Так кто же он - мой отец?  Ошурков Иван.  Как говорят, вопрос, конечно, интересный.  По свидетельству о рождении моим отцом является Романенко Николай Филиппович. Свидетельство о рождении выдано повторно и в нём матерью записана Ошуркова Мария Михайловна. А не Чекунаева! А я - Романенко Михаил Николаевич, каковым и иду по жизни до сих пор.

    Любой взрослый без труда поймёт , что моя мать была замужем за этим Иваном Ошурковым. Но не ребёнок. Я же не понимал, что усыновлён.

Первые мои сомнения по поводу того, что  Николай Филиппович и есть мой родной отец появились в школе.  Моя мать расписывалась в дневнике

как Ошуркова. Я поначалу не очень-то обращал на это внимания. Но, когда в аттестате об окончании 7 классов меня записали Романенко Михаилом Ивановичем, я с недоумением обратился к классной рукодительнице. Она отвечает мне : "Так , ведь, отец у тебя..." И осеклась, видя, что я не в курсе. Аттестат исправили, Ивановича зачеркнули, написали Николаевич  , "исправленному верить" и печать.

   Больше Ивановичем меня никто не записывал. И вот почему.  Об этом я узнал от своего дядьки Васи - старшего брата матери. Мне уж лет 30 было. Ездил я по туристической путёвке  Великие Луки-Пушкинские горы- Псков-Новгород и заехал  по такому случаю в Псков к дяде Васе, Выпили , как положено. Ну, я и решил повыведать у него про родного отца. Немного он  мне рассказал. Да, мол, крутился какой-то чернявый возле матери, а потом его направили на войну с Японией. Вроде бы они с матерью переписывались, а потом переписка заглохла. И всё.

   Значит, мой родной отец служил там же в Полтеве! И он с матерью был в официальном браке. И, после того, как его отправили на Дальний Восток , они больше не виделись. Возможно даже, что Ошурков Иван даже и не знал о моём рождении.

   Но почему мать упорно не хотела мне рассказывать о родном отце? Будучи взрослым, я неоднократно пытался подойти к ней с распросами, но натыкался на глухую стену молчания. Допустим - он негодяй. Тогда понятно. Но тут же возникает другой вопрос. Почему она особо выделяла меня , всегда любила больше, чем остальных своих детей. Рождённого от негодяя, трудно так беззаветно любить. Мой брат и две сестры даже ревновали по этому поводу.

    А, если она его любила, что тогда постыдного  рассказать о нём. Непонятно.

    Есть у меня одна версия первого брака моей матери. Это , возможно, был брак по расчёту. Дело в том, что в военные, голодные годы, семьи сельских жителей облагались продовольственным налогом. Кровь из носу, но должны сдать государству определённое количество мяса, молока, яиц, масла и др. Не выполнившие продналог получали 10 лет лагерей и отправлялись в Сибирь или ещё куда на работы. От продналога освобождались жёны военнослужащих. А в семье Чекунаевых в деревне Полтево никаких мужей на фронте не было. Мой дед умер ещё до войны, служили и воевали три брата матери , но это в счёт не принималось.Как отдать этот продналог, когда есть было нечего? Ели картофельные очистки да весной оставшуюся кое-где  на колхозных полях и тайком набранную промёрзшую , почерневшую картошку. Летом в ход шла лебеда да крапива. Никакой живности дома не было, собственный огород  был скуден, потому что всё время ( опять же под страхом каторги ) работали для  фронта, копали окопы, строили укрепления, с ранней весны до поздней осени месили голыми ногами торф на болотах, из него делали брикеты и сушили, потом это топливо уходило для нужд Родины. Чем было отдавать продналог? А тут рядом войсковая часть с молодыми солдатами. Выйдешь замуж и будешь освобождена от продналога. Может, так и было? А матери было стыдно признаться в этом.

    Может, и поэтому в роддом мать повёз сосед, а не муж, котрый был уже на Дальнем Востоке? А Романенко Николай Филиппович ещё на горизонте не нарисовался.

    Возможность узнать о моём родном отце и получить точную информацию у меня была, когда меня зачисляли на военную службу в КГБ. Там , согласно секретным приказам, мою анкету шерстили по полной спецпроверке. И родной мой отец, конечно, был найден. Михаил Тимофеевич Кириенко ( уникальная личность , бывший сотрудник СМЕРШ, Михал Тимафев, как мы его называли ) , который готовил моё личное дело к зачислению на службу, подозвал меня и сказал:"Хочешь узнать про своего отца?"- "Нет"-сказал я. -"Коли мать не хочет мне про него рассказывать, то и я не буду за её спиной выведывать"  . Жалею сейчас об этом. А с другой стороны - ну, узнал бы. А, если жив, что дальше? А , может , он в нужде, в беде? Тогда, что, бросаться ему помогать. Не знает он меня и я его не знаю. Так лучше. Но любопытство всё же гложет.

    А моё  личное дело теперь далеко , в секретных архивах КГБ в Сибири. С надписью "Хранить вечно".

    Когда я уже родился и мне было несколько месяцев, за матерью стал ухаживать Николай, молодой солдатик, хохол. Их часть была неподалёку и состояла, преимущественно из молодых украинцев, призванных на службу в юные ещё годы. Николай попал на службу в 16 лет, когда его родные места на Украине освободили от немецкой оккупации. А до этого он чуть не был угнан в Германию. Их уже гнали , вместе с коровами. Но трое ребятишек, в том числе и Николай, под видом поиска отставших коров свернули в лесок да и дали дёру. По ним стреляли, но не попали, а догонять не стали. В Полтеве их войсковая часть имела своё хозяйство, содержали коров, свиней. Николай стал приносить для меня молоко, подкармливал. И так потихоньку завоевал сердце матери. Через три года они родили мне брата Александра , а ещё через три - сестру Татьяну. Но фициально жениться на матери Николай не мог, поскольку её брак с Ошурковым расторгнут не был. И как его было расторгать - было непонятно. Эту канитель прекратил тот же мой дядя Вася. Приехав как-то в гости к моей матери, он поинтересовался, когда же она зарегистрирует свои отношения с Николаем. А она в ответ, мол, не получается никак, она же в браке. "Ну-ка, покажи твой паспорт" - сказал дядя Вася, посмотрел на него и... кинул в огонь в печку. "На тебе 3 рубля и оформляй новый паспорт".Так было и сделано, фамилия Ошуркова у матери в паспорте исчезла и она вышла замуж за Николая Филипповича Романенко, который был моложе неё на 4 года.

    А своим отцом я считал и считаю до сих пор Романенко Николая Филипповича, который меня вырастил. И уважаю его за его нелегкую жизнь в бесконечном труде без отдыха, до самой смерти в 52 года. А мне уже скоро 66. Вот так-то.