Правда доброты. Памяти Евгения Павловича Леонова
Вера – важнейший источник человеческой жизни.
Замкни истину в сердце и покажи ее в делах.
Е. И. Рерих
«Укажу качества взыскующих общего блага. Первое — постоянство устремления. Второе — способность вмещения, ибо плох тот общинник отрицающий, но ищущий правды достоин общего блага. Третье — умение трудиться, ибо большинство не знает ценности времени. Четвертое — желание помочь без предрассудков и присвоения. Пятое — отказ от собственности и принятие на хранение плодов творчества других. Шестое — изгнание страха. Седьмое — бодрствование явите среди тьмы» (Агни Йога, "Озарение", IV , 6).
В Живой Этики среди самых важных черт духовного продвижения указана триада — «простота, красота, бесстрашие», а еще — человечность, доброжелательство, мужество, ответственность, совесть, умение быть благодарным, преданность.
Зима 1994 года. Улица Чехова, дом 6. Московский театр «Ленком». В зрительном зале полумрак и тишина. Он наполнен до отказа – хоть ничего и не видно в темноте, это чувствуется по дыханию и пульсу. Зрители ждут. Их взгляды прикованы к сцене. Там, на театральных подмостках, среди едва различимых в смутном освещении декораций, неуклюжей неспешной походкой движется одинокая фигура. Все застыли в предчувствии…
Евгений Леонов
Кадр из к/ф «Полосатый рейс»
«Некоторые люди говорят, что театр – храм.
Я так никогда не говорил, я так не думаю.
Но я живу в нашем обществе,
и жизнь у нас такая… что надо стать
на колени, здесь, и помолиться».
Этим монологом начиналась последняя роль великого, воистину народного артиста Евгения Леонова в спектакле Марка Захарова «Поминальная молитва».
Без притворства, без грима, такой, какой есть, в джинсах, в кроссовках, он опускался на колени и спокойно вполголоса продолжал:
«Господи, ты все видишь… Помоги нам,
вдохнови нас на молитву поминальную.
Ты меня можешь не услышать,
я к тебе никогда не обращался,
никогда не прислушивался.
Если честно – я тебя даже никогда не знал
(меня так воспитали), и все равно, Господи,
сегодня, сейчас мне очень хочется, чтобы ты
услышал меня и всех нас, всех нас.
А мы – тебя.
И пусть будет музыка…»
И пусть будет музыка – слова эти звучали не игриво и не пафосно. А как-то тихо, просто, грустно и даже немного застенчиво. Но в них угадывалась пронизывающая, живая ностальгия и надежда…
Сквозь маску комика, сквозь видный миру смех его киногероев, столь многих, известных в каждом доме, проступали незримые, неведомые миру слезы. В парадоксальном сплаве улыбки и трагической обнаженности рождалось послание человеко-ролей Евгения Леонова. Послание, которое накрепко врезалось в души и размягчало сердца.
Оно несло в себе какую-то особенную Правду. Правду Доброты и человечности! И мы впитывали ее с самого детства, начиная с незабываемого забавного Винни-Пуха.
«Все-таки смысл нашей профессии – на сердца! Переводить себя – из литературы – туда, на сердца, в сердца. В образ-матку, которую ты можешь дать. В искренность. И все это перемешав – создать что-то, в чем и радость бы была, и гнев, и боль» (из интервью).
В наш жестокий, озлобленный, суетливый, грохочущий век рядом с нами появляются особенные люди. Люди-первосвященники. Люди-терапевты. Они не говорят громких слов, не читают нравоучений, не тычут пальцем, не облачаются в мантии и рясы. Они бывают даже такие: нос картошкой, мохнатые брови, лысина. В общем, сократовской внешности люди. Они будто специально стараются остаться неузнанными, чтобы узнавали то лекарство небесной природы, которое они приносят, – подлинное искусство, что помогает нам, маленьким, становиться чуточку выше, чуточку добрее.
«Через мою жизнь, как и через жизнь каждого человека, прошло столько лиц, людей. С кем-то сталкивался ближе, а с кем-то просто ехал на машине со съемок. Но ведь каждый человек, если заглянуть ему в глаза, – это целый мир. Будь восприимчив к этим мирам. Здесь начало искусства» (из «Писем сыну»).
Какой простой и удивительно мудрый совет – заглядывать в глаза! Всего лишь. Такая мелочь. Но мы часто лишаем себя этого шанса. У нас на все есть свой правильный ответ, свое мнение. Ведь очень хочется казаться умнее, ловчее. Мы все время куда-то бежим, толкаем друг друга локтями, наши глаза отвыкли вглядываться, наши уши отвыкли от тишины, наши души отвыкли от Тишины. А рядом в очередях, в автобусах, на улице и на работе сосуществуют целые миры. И они так же все куда-то бегут. Суета…
«Тишина – это какое-то особое состояние мира и человеческой души. Мне кажется, мы себя чувствуем частичкой природы, каплей океана в тишине, и только. Вне тишины нельзя понять красоту…
Тишина – это жизнь, все великое совершается в тишине. Тишина – это уважение людей друг к другу, это нежность и любовь. Как я люблю дома, где говорят тихо, даже дети не кричат без причины…
Сохранить тишину, покой в своем доме – значит установить в нем климат уважения. А сохранить тишину на всей Земле, на всей планете – это тоже значит установить климат уважения, обязательный для всех народов и стран» (из «Писем сыну»).
Кадр из фильма «Кин-дза-дза!». Юрий Яковлев и Евгений Леонов
Список его ролей в театре и в кинематографе поражает. Двадцать лет актерского труда в театре имени Станиславского, четыре года – в театре Маяковского; 15 лет в «Ленкоме». Съемки у известных кинорежиссеров – Георгий Данелия, Михаил Швейцер, Виталий Мельников, Марк Захаров. Гастроли, поездки. Он даже умирал не один раз. На гастролях в Гамбурге внезапно остановилось сердце. Провел между жизнью и смертью в общей сложности 28 суток. Со свойственной ему иронией он сказал тогда: «Хотел увидеть там Раневскую, но не нашел и вернулся обратно». Уже через месяц играл в очередном спектакле.
Многие персонажи, сыгранные Леоновым, стали незабываемыми и родными. С ними теплее и радостнее, с ними хочется искать и открывать мир! Им – веришь! Огромное количество самых разных жизней прожил он на театральных сценах и в кино. И каждая из них – это история труда и терпения, сомнений и находок, постоянного совершенствования мастерства художника. И конечно, у Леонова это всегда поиск маленькой правды.
«Маленькая правда, считал Станиславский, ведет актера путем интуиции. Конечно, я не Станиславский и не Яншин, я, наверное, не могу тебе все это толком объяснить. Но я хочу, чтобы ты всегда начинал с мелочей, которые были бы в логике твоих чувств, а потом, фиксируя на них внимание, научился бы пускать их в дело.
Мне кажется, маленькая правда уберегает актера от декламации, пафоса, самолюбования на сцене, она его как бы пригвождает к естеству, к земле, к почве. Всякую роль надо пережить как событие своей жизни, иначе – чепуха» (из «Писем сыну»).
29 января 1994 года. Улица Чехова, дом 6. Московский театр «Ленком». Перед началом спектакля «Поминальная молитва» зрителям объявили, что спектакль не состоится из-за смерти актера. Евгений Павлович ушел из жизни, собираясь в театр. Ни один из пришедших не сдал билета. Кто-то принес свечи из ближайшего храма, и люди весь вечер простояли с ними на морозе возле «Ленкома». Звучала музыка…
«А заветная мечта у вас есть?» – «Мне хочется, как и всем, удержаться на том уровне, который позволил бы потом сказать: „Выше закона может быть только любовь, выше правосудия – только милость, выше справедливости – только прощение“» (из последнего интервью).
