Цитата сообщения Бухарец
Вечером 16 июля 1941 года на околице деревеньки Сокольничи, на бревне, под окошком дома крестьянской семьи Грабских, молча сидел солдат-артиллерист Николай Сиротинин. Это были последние часы его жизни. Батарея 55 стрелкового полка отошла за реку, а он с 76 –миллиметровым орудием, несмотря на уговоры командира, остался один – для прикрытия. Или нет. Хотя прикрытие товарищам тоже нужно, но здесь на 456-м километре от Москвы, он положил себе личный, проходящий через какие-то глубины мужской души рубеж, за который он уже не мог отступить, не предав чего-то бесконечно, дорогого, когда не стоит и жить. То были родной Орел, родители, Москва, к которой рвались танки Гудериана… и эта деревушка.
Здесь его в первый раз поцеловала девушка. И в последний. О чем он думал в эти часы – о близости смерти, или о Машеньке Грабской, которая просила его разрешить подносить ему снаряды в бою? Он, конечно же, запретил... Видевшие его крестьяне вспоминали, что Николай был спокоен. Он подготовился к последнему бою тщательно и профессионально. Выбрал позицию, окопал орудие, разложил рядком снаряды, промерил шагами рубежи обстрела и даже вешки для верности поставил. А потом был разговор с Машенькой…Вот только детей у него не будет. Война. Что-ж, пусть будут у Машеньки. Утро солдат встретил у орудия и вскоре увидел врага – колонну из двух десятков танков с буквами «G» на борту (опознавательный знак танкистов Гудериана), столько же бронетранспортеров с пехотой и множество мотоциклов. В двухчасовом бою Николай Сиротинин подбил одиннадцать танков и семь бронетранспортеров. Пока он сражался с бронетехникой, к нему в тыл зашли мотоциклисты и стали кричать, чтобы он сдавался. Раненый солдат встал в полный рост и метким огнем из карабина застрелил несколько немецких солдат. Тут сумевший зайти сзади немецкий офицер несколько раз выстрелил ему в спину из пистолета. Этот офицер не мог поверить, что им противостоял один человек: в ближайшем лесочке немецкие солдаты выкопали 52 могилы и в каждую положили по 3-4 трупа, а сколько еще раненых... Жителей деревни согнали к амбару, поставили к стенке, навели пулеметы и сказали, что расстреляют, если они не выдадут остальных русских солдат. Старуха Грабская, упав перед немецким офицером на колени, целовала иконку, висевшую у нее на шее, и голосила: - «Да один! Один он был! Колей, Николаем его звали»! Офицер хмуро на нее посмотрел развернулся и ушел. За ним ушли и его солдаты. Через несколько дней обер-лейтенант Фридрих Хенфелер был убит, а его дневник стал документальным свидетельством подвига Николая Сиротинина, дополненным впоследствии рассказами жителей деревни, собранными местными краеведами.