Конфликт между акционерами НТВ и назначенным руководством компании с журналистским коллективом зашел в тупик: обе стороны не могут достичь компромисса и говорить друг с другом, видимо, тоже больше не могут. Теперь полемика межу противоборствующими лагерями перешла в формат эпистолярного жанра. 06.04.01
	Открытое письмо Леонида Парфенова Евгению Киселеву
		Женя, мне лучше обратиться письменно, к тому же я сорвал голос, споря с Максимовской еще 3 апреля. Я не могу более находиться в положении человека, за которого принимают решения. То, как ты назначил членов согласительной комиссии, последний раз я видел подобную процедуру при избрании членов партбюро. К твоему списку Сорокина предложила Миткову, ты ответил: «Не стоит». Впервые за восемь лет НТВ на предложение взять куда-либо этого человека отвечено отказом, да еще и в присутствии Тани. Ребята-корреспонденты стерпели, и, значит, нет шансов дождаться их скорого повзросления. У меня не остается другого выхода. Мне даже не интересно, по приказу ли ты, уходя, сжигаешь деревню до последнего дома или действуешь самостоятельно. Ты добиваешься, чтобы «маски-шоу» случились у нас в «Останкино», ты всеми средствами это провоцируешь. Ты держишь людей за пушечное мясо, пацаны у тебя в заложниках, потому что не знают другой жизни, кроме как быть привязанными пуповиной к «Итогам», и, значит, то, что делаешь ты,– это растление малолетних. На нашем восьмом этаже, из окна которого развевается флаг НТВ, нет уже ни свободы, ни слова. Я не в силах больше слушать твои богослужения в корреспондентской комнате, эти десятиминутки ненависти, а не ходить на них, пока не уволюсь, я не могу. Считай это заявлением об уходе, формальную бумагу пришлю по факсу. На телевидении мне уходить некуда: ухожу в никуда. Комментарии по поводу этого обращения я готов дать только в эфире родного канала НТВ. Леонид Парфенов 09.04.01
	Открытое письмо Евгения Киселева Леониду Парфенову
		Леонид! Не смог подобрать слово для обращения, хотя привычное «дорогой» подошло бы во всех смыслах, ведь мы, как телекомпания, дорожили тобой и твоими очень дорогими проектами, а я лично дорожил твоим, как мне казалось, искренне добрым отношением ко мне. Выясняется, что я ошибался. Скажу откровенно, я принял бы твою позицию как безукоризненную и поверил бы в то, что у тебя не было решительно никакого способа общения со мной, кроме как через газету «Коммерсантъ», если бы не видел тебя много раз утром, днем и вечером в коридорах редакции. Я бы принял чистоту твоей позиции и поверил, что ты не можешь говорить со мной, потому что сорвал голос в спорах, если бы не увидел тебя в тот же вечер в прямом эфире «Антропологии», без всякого труда разговаривающим с нашими коллегами. И кстати, даже если ты действительно сорвал голос в спорах, значит, споры до хрипоты у нас в НТВ были, что как-то облегчает мою авторитарную участь. Несколько дней назад на общем собрании журналистов НТВ ты тоже голосовал за мое избрание главным редактором телекомпании – и я считал, что получил и от тебя вотум доверия, право самому в нынешней сложной ситуации принимать быстрые решения, не собирая каждые пять минут сотни наших сотрудников. Впрочем, тебе ведь не нравятся и общие собрания, не правда ли? Слишком громко, слишком часто приходится слышать мнения, не совпадающие с твоими... Я бы принял твою позицию, если бы не знал, не видел своими глазами, как суетливо ты стал вести себя с того момента, как тебя пригласили в состав совета директоров НТВ «по версии 'Газпрома'», как путанно ты объяснял свое отношение к этому приглашению и как откровенно тебе не хотелось от него отказываться. Ты пытался уговорить журналистов НТВ рассматривать тебя в качестве их делегата, но безуспешно, коллеги сказали: "Нет". И в этот момент, как мне показалось, тобой овладела обида. Обиженные интонации бывали у тебя и раньше. Но я лично, как и многие наши коллеги – я это знаю,– принимали тебя таким, какой ты есть, и за талант прощали все издержки высокомерного индивидуализма. Даже твою способность называть людей, пришедших на митинг, «интеллигентным стадом». Я имею в виду не только митинг на Пушкинской площади в позапрошлую субботу. Ведь это у тебя давно. И в августе 91-го – это многие вспомнили только теперь – ты смотрел на происходящее так же иронично, презрительно и подловато. Нарциссизмом страдают многие на телевидении, вот только у тебя, похоже, нарциссизм по форме течения болезни напоминает быстротечную чахотку. Чего стоит фраза, сказанная тобой в «Антропологии» в сцене публичной телевизионной отставки: «Моя подпись могла затеряться среди других!». Очевидно, для тебя это непереносимо. Но ведь подпись под документом – не автограф, она и должна затеряться среди других. Ведь телевидение – коллективное дело, и неудачный монтаж, операторский брак или ошибка звукорежиссера за несколько минут до начала эфира могут свести на нет все усилия. Вот почему я лично дорожу мнением и солидарностью не только звезд, ведущих, корреспондентов, но и операторов, режиссеров, редакторов, осветителей – всех нас. И – самое главное. Я не понимаю, кого ты называешь «пацанами». Полковника в отставке Евгения Кириченко? А может, Ашота Насибова? Или Александра Хабарова? Как ты можешь оскорблять их, по возрасту, уму и популярности тебе не уступающих, обвинением в неспособности мыслить самостоятельно? Ведь эти журналисты научились вести прямые репортажи из самого пекла войны и говорить при этом взвешенно и достойно даже под пулями. А это, извини за резкость, совершенно другой уровень профессионализма, чем записанный с 38-го дубля стендап в дворцовом интерьере. А что касается твоего упрека, что в «Итоги» собираются самые интересные репортажи, самые лучшие кадры, что на эту программу работают самые лучшие журналисты,– согласись, странно было бы, если иначе. И ты сам, между прочим, не раз выступал в «Итогах». Более того, совсем недавно принял мое предложение вести постоянно рубрику «Особый взгляд». Почему же ты не отказался? В общем, жалко, что столько лет работы на одном канале, годы если не душевной дружбы, то человеческой приязни, закончились так – позерством и трусостью, два в одном. Прости за прямоту, но не могу иначе оценить это открытое письмо, сопровожденное эффектной фотографией на фоне Останкинской башни. Ты всегда боролся за стиль. Но то, что ты сделал,– банальное предательство в трудную минуту, это и есть преступление перед стилем. Евгений Киселев 07.04.01
	Письмо Альфреда Коха к НТВ
		Уважаемые НТВшники! Я пришел вечером на работу после «Гласа народа». Весь искурился и пил кофе. Потом начался Дибров, и я стал смотреть. Там я узнал, что Парфенов ушел. Нет нужды говорить, какой он талантливый. Вы сами это знаете. Я ночью долго думал над его уходом. Мне не давал покоя вопрос, почему он ушел первым. Теперь я знаю ответ. Я чувствовал это раньше и поэтому и ввязался в это дело. Теперь Парфенов сказал то, что я просто чувствовал. Понимаете, есть вещи, которые обычные люди, которыми являемся мы с вами, понимают только в результате их логического осмысления, осязания и т.п. Парфенов устроен иначе. У него огромный вкус и чувство стиля. Я думаю, его просто корежило. Он просто физически не мог выносить того, что вы делаете последние несколько дней. Вы произносите столько правильных слов. Делаете чеканные профили и одеваете тоги. Вы – борцы. Вы все уже из мрамора. Ваши имена войдут в историю или, виноват, в анналы (так, кажется, по стилю лучше). А он не мог уже на это смотреть. Вы поймите. Еще до того, как вы и все остальные поймут, что никакой борьбы нет, поймут, что с вами никто не борется, дойдет наконец, что с вами хотят диалога. Что мы все мучительно думаем, как вам выйти из этой ситуации, сохранив лицо. Еще до всего этого он уже чувствовал дурновкусие. Правильная и справедливая борьба не может быть стилистически позорной. У вас пропал стиль. Это начало конца. Этот ложный пафос. Эта фальшивая пассионарность. Это фортиссимо. Надрыв. Это все – стилистически беспомощно. Флаг из туалета. Преданные мальчики. Огнедышащий Киселев – дельфийский оракул. Ночные посиделки (компания). Неужели вы этого не видите? Я понимаю, почему этого не видит Киселев, Кричевский и Максимовская. Я не понимаю, почему этого не видит Шендерович, Пушкина и Сорокина. Это просто плохо. Плохо по исполнению. Это бездарно. Бетховен, сыгранный на балалайке,– это не Бетховен. Какая гадость эта ваша заливная рыба. Киселев на операторской лестничке, произносящий гневную филиппику лоснящимися от фуа-гра губами. Визг. Как железом по стеклу. Пупырышки. Я это чувствую. А вы? Прекратите. Не получилось; не верю. Это должен быть либо другой театр, либо другая пьеса, либо другие актеры. Звонит Новодворская: «Альфред, а что, Киселев не знает, что вы антисоветчик?» Нет, не знает. Не хочет знать. Тернер. Дайте Тернера. Хочу Тернера. На Тернера. Не хочу Тернера. Что хочешь? Свободу слова. На свободу. Не хочу, не верю. Я хочу штурма. Может, меня наградят... Посмертно. Шендерович! Ау! Не чувствуете? Весь в бежевом. Снова в бежевом. Теперь – габардиновый. Улыбается. Думает. Идет по Красной площади. Любить и пилить. Отдыхать. Пушкина! Ау! Не отворачивайтесь. Не затыкайте нос. Нюхайте. Это ваше, родное. Губы дрожат. Громко. Да или нет. Нет вы мне ответьте – да или нет. Аааа! Не можете. Вот мы вас и поймали. Уголовное дело, кажется. Мы вас выведем на чистую воду. Сорокина! Слушать. Не затыкать уши. Терпи. Как говорил Остап Бендер: «Грустно, девушки». Надо взрослеть. Надо стать. Надо проветрить. Проветрить. Помыть полы. Отдохнуть. Своим враньем вы оскорбляете мой разум. Альфред Кох
	Открытое письмо Альфреда Коха ко всем, кто не верит, что он пишет сам
		(В ответ на заявление в программе «Сегодня», что ввиду отсутствия высокого интеллекта Кох так написать не мог) Ратуйте, православные! Грабят! Среди бела дня. При всем честном народе. Грабят и не краснеют! Да будь у вас 150% акций, все равно не отдадим, говорят! Вот такие дела! Взяли денег на мегафон. Не отдают. Ни мегафона, ни денег. Да еще в мой мегафон меня же и кроют почем зря. Правовое государство, одним словом. Причем все так культурненько. Спасибо, пожалуйста, жулик, мародер. Не по-матерному. Столица! Не жук чихнул. А тут давеча на английский перешли. Йордан, говорят, гоу хоум! А, значит, Тернер, соответственно, гоу ту Москоу! (Это они так иностранные инвестиции поддерживают.) Ууу! Сила! Образованные. А чего у вас такого нету? Чего нету, а вы хотите? А, говорят, со свободой слова плохие дела. Тут некультурный Кох (это то есть я) завелся. Культурные люди, они ведь как? Дали денег и отошли в сторонку. Чтобы не мешать. А этот все лезет и лезет. Деньги, видишь, ему обратно отдавай. А свобода слова как же? И не понимает, дурак (это то есть я), что этой своей глупой просьбой свободу слова губит. И получается по всему, что я, значит, грубый и циничный, а они — лыцари без страха и укропа. Дела... Неделю уж митингуют. А в субботу меня совсем обидели. Написал я им письмецо открытое. Да в Интернет его засунул. Они его почитали и говорят: Кох не мог его написать. Кох некультурный. Культурных на свете два: Шендерович да Парфенов. Верней, один уже остался. Парфенов, ночью недоглядели (и то — четвертые сутки не спавши), взял да утек. Так остался я без денег, без мегафона, да еще и письмо не мое. Знал бы я раньше, купил бы на эти деньги десять таких мегафонов и орал бы, как они, каждый день на них. Может быть, тогда мне и письма ночью не захотелось бы писать. Да вот оно, письмо, читайте. Истинный крест, сам писал. Не сойти с этого места. Не хуже, чем у Шендеровича. Вылитый Парфенов. Альфред Кох 09.04.01
	Совсем открытое письмо Виктора Шендеровича Альфреду Коху
		Уважаемый господин Кох! Только что прочел в Интернете Ваше обращение к энтэвэшникам. Написано замечательно. Образно, с прожилками постмодернизма, с тонко продуманной неряшливостью стиля. Давешнее письмо Леонида Парфенова тоже было написано блестяще. Вообще со стилем у вас всех сложилось. Тонкие интеллигентные люди с огромным вкусом. А у Киселева с Максимовской со вкусом не сложилось. Срывы в пафос, перебор громкости, злоупотребление риторикой. Слышу не хуже вашего. И Сорокина слышит, уверяю вас. И миллионы телезрителей тоже. Но не буду про «миллионы телезрителей», этот штамп может ранить вашу нежную душу. Буду говорить только от своего имени, благо именно мне Вы адресовали свое «ау». Попробую откликнуться. Видите ли, я, наверное, не такой тонкий человек, как Леонид Парфенов, и не могу позволить себе перейти на сторону неприятеля из-за эстетических расхождений с главнокомандующим. И его нравственное несовершенство я не считаю достаточным поводом для того, чтобы начать стрелять по своим. Его губы лоснятся от фуа-гра, он весь в бежевом, сытый барин, а туда же, о свободе слова говорит. Лжет, наверное, раз губы лоснятся. Не факт. Некрасов в перерыве между поэмами крестьян в карты проигрывал – значит ли это, что он был демагог? А если даже и был, значит ли это, что надо сворачивать борьбу с крепостничеством? Вас раздражает наше дурновкусие, фортиссимо наше не нравится. Стасов, понимаешь. Умерьте ваши эстетические претензии к нам, г-н Кох. Не в эстетике дело. Все проще гораздо. Невдалеке от Вашей образованной головы с 1997 года порхают и кружатся несколько уголовных статей УК РФ, и разрушение оппозиционной телекомпании – условие, при выполнении которого власть согласилась не вспоминать более о том досадном эпизоде. Вас взяли за яйца, г-н Кох, позвольте сказать Вам это без лишней эстетики. С помощью судей, которых взяли за те же места, вы выиграли все суды и теперь гарантируете нам свободу слова. У Вас плохо со вкусом, г-н Кох, но мы не дебилы. И мы знаем, что будет, когда (или если) Вы придете к реальной власти на НТВ, вам дадут сохранить лицо. Цензуры не будет, эффективный менеджмент, ни одного крупного увольнения. Месяца два-три. А потом Родина позовет Вас еще на какой-нибудь трудный участок, а на Ваше место придет человек без публичных обязательств, но тоже защемленный органами (или «с защемленными органами», как правильнее?) – и быстренько все тут доломает, как ему скажут. То есть абсолютно в рамках закона. После чего Вы останетесь со своим чистым лицом и изящным вкусом, а Россия – без НТВ. Мы понимаем это. Поэтому будем, сколько возможно, поддерживать нынешнее руководство канала. Альфред Рейнгольдович! История, как Вы, наверное, знаете, штука парадоксальная. Она использует в интересах прогресса личные (иногда даже корыстные) интересы своих персонажей. Граф Мирабо, например, одно время возглавлял Великую Французскую революцию. Два члена Политбюро – на пару – разваливали коммунизм. А Евгений Киселев в дорогом бежевом костюме, сытый и излишне пафосный, обеспечивает сегодня возможность миллионам граждан узнать правду о своей стране. А мой друг – милый, тонкий, элитарный и бесконечно талантливый Леня Парфенов – с большим эстетическим мастерством наложил третьего дня большую кучу дерьма. Так тоже бывает. А насчет нашего дурновкусия Вы, конечно, правы. Это случается. Обещаю Вам поговорить с трудовым коллективом. Мы будем работать над собой; будем совершенствоваться в профессии, чтобы бороться с Вами и теми, кто Вас нанял, не оскорбляя Ваших эстетических чувств. Надеюсь, я откликнулся на Ваше «ау», г-н Кох. Виктор Шендерович 08.04.01
	Открытое письмо Олега Добродеева к Евгению Киселеву
		Женя! Жанр открытых писем тебе становится избитым приемом. Но что поделаешь, если ты избегаешь прямых контактов, публичной дискуссии о той катастрофе, на грани которой стоит созданная нами с тобой компания. Подчиненным ты и твой истеричный круг затыкают рот, а на встречу в программу Владимира Познера ты прийти не захотел, хотя ведущий был согласен сделать все, чтобы участие в программе не помешало работе «Итогов». Между тем объяснение мое с тобой давно назрело, может быть, даже запоздало. Его ждали от меня еще два года назад, когда Гусинский, Малашенко и ты начали выдавливать меня из компании. Ребята, которых НТВ привело в большую журналистику, просто требовали объяснения от меня, когда в январе прошлого года я уходил. Ты прекрасно помнишь тот вечер в Останкине, переполненную корреспондентскую и мое неискреннее заявление, которым я хотел успокоить людей, ведь Лиза Листова, Женя Ревенко, другие молодые и горячие ребята уже бегали по коридорам, говорили об акции протеста. Протеста против моего ухода и твоего назначения. Я просто ушел, так как думал о репутации компании, о дальнейшей судьбе людей. Поэтому обратиться к тебе я решил только тогда, когда на карту ты поставил то, что принадлежит уже не только тебе и Гусинскому,– судьбы людей, которых ты превратил в пламенных революционеров, на глазах теряющих профессию. Главной линией защиты ты избрал «независимость» НТВ. Уж мы-то с тобой знаем, что с самого начала компания была не только «гусинской», но и кремлевской. Лицензию на вещание нам пробивали Бородин и Тарпищев. Я представлял компанию на всех узких посиделках в администрации, многие пиаровские ходы ельцинской команды во время и после выборов 1996 года рождались в Останкине. Да что ходы – многие достопамятные радиообращения Бориса Ельцина летом 1997 года сочинялись журналистами НТВ. Хорошо помню изумление Володи Кулистикова, которого мы осенью 1996 года взяли с тобой с радио «Свобода»: «Ну вы даете, ребята, Спасские ворота ногой открываете». Моральный капитал канала, нажитый Леной Масюк, Володей Лускановым (их портреты, я слышал, после их перехода на РТР ты приказал убрать), Ильей Канавиным, Сашей Хабаровым и другими во время первой чеченской кампании, через участие в кремлевских акциях активно преобразовывался в капитал реальный, те же бесконечные кредиты государственного «Газпрома». Смотря «Итоги», провинциальные начальники безошибочно улавливали линию Кремля. Мы были при власти, но Гусинскому в какой-то момент показалось, что он – сама власть, и тут-то начались проблемы, которые всегда решались одним и тем же способом – при помощи информационной заточки. Первая кровь брызнула в августе 1997 года, когда Гусинский потребовал от нас информационно разобраться с теми, кто не дал ему вкусить казавшегося безумно сладким пирога «Связьинвеста». Тогда я впервые задумался, как же все-таки сохранить лицо компании в условиях нарастающей заинтересованности главного акционера в информационном оружии. Ты, похоже, задумался над другим: как использовать этот интерес в личных целях. Но самое тяжелое, и ты, и Гусинский часто говорили об этом как-то вскользь,– это вторая чеченская война. А было так: сначала требование акционеров резко ужесточить нейтральную, объективистскую позицию, а потом, как обычно, договориться с властью. Разменять эту позицию на пролонгацию кредитов. Это случалось. Но теперь за этим стояли не интересы олигархов, а жизни людей. Каждый из нас сделал свой выбор, в результате которого я ушел, а ты остался. Пишу письмо под влиянием двух последних ночных эфиров. Они – похороны информационной тележурналистики, и это самая реальная угроза НТВ. Обращаюсь к тебе как человек, который никогда уже на НТВ не вернется. Подумай о людях. Митинговые крики о команде и единении имели бы смысл, если бы действительно у всех участников сегодняшних событий были общие судьба и будущее. Но будущее – не только временная, это еще и пространственная категория. Одного человека хозяйский самолет, хозяйская яхта унесут в ласковые дали, другие останутся на месте пожарища, раздутого ради этой перспективы. Где чей вариант, мы с тобой прекрасно знаем. Олег 10.04.01
	«Остановитесь!» Борис Березовский призывает не поддаваться на провокации
		Человек с внешностью Пьера Безухова, по фамилии Добродеев, пишет донос; главный реформатор Чубайс поддерживает войну в Чечне и с сотоварищем Кохом пытается национализировать частную компанию НТВ, которая никогда не была государственной; на общенациональном канале НТВ с целью повышения духа патриотизма генерального директора российского гражданина Киселева предлагают заменить на американского подданного Йордана; олигархи из Российского союза промышленников и предпринимателей публично упрекают другого олигарха в том, что он богатый; Гусинский – под арестом в Испании; секретарь Союза – в швейцарской тюрьме. Умные воюют против умных. Они вместе против всего того, что сами, рискуя жизнью, огромным трудом строили последние десять лет. Фантасмагория? Нет – гэбуха. На их гэбэшном языке – разводка. Вас, нас, лохов (опять же их терминология), разводят, надо отметить, тупо, но эффективно. Опомнитесь! Каюсь. Тоже виноват. Меня развели самого первого. Не учел его, Путина, чекистскую заточку. Исправлюсь. Следующего президента будете выбирать сами. Не ошибитесь. Борис Березовский
	Открытое письмо главного редактора информационных программ ТВ-6 Михаила Пономарева и. о. главного редактора информационных программ ТВ-6 Евгению Киселеву
		Евгений Алексеевич! Я горжусь тем, что могу назвать Эдуарда Сагалаева, Олега Добродеева, Александра Гурнова, Олега Попцова и тебя, Женя, своими учителями Настоящего Телевидения. Я старался запомнить все, чему вы меня учили. Сегодня для меня наступил день очередного экзамена. Тема: «Интервью». Вопросы Евгению Киселеву: 1. Вы и некоторые Ваши товарищи десятки раз повторили в разных СМИ и на митингах в поддержку НТВ, что кризис вокруг этой телекомпании вызван тем, что НТВ – Единственный Частный Независимый Метровый телеканал в России. И вдруг Вы и некоторые Ваши товарищи сообщаете о согласии начать работу на телеканале ТВ-6. Означает ли это, что Вы и некоторые Ваши товарищи осознанно лгали тысячам людей, пришедших вас поддержать? Или Вы смирились с поражением и теперь готовы работать даже на НЕединственном, НЕчастном, НЕнезависимом и НЕметровом канале? 2. Вы утверждаете, что у Вас есть силы, деньги и решимость построить новый Телевизионный Дом с нуля. Почему Вы не желаете это сделать на телеканале ТНТ, который де-факто принадлежит Вам? 3. Вы неоднократно заявляли, что в борьбе за НТВ готовы дойти до высших международных судебных инстанций. Намерены ли Вы и считаете ли Вы себя вправе продолжать судебные тяжбы с «Газпромом» за телеканал, который Вы покинули по собственному желанию и, возможно, в ранге руководителя уже другого канала? Если да, намерены ли Вы вернуться на канал НТВ в случае победы в судах, бросив на произвол судьбы дом с нуля на ТВ-6, который Вы не успеете достроить? 4. В чью поддержку сейчас в Доме журналистов собирают подписи? После Вашего согласия возглавить ТВ-6 Вы, кажется, позабыли поблагодарить тех, кто уже поставил свои подписи, и остановить тех, кто собирается их поставить. 5. Задолго до того, как Вы получили официальное предложение от Бориса Березовского перейти на ТВ-6, говорили ли Вы либо господин Гусинский сотрудникам НТВ о том, что у Вас в любом случае (при самом неблагоприятном развитии событий) есть «запасная площадка на телеканале ТВ-6»? Прошу Вас ответить на этот вопрос только ДА или НЕТ. 6. Вам известно нынешнее финансовое состояние телекомпании ТВ-6. Вопрос: Вы заявили, что у Вас есть деньги для развития телеканала. Означает ли это, что Вы нашли инвесторов, готовых вкладывать деньги в телеканал, и согласен ли нынешний хозяин ТВ-6 Б. Березовский принять эти деньги? Или инвестором выступает сам Борис Березовский? В этом случае как увяжутся Ваши многочисленные комментарии в программе «Итоги» о том огромном вреде, который принес России Березовский? Вы пересмотрели свою точку зрения на персону Б. Березовского? 7. Не кажется ли Вам, что наличие условий, при которых Вы согласитесь возглавить ТВ-6, напоминает ситуацию, когда спасенный моряками утопающий, не успев обсохнуть, соглашается стать капитаном корабля, который его же и спас. При этом Вы оговариваете, что пароходство, которому принадлежит судно, не имеет права указывать Вам как капитану, куда и когда плыть. Что в Вашем понимании есть помощь? 8. И последний вопрос. На днях господин Кох публично трижды назвал Вас, господин Киселев, трусом. В тот момент многим показалось, что Вы стерпели, жертвуя собственной честью и достоинством ради попытки спасти коллектив. Сейчас ситуация иная. Почему же Вы до сих пор не прислали к господину Коху своих секундантов? Вы что, правда, трус? Благодарю Вас за то, что Вы согласились ответить на мои вопросы. Михаил Пономарев 17.04.01

Серия сообщений "Журналы,Книги,Очерки":
Часть 1 - журнальчики
Часть 2 - Интересные факты о питерском метро
...
Часть 16 - Странный случай заражения СПИДом
Часть 17 - Лысый мужчина – лучший любовник? Сказки!
Часть 18 - Письма об НТВ