Протоиереем Романом  Самелой, редактором газеты "Правда", в 1966 году, в Филадельфии, была издана книга "Терезин и Талергоф", в которой описывался геноцид русского народа австрийцами в 1914—1917
гг.  — акция по планомерному уничтожению "кацапов" и "москвофилов", т. е. тех галичан, которые проявляли симпатии к Православию и России.Названия концлагерей Талергоф и Терезин, которые были построены и действовали в рамках проведения этой акции, должны были бы стать священными для малороссов, однако они ничего о них не знают. Австрийская полиция арестовывала русских людей только за подозрение в неблагонадежности. Если их не вешали сразу, то отправляли в концлагеря Талергоф и Терезин.

Австро-венгерские армейские части расправлялись с русскими на месте. В с. Цуневе Городокского уезда солдаты арестовали более ста селян с детьми. Мужчин отделили от женщин и детей и поставили их под деревьями. Солдат-румын забрасывал им петлю на шеи и вешал одного за другим. Через минуту другие солдаты снимали тела. Если кто-то оставался в живых, то его докалывали штыками. Матери, жены и дети обязаны были быть свидетелями этой казни, чтобы страх преследовал их до самой смерти. Русских убивали только за то, что они были русскими. Село Катериничи уезда Рудки также пережило страшную трагедию. Дегенераты согнали всех селян в одно место и начали колоть их штыками. Марию Зазулю раздели догола и под гиканье и улюлюканье волочили её по стерне. Мария Плугарь от побоев родила преждевременно дитя. Солдаты насиловали женщин на виду у односельчан, а затем под гогот и ликование сожгли церковь, лавку и общественные постройки. Но нелюди на этом не остановились, а продолжили грабить и убивать людей. В Святинском уезде страдания за веру перетерпело село Залучье, которое накануне войны присоединилось к Православной Церкви. Палачом русских людей здесь вызвался быть вахмистр жандармерии Пушкарь, который называл себя украинцем. Он до полусмерти избивал крестьян, уподобившихся начертанным, розгами.
В самом начале войны, отступая к Перемышлю-на-Сане, враги Православия воспылали местью ко всем, кто говорил по-русски. Так, 15 сентября 1914 года на группу арестованных из 46-ти человек, переговаривавшихся в строю,  набросились мадьярские кавалеристы. Наступил бесовский шабаш, какого древний и благочестивый город ещё не видел: били и секли людей саблями нелюди-уланы, кололи штыками человеконенавистники-пехотинцы, били кулаками и камнями евреи и еврейки, изо всех сил пытались ударить – да посадче! –  местные доброхоты-украинцы, но  их оттесняли.  Девушка-гимназистка  – одна из арестованных за свою веру –  пала на колени перед образом, находившимся неподалёку, и произнесла: Божья Мати, спаси нас!
             К девушке подскочил нехристь, ударил ее по голове, а потом застрелил её из револьвера. Тут изверги совсем обезумели. Началась стрельба. Из тел мучеников образовалась масса истекающего кровью мяса. Враги Церкви получили сатисфакцию, получили своё…
            Были закрыты все галицко-русские высшие школы, общественные организации, семинарии, богоугодные заведения и редакции газет. Все их имущество подверглось грабежу и разгрому, в которых принимали самое живое участие украинские гопники, жаждавшие выслужиться перед австрийцами-изуверами.
            Как бы не изворачивалось теперь галицийское сепаратистское отребье, что они-де не повинны в пролитии крови своих соплеменников, но их дела и слова говорят об иудиной измене.
           Людей арестовывали по доносам. Тот, кто писал донос, прекрасно понимал, что обрекает  человека на смерть. А этими доносами были переполнены  газеты «украинских» партий  в Галиции, на Буковине, что занимались этим гнусным  ремеслом.   На основании доносов погибали неповинные русины. Но погибали они не только от рук немцев и мадьяр, но и от рук своих «браттiв». Так,  “сiчовики” набрасывались на транспорты арестованных, чтобы поиздеваться над “кацапами”, хотя там не было ни одного великоросса. Один из них –  галициец Шаповалов – любил поиздеваться над людьми, состоя советником полиции –  полицаем. “Сiчовики” производили аресты, во время которых грабили хозяев, а затем подвергали их разного рода глумлениям и унижениям. Позабавившись таким образом, утолив свои разнообразные потребности, украинская гопота  людей, подвергнутых аресту, обычно убивала. Можно ли это назвать патриотизмом, борьбой за культуру своего народа, борьбой за свободу? Доказательством того, что  тогдашние “сiчовики” –  это душевнобольные люди, не имеющие никакого отношения к православию, служит “сiчова пicня”, записанная крестьянином с. Кутище Бродовского уезда Петром Олейником, слушавшим эту песню, выражающую "богатство" внутреннего мира русофобов:
Украiнцi п`ють, гуляють,
А кацапи вже конають.
Украiнцi п`ють на гофi,
А кацапи в Талергофi.
Де стоiт стовп з телефона,
Висить кацап замiсть дзвона
Уста йому посинiли,
Чорнi очi побiлiли,
Зуби в кровi закипiли,
Шнури шию переiли.