Поначалу в деревне Пестово электричества не было. Пользовались керосиновой лампой. Еду готовили на печи либо на керосинке. Это распространённое в то время бытовое устройство воняло керосином, коптило да ещё вспыхивало.И тогда недалеко было до пожара. Но нас  Бог миловал. Вспыхнувшую керосинку немедленно накрывали телогрейкой или одеялом, так её тушили.  Но кто прозевал  - жди пожара, беспощадного и страшного. Видел эти пожары не раз. Как-то гуляю зимой и вижу , что из-под крыши одного дома на деревне дымок пошёл. Из дома выбегает парень с вёдрами, лихорадочно кидается к колодцу, потом к дому, загребает снег в вёдра и в дом. Но уже через минуту из-под крыши бьёт пламя, оно стремительно разрастается. Сбегаются люди. Но куда там! Дом заполыхал - и снег не помеха. Через десяток минут он весь объят пламенем. Пламя ревёт, огненные шары отрываются от него и летят на соседние дома. Как выстрелы , звуки лопающегося шифера. Начала дымиться стена соседнего дома. Все сбежавшиеся кидают снег на эту стену. Соседний дом удалось отстоять. А  этот сгорел дотла.

  Наша семья после перезда быстро разрасталась. 4 августа 1949 года родился брат Александр, а 31 декабря 1952 года  - сестра Татьяна. Отец после демобилизации, видимо, вскорости устроился на работу проводником, ездил в Германию, в ГДР. Уезжал на неделю, потом прихватывал для заработка другую смену, потом уезжал в свою. В общем, дома его почти не было. Мать вела хозяйство, растила нас, ребятишек, ухаживала за парализованной бабушкой. Работать не было никакой возможности.

   Жили бедно. Часто на обед была "мурцовка". Холодная вода, в неё налита ложка подсолнечного масла, покрошен чёрный хлеб, добавлен резаный лук. Ну, и посолено.  Мясо в чистом виде никогда не было. Если был мясной суп, то сваренный из костей, которые добывали с большим трудом в Москве. Для этого надо было отстоять многочасовую очередь в магазине с экзотическим и непонятным мне названием "Субпродукты", номера в очереди писались химическим карандашом на ладони и ежечасно устраивали перекличку. Кто по каким-то причинам отсутствовал на перекличке, из очереди вылетал.

   Отец, выезжая в ГДР, прихватывал с собой сливочное масло, кофе и загонял это в Берлине немцам. Оттуда привозил какие-то платки, женские комбинации, чудо-клей ( похожий на нынешний "Момент" ) , скатерти. Однажды, накопив средств за несколько поездок, привёз ковёр - "Утро в сосновом бору". Все эти товары у нас не залёживались, а уходили к более состоятельным деревенским жителям, мы же покупали на вырученные средства еду.

   Колхоз был рядом, но молоко в нём не продавалось. В ограниченном количестве в нескольких 40-литровых флягах оно продавалось в ближайшей к нам окраине  города Железнодорожного. Для его покупки нужно было отстоять очередь в несколько часов, волнуясь, привезут сегодня молоко или нет. Продавали молоко не более 3 литров в одни руки. Я ещё до школы ходил за молоком с 3-литровым аллюминиевым бидоном. Молоко съедалось вмиг  с двумя буханками чёрного хлеба.

   Вскоре после перезда мать завела козу, чтобы подкармливать меня и брата. Эта "уродина", я её помню, вечно запутывалась в верёвках, вот-вот удавится. Сорвавшаяся с привези , наносила большой урон огороду, могла сжевать и бельё, сушившееся на верёвке. Молока же давала очень мало. Пришлось пустить её под нож.

   Мать, чтобы кормить семью, тоже не сидела , сложа руки.  Ещё в Полтеве она научилась стегать ватные одеяла. Поэтому в Пестове у нас были деревянные пяльцы, которые стояли посередине комнаты. На них, цепляя за крючья, мать натягивала ткань, клала на неё слой ваты, сверху накрывала другой тканью, наносила узоры мелом и прошивала это насквозь нитками. Заказы были довольно часто, поэтому пяльца в комнате практически не убирались.

   Сейчас я ума не приложу, как мы все в одной комнате помещались? Справа при входе  была печка, об этом я уже говорил. Слева от входа вдоль стены лежала парализованная бабка, рядом под окном - её параша. За окном вдоль стены кровать, на которой спали мы, трое ребят. У правой стены, что являлась перегородкой  - кровать родителей. У передних окон - небольшой стол. Посредине комнаты - пяльца. Чтобы попасть к столу, нужно было пролезть под пяльцами. А ещё ведь вблизи бокового окна стояла печь-буржуйка и труба выходила в окно! Под окном, помимо параши - маленький стол с двумя керосинками.

   Мать подрабатывала ещё и другим способом. Перед праздниками нанималась мыть дома . Стены у всех тогда были без обоев, просто брёвна. Вот их и отмывали. Помню запах свежевымытого дома.

  Занималась мать и огородом. Мы на своих 3-х сотках сажали картошку, а попозже помидоры и даже клубнику. Первыми деревьями были вишни. Потом они выросли здоровыми и бестолковыми. Их убрали и заменили на яблони. Саженцы яблонь мать добывала в Электроуглях, что по нашей железной дороге. Для этого ей приходилось ехать с вечера, занимать очередь, дежурить ночью - тогда лишь можно было рассчитывать на удачную покупку.

   В своём детстве я не помню ни одной игрушки. Их у нас дома не было. Ни одной! Но у меня нет ощущения обделённого детства. Нам в детстве не было скучно. Мы много времени проводили на улице, где-то шныряли, лазили, играли во всевозможные нехитрые игры. Моим воспитанием, как и воспитанием моего брата и двух сестёр , родители специально не занимались. Я не помню, чтобы мать читала или рассказывала сказку на ночь, чтобы мы вместе ходили за грибами или с отцом на рыбалку, чтобы отец хоть раз в шутку погонял с нами мяч. Ничего этого не было. Главная задача моих родителей состояла в том, чтобы нас накормить , как-то одеть и обуть. Кстати , летом мы бегали почти исключительно босиком, отчего ноги были в цыпках. И мы вопили, когда приходилось их  мыть. Однажды я летом , бегая по деревне, наступил на дохлую курицу. Была такая странная мода на деревне - всё ненужное выбрасывалось на улицу. Зола из печки, когда топили углём. Помои, картофельные очистки, всякая дрянь. Курица эта была уже без мяса, один скелет с перьями. Куриная косточка очень больно вонзилась мне в ногу, причём, вошла широкой частью внутрь. Я орал, мать кость вытащила. Ничего страшного потом со мной не было.

   Я думаю, что моему послевоенному поколению в нашей деревне, да и в соседних деревнях, повезло  с более старшими ребятами.  Было довоенное поколение, потом провал - никого, потом мы, послевоенные. Как-то так случилось, что среди старших ребят и девчонок не было шпаны. Наши старшие друзья активно занимались спортом, не пили, практически не курили. За нечётной стороной деревни был луг, на нём у нас было своё нехитрое футбольное поле и даже волейбольная площадка. Всё это было сделано старшими ребятами, нас они не гоняли , а милостиво разрешали играть вместе. Летом это был центр нашего досуга, общения. Там же разводили под вечер костёр, пекли картошку. Играли в великое множество игр с мячом, лапту, городки . И , конечно, в войну, казаки-разбойники, прятки. В лесу рыли землянки, строили шалаши на земле и на деревьях, натягивали наклонную проволоку с деревьев вниз и по ней съезжали , повиснув на тряпках.

   Зимой - коньки, прикрученные верёвочками к валенкам. Лыжи, у кого были. Одевались зимой в одежду, которую не жалко.Деревня идёт под уклон, катались по ней на санях, устраивали кучу-малу, валялялись в сугробах, строили крепости и горки, заливали их водой. Домой приходили красные, мокрые насквозь от растаявшего снега,  штаны гирями сползали вниз.

   Нет, совсем не скучали. И не было не только телевизора, компьютера и мобильных телефонов, но и элетричества. И жили! Чего же вам теперь не хватает, дорогие мои?

   Часто мать уходила в Железнодорожный за продуктами либо уезжала в Москву за тем же. Я оставался за старшего. Давался наказ . Подмести , вымыть пол, ещё что-нибудь. Я не хотел делать всё один, начинал заставлять работать брата и сестру. Они не хотели. Мы начинали драться, бегали по комнате, насколько это было возможно, бегали и прямо по бабке. Она плакала. Но к приходу матери всё было в порядке.