Эдуард Лимонов
ТРЕТЬЯ ЖЕНА ЭДУАРДА ЛИМОНОВА — ИНОПЛАНЕТЯНКА ЛИЗА
интервью Андрею Ванденко
Что бы ни делал Эдуард Лимонов, в любом его поступке ищут скандал или хотя бы намек на оный. Репутация: то ли он шубу украл, то ли у него. Вот и в союзе 54-летнего писателя и 25-летней дизайнерши (или: 25-летнего дизайнера!) многие склонны усматривать лишь очередной вызов обществу, брошенный автором незабвенного «Эдички». А может, это Любовь? Эдуард + Лиза = …
ОН
— Господи, вы видели, во что превратились мои бывшие жены? Лена (Де Карли — вторая супруга Лимонова, графиня, автор нескольких книг.— А.В.) дает интервью и заявляет: «Я люблю сперму». Как мне надоела эта пошлятина! Я не виделся с Леной десять лет, а тут столкнулся на выставке и обомлел. Когда-то я посвятил прекрасной Елене книгу любви и вдруг встретил тетку с перекошенным лицом, лопающимся от жира. Как человек может так опускаться? А Наталья (Медведева Н.— третья жена Лимонова, экс-фотомодель, певица, автор нескольких книг.— А.В.)? Публикует в журнале статью, кстати, очень приличную, и при этом позирует на фоне муляжей мужских членов из секс-шопа. Совсем девушка рехнулась! Зачем ей эти эротические принадлежности? Смотрю на это грустным взором и думаю: надо же, наплодил монстров!
— Берете вину на себя?
— Ни в коем случае! Что бы я ни писал в своих ранних книгах, но в личной жизни я всегда был целомудренно-порядочен. Никто не может сказать, что видел меня в непотребном виде, я не позволял себе сниматься для какого-нибудь говна.
— Но ведь есть ваши фотографии, на которых вы позируете обнаженным.
— А что тут такого? Это была специальная съемка для французского журнала. В рубрике «Голый мужчина» публиковались фото знаменитейших политиков, артистов, писателей. Но там ведь нет пошлости — никаких гуттаперчивых членов, гениталий или чего-то в этом роде. Только красивое тело.
— Когда-то вы говорили мне, что не будете старым, что вам проще уйти из жизни, чем видеть в зеркале свое дряхлеющее лицо.
— Во-первых, о добровольном уходе речь не шла. Во-вторых, не думаю, что мне уготован слишком уж длинный век. Прошлой осенью на меня напали, стремясь изувечить, в результате травмировали левое глазное яблоко. В июне этого года был мощный взрыв в штаб-квартире нашей партии. Если дальше так пойдет, то мне своей смертью не умереть. Радикальная политика — вредная для здоровья вещь. Но, кстати, вопросы о возрасте очень любят в России. На Западе никого не интересует, сколько тебе лет. О человеке судят по его активности, а не по дате рождения.
— Однако вы сами даете пищу для разговоров.
— Вы о Лизе? Да, разница в возрасте большая. Если с Натальей было, кажется, лет четырнадцать, то здесь почти тридцать. Отец Лизы моложе меня на три года.
— Не тяжело соответствовать?
— Спросите у девушки: я вечером засосу бутылку водки, утром встану, сделаю зарядку и — как огурчик. Вот и все соответствие.
— В одиночку пьянствуете?
— Какое пьянство? Я себя контролирую. После трудной работы нужно расслабиться, а пол-литра отлично снимают напряжение. Не могу сказать, что как-то особенно забочусь о здоровье, слежу за диетой. Так, самую малость. В 80-м году перешел в разряд профессиональных писателей и понял, что минимальный спорт все же необходим. Если весь день сидишь на заднице, надо дать мышцам нагрузку. И все же, когда говорят, что я выгляжу значительно моложе своих лет, честно признаюсь: гены, наследственность. Да, у меня есть пудовая гиря, подаренная товарищами по партии. Иногда тягаю, но в этой квартире особенно не развернешься, спортзал не устроишь.
— Вы давно тут обосновались?
— Уже года два.
— То, что номер дома 6, а квартиры 66 — совпадение?
— Я со смехом к этому отношусь. Только гадости не пишите, а то обязательно проведете параллель между Лимоновым и числом сатаны! В Москве я сменил массу мест. Обитал в квартирах без телефона; в каких-то полуразрушенных домах. Так что здесь вполне прилично, правда, три шестерки — это подозрительно, но пока обходится без эксцессов.
— А в Париже у вас осталась какая-то недвижимость?
— Была мансарда, но она никогда мне не принадлежала. Сначала я хотел сохранить ее за собой, а потом оставил попытки. Мороки много.
— Однако французское гражданство с вами?
— Паспорт есть, правда, просроченный. Его можно продлить, но ведь российское законодательство не разрешает иметь двойное подданство. Поэтому без толку, что я формально являюсь гражданином Франции. Если меня здесь арестуют, то судить будут по русским законам. Кстати, посадить вполне могут и в Париже. Меня там сегодня ненавидят люто. За все — за участие в войне с Хорватией на стороне Сербии, за позицию русского патриота. Поэтому вряд ли я буду искать политическое убежище во Франции. А где? Это вопрос. В Прибалтику меня не пускают, на Украине с марта прошлого года против меня ведется уголовное дело. Я недавно по ошибке заехал на украинскую территорию, так думал, уже не выберусь, заметут. Ничего, пронесло.
— Родители по-прежнему в Харькове?
— Да, мы не виделись с 94-го года, и то я приезжал тайком. Мои антиукраинские взгляды широко известны. Арестовать могут в любой момент. У меня ведь нет статуса депутатской неприкосновенности.
— Но вы, слышал, хотите его приобрести?
— Пытаетесь подловить? Напрасно. Я, действительно, баллотируюсь в депутаты Госдумы по Ставрополью, но совсем не из-за мандата. Личной корысти не преследую. Знаете, иногда встречаются абсолютно честные люди. Я — один из них.
— Не только честный, но и скромный.
— Приходится самому о себе говорить, поскольку пресса пишет одни гадости. В известном смысле, меня затравили. Никто из участников оппозиции за последние годы ничего не потерял, а Зюганов, хитрая жопа, даже приобрел. Один я оказался в пролете. Как честный человек отдавался борьбе, не думая о последствиях. Если бы не мой темперамент, было бы совсем худо. Меня выручает веселое и злобное, но не депрессивное отношение в жизни.
— Это какой по счету поход на парламент у вас будет?
— Третий. Самой удачной была первая попытка, но в декабре 93-го меня грубо кинул Зюганов, выставивший в моем округе кандидатуру коммуниста, хотя обещал этого не делать.
— А что же у вас по стенам портреты Ленина и Сталина развешаны, если КПРФ вас подставляет?
— Я же говорил, что у меня нет постоянной крыши над головой. Поэтому украшаю временные жилища тем, что люди дарят. Кто-то принес фото Иосифа Виссарионовича, а кто-то — афишу фильма «Криминальное чтиво». Мне не жалко, пусть будет. Хотя портрет Ельцина не повешу здесь ни при каких условиях. Все-таки у меня определенные политические пристрастия.
— Лимонки на полочке настоящие?
— Нет, конечно. Одна учебная, из второй запал вывернут. Сувениры, игрушки. Лиза с них пыль периодически вытирает.
— Кстати, о Лизе. Не пора ли девушке к разговору подключаться, сколько можно наш диалог молча слушать?
(Далее беседа продолжается втроем. Для простоты понимания реплики Лимонова обозначим буквой «Э» — Эдуард, а слова Лизы Блезе — соответственно — «Л» — Лизавета. — А.В.)
Елизавета Блезе и Эдуард Лимонов
ОН + ОНА
Э.: Мое несчастье в том, что я не люблю женщин как таковых. Точнее, не люблю того, что понимается под женщиной — задницы, сиськи, много мяса. Меня это не вдохновляет. Скорее, мне нравятся девочки.
— Поосторожнее, Эдуард, статья об ответственности за растление несовершеннолетних не отменена.
Э.: Никакой педофилии! Я люблю женщин с девичьими фигурами — худеньких, стройненьких. Всем моим подругам, когда я с ними знакомился, было в районе двадцати лет. Кстати, это предмет для будущих размышлений: хорошо любить девочек, когда тебе сорок или даже пятьдесят, но в восемьдесят?
— Какой вы неугомонный.
Э.: Готовь сани летом… Лизу я встретил незадолго до того, как расстался с Натальей.
— По версии Медведевой, она от вас ушла.
Э.: Слушайте, что я говорю. После нескольких дней отсутствия Наташа явилась за паспортом и деньгами, а я настоял, чтобы она забрала и вещи. За тринадцать лет совместной жизни немудрено устать от Наташиных выходок. Человек она крайне неуравновешенный, часто и без меры выпивающий… Словом, отношения с Медведевой разладились, и я стал спать с самыми разными женщинами, среди них была даже работница РЭУ. Прошла, не зацепив за душу, целая череда лиц, пока не повстречалась Лиза. Это случилось на вернисаже московских художников, в котором принимал участие и Лизин отец. После выставки мы поехали в мастерскую, оказались по соседству за столом. Лиза тогда напоминала ободранную кошку, волосы у нее торчали в разные стороны. А-ля панк.
Л.: Все говорили, ели, пили. Потом возник какой-то спор, и мы с Эдуардом стали защищать одну точку зрения. Тогда я еще не знала, что Лимонов — это Лимонов. Мне подруга шепнула. Я, конечно, слышала о таком писателе, но не представляла, как он выглядит.
Э.: Я предложил встретиться, назначил свидание у памятника Пушкину.
Л.: Как раз накануне моего дня рождения.
Э.: Я пришел, а она не приехала. Все усугубилось тем, что в этот день Борис Берман с Российского телевидения снимал меня для своей передачи и, узнав о свидании, напросился за компанию. Прибыли мы на Пушкинскую, телевизионщики установили камеру, а девушки — нет. Тридцать минут, сорок. Телегруппа уехала, а я остался ждать. Напрасно. Потом пешком отправился домой, страшно матерясь по дороге.
— Вслух ругались?
Э.: Только так. Зол был жутко, но звонить Лизе не пытался. Да у меня и телефона ее не было.
Л.: А я не могла прийти на встречу. Никаких сил после предыдущей вечеринки не осталось. К тому же я забыла, когда именно мы договорились увидеться. Но спустя неделю друг привел ко мне Лимонова.
— Эдуард, вы простили коварную?
Э.: Мы не выясняли отношения. Сцены ревности, истерики — это не мой стиль. Я мог отказаться и не идти к Лизе в гости, но раз приехал, то зачем портить вечер? Поначалу действительно не хотел встречаться, всячески отговаривался, мысленно называл Лизу сволочью, змеей коварной, а потом согласился. Пили шампанское. Не хватило, сгоняли в магазин, принесли еще. Потом завалились спать по разным комнатам.
Л.: В третий раз мы встретились на презентации какого-то новомодного журнала. Журнал в свет так и не вышел, но вечеринка состоялась. Все проходило на каком-то дебаркадере, было жутко холодно, и мы убежали сюда, в эту квартиру. Пили водку. Согревались.
Э.: Тогда же, на презентации, нас сфотографировали светские хроникеры и напечатали карточку в газете, подписав ее: «Лимонов променял прокуренную Наталью на свеженькую Лизу». А у нас тогда еще ничего серьезного и не было. То есть как бы не было, но для себя я все сразу решил. Вторую Лизу фиг встретишь. Она элегантна от природы, именно такой рисуют классическую француженку. Может, это кровь в ней говорит? Фамилия Блезе явно выдает галльское происхождение.
Л.: У моей бабушки была фамилия Стюарт. Может, когда-нибудь наберусь наглости и стану утверждать, что мы из королевского рода.
Э.: Лизина оригинальность, непохожесть на других произвела на меня впечатление. Все эти толстозадые Шэрон Стоун — пустое место рядом с ней.
Л.: А у Шэрон большая задница?
Э.: Конечно! Она здоровенная тетка! А Лиза напоминает инопланетянку. Словом, в ней было все, чтобы соблазнить такого мужика, как я.
Л.: Однажды я пришла к Лимонову и осталась. Утром получила ключ от квартиры.
Э.: Я редко ошибаюсь. Практически не ошибаюсь.
Елизавета Блезе
ОНА
— Вы называете Эдуарда по фамилии?
— Как правило. Не могу решить, как к нему обращаться. Эдик — пошло, Эдуард — коряво.
— Как отреагировали родители на ваш роман?
— Конечно, Лимонова приняли не сразу, но вариантов не оставалось. Родители хорошо знают мой характер. Мне еще очень-очень давно было сказано: «Лиза, ты взрослая девочка, сама знаешь, что делать». Надо сказать, что я, как говорится, из того тихого болота, где черти водятся. Например, школу бросила после восьмого класса.
— Недоучка?
— Обижаете! Сначала сдуру поступила в педучилище. Как меня угораздило? Сбежала оттуда и принялась радостно гулять. Потом пошла учиться в вечернюю школу рабочей молодежи, а днем трудилась продавцом в первом в совке рок-магазине под названием «Давай-Давай!». Это был 90-й год. На весь магазин я оказалась единственной девушкой. Публика туда приходила соответствующая. Представляете: косухи, «казаки»… Забавное время. У меня до сих пор среди рок-музыкантов полно знакомых. Москва — город маленький, тусовка одна. С Крупновым дружила, тяжело пережила его смерть.
— А после «Давай-Давай!» чем занимались?
— Какое-то время валяла дурака.
— За чей счет?
— У меня был… как это называется?., гражданский муж. СЛОВОМ, мальчик, мой ровесник. Он крутился, деньги у него водились. В ту пору бабки легко давались молодым людям. Мы прожили несколько лет и разошлись. Мой бой-фрэнд даже посидел какое-то время в Бутырке, я ходила на суд… Осталась одна, и вдруг выяснилось, что не могу заработать даже на пачку сигарет. Начала осваивать компьютер. Получилось. Набралась наглости, пришла в фирму и заявила, что все умею. Меня взяли дизайнером. Этим и кормлюсь по сей день. Еще подрабатываю тем, что верстаю газету «Лимонка». За это Лимонов платит мне. А как иначе? Мы живем на два кошелька. Конечно, не считаем, кто сколько потратил на продукты, но у каждого должны быть и свои деньги, и своя жизнь. У меня даже собственная квартира есть: там стоит мой компьютер, там я работаю. Иногда нужно зануриться куда-то, побыть одной. Поэтому сейчас живем на два дома.
— Газету Эдуарду помогаете верстать, а рукописи часом не редактируете?
— До этого не дошло. К моменту знакомства я не прочитала ни одной книги Лимонова. Потом, конечно, нагнала упущенное. Начинала с «Дневника неудачника», который Лимонов мне почему-то предложил первым.
— Подружки никогда не говорили вам: зачем ты, мол, связалась с этим стариком?
— Во-первых, мне глубоко наплевать на мнение окружающих. Во-вторых, у меня нет подружек. А в-третьих, какой же Лимонов старик? Я никакой разницы в возрасте не ощущаю. Удивительно, вроде бы мы воспитывались в разное время, но, оказывается, любим одно и то же, читали в детстве одни и те же книги.
— Что читал подросток Савенко, Лимонов подробно и красочно описал в одноименной книге.
— Но вы обо мне ничего не знаете!
— Срок мотали?
— Бог миловал. Нет, я достаточно законопослушна, хотя временами возникает желание убить кого-нибудь. Даже не кого-нибудь, а вполне конкретного человека. Худой, высокой и красивой девушке жить весьма трудно. Слишком много уродов таскается по улицам. Почему нельзя носить оружие? Честное слово, рука не дрогнула бы.
— А к экс-женам Лимонова негативных эмоций не испытываете?
— Убить? Что вы! Посмотрите на Лену, на Наталью и на меня. За что их убивать? Они мне не конкурентки. Кроме всего прочего, ревновать глупо. У Лимонова были женщины, а у меня мужчины. Что с того? Главное, что сейчас он мой.
— Вы живете с Эдуардом незарегистрированным браком, формализовать отношения не хотите?
— Мне не нравится слово «муж». Да и тема брака в наших разговорах как-то не возникала. Мне хватает того, что мы вместе. Впрочем, может, стоит и прояснить. Лимонов, мы с тобой поженимся?
Эдуард Лимонов и Елизавета Блезе
ОН + ОНА =
Э.: Только сначала разведусь с Натальей Георгиевной Медведевой, этим занимается мой адвокат. Потом обязательно подадим заявление в ЗАГС.
— Это можно расценивать как официальное предложение руки и сердца?
Э.: Наверное. Не знаю, как такие предложения делаются. Но я согласен с Лизой, что печать в паспорте — не самое главное. Мы же не буржуа из салонов. Брак может лишь упростить существование, но не является гарантом сохранения любви.
— В свое время на вопрос о детях вы, Эдуард, ответили, что у вас их приблизительно двое.
Э.: Более определенно сказать не могу. Законные жены мне детей не родили, а внебрачные связи — как их проверить? Однажды в метро меня остановила женщина и стала рассказывать, что у меня есть сын. В городе, который она называла, я никогда не был, но женщина знала такие факты моей биографии, что я стал сомневаться. Все-таки живу долго, глупостей наделал достаточно.
— Правда, что как-то к вам приходила женщина с просьбой помочь ей завести ребенка?
Э.: И такое было. Пришла в партийный штаб и говорит: «Хочу поговорить с вами наедине». Я попросил оставить нас вдвоем. Она и выложила. Я стал отнекиваться. Еле открутился.
— Олег Газманов предлагал создать банк спермы.
Э.: Полный маразм! Знаете, я никогда не возражал против детей, исповедуя цыганский принцип: чем больше, тем лучше. Вырастут, будут бегать папе за бутылкой. Но жизнь так сложилась, что до детей не дошло. То одно мешало, то другое. Лена пару раз делала от меня аборты, я дико противился этому, однако вы же знаете: женщины часто решают сами. Не каждая может и хочет стать матерью.
— Лиза, а вы готовы?
Л.: Пока нет. Хотя — все возможно. Вдруг через полгода в голову ударит, и нарожаю 125 детей?
Э.: Это ты хватанула! Сколько лет ты жить собираешься?
Л.: Проживем, Лимонов, проживем.