошка, которая гуляет сама по себе по сцене в сопровождении зрительского помешательства в зале. Кто не верит, может сходить и увидеть. Кто не способен ходить, для того видео на сайте «МК».

фото: Лилия Шарловская

У него прошли два аншлаговых концерта в Кремле... Нет, аншлаги — это то, что бывает и у других. А у него — двенадцатитысячная сходка посвященных, на которой он шаман, управляющий неким потусторонним действом. Пойте! Они поют... Танцуйте! Танцуют... Раздевайтесь! На сцену летит все: от элементов нижнего белья до пиджаков. Команды «не дышите!» не было, но они и так затаивали дыхание, когда звучали его самые пронзительные песни: «Роза», «Затмение сердца», «Не надо яда», «Художник», «Ночной звонок», «Все чудесно». Он пел два с лишним часа вживую, когда и чем дышал, неизвестно. Быть может, жабрами, что скрывает под татуировками. А они там, в зале, только выдыхали: «О-о-о-о-о». Под это «о-о-о-о» вперемежку с надрывным «браво!», под аплодисменты, что звучали все песни напролет четко в такт музыке, он завораживал зрителей своим голосом с неповторимым тембром, которым владеет в совершенстве. Укрощая взглядом порывы броситься ему на шею в момент выходов в зал, стряхивая с рук капли крови, что то и дело выступали от уколов шипами роз (их дарили огромными охапками), вытирая с лица пот, он вел свою паству туда, куда хотел.


Так кто же он, этот человек вне сюжета? Почему его сольные концерты больше напоминают массовый зрительский экстаз, оставляя за собой острое послевкусие, которое иногда длится всю жизнь?

То, что свои шоу Леонтьев начал делать еще на заре туманной юности, когда никто в СССР даже не подозревал о таком виде искусства, известно всем. С годами его супердейства не стали менее замысловатыми и необычными, но получили большее театральное развитие. Так, в минувшие выходные на сцене Кремля можно было наблюдать все элементы, которые обязаны наличествовать у дорогого шоу мирового уровня. Задники, выполненные с должным размахом: фотографии, видеосюжеты, рисунки полностью соответствовали содержанию исполняемых песен. Мониторы по бокам, повторяющие в увеличенном масштабе происходящее на сцене. Учитывая размеры и некоторые особенности зрительного зала Государственного Кремлевского дворца, это было крайне важно для массового успеха концерта. Ведь если партер и первые ряды амфитеатра еще имели возможность увидеть непосредственно артиста, к тому же тот несколько раз выходил в зал, то все, что дальше, — пространство, откуда зрители практически лишены возможности детально рассмотреть исполнителя.

Сцена была декорирована неким сложным лабиринтом (сам Леонтьев называет его адронным коллайдером), который по ходу действа раздвигался, сдвигался, приближался и удалялся, проще говоря, вел себя как живое существо. Уникальное световое оформление сцены, где в нужный момент все то пламенело, как после ядерного взрыва, то рассыпалось сверкающими звездами, дополнялось спецэффектами, выполненными в 3D. Работа музыкантов и балета была безупречна — на сцене заполняли театральные паузы, необходимые артисту для расстановки акцентов в своем сценическом действии, прекрасные музыкальные импровизации и отточенная, местами просто фантастическая хореография. С точки зрения танца особенно впечатляюще были поставлены песни «Танго разбитых сердец», «Гонолулу», «Маргарита», «Сокровища черного моря». А фрагмент из песни «Не надо яда», когда артист весь в сверкающем черном в сопровождении двух балетных в ярко-красном поднимается, совершая сложнейшие па, высоко вверх по лестнице и как бы обрушивается там в бездну, вполне могли бы позаимствовать и Мадонна, и Леди Гага.

Костюмы для всех участников шоу были подобраны абсолютно точно и смотрелись самым выигрышным образом. Но на главном действующем лице в тот вечер побывала целая череда дизайнерских находок. Они менялись по цвету и стилю. От черного, властного, диктующего, концентрирующего силу, для первых, наиболее сложных песен до светлых, ласкающих тонов. На редкость чувственно даже для Леонтьева смотрелось черно-красное одеяние, одновременно скрывающее и подчеркивающее хорошо натренированное тело артиста. Бело-голубые матросские тона придали певцу фривольности и сделали похожим на французского клошара. Белая сеточка и штаны, расстегивающиеся по бокам, внесли элемент эротики, которая, впрочем, длилась недолго, сменившись настоящим одеянием вождя индейского племени.

И, конечно, немаловажную роль играли при постановке номеров развевающийся плащ и мистическое ожерелье в несколько перехлестов с закрепленными по нему красными безделицами. (Как утверждают фанаты артиста, это именные женские сердца, причем ожерелье с каждым годом становится у их кумира все длиннее.)

Но главное, там был он сам — единственный на сегодняшний день артист, способный показать как мировое супершоу, так и отработать без малого трехчасовой концерт просто на черном квадрате задника. Так в чем же феномен уникальности этого исполнителя?

Он не просто поет, он играет каждую песню, как трехминутный спектакль, вкладывая в это небывалый то драматический, то комический талант. Он певец с редким артистизмом, ему подвластна любая эмоция, которую он задумывает внести в исполнение. За почти трехчасовое действо Леонтьев показал все наиболее яркие человеческие эмоции. На сцене веером пролетели самые разнообразные оттенки любви: от нежности («Ягодка») до безнадежности потери («Затмение сердца»), от страсти («Ночной звонок») до эмоционального самосожжения («Не надо яда»), от легкомыслия («Казанова») до тоски («А любовь жива»), от влюбленности («Сокровища Черного моря») до пронзительности («Эммануэль»).

Последняя песня — премьера, сделанная специально для Кремля. Леонтьев посвятил ее Сильвии Кристель, как он сам определил, «ее свободе, красоте и былой славе». За несколько дней до премьеры Сильвии Кристель не стало... Мистическое провидение, свойственное артисту, на этот раз оказалось с оттенком траура. На первом концерте Леонтьев озвучил, кому посвящена песня, и зрители растерялись: как бисировать, когда на сцене пусть неявно, но все же прошла тень чужой трагической судьбы? И задались мыслью: уж не проводит ли их любимец параллелей? Многие женщины после исполнения даже не смогли аплодировать, они плакали.

Надо заметить, сам артист способен исполнить любую песню вне зависимости от ее стиля и содержания, а вот его перепеть не может никто. Видимо, изначально певец выбирает в репертуар только то, что подвластно лишь его таланту. Наверное, поэтому все песни Леонтьева остаются за ним, как будто он своим исполнением навсегда ставит на них печать принадлежности. Иногда попытки его перепеть все же делаются самыми своевольными и упрямыми коллегами, но почти сразу отметаются как безнадежные. Скажем, пыталась исполнять «Там, в сентябре» Диана Арбенина, Леонтьев отдарился за внимание коллеги и спел ее «Ты дарила мне розы», сделав из любимой, но более узким кругам публики, песни всенародный хит, который теперь именно в исполнении Леонтьева ежедневно крутят по радио. Так же легко певец забрал себе культовую зацепинскую «Ищу тебя», да и мировые хиты не оставил без хозяйского пригляда. И вот уже «Папа Американо» ассоциируется только с ним, да и «Полет кондора» в его исполнении вполне конкурентоспособный в сравнении с мировыми каверами.

Помимо репертуара у Леонтьева есть несколько джокеров, которые его никогда не подводят. Это голос с неповторимым тембром, его за сорокалетнюю славу артиста не смог сымитировать ни один пародист. Кроме тембра этот голос характерен богатой эмоциональной палитрой, он может принять по воле хозяина любой оттенок, лететь, падать, рассыпаться чередой звуков, виртуозно закручиваться и стремительно срываться. Так же неповторимой и неподражаемой остается энергетика артиста, у которой нет другого объяснения, кроме как считать ее природной сверхспособностью. Помимо этого Леонтьев, также, видимо, от природы, обладает сверхвысокой психической организацией, он способен мгновенно перестраиваться с одной эмоции на другую, не теряя ни капли искренности. И этим бешеным эмоциональным темпом задает высокий драйв концерта. Публика за ним зачастую просто не успевает, то взлетая к радости и восторгу, то падая к сопереживанию и напряжению. Многие еще доосмысливают некий трагизм песни «Художник», видя в артисте человека, которому «время подает его кисти», а стоит на сцене уже «вечный бродяга и вечный злодей-сердцеед». Он интригует сидящих в зале женщин обещанием «ищу тебя и знаю, что найду», а они еще в драных джинсах пьют с ним в такси холодный виски. А уж когда речь идет о роковых композициях «Замерзаю», «Не надо яда», «Гонолулу», то Леонтьев поднимается на такой уровень эмоциональной отдачи, что зрителей буквально вжимает в кресла.

Артисту иногда ставят в вину отсутствие в программе бесконечных хитов, хотя в кремлевской программе их было достаточно: «Полет на дельтаплане», «Три минуты», «Казанова», «Маргарита», «Ярмарки краски», но тем не менее даже больше, чем хитами, Леонтьев хорош именно своими шедевральными вещами. Такими как «Затмение сердца», «Роза», а теперь на эту роль претендует и «Все чудесно».

Начиная концерт рискованно — с непростой для восприятия песни «Танцевальный час на солнце», — Леонтьев идет извилистым музыкальным путем к естественной и понятной «Ты меня не забывай», как от сложного к простому, от своей, опять же фирменной, леонтьевской закрытости к доверчивости и распахнутости перед успевшей за три часа влюбиться в артиста публикой. «Будете меня помнить?» — неизменно спрашивает звезда у зала. «Как же, забудешь тебя!» —счастливыми глазами и синяками на отбитых во время бисирования ладонях отвечают ему зрители. Публика, как водится, не пропустила ничего, она отметила и факт наличия репетиций непосредственно перед каждым концертом, хотя, казалось бы, программа уже была отточена до совершенства (зрители, пренебрегая кремлевским буфетом, с удовольствием прислушивались у еще закрытых для входа в зал дверей). Отдельные похвалы достались Леонтьеву за интеллигентность, артист в финале назвал поименно всех, кто принимал участие в его шоу. Подкупало зрителей и то, что звезда не пренебрегла ни единым цветочком, шариком, подарком, лично собирая все это у публики, хотя один только головной убор с перьями — неизменный атрибут исполнения песни «Полет кондора» — весит двенадцать килограммов и наклоняться в нем в финале совсем непросто...

Итак, шоу Валерия Леонтьева в Кремле — два сольных концерта артиста, данные публики «на бис». Сцена, устланная живым ковром из всех существующих на свете цветов, сдерживаемая гордость генерального продюсера Николая Кары: «Мы сделали это!» Какие еще могут быть доказательства любимого постулата Валерия Леонтьева «артист и публика как любовники»? И, наконец, он сам на закрытой вечеринке в клубе «Зона» (где, кстати, не было ни одного медийного лица, зато присутствовать там получили приглашения самые старинные поклонники артиста, которые с ним с его самых первых концертов): вымотанный до предела, но удивительно счастливый и его непередаваемая по интонации, ласкающая фраза: «Я не понял, откуда взялась эта публика?» А она никуда от него не девалась.

Перед сольными концертами в Кремле Валерий Леонтьев в своем блоге в «МК» назвал себя «животным для сцены», объяснив, что так еще давным-давно обозначил его некий западный продюсер, есть, оказывается, во французском языке такое специальное понятие. «У этого слова существует другой перевод, — написали ему в ответ, — артист от бога».



материал: Татьяна Федоткина

Валерий Леонтьев: “Если на моем первом концерте в Кремле не будет экстаза, я на второй не приду!”

Спецэффекты и новейшие компьютерные технологии, изысканный балет и шокирующие световые решения, премьеры песен и обожаемые публикой хиты — со скоростью секундной стрелки проносится репетиция самого сумасшедшего шоу, которое можно будет увидеть только два раза в нашей жизни — 21 и 22 октября в Кремле.


На сцене царствует он — хозяин сего действа: вечный Казанова, бешеный вихрь на сцене, ласковый ветреник в жизни, недостижимая мечта миллионов женщин, человек, рожденный для любви, — Валерий Леонтьев.

— Валера! Киркоров говорит, что на сцене вы — Бог. Как отреагируете: скромно или честно?

— Да Дьявол я, Дьявол!

И умчался вглубь сцены со своим микрофоном наперевес...

Так Бог он или Дьявол? У него масса божественных достоинств и совсем немного ну просто дьявольских недостатков. Самый чертовски неприятный — он постоянно занят, ему всегда ни до чего, ему вечно пора на грим, на запись, на съемку, на репетицию и самое неприкосновенное — на сцену. А если лечь у него на пути? Хм... а почему бы нет?

— Валера, что надо сделать артисту, чтобы публика любила его всю жизнь? — спрашиваю я, когда он едва не спотыкается об меня, расположившуюся на натертых добела балетными тапочками досках сцены. А что такого? Он-то на ней блаженно валялся, когда финалил песню «Анжела», и томно возлежал, когда пел «Вы меня не знаете, господа!».

— Много работать, постоянно совершенствоваться, искать новые сценические ходы и музыкальные решения, не опускаться до фонограммы, отдавать себя целиком зрителю, да много чего еще...

— А если по секрету и не для печати?

Он все-таки присаживается рядом. Ну, слава тебе господи! Наконец-то вырван из своей сумасшедшей, поглощающей его целиком, доводящей до полного изнеможения репетиции.

— Надо любить сцену, как женщину. То есть в твоем личном контакте со зрителем должны фонтанировать чувства, эмоции, энергетика должна быть на пределе, проще говоря, это — такой особенный творческий секс.

— То есть зал должен вызывать у артиста эрекцию?

— Обязательно! Причем взаимную! Но это не для печати...


Вот так всегда, самое любопытное у него не для печати.

— Значит, шоу, которого мы с таким нетерпением ждем (ведь вы — совести у вас нет! — не выступали в Москве целых шесть лет), — это будет чистый секс?

— Нет, симбиоз секса и компьютерных технологий, эдакая техногенная катастрофа в сфере эмоций, взрыв, шок, эпатаж.

— А главное?

— Энергетика! Если она не будет зашкаливать и от нее не будет трясти, во-первых, зал, а во-вторых, от той отдачи, которую я жду, меня самого, то знаешь? Я тогда, пожалуй, на второй концерт не приду.

— Как это? — ахаю я от неожиданности и тоже сажусь.

— Ну а зачем, если не будет экстаза? Все и делается ради вот этого сумасшедшего единения с публикой!

— А разве у вас так бывает, что не бывает экстаза?

— Другие выступления, которые я даю в сотнях российских городов, да и за рубежом, они технологически проще: ведь нет такого наполнения концерта спецэффектами, не задействована столь сложная техника, не выстраивается бесконечная череда декораций на сцене, нет таких сложных световых решений.

— Но ведь энергетически все остальные концерты ничуть не слабее предстоящих, я знаю, вы всегда работаете с одинаковой эмоциональной отдачей, то есть выкладываетесь до предела...

— Разумеется, я всегда отрабатываю «по-чесноку», а то бы люди не приходили ко мне вот уже 40 лет кряду! Только попробуй схалявить — хоть раз, хоть где-то... Зрительское сарафанное радио — это тебе не желтая пресса, сразу будет эффект! Тут же опустеют залы! Но по уровню спецэффектов такое шоу, которое будет в Кремле, я, конечно, уже не повторю нигде и никогда. Во-первых, это невозможно технически, во-вторых, финансово. Так что это будут действительно уникальные концерты.

— Что вдруг вы на такое решились: дорого, спонсоров у вас, знаю, нет, плюс максимальная выкладка по эмоциям? Зачем так надрываться?

— Так ведь юбилей у меня — 40 лет творческой деятельности, пришлось решиться на концерты в Кремле. А в Москве если работать, надо делать шоу сверх своих возможностей, чтобы круче, чем у западных звезд. Чем я хуже той же Мадонны или Леди Гаги? А спонсоров действительно нет, я не люблю просить, зависеть. Лучше заплачу за все сам и буду хозяин-барин.

— Вы упомянули для сравнения Леди Гагу и Мадонну, видели концерты обеих?

— А как же! За основными конкурентами надо присматривать (смеется). Они обе реально классно работают. Леди Гага вообще шикарна — стиль, энергетика, эпатаж! Но все те технические приемы, что есть у них у обеих, были и у меня в концертах: и водопады, и мосты, и движущиеся конструкции, и еще бог знает что. У меня даже раньше по времени, и намного.

— Стырили идеи?

— Может, и стырили, музыкальный мир узок, все друг за другом следят, и не только мы за ними, уж поверь. А быть может, и сами придумали, идеи — они же витают в воздухе. Только что-то задумаешь — глядь, уже у коллег есть!

— Производственный шпионаж!

— Не знаю, но вряд ли, каждый ведь работает сам по себе.

В это время музыканты начинают проигрыш его новой, очень лиричной, до боли пронзительной композиции «Все чудесно». Он сразу рефлекторно дергается, чтобы немедленно встать и продолжить репетицию, а я стремительно бросаю следующий вопрос, чтобы, наоборот, не дать ему уйти.

— Валера, а вот скажите: ваши шоу — это ваша личная жизнь или публичная?

Сбитый словом с движения, он не успевает сбежать, музыка замолкает и разговор продолжается.

— Конечно, личная. Вот это-то как раз самое что ни на есть личное! Все, что есть на душе, я все распахиваю на концерте перед зрителем, это как первое признание в любви, как последняя молитва перед боем, как исповедь. А иначе никто бы не приходил на мои концерты, кому нужен эмоциональный фастфуд и энергетическая подделка?

— Тогда насколько важно для вас, чтобы очередная песня отражала вашу собственную жизнь, ваше внутреннее я?

— Нет, вот чтобы песня тупо повторяла какой-то сюжет из моей личной жизни, это ни в коем случае! Зачем? Это слишком грубо и примитивно. Но я всегда должен найти в себе какие-то полутона, отголоски сильных эмоций, штрихи собственных ощущений и привнести это в исполнение песни, это все выстраивается на уровне ощущений, в противном случае песня не получится, не родится.

— За сорок лет своего звездного творческого пути вы исполнили сотни песен, то есть сыграли множество самых разных ролей. У вас не бывает в какой-то миг ощущения, что вы — это сейчас не вы, а герой какой-то очередной песни?

— То есть не бывает ли у меня раздвоения личности? В жизни нет, у меня очень сильная, устойчивая психика, иначе я бы не выдержал такой длительный звездный срок — сломался бы. А на сцене... Ну, наверное, ровно столько, сколько положено по профессии. Конечно, когда я перевоплощаюсь в того или иного героя очередной песни, я чувствую то же, что и он должен был бы чувствовать в реальной жизни. Но ведь это и есть артистизм!

— Что самое тяжелое в бремени славы: то, что вы не человек, а любимая игрушка, которую, с одной стороны, все обожают, а с другой — в жадности своей порой обращаются с ней бесцеремонно? Или есть что похуже?

— Первое тоже, но самое страшное — это бремя надо все время утяжелять, то есть слава должна все время подтверждаться и желательно увеличиваться в объемах, даже если ее поддерживать на вчерашнем уровне, она потихоньку будет таять. Эта работа всегда и только на износ, психическая и эмоциональная сверхотдача, опять же, вечный страх пережить свою славу, а без него не живет ни одна звезда, что бы мы там ни говорили! Вот это — самое тяжелое.

— Но это вам это пока не грозит!

— Пока, слава богу, нет.

— Каждое ваше шоу, а вы ведь были первым, кто привнес этот вид искусства в советскую эстраду, вписало в историю отечественной музыки свои нетленки: «Полнолуние» дало зрителю «Казанову», «По дороге в Голливуд» — «Танго разбитых сердец», «Гонолулу», «Анжелу», «Фотограф» — «Девять хризантем», «Виновника», «Бездомную любовь», «Солдата и моряка», «Сны беззаботные», «Безымянная планета» — «Если ты уйдешь», «Ночной звонок», «Шестая жизнь» — «Мишель», «Кленовый лист», «Свечу». Перечислять можно до бесконечности. Юбилейная программа подарит какие-нибудь шедевры?

— Всегда сложно прогнозировать, какая песня выиграет гонку популярности. Зачастую ты сам, исполнитель, да еще вкупе в авторами — казалось бы, тут и промахнуться-то невозможно! — делаешь ставку на одну песню, в которую вложены все основные силы, да зачастую и значительные средства, а любимой становится какая-нибудь простенькая песенка. А бывает и того хлеще, напоешь какой-нибудь несложный мотивчик на репетиции в перерыве между песнями, а назавтра приходишь: эту песенку уже мурлычут себе под нос музыканты, тогда ты берешь и пробуешь ее в концерте, а через неделю вдруг слышишь из чьего-нибудь кармана, дергаешься от непонимания, а оказывается, она уже разошлась как позывной мобильного телефона. Такие вот бывают песни-Золушки. Так что прогнозировать ничего невозможно.

Но тем не менее все-таки я надеюсь, что мои новые композиции — и «Все чудесно», и «Художник», и «Не надо яда» потеснят других песенных любимчиков в зрительских сердцах и займут там свое достойное место. Я вложил в них много сил, эмоций и чувств, мне бы хотелось, чтобы они понравились. Кстати, к концерту я сделал и новую пластинку, которая тоже будет называться «Художник». Туда вошли все мои новые песни и немного «золотого нафталина», это для прогульщиков, для тех, кто давно у меня не был, ну и для истинных ценителей, конечно!

— Видно, песни, что вы перечислили, — совсем не Золушки, но будем надеяться, что их творческая жизнь сложится удачно. А изменились ли с годами музыкальные вкусы публики?

— Оскудение, которое свойственно в последние годы нашей эстраде, ее целенаправленное обдирание с музыкальной и поэтической точки зрения, когда зрителя намеренно приучают к суррогатам, увы, дало свои сорняковые плоды. Вот конкретный пример: юбилейный концерт я открою песней, которая была вообще первой в моем репертуаре, решил: пусть будет такой резкий возврат к началу, но, разумеется, в новом музыкальном решении, с современной аранжировкой, чтобы звучала она стильно, в соответствии с днем сегодняшним. И эту песню — Тухманова «Танцевальный час на солнце» — я попробовал показать на одном концерте в очередном своем концертном туре. Так вот, люди сначала вообще не поняли, что это я там исполняю на сцене! Их ухо совершенно отказывалось воспринимать великолепную тухмановскую музыку! И только к середине песни они как-то эмоционально откликнулись на эту композицию.

— Но вы все равно от своего не отступили, и она будет в концерте, да еще первой, сразу такой музыкально-интеллектуальный шок?

— Но не могу же я быть в числе тех, кто зарабатывает любовь публики примитивизмом! Зачем тогда все эти сорокалетние усилия, бесконечная самоотдача, пренебрежение всем личным? У меня ведь толком ничего в жизни нет кроме сцены! Зачем тогда все это? Я всегда стремился не просто работать в стиле поп-музыки и деньги за свой труд получать, а как-то развить жанр, что-то внести в него нового, самобытного... Нет, я не могу себе позволить поставить гонорары, да пусть даже популярность! — ниже ремесла.

— Достойно! В вашем репертуаре за 40 лет творчества накопилось несколько сотен песен, по какому принципу вы отбирали программу для юбилейного сольника в Кремле?

— Это было чуть ли не самым сложным! Пойди попробуй не спеть самые обожаемые публикой хиты — обидишь зрителя! У каждого ведь есть свое, любимое. И если его любимое не совпадает с моим, то это повод для драки! Есть другие интересные песни, они в свое время появились в моей программе как-то раньше времени, зритель не был к ним готов и не оценил по достоинству, и мне кажется, что вот сегодня им можно было бы дать вторую жизнь, их тоже хочется показать. Ну и новых песен у меня ведь великое множество, зрители в других городах, кто регулярно ходит на мои концерты, знают, что за те шесть лет, что я не работал в Москве, программа полностью обновлялась как минимум дважды. Так что весь этот творческий багаж в трехчасовой концерт ну никак не лезет! Вот до сих пор еще и не сделал окончательный выбор в отношении некоторых песен.

— Концерт как-никак в Кремле, ждете высоких гостей? Знаю, что Светлана Медведева бывает на ваших концертах, с Путиным вы вообще на закрытом правительственном приеме пели дуэтом, и весьма успешно...

— Ну, сказать, что так жду, что аж от окна не отхожу, все высматриваю, пожалуй, нельзя. Но если придут, буду, конечно, очень рад. А вообще, на эти концерты собираются сотни людей, с которыми я когда-то пересекался в жизни: работал, приятельствовал. Обещались быть все, кому я дорог и кто, соответственно, дорог мне.

И тут музыканты вновь начинают проигрыш репетиционной песни, на сцену выходит десять человек балета, и мой собеседник мгновенно, неуловимым движением вскакивает и направляется к микрофону. Я не успеваю тормознуть его очередным вопросом — вот черт!

«А пока мотыльки не сгорают, в темноте над огнем пролетая, просыпаются в сердце надежды...» — голос, полной легкой грусти с оттенком пронзительной веры в жизнь, как бы ни выворачивалась она на день сегодняшний, летит над пустыми креслами. И несмотря на то что слушателей нет, а следовательно, нет эмоциональной отдачи на порыв артиста, в зале все равно создается хрупкая атмосфера полного доверия и тепла.

Нет, все-таки на сцене он — действительно Бог.


материал: Татьяна Федоткина. МК.

4 ноября 2012 года Игорю Талькову исполнилось бы 56 лет. 6 октября 2012 года - 21 год, как его с нами нет.

Закрома Родины
Валерий Леонтьев в авторской программе Ивана Цыбина "Закрома Родины".
Фрагмент концертной программы "Признание", 1987 год, БКЗ "Октябрьский"
Программа "Утро на 5" на 5 телеканале.



Из архива deltoplan- club.

Валерий ЛЕОНТЬЕВ: «На украинском телевидении программу о моем разводе сняли? Надеюсь, эта передача сдохнет быстрее, чем наш с Люсей брак»

Суперзвезда современной эстрады, член редакционного совета «Бульвара Гордона» прокомментировал слухи о разрыве с женой

Анна ШЕСТАК
«Бульвар Гордона»


После того как в интернете, а потом в печатной прессе и на телевидении прошла информация, что Валерий Леонтьев развелся с женой Людмилой, которую во всех интервью называл самым близким человеком, мы не могли не позвонить ему и не поинтересоваться: правда это или очередная утка, долетевшая до украинских СМИ?
— Валерий Яковлевич, признайтесь: вы действительно развелись?

— (Удивленно). Да-а-а? В первый раз слышу.

— А я вот не в первый. И слышу, и вижу: на украинском телевидении целую программу об этом сняли. С подробностями!

— В таком случае, я надеюсь, эта передача сдохнет раньше, чем наш с Люсей брак. Потому что правды в ней ни на копейку. То, что мы расстались, для меня абсолютная новость.

— Эту новость растиражировал интернет, и в каждой из статей сказано: «Певец пока отказывается комментировать информацию».

— А певца никто и не спрашивал, особенно украинское телевидение. Перед концертами в Кремле, прошедшими в ок­тябре, у меня пресс-конференция была, и журналисты из Украины приехали, но вопросов о разводе никто не задавал. Спрашивали о концертах в Киеве, которые пройдут во дворце «Украина» 13 и 14 декабря и к которым я сейчас готовлюсь, и о том, где буду встречать Новый год. Я сказал: «Как всегда, в Майами, с Люсей». И все. Никто не продолжил: «А говорят, вы с ней развелись...». Даже этого не было!

Еще любят спрашивать: «А как же вы живете — вы здесь, она там, в Америке?», и я все время отвечаю одинаково: «Это вам кажется, что я здесь, а жена там. На самом деле, то я там, то она здесь». Как из этого слепить статью о разводе, понять не могу, для меня это большая неожиданность. Комментировать, гневаться, оправдываться — себе дороже, потому что оправдываться и признаваться мне не в чем. Остается только поржать, постебаться...

— ...как над очередным анекдотом о знаменитостях...

— Ну а как можно к этому серьезно относиться? Жаль только, что масса людей верит во всю эту требуху. Об известных лич­нос­тях придумывают небылицы, разводят народ во всех смыслах слова, и недалекие какие-то люди, чересчур доверчивые, дают себя развести — расхватывают газетки, смотрят передачки. А нас, собственно, не так уж много — тех, кого будут смотреть все или почти все, вот поэтому бесконечно и полощутся 10 фамилий в этой желтой луже.

Чтобы написать такой материал или скомпоновать сюжет, не надо общаться с артистом, задавать ему вопросы, утруждать себя сбором какого-то досье. Пришел, сел за компьютер, наелся котлет — и минут за 15 накропал новость. Я так это представляю, и мне кажется, процент журналистов, которые поступают именно так, с каждым годом растет. Отсюда звездные разводы, внебрачные дети — желательно по двое-трое в год, уход на пенсию, с пенсии, переезд на ПМЖ в Америку, Африку или куда-нибудь подальше...

— К примеру, в Тибет. Одна уважаемая газета написала, что вы туда за просветлением ездили. «Недавно я побывал в Тибете, — якобы сказали вы журналисту, — и за две недели так здорово восстановился, что чувствую себя невероятно бодрым и свежим».
Валерий Леонтьев с супругой Людмилой Исакович. «Мы с Люсей долго и болезненно делили грядку. Кричали, дрались, судились...»

— Чувствую себя и впрямь неплохо, но в Тибете никогда не был и не собираюсь. Для того чтобы думать мозгами, не обязательно ехать в такую даль. Знаешь, где я нашел просветление? В Костроме, Владимире и Иваново, где побывал перед презентацией нового шоу в Кремле. Отработал по два с половиной часа в каждом городе — и так просветлился! Теперь всем советую: Кострома, Иваново, Владимир, да побегать, да потанцевать — красота! Никакой Тибет не нужен.

— Еще пишут, как вы с женой имущество делили: Людмиле Яковлевне достался дом в Майами, а вам — квартиры в Москве и Санкт-Петербурге.

— Ой, квартиры у меня каждый год появляются, причем даже покупать их нет необходимости: сами находятся, сами исчезают... Раньше писали, что у меня было жилье в Рио-де-Жанейро, но бразильское государство отобрало его, потому что я годами за электроэнергию не платил. Но, видимо, активно ею пользовался и нажил существенные долги... Теперь вот про Санкт-Петербург пишут, а про Рио забыли.

— Так нету у вас больше Рио, чего о нем вспоминать?

— Ну да. Особенно если учесть, что никакой квартиры у меня там отродясь не было. Из школьного курса географии знаю, что это город на южноамериканском континенте, из курса литературы — что туда стремился Великий комбинатор Остап Бендер. На этом мои отношения с бразильским государством и Рио-де-Жанейро, к сожалению, заканчиваются.

А в Санкт-Петербурге у меня не какая-то там квартирка, а целый дворец — Большой концертный зал «Октябрьский», где я каждый год отмечаю день рождения и куда съезжаются мои поклонники со всего бывшего СНГ. Недавно тоже в Питере был — праздновал 45-летие дворца. Но я там не прописан — это так, на всякий случай, скажу...

А ты напиши, что мы с Люсей долго и болезненно делили грядку. Разделительная черта прошла как раз поперек огурца, и мы никак не могли решить, что же с ним делать. Кричали, дрались, судились... В результате перепилили огурец пополам: никто не хотел уступить! (Смеется).

— Прямо как в анекдоте: «Куме, ми з жiнкою вчора так лаялися, так билися!». — «А хто перемiг?». — «Звичайно, я: вранцi вона приповзла до мене на колiнах! Cказала: «Вилазь з-пiд лiжка, падлюко!».

— А мне, когда о моих квартирах и дачах говорят, по всем континентам разбросанных, другой украинский анекдот вспоминается — о том, как мать рассказывает детям, откуда они взялись: «Оксаночку я в капустi знайшла, Василька — в просi, Марiчку — в кукурудзi, Петрика — у буряках...». И тут младшенький звонким голосочком: «Ну й потягали ж вас, мамко, по городах!». (Хохочет). Так и мои мифические квартиры — то там, то сям... А настоящая — одна, в Москве.

— Та, в которую летом воры влезли...

— Вот это правда — кража действительно была. Но и на этой теме, неприятной и болезненной, думаю, для любого, кого обворовывали, желтая пресса разгулялась: написали, что у меня дома чуть ли не золото партии лежало и его унесли. И что голос у меня из-за этого пропал, хотя в тот момент я находился в гастрольном туре, давал концерты, пел своим голосом (а чьим же еще?), магнитофон за кулисами не играл. Кстати, и такие слухи есть!

Когда ездил с концертами в Канаду и Америку, какая-то женщина, эмигрировавшая из Союза, наверное, в 80-е годы, спрашивала, сами ли поют артисты. Ее это очень интересовало: видимо, когда-то в со­ветской газете прочла, что нет...

Я, как профессор Преображенский советовал, советских газет не читаю. А если попадается на глаза какая-то невероятная история о Валерии Леонтьеве, чаще всего констатирую, что газетный Леонтьев — это какой-то Голлум, непонятное создание, не имеющее ничего общего с реальным человеком. Ну, что еще смешного обо мне пишут?

— Да так, теряются в догадках, ско­ль­ко у вас татуировок: 22 или 27?

— На самом деле, одна, но большая: от пятки до затылка! (Смеется).

— И делал ее мастер, работавший с Анджелиной Джоли и Билли Бобом Торнтоном.

— Тоже вранье. Ее делал — не поверишь! — мастер по росписи шифоньеров.

— В Майами?

— Да.

— Еще до развода?

— (Смеется). Во время. Он наносил рисунок на дверцы моего шкафа маленьким сверлом, и так аккуратно и скрупулезно, что Люся спросила: «А вы тату случайно не делаете?». — «Так это моя основная профессия!» — ответил мастер. «О! Этим мы и займемся, когда с шифоньером закончите». Вот он сначала шифоньер сделал, а потом меня. Анджелина Джоли в этом, к сожалению, не участвовала...
http://www.bulvar.com.ua/arch/2012/45/509a6fea6a8d8/

Грандиозная программа, которую Валерий Леонтьев представит 13 и 14 декабря в столичном дворце «Украина», недавно прошла «обкатку» в Москве. Два аншлаговых концерта, взорвавшие Кремлевский Дворец Съездов, запомнятся публике надолго, поскольку абсолютно все составляющие успешного шоу в них присутствовали. Живой звук, сложнейшие декорации, которым позавидовали бы западные звезды, сногсшибательные костюмы, сшитые специально для новой программы, мегапрофессиональный балет «Опасные связи», работающий как единое целое, замечательные музыканты группы «Эхо», играющие с такой самоотдачей и с такой любовью к зрителю и слушателю, что у каждого из них давно уже есть поклонники — не леонтьевские, свои. И, конечно же, легендарный артист, чье имя золотыми буквами вписано на страницы и советской, и российской эстрады, — Валерий Леонтьев!

Глядя на кумира миллионов и по-прежнему секс-символа, ни за что не скажешь, что в этом году он празднует 40-летие сценической деятельности, а ведь это так: ровно 40 лет назад, в 1972-м, прошел его первый концерт. Сколько песен с тех пор спето, Валерий не считал, да и зачем? Главное ведь не количество, а качество — то, что ни одной проходящей, пустой, не наделенной глубоким смыслом вещи в его репертуаре за эти 40 лет не было и нет.

— Трудно было мысленно пройтись по 70-м, 80-м, 90-м годам и выбрать для юбилейных концертов то, что для публики олицетворяло бы эти годы, — признается Леонтьев, — всего ведь в одном концерте не споешь, как бы ни старался, это просто невозможно. Да и новые песни нужны — как говорится, все должно быть дозированно. Но я старался, и что в итоге получилось, скоро увидите и услышите.

Из прошлого в юбилейную программу попали «Танцевальный час на солнце», «Затмение сердца», «Полет на дельтаплане», «Маргарита» и «Казанова», из настоящего — песни из нового альбома «Художник», по достоинству оцененные поклонниками певца. Естественно, не обошлось и без премьер.

Новую песню композитора Владимира Евзерова (автора таких леонтьевских хитов, как «Ягодка», «Шери», «Ночной звонок») «Эммануэль» Валерий посвятил легендарной актрисе Сильвии Кристель, сыгравшей в одноименном эротическом фильме, — вернее, «ее свободе, красоте и былой славе». Когда Леонтьев пел на фоне огромного портрета одной из красивейших кинозвезд XX века, да к тому же одаренной художницы и писательницы, многие зрители в зале не могли аплодировать — вытирали слезы. Ведь всего за несколько дней до московских концертов певца — 17 октября — Сильвии, долгие годы боровшейся с раком гортани, а последнее время — еще и с последствиями инсульта, не стало...

— Первый фильм «Эммануэль», снятый в 1970-е годы, произвел настоящий фурор, — говорит Валерий Леонтьев. — Пожалуй, даже в нашей закрытой стране не было того, кто не слышал бы об этой картине и о Сильвии Кристель — она из тех ярких звезд, о которых люди долго еще будут помнить и о которых действительно трудно забыть.
Газета "Бульвар Гордона"

18 декабря 2011 года. Цирк на Цветном бульваре. 90-летие со дня рождения Юрия Никулина.

Валерий Леонтьев в авторской программе Аллы Крутой "Добро пожаловать".
ТРК "Украина", 2012 год
Видеозапись из архива сайта "Дельтаплан



Эту песню я давно не слышала. Слушаем вместе со мной.

Эти песни слышим очень редко.