http://www.accelerationinstitute.org/nation_deceived/International/ND_v1_ru.pdf

Национальный доклад Фонда Темплтона об ускоренном обучении."Обманутая нация:как школы сдерживают развитие одаренных детей Америки".

Доклад Фонда Темплтона предназначен для улучшения настоящей ситуации. Его цель – борьба с
неправильными представлениями об ускоренном обучении и их негативным влиянием на общество
посредством представления данных исследований, примеров эффективного применения ускоренного
обучения, а также реальных историй, рассказанных учениками, обучавшимися по ускоренной
программе. Такой многосторонний подход поможет обществу и преподавателям сформировать более
доброжелательное отношение к ускоренному обучению.

http://lib.rus.ec/b/153567/read Есть предисловие к русскому изданию

Основная мысль автора: дети требуют не внимания-опеки, а внимания-интереса, который им могут дать только их родители. Для малышей они самые лучшие педагоги. С.Лупан не слепо копирует методики американского ученого Глена Домана — руководителя Филадельфийского Института ускоренного развития ребенка, она творчески относится к его рекомендациям, старается добиться успеха там, где сначала ее постигла неудача. В то же время автор неуклонно следует его основным советам: нужно помнить, что дети больше всего любят учиться, «даже больше, чем есть конфеты»; но учение — это игра, которую нужно прекращать, прежде чем ребенок устанет от нее. Главное, чтобы ребенок был «недокормлен» и вставал из-за «стола знаний» с ощущением постоянного «голода», чтобы ему все время хотелось «еще».

В ребенке необходимо воспитывать уверенность в собственных силах. Именно поэтому в книге постоянно повторяются рекомендации — не форсировать события и заканчивать любой урок с малышом тем упражнением, тем элементом, которые ему хорошо удаются.

Книга С.Лупан построена на французском материале: реалиях французской истории, европейского искусства, французской литературы и языка. Поэтому при переводе возникла необходимость заменить некоторые приводимые автором примеры — так, вместо басен Лафонтена в русском издании рассматриваются басни И.А. Крылова; вместо стихотворений французских поэтов, которые, по мнению С.Лупан, должны помочь детям постичь смысл тех или иных «вечных» проблем (любовь, смерть и т. д.), в ряде случаев используются другие, более понятные ребенку, с нашей точки зрения, поэтические строки. Грамматические формы французского языка, на которые опирается автор при объяснении малышу основ морфологии и синтаксиса, заменены соответствующими формами русского языка. Тексты считалок и песенок также претерпели изменения.

http://nkozlov.ru/library/psychology/d2764/#.Td0ZqFsk-t9
http://polbu.ru/minshull_chpeople/
http://bixlib.ru/kakvybirat.html

http://lib.metromir.ru/book33556


Глава 1
ВОСПИТАНИЕ РЕБЕНКА:
КАК ИЗБЕЖАТЬ ПОЛНОГО КРАХА
Глава 2
ПОЗВОЛЯТЬ ИЛИ НЕ ПОЗВОЛЯТЬ?
Глава 3
«ОН УДАРИЛ МЕНЯ ПЕРВЫМ!»
Глава 4
ЦИВИЛИЗОВАННОЕ ОБЩЕНИЕ
Глава 5
О ЧЕМ ОБЩАТЬСЯ?
Глава 6
ОН — ПРОБЛЕМА ИЛИ ОН РАЗРЕШАЕТ ПРОБЛЕМЫ?
Глава 7
МОЖЕТ ЛИ ВАШ РЕБЕНОК
БЕЗОПАСНО РАЗГОВАРИВАТЬ С ВАМИ?
Глава 8
ПАЛКИ И КАМНИ
Глава 9
ЧТО ТАКОЕ БЕЗОПАСНОСТЬ?
Глава 10
СПОРЫ, СЛЕЗЫ, ИСТЕРИКИ
Глава 11
ОТВЕТСТВЕННОСТЬ И ЗДРАВОМЫСЛИЕ
Глава 12
ДАЙТЕ РЕБЕНКУ БУДУЩЕЕ
Глава 13
ПОДАВЛЯЮЩАЯ ЛИЧНОСТЬ
Глава 14
ТЕЛО
Глава 15
«ЭТО —МОЕ»
Глава 16
ТЕЛЕВИДЕНИЕ —МОИ ПРЕДУБЕЖДЕНИЯ

http://russkiy-na-5.ru/

Предисловие российских издателей к книге Дж.Гатто «Фабрика марионеток. Исповедь школьного учителя»

Перед вами книга известного американского учителя Дж. Гатто. Учителя думающего, чувствующего и по-настоящему любящего детей. То, что он пишет про систему образования, не лежит на поверхности, и тем не менее после прочтения книги создается впечатление, что все сказанное автором достаточно очевидно. Просто тем, кто является частью образовательной системы, тем, кто привык к существующему десятилетиями порядку вещей, трудно увидеть изнутри происходящее, если не ставить перед собой такой задачи.

Дж. Гатто, проработавший в школе не одно десятилетие, досконально зная все происходящие в школе процессы, дает четкий анализ целей и задач системы в целом, и этот взгляд во многом помогает выстроить в единый ряд отдельные негативные моменты, с которыми сталкиваются в школе дети, родители и учителя. Несмотря на то, что речь идет об американской школе, все сказанное поразительно напоминает ситуацию, характерную для российских школ, причем с каждый годом все больше и больше. Именно поэтому мы и решили перевести эту книгу.

Большая часть жизни детей проходит в школе. Школа оказывает огромное воздействие на формирование взглядов и мировоззрения человека. Современная жизнь такова, что у родителей остается все меньше времени на общение со своими детьми и их воспитание. Поэтому проще полагаться на то, что это сделает школа. И некогда задумываться над тем, а что же именно происходит с детьми в школе, чему их там учат.

Дж. Гатто пишет о том, что так или иначе школа в первую очередь выполняет общественный заказ, готовя детей для решения своих задач. Школа - это фабрика марионеток, в основе самой системы обязательного образования лежит стремление сделать людей более ограниченными, более послушными, более управляемыми. Цели могут декларироваться самые разные, но конечная цель именно такова, и надо осознавать это - вот что говорит в своей книге Дж. Гатто. Индивидуальность ребенка, его помыслы и мечты, его личностные качества оказываются невостребованными.

Кроме конкретных знаний, школа дает и многое другое: она формирует отношение к себе, к другим людям, к делу, отношение к миру в целом. Вот основные уроки, которые, по мнению автора, дает школа.

Первый урок - это урок бессистемности. Все, чему учат детей, дается вне всякого контекста. Ничто ни с чем не связано.

Второй урок - людей можно и нужно делить на группы: всяк сверчок знай свой шесток. (Еще до поступления в школу начинается борьба за место в престижном учебном заведении и дети, попавшие, к примеру, в гимназический класс или в привилегированную школу смотрят свысока на своих менее удачливых сверстников).

Третий урок - урок безразличного отношения к делу: когда звенит школьный звонок, дети должны тут же бросить все, чем до этого занимались, как бы ни был важен процесс, и быстро бежать на следующий урок. В результате ученики никогда ничего не познают до конца.

Четвертый урок - это урок эмоциональной зависимости. С помощью звездочек, красных галочек, улыбок, хмурых взглядов, призов, почестей и наказаний школа учит детей подчинять свою волю командной системе.

Пятый урок - урок интеллектуальной зависимости. Ученики ждут, когда учитель скажет им, что надо делать. Фактически дети должны просто воспроизводить то, что в них вкладывают, не привнося никакой своей оценки, не проявляя инициативы.

Шестой урок. Школа учит детей тому, что их представление о себе определяется мнением окружающих.

Седьмой урок - полная подконтрольность. У детей фактически нет личного пространства, нет личного времени.

Не правда ли, трудно не согласиться с этими утверждениями? Грандиозная образовательная система существует как бы сама по себе. Она функционирует и разрастается по своим законам, при этом ребенок с его проблемами и интересами все больше остается в стороне. Взять хотя бы действующие при каждой школе подготовительные группы: там учат детей писать, читать, считать, преподают иностранные языки, совершенно не соотнося грандиозные программы с реальной необходимостью и целесообразностью этих знаний, с возможностями и потребностями самих детей и нередко нанося вред их психическому и физическому развитию.

Существующая система образования разъединяет поколения и делает невозможной передачу обычных жизненных знаний и умений от старших к младшим. Знания, которые дает школа, часто совершенно абстрактны и оторваны от реальной жизни.

Каков же выход из ситуации? Как сделать так, чтобы дети не утратили живого интереса к знаниям, не стали конформистами, не стали циниками?

Дж. Гатто видит его в предоставлении свободы выбора формы образования для каждого, в возрастании роли семьи в воспитании и образовании детей: «Верните семьям собранные у них налоги, чтобы они сами могли искать и выбирать учителей - они будут великолепными покупателями, если получат возможность сравнивать. Доверьте семьям, районам, отдельным людям самим найти ответ на важный вопрос: "Зачем нам нужно образование?"».

Возможно, этот ответ идеалистичен. Но в данном случае это не важно. Для нас главное, чтобы эта книга заставила задуматься и учителей, и родителей над тем, как влияет существующая система образования на наших детей.

Мы не хотели бы, однако, чтобы книга Гатто была воспринята как антишкольный манифест, как призыв к «революции». Считаем ли мы, что детей вообще не надо отдавать в школу? Нет, конечно, хотя и это возможно. Может быть, мы думаем, что надо переделывать учителей, заставляя их изменять свои профессиональные и жизненные установки? Тоже нет, потому что в рамках существующей системы это просто невозможно, да и не нужно. Обращение к чиновникам от образования тоже не имеет особого смысла. Даже не надо объяснять, почему. Тогда для чего написана книга и зачем мы издаем ее? Ответ прост и сложен одновременно.

Мы обращаемся прежде всего к родителям. Родители бывают разные.

Среди них есть такие, которые вообще не задумываются о том, что происходит с детьми. Кто-то, наоборот, считает необходимым контролировать или по крайней мере сопровождать их на протяжении всей школьной жизни. Некоторые сами не любили школу и передают эту неприязнь своим детям. Другие считают, что именно школа делает человека человеком. Все может быть по-разному, но очень часто, если не сказать, почти всегда, школа воспринимается как нечто неизбежное, как некий жизненный этап, который надо пережить несмотря ни на что. Если повезет, школьные годы будут восприниматься как осмысленный и полный жизни этап, а если нет - то они будут тянуться, и тянуться, и тянуться, но... сделать ничего нельзя, надо дотерпеть. Так вот - вовсе необязательно. Можно все изменить - можно поменять школу, учителей, можно вообще учить ребенка дома, в конце концов. Можно найти множество выходов, которые помогут ребенку, а может быть, даже спасут его. Но для этого нужна смелость, которая дается уверенностью в себе и в своем ребенке. А вот именно в этом и проблема. Потому что, когда родители ориентируются на требования школьной системы, не осознавая того, что эта система преследует прежде всего свои цели, они перестают чувствовать ребенка, перестают верить в него и слушать себя. Главным становится - удержаться в системе, соответствовать ее требованиям любой ценой.

Бытует мнение, что школа приучает ребенка к суровым законам жизни. Но ведь это не так. Жизнь себе каждый человек выбирает свою, и вовсе не обязательно она должна быть такой, как в школе. И если у вас есть своя жизнь, то стоит задуматься - имеет ли смысл ограничивать пребывание ребенка в этой вашей особенной жизни и доверять его системе, которая от вашего представления о жизни может сильно отличаться? В школе следует проводить меньше времени, а не больше - так отвечает на этот вопрос Дж. Гатто. Вы хотите передать ребенку свои ценности? Так давайте ребенку ощутить эти ваши ценности, живите с ним общей жизнью, прислушивайтесь к его и вашим потребностям. И в этом будет гораздо больше толку, чем в его пребывании в самой лучшей гимназии вашего города!

От организации бессмысленно ждать больше того, что получаешь при вступлении в нее. Организации не становятся лучше или хуже: ограниченность их цели не оставляет места для какого-либо значимого развития; они все время сравнительно неизменны. Патологическая пресыщенность, со временем возникающая в результате постоянного повтора поверхностного человеческого общения, проявляется в ощущении, что «друзьям» и «коллегам» вы интересны только в рамках того, насколько вы можете быть им полезны, что их не интересует ваша жизнь, им безразличны ваши надежды, опасения, победы и поражения. На самом же деле «друзья», несправедливо обвиняемые в безразличии, никогда таковыми не являлись; они были лишь такими же членами организации, от которых, по сути, и не следовало ожидать ничего, кроме заботы об общих интересах

Но наша неутолимая жажда принадлежности к общине и невозможность утолить ее в рамках различных общественных институтов доводят нас до отчаяния. В результате мы ошибочно ищем выход во все новых и новых связях, обманывая себя относительно их сущности. Что бы на самом деле ни означало для нас слово «забота», это гораздо больше, нежели просто компания или основанное на общих интересах товарищество.
2

В развитии человеческого общества сначала возникли семьи, затем общины и уже на гораздо более поздней стадии – институты, созданные обществом для обслуживания его потребностей. Большая часть того, что общественные институты провозглашают в качестве целей и содержания своего существования, заимствована у семей.

В Соединенных Штатах, особенно в последние полтора столетия, апологеты общественной жизни ратуют за расширение роли общественных институтов и увеличение их влияния на семьи и общины. Они стремятся руководить и предписывать, как это делали короли, хотя здесь есть важное отличие. Во времена древних королей можно было, как правило, делать что угодно за пределом досягаемости их голосов и труб; в наше время технология позволяет государству проникать в жизнь людей повсеместно: если ваше жилище и семья не могут обеспечить вам убежища – спасения нет.

Политические философы и апологеты институциональной жизни утверждают, что общественные институты гораздо лучше семей могут создать в обществе порядок и, следовательно, они должны быть не ведомыми, а ведущими. Институциональные лидеры воспринимают себя в качестве великих синтетических отцов для миллионов синтетических детей, под которыми я подразумеваю и нас с вами. При таком подходе все мы находимся в некой абстрактной семейной связи, а государство является для нас истинной матерью и истинным отцом и, следовательно, требует от нас первоочередной и первостепенной преданности.

Президент Кеннеди говорил: «Не спрашивайте, что ваша страна может сделать для вас, а спрашивайте лучше, что вы можете сделать для своей страны». Так как вы являетесь реальными и осязаемыми, а государство, которое вам якобы принадлежит, представляет собой одну из вербальных абстракций, то становится очевидным, что предписание президента есть не что иное, как проявление философии синтетической семьи, где Общество имеет приоритет над Семьей. Если вас устраивает такой подход, то вы, вероятно, также считаете, что нашу школьную систему можно привести в порядок путем несложных манипуляций. Но если вам странно и неуютно представлять себя и свою семью придатком государства, то мы с вами настроены на одну волну. В этом случае вы, наверное, разделяете мое убеждение, что нам необходимо не увеличивать, а сокращать школьную нагрузку.

Возможно, настало время попробовать другие методы. «Хорошие заборы – хорошие соседи», сказал Роберт Фрост. Наиболее естественный способ научиться жить вместе в обществе – это сначала научиться жить порознь – как личности и как семьи. Только когда человек сам себя хорошо ощущает, он может хорошо относиться к другим.

Защита личной жизни, человеческого разнообразия и индивидуальности зависит от того, как мы воспитываем нашу молодежь. Дети учатся на примере того, как они живут. Заприте детей в классе, и они проживут жизнь в невидимой клетке, лишенные опыта общинной жизни; все время прерывайте их занятия звонками и гонгами, и они привыкнут, что дело любой важности может быть прервано; заставьте их вымаливать разрешение на то, чтобы справить естественную нужду, и они станут лгунами и подхалимами; высмеивайте их, и они будут избегать человеческого общения; стыдите их, и они найдут сотни способов поквитаться с вами. Привычки, прививаемые такими крупномасштабными организациями, как школа, губительны.

С другой стороны, индивидуальность, семья и община являются по определению проявлениями своеобразия, а ни в коей мере не «единственно-правильного-пути-развития». Личное время совершенно необходимо для развития личности, и оно также совершенно необходимо для развития индивидуальной системы ценностей, без которой мы личностью являться не можем. Чтобы индивидуальный характер, присущий каждому конкретному человеку, мог развиться, необходимо ослабить государственный надзор над детьми и семьями, равно как и их запугивание. Без развития личности свобода теряет смысл.

http://fictionbook.ru/author/djon_tyeyilor_gatto/f...itelya/read_online.html?page=1

http://planetashkol.ru/articles/25606/

Буллинг — школьная травля


Сейчас как никогда актуальна проблема буллинга — или школьной «травли». Актуальна потому, что задирание стало приобретать более открытый, более наглый и более жестокий характер, чем раньше.



Буллинг — задирание (травля, от англ. bully - задирать, запугивать) — агрессивное преследование одного члена сообщества другими (особенно среди школьников и студентов).

Вот, что пишет нам одна девочка:
Цитата
Хочу рассказать свою историю. Я – изгой в своей школе. Меня многие не замечают, используют или просто издеваются. Много раз я задавалась вопросом, почему человек просто не может быть терпимее к другим. После я утешала себя тем, что когда эти люди вырастут, то поймут, что поступали по отношению к другим нехорошо. Сейчас мне кажется, что они никогда не вырастут и не осознают.

Эта проблема существовала во все времена, во всех школах, среди любой молодежи. Почему же одни люди издеваются над другими? Многие задиры считают, что таким образом они показывают силу характера, самоутверждаются, поднимают свой авторитет среди сверстников и другое.

Я в школе многих травила,один раз даже учительницу. Тогда мне казалось, что так я буду круче всех! Но сейчас жалею о том, что делала.

На самом деле те, кто издевается, просто не в силах выделиться каким-то другим способом. Мы все стремимся найти что-то свое уникальное, «выделиться», стать кем-то выдающимся. У кого-то получается хорошо петь, у кого-то танцевать, кто-то хороший спортсмен, или легко учит языки, а у кого-то хорошо получается только самоутверждаться на сверстниках. Часто они просто завидуют и поэтому так себя ведут. Такие люди были, есть и будут. Нужно уметь с ними находить общий язык или защищаться.

И что же делать?

1. Применять жесткие меры
Задиры привыкли к жесткому обращению и мягких методов не понимают. Они признают силу. Силу физическую или умственную. И для них жесткие методы поведения являются авторитетными и желаемыми. Жестко можно поставить на место и кулаками, и словами. Желательно, чтобы методы были жесткими, но не жестокими.

- Перевелся парень в другую школу и его хотели "затравить"... Продолжалось это около месяца. Кончилось все быстро, парень решил тоже повеселиться - сломал ногу одному и руку второму... И все прекратилось...
Может и жестоко, но в той школе отморозки резко притихли и была тишь да гладь! Мало кто продолжал корчить крутого. А если зовут на стрелки, ответ один - "Я лучше тебя сейчас тут прибью!" Одного раза часто хватает.

- Перевелась в новую школу, влилась в коллектив замечательно – по началу. Но, когда стала обзаводиться друзьями, приобретать авторитет, против этого сильно восстали лидеры класса. Ну и начались дразнилки, (меня и моих друзей), настраивание против меня. Сначала отшучивалась, потом стала драться. Все прекратилось когда избила одного из лидеров. Потом зауважали, трогать перестали.

- У меня дочка такая спокойная, ни к кому сама не лезла, добрая, воспитанная. И повадились приставать к ней мальчишки — то портфель разбросают, то одежду. Она потерпела немножко, но когда один обозвал её и ударил, не выдержала, и молча стукнула его головой о доску. Всё, с 4-го и до выпускного никто ни пальцем, ни словом, а наоборот, защищали. Когда не боишься - это видно и никто не сможет тебя обидеть!

- Помню надо мной девушка решила постебаться. Так как на девушку руку поднять не мог... Закончилось все тем что выгнал ее из класса без одежды...

- Кто дура? Я дура? Да, я дура, причем бешеная!! Поэтому не лезь ко мне и близко не подходи! И вообще, бойся меня!

- Кто дура? Я дура? Сама ты дура! И ноги у тебя кривые! Кстати, под левым глазом у тебя тушь потекла. Вытри, смотреть противно.

2. Полное игнорирование. Этот метода работает в 70% случаев. Часто буллерам (задирам) просто надоедает то, что они никак не могут на тебя воздействовать, зацепить, унизить. Когда они понимают, что тебе все равно, могут оставить тебя в покое и начать искать себе новую «жертву» для насмешек. В остальных 30% случаев, если буллеры заметят хоть одно твое больное место, игнорирование не поможет. Они будут использовать его, чтобы докопаться до тебя еще сильнее. Тогда самое время менять тактику.

- Меня травили 1 год. Травила одноклассница, с помощью своих старших подружек. Потом эти подружки выпустились со школы, и ей не оставалось ничего делать, как извиниться передо мной. Сейчас нормально общаемся, но обиду помню. Потому что было тяжко, дома рыдала, боялась в школу идти. А травлю я пережила просто полным игнором.

3. Уход от проблемы. Близко к игнорированию. Самый распространенный и самый неэффективный метод — избегать встреч с задирами. Это не всегда помогает. Можно перейти в другую школу. Это тоже вариант 50/50, потому что в новой школе тоже могут как «травить», так и дружить.

- Как только начинают травить - переходи в другую школу. У нас в классе девочку обижали все, особенно один парень. Она ему отпор давала, а он еще хуже лез. Потом она ему врезала по лицу, на что он ударил ее в живот(!) со всей силы. Перешла в другую школу и все стало нормально, у нее там друзья и любимый человек.

4. Перетерпеть и подождать, пока само пройдет. Как известно, ничто не вечно. Все когда-нибудь кончается. И школьный буллинг тоже. Можно его просто перетерпеть, простить или занять нейтральную сторону.

- Меня и моих подруг тоже обижали, когда мы перешли в новый класс. Так, по мелочам, но обидно до слез. У моей бывшей подруги так и остались комплексы. Потому что она мечтала быть самой популярной в классе, старалась всем понравиться. Она теперь замкнутая в себе. А я нормально, даже не вспоминаю. Что было - то прошло. Сейчас общаюсь со всем классом, с некоторыми обидчиками вообще дружу.

- В свое время тоже был подвержен нападкам со стороны одноклассников. Продолжалось вплоть до 9го класса. Потом вдруг все утихомирились, стали на равных. Чтобы как-то выделится парни\девушки использовали более цивилизованные способы. В общем, выросли, что ли.
Потом трудно было привыкнуть доверять людям. А сейчас все нормально - душа компании, друзья, девушки, тусовки....
То, что со мной было в эти школьные годы дало мне незаменимый опыт, научило смотреть на вещи под разными углами. А со всеми одноклассниками если встречаемся, то общение теплое и дружеское. Нужно просто уметь прощать...

- В 7-9 классах у нас тоже было жестко. Появилась новенькая, странной была. Самые смелые начали травлю. И я тоже. Мне доставляло удовольствие издеваться над человеком. Сейчас я в 11, девочка эта давно ушла. И у нас еще есть люди, которые обижают девочку "ботана". Я смотрю на это со стороны и думаю: неужели когда-то я была такой же? Стыдно становится за то, что делали мы. Только сейчас понимаю что тогда я просто поддавалась стадному чувству.

5. Быть сильным несмотря ни на что. Это не сложно. Ты можешь быть просто не участвовать в этих бессмысленных разборках и жить по своим правилам. Ты можешь быть аутсайдером, но оставаться при этом человеком с собственным взглядом на происходящее. Даже если тебе обидно, все равно гни свою линию. Потому что задиры останутся такими же, а ты вырастешь сильной личностью. Часто, за непробиваемость характера, начинают уважать.

- На удивление именно «изгои» добиваются многого в жизни! Если, конечно не замыкаются в себе и не озлобляются. Я была такой класса до 10, пока не похорошела внешне, после 2 курса я уехала и начала новую жизнь и теперь никто посмотрев на меня не верит что в школе я была никем.
Ту же Роулинг, прославившаяся на весь мир своим Гарри Поттером, в школе травили девчонки, но где теперь они и где она.

- Я тоже была изгоем, потому что упрямо жила по своим правилам, а не по тем, что приняты у ровесников. Слез и обид было много. Но в институте начался неожиданный для меня успех. Характер у меня после школы стал просто железный, я обнаружила что мое мнение авторитетно, ребятам я нравлюсь и чувствую себя отлично в коллективе. А школа сильно закалила меня.

6. Изменить себя. Бывает так, что тот человек, которого унижают, как говорится, «сам напросился», своей наглостью, высокомерием, пренебрежением или чем-нибудь другим. Поэтому подумай, есть ли что-то в тебе такое, за что могли на тебя ополчиться одноклассники.

- Бывает так, что без повода все ополчатся против кого-то просто по указке одного из "вожаков". А бывает, что человек сам провоцирует такое к себе отношение, когда начинает задаваться, гнуть свою линию, врать, даже когда всем очевидно, что человек врет.
Так что задумайся, какая ситуация у тебя.
Почему к тебе так относятся? Внешность, учеба?

Как видишь, выходы есть. Примеров и историй из жизни, как реагировать на задирание, столько же, сколько и людей. Они могут быть похожи, но все же они уникальны для каждого. Поэтому, если тебя задирают в школе, не опускай руки, потому что ты не одинок в своей проблеме. Всегда найдется хоть один человек, или один вариант, как можно решить эту проблему, что изменить в ситуации. Не падай духом, а ищи выход. Ведь, как известно, кто ищет — тот всегда найдет. И ты найдешь.

Когда учитель не раз и не два сталкивается с нежеланием учеников заниматься, он поневоле спрашивает: ребята, что же вам самим хочется делать в школе?

Вот и мы попросили наших учеников написать о том, что им в школе делать хочется и — для симметрии — чего делать не хочется. Спросили для того, чтобы узнать, какие формы своей деятельности дети считают оптимальными.

Результаты оказались неожиданными. Во-первых, дети часто сбиваются на «что я хочу», когда их спрашивают «что я хочу делать?», хотя отличие проговаривалось заранее. То есть вместо своих желаемых действий они пишут о желаемой ситуации. Разница большая: ситуация связана с действиями других людей.

А во-вторых, та жизнь, которой они живут в школе, и те желаемые школьные ситуации, о которых они пишут, совершенно не совпадают.

Все-таки странно: с одной стороны, в нашей школе все для детей. Учителя дают знания, классы оборудованы, столовая работает, существует продленка и так далее. А с другой, с детской, — детей в школе никто не считает людьми. Им не доверяют, к ним не прислушиваются, им не идут навстречу… их внутренний мир с самого начала запирают на замок.

Мы приводим ответы детей, эти живые картинки, нарисованные буквально в нескольких словах, и вслед им — наши размышления.

Главное — чтобы учителя не расстроить

Начнем обзор с мнения учеников начальной школы. Они великие фантазеры, и фантазии второклассников в придумывании тех вещей, которые они хотят делать или видеть в школе, безграничны:

«Я хочу в школе плавать. Рисовать на стенах. Есть мороженое. Слушать музыку. Меняться наклейками. Приносить животных. Сразу быть отцом. Летать. Трудиться, общаться с друзьями. Выходить из школы на перемене на улицу. Быть самым лучшим друзьком. Чтобы мы побольше гуляли на свежем воздухе. Все бы в буфете стоило одну копейку. Стояли бы диваны. Директор был добрый. Чтобы в школе было все».

Но остановимся на желаниях, касающихся учебной деятельности.

Маленькие дети хотят успешно учиться, хотят, чтобы их старания позитивно подкреплялись учителем:

«Хочу познавать новое. Изучить организм человека. Побольше отвечать у доски и на уроках. Рисовать, лепить. Смотреть обучающие фильмы и мультфильмы. Чтобы по чтению читали про фантастику. Побольше ездить в музеи и на экскурсии. Выступать на сцене. Чтобы учитель не злился. Не был грустным. Чтобы хвалил, никого не ругал и чтобы все мы учились на четверки и пятерки. Я чтобы был в классе самым великим и умным».

Значимость учителя для детей этого возраста нередко оказывается на уровне значимости родителей. И здесь возникает особенность, определенное противоречие между тем, какими дети хотят быть, и тем, какими их хочет видеть учитель. Малыши очень чувствительны к отношениям с учителем и к его мнению относительно себя. Любое учительское замечание они воспринимают близко к сердцу. Но очень часто в практике учителя критерием учебной успешности становится правильность ответов. «Правильные» дети оказываются в фаворе, начинается расслоение на «успешных» — тех, кто успел выдать правильный ответ, и «неуспешных», по каким-либо причинам не успевающим это сделать. Ребенка, который отвечает правильно, хвалят, а вот того, кто отвечает неправильно, бывает, ругают или вообще не слушают. И он это чувствует. Может замкнуться или получить психологическую травму.

В ответах детей возникает очень много «хочу» относительно того, чтобы учитель не расстраивался: «хочу хорошо себя вести», «хочу хорошо учиться». А с другой — больше всего «не хочу» касается поведения, за которое дети получают учительское порицание:

«Я хочу научиться нормально учиться. Чтобы играть на переменах, а на уроках отвечать. Быть нормальным. Чтобы все было справедливо. Я не хочу получать двойки, плохо учиться, получать замечания. Расстраивать учителя, обижать его. Не хочу ломать школьные принадлежности. Задевать об угол парты. Сидеть на парте. Обижать девочек. Выходить на перемене в коридор. Выкрикивать с места. Отдыхать на уроке. Грустить. Хвастаться. Влюбляться. Не хочу летать в облаках».

Трудно поверить, но почти все дети пишут: «Я не хочу бегать, играть, общаться, кричать». А ведь все это ребенок делает по своей детской природе, в силу потребностей развития. Однако после многочисленных учительских замечаний он решает, что активность — это нехорошо, а он не хочет «нехорошо». Что характерно: зачастую даже слова, которые дети используют, не их — это учительская лексика: «Не хочу приносить в школу гадости». Или так: «Не хочу общаться с соседом» — видимо, учитель сделал ученику замечание в аккуратной форме. Лишь очень немногие признаются в том, что хотят того, что им свойственно как детям: «драться со старшеклассниками… ходить в школу не всегда… носиться по коридорам в догонялки». Большинство детей отказываются даже от своих эмоций, лишь бы соответствовать формальным требованиям.

Итак, в возрасте, когда значимость школы и учителя для ребенка безусловна, у него формируют поведение по принципу «делай, что тебе говорят (что от тебя ждут)». Фактически формируют пассивную личностную позицию. Творчество, фантазия и выражение совершенно не востребованы. И хотя ребенок не может это осознать, тем более этому противостоять, его кредит доверия взрослым безграничен:

«Я не хочу делать скучные упражнения. Ходить так рано в школу. Сидеть в школе до вчера. Есть в школе. Быть тупым мальчиком. Хочу окончить школу поскорее. Но все равно я люблю свою школу и моего учителя».

К сожалению, учитель начальной школы, почивая на лаврах детской любви и находя в детском послушании главную педагогическую добродетель, и не подозревает, что создает многие проблемы, которые дадут о себе знать в средней школе. По ответам детей эта «преемственность» хорошо прослеживается.

Побольше позитива!

Младшие подростки неравнодушны к школе в силу потребности в социализации, ведущей потребности этого возраста. Семиклассники пишут:

«Хочу проводить время в школе. Особенно интересно и весело, когда дружный коллектив. Чтобы было больше концертов, мероприятий, сценок. Помогать младшим классам. Помогать учителю. Найти полигон для социальной активности. Чтобы на стене вместе с учеными висел и мой портрет».

Но и приоритет учебы не исчезает, дети признаются, что хотели бы учиться в школе:

«Хочу в школе учиться. Получать хорошие оценки. Добиваться хороших результатов. Не быть забытым за свои успехи».

Предчувствуем вопрос учителей: если хотят, почему не учатся?

Возможно, потому, что процесс учения дети представляют себе по-другому. И хотя они не знают, как в точности может быть «по-другому», чувствуют: так, как есть, — нельзя:

«Хочу делать больше докладов. Писать в школе творческие работы. Больше творческих и меньше контрольных и самостоятельных работ. Заниматься на улице хоть иногда. Получать удовольствие от процесса учебы, а не как сейчас. Обсуждать интересные темы на уроках. Заниматься необычными делами. Хочу, чтобы уроки были чуточку интереснее. На уроке больше заинтересовывали любопытными фактами или еще чем-нибудь. Были бы уроки более свободными и позитивными».

Всем существом они протестуют против запихивания в них знаний, разжеванных и переваренных учителем:

«Я не хочу получать много ненужной информации. Переписывать из учебника. Получать старые, скучные знания или не получать их вообще.

Выполнять бессмысленные задания. Делать огромное количество уроков дома. Писать конспекты. Деградировать умственно и физически. Не хочу долго сидеть. Много писать. Работать одна в полной тишине. Бездельничать«.

Что такое для них «учиться»?

В то же время они в большинстве своем убеждены, что учиться — это «получать знания». То ли им это внушили, то ли они просто привыкли, что знания «дают», но факт:

«Хочу получать необходимые знания, так как это будет залогом или же билетом в будущее. Больше факультативов и секций в школе. Изучать предметы, которых нет в школьной программе. Смотреть в школе научные фильмы. Все понимать и запоминать то, что говорят учителя. Учиться современными способами. Получать новые интересные знания без напряжения в компании хороших людей».

Таких ответов большинство. Редко кто заявляет о собственной активной позиции в учебе:

«Человек сам должен выбрать, хочет или не хочет он учиться. Учиться — значит, развиваться. Получать образование — это открывать себе окно в мир, хотя это не так легко. Развивать себя, открывать что-то новое, по-другому воспринимать жизнь. Для меня образование — не только считать и решать, а развиваться как человек. Я не хочу получать оценки, так как важны не они, а сами знания. Чем больше человек знает, тем интереснее с ним общаться».

В этой группе детей есть и чистые прагматики:

«Хочу проводить время в школе с толком. Заниматься практическими занятиями. Не растрачивать время зря. Сидеть только на тех уроках, которые мне необходимы и интересны. Заниматься тем, что точно пригодится. Получать знаний столько, сколько мне охота. Слышать только то, что не знаю».

Не будем забывать, что ответы детей — это только мечты, порой декларации. Или так: их заказ на образование. Но не попытка стать его автором. Удивляться тут нечему, ведь к седьмому классу все поняли, что больше всего ценятся в школе те дети, которые «не мешают учителю вести урок», «сидят и молчат». Удобные и послушные. Уж чего-чего, а опыта «не слишком активничать» у детей накопилось предостаточно. Все планы их жизни в школе давно написаны, решения приняты, графики утверждены.

Вверх по лестнице, ведущей вниз

Соответственно самим думать не о чем. Надо просто довериться взрослым, которые знают, как надо. Взрослым, которые плохому не научат. С этой точки зрения не удивительно, что ответы большинства детей о смысле образования, учебы в школе поразительно единообразны:

«Получать образование обязан каждый! Образование — дорога во взрослую жизнь, нужная часть жизни для каждого человека. Залог успеха в карьере и в жизни. Получать нужные знания, которые понадобятся в дальнейшей жизни, помогут получить профессию. Чтобы иметь престижную работу. Образование — это первая ступень в будущее. Школа — это начальный этап получения образования. Это место, где закладывается капитал для строительства своего будущего. От образования будет зависеть вся моя жизнь, как, где, с кем я буду жить, каким будет мой будущий путь».

Суждения детей дублируют мнения родителей и настойчивые призывы учителей: учеба нам нужна для будущего, и мы хотим учиться, будем учиться, потому что все это нам потом пригодится. Классический ответ ученицы, адекватной современной школе:

«Для меня учиться — это получать знания, а потом проходить проверку на их запоминание на оценку».

К сожалению, это очень распространенная позиция: сейчас приходится много терпеть, заниматься бессмысленной деятельностью, зато в будущем, получив образование, мы будем успешны. Увы. Разве непонятно, что эта нацеленность на будущее, его абсолютизация обесценивают настоящее? Отучившись жить «здесь и сейчас», человек вряд ли сможет наладить нормальные отношения со своей жизнью в будущем. Однако именно суворовской заповедью «тяжело в ученье — легко в бою» большинство учителей и родителей мотивируют детей на учебу.

Жаль, что мало кто из детей связывает процесс учебы с придумыванием нового, а не просто с получением его из каких-либо источников информации. И дети, поскольку не видят творчества на уроке, почти не говорят о нем в своих ответах. Но тоска по творчеству неискоренима в ребенке:

«Учиться — это значит мучиться, потому что ты уже по горло сыт этими знаниями, тебе уже ничего, ничего, ничего не надо. Нет простора развития творческой фантазии. Все одинаковые, как клоны. Все в школе слишком взросло и некрасиво».

«В целом с учебой в школе все нормально»

Таким образом, ученики не знают другого, поэтому они не только в сознании учителей, но и в собственном сознании являются объектами приложения учительского воздействия, а не субъектами образовательной деятельности. И когда речь заходит о том, как может выглядеть обучение, которое бы их устроило, им, собственно, и сказать нечего. Да, в ряде случаев дети реактивны, их желания связаны с потребностью выйти из-под давления школьной системы, но самостоятельности в них не просматривается:

«Хочу иметь право немного опаздывать на урок. Разговаривать с соседом по парте. На уроке поменьше сидеть. Побегать с друзьями на перемене и чтобы учителя не забирали дневник. Носить любые украшения, ходить с ногтями любой длины и любого цвета».

Особенно велико желание не получать задания на дом:

«Нет, нет и нет. На уроке лучше хорошо поработать, чем дома. Не нужно задавать домашнего задания столько, сколько ученик не в состоянии сделать. А то мы и после школы в школе».

Итак, дети дают советы взрослым, они им доверяют, принимают правила игры во всем, что касается учебы, и готовы мириться с тем, что им не нравится. Надо — значит, надо. Разве только будьте, учителя, чуть-чуть помягче:

«Не хочу, чтобы меня принуждали ходить на дополнительные занятия, на которые заставляют ходить. Не ставили бы „два“ за прогулы дополнительных. Не ставили бы „два“ за то, что не сделал, и за то, что сделал».

А так — все, что касается учебы, воспринимается как должное:

«В школьном образовании меня все устраивает. Учиться для меня — это испытание, которое поможет осуществить мечту. Школа выполняет свои задачи. Благодаря школе мы становимся взрослее и перспективнее».

«Свои» порядки

При этом школьные порядки не устраивают большую часть детей. Им хочется более человечных отношений с учителями, больше доверия, больше свободы. Но как раз в средней школе отмечается большая формализация отношений. У детей становится больше обязанностей, и когда их слишком много, возникает сопротивление.

«Не хочу ходить по струнке. Дежурить в столовой и на этажах. Убираться в кабинетах. Не хочу дежурить по школе, потому что не высыпаемся. А учителя потом задают вопрос: „Почему у вас такой вид?!“ А какой он может быть у ребенка, если он встал в 6.30 — и бегом в школу?»

Специфика подросткового возраста определяет позицию детей в части соблюдения школьных порядков: она оказывается в противофазе к тому режиму, который организован в школе, причем часто вне зависимости от разумности требований. Протестные настроения подростков могут не иметь под собой никакой почвы. Например, у нас в школе нет официальной формы, а есть рекомендации ученикам к внешнему виду, и вариантов подбора одежды у них огромное количество. Однако дети пишут:

«Хочу ходить в свободной форме, так как это очень удобно. По пятницам ходить без формы. Сжечь свою жерстяную (орфография ученика. — Ред.) жилетку, в ней жарко, она твердая, плохо снимается. Не хочу носить галстуки. Не хочу, чтобы за нами строго следили, заставляли ходить в школу в соответствующем виде. Почему я не могу носить красивый бирюзовый костюм?»

Видимо, у них есть потребность вести непримиримую борьбу с указаниями, даже если этих правил нет в реальности. В то же время распространенный миф о том, что «дай им волю — они такого натворят» наш опрос не подтверждает. Ничего плохого дети делать не хотят:

«Я хочу приходить в школу, как во всем мире, в девять часов, например. Приходить, когда выспался. Учиться во вторую смену. Иметь свободное расписание. Проводить продленку, раз уж я на ней осталась, в разнообразном виде, а не по принципу „сделал уроки — и домой“. Чтобы разрешали выходить на перемене из школы на улицу. Не ходить в школу по пропускам, как в гестапо».

Представляется, что главное, чего не хватает ученикам в школе, и это прослеживается по их ответам, — условий для формирования личностной позиции.

А счастье по-прежнему — это «когда тебя понимают»

Самая острая из выявленных проблем — дети не чувствуют, что учителя их понимают.

«Я хочу, чтобы учителя делились с нами своим жизненным опытом. Отношения были как можно более справедливыми. Не было бы разделения на любимчиков и тех, кого опускают ниже плинтуса. Были бы понимание и честность как со стороны учителей, так и от учеников. Учителя прислушивались бы к мнению учеников».

Учителя «не вникают», «заняты собой», «своим замечательным планом», «любят только свой предмет», «охраняют порядок» — да, это так, дети очень внимательны к нам, и им не все равно, что чувствует учитель, хотя учителя обычно думают именно так. Но если в учебе дети во всем положились на учителей, то в системе отношений они готовы «добиваться понимания». Каким образом? По-разному. Кто-то мечтает «путешествовать с учителями», а кто-то — «чтобы можно было после школы высказать учителям в лицо все, что накопилось во мне».

«Я не хочу, чтобы учителя манипулировали, управляли мной и приказывали мне. Возвышали отличников и унижали неуспевающих. Выплескивали на учеников свои проблемы и негатив. Чтобы они кричали, ругались, а ругая, переходили на личности. Не хочу получать столько замечаний, ко мне придираются. Не хочу, чтобы они гасили мое рвение к учебе».

Тут добавить нечего, поэтому перейдем к выводам.

Представления учителей об учебном процессе в значительной степени известны. А благодаря этому опросу мы убедились в том, что и представления детей об учебном процессе в значительной степени схожи с представлениями учителей.

Дети не расположены к самостоятельности даже на уровне собственных желаний, хотя разговоры об активизации познавательной активности и индивидуальном образовательном маршруте ученика в педагогической среде не умолкают…

Погодин Владимир, Гераськина Елена

Если постараться вложить в своих детей любовь к красивой музыке, общению с природой, к хорошим книгам, добрым фильмам, то это приблизит человека к гармонии со всем окружающим миром. Ну и, конечно же, сами родители - это первый и самый запоминающийся пример для их чад. Ведь не зря Альберт Эйнштейн сказал: "Единственный разумный способ обучать людей - это подавать им пример". Пример является самым действенным орудием воспитания. А главное, надо научить ребенка заботе и доброму отношению к окружающим его людям. Ведь именно с такими детьми, а в будущем и взрослыми людьми, подсознательно, каждый из нас хотел бы находиться рядом - добрыми, порядочными и искренними.

Недавно натолкнулась вот на такое письмо.Оно меня зацепило неравнодушием к детям и искренностью.Много ли таких родителей,ищущих ответы на непростые вопросы,а не бездумно следующих заведенному порядку?


"Наступает первое сентября - время отдавать ребенка в школу. Моего ребенка, которого я пестовал и о котором заботился с самого его рождения и даже раньше. Я старался дать ему самое лучшее, я оберегал его от плохих впечатлений, я показывал ему мир и людей, и животных, и море, и большие деревья.
Я старался привить ему хороший вкус: не кола и фанта, но натуральные соки, не мультики с воплями и драками, но красивые добрые книжки. Я заказывал для него развивающие игры, мы вместе рисовали, слушали музыку, гуляли по улицам и паркам. Но я не могу его больше держать подле себя, ему надо знакомиться с людьми, с детьми и с взрослыми, ему пора становиться самостоятельным, учиться жить в большом мире.
И вот я ищу для него школу, но не ту, из которой он выйдет напичканный множеством знаний. Научить его точным наукам, гуманитарным и общественным предметам в объеме школьной программы я могу и сам. Там, где не справлюсь, приглашу репетитора.
Я ищу школу, которая научит моего ребенка правильному отношению к жизни. Он - не ангел, и я не хочу, чтобы он вырос распущенным. Человеку нужна дисциплина - рамки, в которых он будет себя держать. Внутренний стержень, который поможет ему не растекаться под действием лени и тяги к удовольствиям и не терять себя в порывах страсти, которая просыпается в юности.
К сожалению, под дисциплиной часто понимают простое подчинение учителям и правилам устава, что нужно только самим педагогам ради их личного удобства. Против такой дисциплины естественным образом восстает свободный дух ребенка, и тогда его либо подавляют, либо объявляют \"непослушным хулиганом\", толкая тем самым к анти-социальному поведению.
Я ищу школу, которая научила бы моего ребенка правильному взаимоотношению с людьми, потому что это самое главное умение, определяющее жизнь человека. Пусть он видит в людях не угрозу и конкуренцию, но понимание и поддержку, и может сам понять и поддержать другого. Я не хочу, чтобы школа убила в нем искреннюю детскую веру в то, что мир прекрасен и добр, и полон возможности радоваться и доставлять радость другим.
Я говорю не о \"розовых очках\", и не о восприятии, оторванном от действительности. Человек должен знать, что и в нем, и в других есть и добро, и зло, и уметь принимать мир таким, каков он есть. Но вера в то, что он и мир вокруг него могут быть лучше, должна сохраниться в ребенке и стать побуждением к действию.
Научиться этому можно только среди людей, потому что именно в отношении с другими проявляется личность человека со всеми ее положительными и отрицательными качествами. Для этого необходима школа. Необходим детский коллектив, организованный учителями так, чтобы объединить неповторимые индивидуальности каждого в единую общность.Известно, что дети быстро перенимают манеры поведения сверстников и их ценности и гораздо хуже реагируют на прямые указания взрослых. Поэтому именно атмосфера в детском коллективе должна быть основной заботой педагогов. И если школа воспитывает детей через положительный пример, подаваемый старшеклассниками и педагогами, то такой школе можно доверять."
Михаил Аршавский
Источник: kabmir.com

А это письмо вдогонку рассуждениям \"заинтересованного родителя\".Если,как предполагается,школа социализирует детей,то откуда такой тотальный (их много-сходите по ссылке) страх детей-школьников перед \"настоящей\" взрослой жизнью?Вопросы,вопросы,вопросы...


http://5uglov.ru/news/hottheme/611/
20.04.2010
"Мне страшно заканчивать школу.
Я никогда не была в классе белой вороной, а теперь вдруг стала. Наши все ждут не дождутся, когда закончат школу, когда наконец останутся в прошлом уроки, контрольные, замечания и придирки учителей, вызов в школу родителей... А я нет! Я не хочу уходить из школы.
Думаете, я отличница, этакая пай-девочка, которая не может расстаться со своими любимыми учителями? Совсем нет, я обыкновенная стопроцентная троечница с редкими «четверками» по праздникам. И конфликтов и взаимных обид с учителями у меня за 11 школьных лет накопилось немало. Конечно, я волнуюсь, как сдам экзамены, все эти распрекрасные ЕГЭ, подготовкой к которым нас мучают почти весь последний год. Но не настолько, чтобы биться в истерике - сдам как-нибудь, все-таки не глупее других. Я боюсь совсем другого! Того, что ждет меня после школы.
Поступить в институт я не очень рассчитываю. Во-первых, не уверена, что мне хватит ЕГЭшных баллов, а главное, мне учеба и в школе до смерти надоело. Значит, надо устраиваться на работу. А куда? Я ведь ничего не умею. И потом, сейчас кризис, взрослые без работы ходят, а кому я нужна? Правда, мама говорит, было бы желание, а дело найдется, но мне что-что не верится.
Я работы вообще-то не боюсь. Я людей опасаюсь. Там же все взрослые, а у меня с ними плохо получается. Не умею я отношения налаживать - характер плохой, наверное. С ребятами еще как-то получается, а со взрослыми - никак!
Эх, если бы было можно, я бы с удовольствием в школе еще на пару лет задержалась. Там, конечно, не сахар, но хоть ясно, что к чему."
АЛЕКСАНДРА

Даже письма из раздела \"я люблю школу\" внушают мысль,что школа не то место,о котором я мечтала бы для взросления своего ребенка.Но это искренние высказывания наших детей,а не \"причесанные\" мнения взрослых,пытающихся убедить родителей в том,что школа-лучшее место для социализации детей.Это крик души разных детей-и двоечников и медалистов.Мой ребенок лишен пагубного воздействия школы,поэтому живет в гармонии с миром и собой.Но я не могу оставаться равнодушной к судьбам других детей,которые хотели бы так же каки моя дочь жить в свободе выбора.Мало того,когда общаюсь с детьми,обнаруживаю как много детей знают,что цена свободы-ответственность за свои решения и поступки.Но родители,которые неравнодушны к своим детям, бояться взять на себя ответственность освободить детей от обязанности ходить в школу,которая во многом мифологизирована.Они бояться ответственности или не верят своим детям(тому,что дети справятся и правильно распорядятся своей свободой)?Я не могу остаться равнодушной к "не моим" детям,потому что мои дети будут жить в том мире,который будет общим и для "школьников" и для "не школьников".Как хотелось бы,чтобы "неравнодушные родители",объединились в своем желании вырастить самостоятельное и ответственное поколение людей декларирующих ту нравственность,которой наполнено данное сообщество.Если вырастить поколение детей свободных от школьной деструктивной системы,мы могли бы надеяться на качественные изменения всего общества.Воспитанные в уважении к этому миру,дети став взрослыми не смогут тиражировать язвы общества традиционного,сегодняшнего.

http://www.lovehate.ru/School/5

А вот еще нашла интересную статью на интересующую меня тему.


Владимир Ланцберг
Хочу в школу!
Странное желание? Да нет, не очень. Дома делать нечего: книжки все перечитаны, ближайшая библиотека закрыта на переучёт. Толковых инструментов, чтобы хоть велик починить, нет. В телевизоре всё заранее известно и неинтересно. Компьютер с Интернетом — это не для нашей семьи, где мать на две ставки преподаёт в институте и ещё где-то совмещает, а отец — врач на «скорой». Уходят рано, приходят поздно, их проблемы мне понятны, но помочь я им не могу. И до меня у них ни руки не доходят, ни ноги.
Двор заставлен «ракушками». За ними — спортплощадка для сушки белья. В сухом остатке — вестибюль перед мусорными баками, но стёкла первых этажей осыпаются от одного звука удара по мячу. Туристский кружок в подвальчике выродился в секцию макраме, которым последние лет пять занимаются крепкие мордатые дядьки на импортных тачках. Меня туда не приглашают.
Да и сами дворовые отношения далековаты от гуманности.
Нет, хочу в школу. Там друзья. Там любимая биология. Какая-никакая самодеятельность и какой-никакой КВН. На физкультуре — баскетбол.
Это если у физрука хорошее настроение. А если плохое — беги по кругу и скачи через «козла». Да и с друзьями не больно-то пообщаешься: переменки мимолётны, расплачиваться за них приходится высиживанием ненавистных уроков. Школа глядит на тебя невидящими глазами, оживляясь, когда надо вызвать родителей. На вопрос, почему за правильно решённую задачу поставили «трояк», орут. Сидишь за одним столом не с кем хочешь, а с кем посадят. Божественная Вер-Сергевна ушла рожать, и оказалось, что биология — такая же мерзкая наука, как и все прочие. То есть всё, что в школе есть хорошего, к учёбе отношения не имеет. А если и имеет, то странное, «кривое»: я учусь не потому, что хочу учиться, а потому, что обожаю учителя. Или чтобы не огорчать преподавательницу сопромата и врача «скорой помощи», над которыми висит дамоклов закон о моём тотальном и неизбежном образовании. Или ради карьеры, которую я себе совершенно не представляю, ибо ни одного предмета, как выяснилось, полюбить не сумел. И вообще — школа это школа, а жизнь — что угодно, только не это. В такую школу не хочу!

А в какую хочу?
В Израиле, говорят, школа — заповедник для детей. Их там очень любят. Если учитель обзовёт ребенка, то учителя выкинут из школы в пять минут без разговора. Или не обзовёт, а только захочет. Или ребёнку просто этот учитель не нравится, и он клевещет на него. Представляете, какие учителя? Нет, в такую школу тоже не хочу.
Из Америки сообщают. Уроки там временами похожи на наши, но не всегда. Во-первых, их меньше. Я уж не говорю о том, что тамошние двенадцатиклассники возятся с тем же материалом, что наши девятиклассники. В средних классах вместо наших физики-химии-биологии-географии и, кажется, даже истории — один предмет «наука» и одна толстенная книга, где инфузория-туфелька красуется между самоперегонным аппаратом и сценой подписания Декларации. Учиться проще, но чего-то жаль. Жаль себя, которого держат за олигофрена.
Зато много физкультуры, экскурсий (в музеях класс проводит около месяца в году), стройный позвоночник и здоровый цвет лица. Зато можно вдоволь насидеться за компьютером, шаря по книжным полкам библиотеки Конгресса. Можно выпустить свой журнал. Вместо задачек про двух купцов и три цибика чаю — проблема одухотворения пустыни Сахары, которую надо решить комплексно. Вот это да!
Правда, всё, что ты сделал с пустыней, так при тебе и останется, разве что верблюд плюнет в спину. Твой журнал никто, кроме тебя, читать не будет, а библиотека Конгресса твоего посещения даже не заметит. И ты опять никто, как в своей родной школе, во дворе или дома. Прямой румяный скелет с неясным будущим.
Нет, в эту школу меня тоже не тянет.
В Европе школы мало отличаются, если не от американских, то от израильских.
Так чего же мне хочется?
То, чего мне хочется, это и мало, и слишком много.
В эту школу я прихожу, когда хочу, и ухожу тоже. То есть, как правило, прибегаю в полвосьмого утра, а возвращаюсь ближе ко сну. Среди дня могу сбегать домой забрать сестру из детсада, сходить в магазин, выбросить мусор — и опять в школу. Вместе со свеженакормленной сестрой, которую надо блюсти.
Когда наш класс только начал образовываться (ах, вы же не знаете: здесь классы формируются по желанию учеников. Сначала сбивается компания друзей, не обязательно одного возраста, потом они принимают других желающих. Могут и не принять. Но чаще объявляется приём в профильный класс — с уклоном в информатику, биологию, механику… И тоже — приём с согласия тех, кто уже здесь…) Так вот, когда класс только формировался, полдня шли уроки, полдня — дела. Какие? Ну, мне цепь на велосипеде надо было поменять, камеру залатать. Дома работать нечем, а здесь все мастерские к твоим услугам. У Саньки кошка болела, так школьный биолог пустил его в свой класс, а там ребята опытные, помогли. Санька с кошкой на лишай грешили, оказалось — авитаминоз. В выходные ездили к Прохоровой Ленке на дачу, огород вскопали: она живет вдвоём с матерью-инвалидом. Одним словом, какова нужда, таковы дела. Отец повадился в недежурные дни в школу заглядывать: то мы с ним в мастерской вешалку для домашней прихожей делаем, то он с будущими врачами разбирается, как спасать себя от себя, если что-нибудь не то съешь или сломаешь.
Потом пошли дела серьёзнее: летом посадка экзотических растений в сафари-парке, зимой эксперименты в оранжерее. К тому же, то электронщики за помощью обратятся (оборудуют соседний детдом селекторной связью), то топ-модели (что-то прострочить им надо, что-то распороть). Не по профилю, но у нас принято помогать друг другу.
Самое главное — все эти затеи настоящие. Пустыни и джунгли мы не трогаем, но парк всамделишный, электроника тоже, модели участвовали в региональном конкурсе (взрослом, естественно). Кто хочет заработать для себя и помочь школе, в свободное время строчит или паяет. И археологи из музея приезжают… не к директору школы, а к дежурному председателю её Совета (как раз сейчас семиклассник), и на равных договариваются об участии в раскопках.
Одним словом, наступил момент, когда дела стали «наезжать» на уроки. Правда, выяснилось, что при травлении печатных плат происходит реакция обмена, которую мы потом будем проходить по химии, а для расчёта фрагмента электронной схемы необходимо поставить эксперимент, который (это мы узнаем попозже) уже ставил некто Ом, открывший в результате закон для участка цепи. И получилось, что уроков вроде бы и мало, а учёба как-то сама собой происходит. Более того, чтобы сделать дело (а дела у нас пошли весьма и весьма непростые, требующие квалификации профессионала), приходится самому просить, теребить, напоминать, чтобы тебя научили, или рассказали, или хоть сказали, где нужная информация лежит и как называется
Позже, в процессе обзорной лекции, оказывается, что почти всё мы уже знаем, и уроков на заполнение «белых пятен» требуется немного. При этом у каждого из нас есть свой годовой учебный план, и мы за ним следим, иначе можно «пролететь» мимо самых интересных дел, куда-то не попасть.
Какие будут дела, когда какие уроки, кто куда попадёт, решаем мы сами, договариваясь с нужными учителями. А с ненужными — не договариваясь. Я всё время помню: надо мной «висит» мой учебный план; на меня надеются друзья, которых я могу подвести, не попав из-за плохой учебы в экспедицию, рабочую бригаду или состав участников проекта. Контроль же всё больше компьютерный, не спишешь, не подкупишь. Да и «хакеры» не в чести: поймают — вылетишь быстрее воробья.
Пожалуй, самое интересное в этой школе — её учитель. Такое впечатление, что он появляется только когда нужен.
Классный руководитель (он же Мастер) сидит себе в уголке, что-то изображает. Или лежит на столе записка, где его искать. Какие-то вещи он знает и умеет делать просто классно, однако чаще говорит, что «не Копенгаген». Но всегда знает или узнает, кто может помочь. Знает, как всё организовать, достать оборудование… (Кстати, половина того, на чем мы работаем — наши самоделки. Потому всё дёшево и ничего не ломается). При этом сам Мастер почти ничего делать не будет, но вдохновит. Вообще же он похож на лейтенанта Коломбо: шашкой не машет, глазами не вращает, нас не обольщает. Но мы ему верим: он никогда не врёт. Мы его уважаем: он знает живую жизнь, он классный специалист и мог бы зарабатывать гораздо больше. Мы ему благодарны: ему есть дело до каждого из нас, до всех наших заморочек, из-за которых он, оказывается, иногда ночью не может заснуть. Мы его негромко и тайно любим: он живой человек.
И я начинаю чувствовать себя человеком.
Утром просыпаюсь оттого, что хочу в школу!

«Наша школа.» 2001. № 6. Стр. 22–25.
То же: Педология. 2002. № 4. Стр. 41–43.

По ним много лет работают десятки преподавателей начальной и средней школы, а также - осваивают грамматику воспитанники детских садов, постигшие азы грамоты с помощью "Кубиков Зайцева".
Таблицы построены так, что после наполнения их подходящими словами наглядно проступают заложенные в них правила, становятся ясными и отчетливыми законы языка. Ведь любой ребенок, говоря на родном языке, правильно согласует слова в предложениях, склоняет, спрягает и выполняет все прочие языковые условия. Он только пока не знает, как все это называется. А школа с самых первых дней обрушивает на него столько всяких непонятных терминов и правил, что ребенок не только писать, но порой и говорить правильно разучается
Николай Александрович и его последователи считают, что нужно менять сам метод преподнесения языка детям. Необходимо создать у них представление о языке как о системе. Помимо таблиц для этого нужны словари-справочники, сборники упражнений и хрестоматии с текстами великих авторов. Самостоятельное аналитическое изучение языка со всеми этими материалами приведет к тому, что нужные правила сформулируются как бы сами собой, станут итогом логических рассуждений, а не данностью, взятой неизвестно откуда. И тогда справедливость правила не будет восприниматься как некий "каприз" учителя: "Хочу, чтобы ты писал здесь Е, а не И" (согласитесь, учительские слова часто воспринимаются детьми именно так).
Кроме того, такой подход стимулирует расширение словарного запаса. Таблицы позволяют использовать сколь угодно большое количество слов и словосочетаний. Так, работая с текстом и пользуясь сразу несколькими таблицами, мы учим не одно "правило сегодняшнего урока", а постигаем закономерности употребления и сочетания слов в данном тексте. А раз мы читаем произведения русских писателей, то в классе постоянно звучит прекрасный язык, ученики слушают и пишут не корявые фразы из учебника, составленные только ради демонстрации очередной орфограммы, - они соприкасаются с лучшими образцами родной словесности.
Рассказывать о грамматических таблицах Зайцева - все равно, что на пальцах объяснять, как плавать. По замыслу автора, весь комплекс таблиц должен быть развешен в классе - только тогда язык предстает как четко вычерченная система, в совокупности всех ее главных составляющих: вот блок прилагательных, вот блок существительных, здесь место глагольных таблиц, здесь расположились числительные.
Тот, кто знаком с "Кубиками", знает, что это пособие позволяет любому ребенку, с любой степенью подготовленности выбирать собственную программу действий. Таблицы незаменимы и при повторении курса грамматики перед экзаменами, и при работе с отстающими учениками.