Удивительные кадры природного явления снежура на реке Екатерингофке в Санкт-Петербурге опубликовали учёные. Снежура образовалась из-за того, что встретились сильный снегопад и почти нулевая температура воды. Падающий на поверхность воды снег не растаял, а сбился в вязкую пластичную массу.
Фото: Научно-исследовательский институт Арктики и Антарктики

До дискуссии о возвращении Зимнему дворцу исторического колорита, большинство петербуржцев считало, что нынешний цвет дворца - бирюзовый - и есть исторический. Весёлый, барочный, таким его знают четыре поколения горожан. Оказалось – нет.

ДВОРЕЦ ЦВЕТА СОЛНЦА.

Любимый архитектор императрицы Елизаветы Франческо Бартоломео Растрелли замыслил главный дворец русских правителей в нежных золотисто-персиковых тонах. Точнее, окрасили его тёплой охристой краской – примерно в той же гамме, что и возведённый в Северной столице ранее Петропавловский собор. А вот декор здания сразу стал белым, что характерно для стиля барокко. В протоколах Канцелярии от строений указывалось, что на работы по возведению Зимнего императрица Елизавета Петровна приказала отпустить известь, мел и пигмент «под цвет дикого камня».
Окрашенный в цвет зари громадный дворец выглядел воздушным, парящим. Венценосная заказчица не смогла «принять работу» Растрелли - умерла за полгода до окончания строительства.

А потом каждый последующий правитель перестраивал дворец по своему усмотрению, как нравилось. И перекрашивал. Сначала фасад только подкрашивали, ведь в петербургском климате штукатурка долго не живёт. Постепенно колер темнел, насыщался охрой.

Рассматривая изображения Зимнего дворца XVIII века, можно заметить, что он будто бы отличался куда более скромными размерами по сравнению с нынешним зданием. На самом деле ощущение компактности и воздушности создавали светлые оттенки, поэтому резиденция правителей и казалась столь лёгкой и относительно небольшой. Однако это цветовое решение порождало массу проблем. В условиях непредсказуемого петербургского климата нарядные фасады Зимнего дворца надолго не сохранялись, и ремонтировать их приходилось с завидной регулярностью. Стены местами перекрашивали, правда, пока в соответствии с первоначальной гаммой. Полностью обновить оттенок дворца пришлось в 1786 году, в период правления Екатерины Великой. По словам современников, к тому времени Зимний настолько был измучен капризами столичной погоды, что принял «безобразный вид». От летней пыли и дождей краска на верхних этажах повредилась, повсюду виднелись пятна. Стало ясно, что на сей раз косметическим ремонтом отделаться не выйдет, и весь Зимний дворец снова выкрасили в золотисто-охристый цвет, а колонны – в белый.

До пожара 1837 года здание существовало в привычном обличии. Единственное затронувшее его изменение – это красная крыша вместо светло-серой. А уже после катастрофы внешний вид фасада решили несколько изменить. Теперь для создания нового оттенка использовались гашеная тосненская известь, плотная охра и олонецкая земля цвета слоновой кости. В начале 1860-х годов, при Александре II, фасады стали ещё более тёмными и насыщенными, а Александр III в 1888 году распорядился изменить окраску оконных переплётов, выкрасив их «под дуб».
Именно при Александре III Зимний дворец приобрёл красноватый оттенок.

ЭКСПЕРИМЕНТЫ XX СТОЛЕТИЯ.

Начало нового века совпало с радикальными переменами в облике Зимнего. Еще в 1897 году последний русский император Николай II одобрил проект окраски фасадов без выделения колонн и декора. Распоряжение государя выполнили в 1901 году, и результат многих поверг в шок. Не только Зимний дворец, но и остальные здания на Дворцовой площади – штаб Гвардейского корпуса и Главный штаб – стали насыщенно-красными («кирпичного» цвета) и, по распространённому мнению, полностью утратили свою уникальность. Но император и архитекторы стояли на своём: им представлялось, что подобное решение способствует единству восприятия ансамбля, а значит, отказываться от него не следует.

Напрасно общественность деликатно намекала Николаю II, что этот колер уродует прекрасную архитектуру Растрелли.
История внесла свои коррективы: когда 9 января 1905 года на пути ко дворцу пролилась кровь рабочих, желающих вручить своему царю петицию, новый оттенок Зимнего показался императору не самым удачным. Это событие заставили монарха пересмотреть своё решение.

В ходе ремонтных работ накануне трёхсотлетия царствования династии Романовых министр Императорского двора В.Б. Фредерикс «изъявил желание, чтобы Императорский Зимний Дворец был окрашен в колер более светлый, чем тот, в который он окрашен в настоящее время».
Юбилей 1913 года здание встретило уже в терракотовом оттенке, оставалось таким уже после свержения монархии и «позировало» художнику Борису Кустодиеву для картины «Праздник на Площади Урицкого» (такое название Дворцовая площадь носила с октября 1918 по январь 1944 года).

В 1920-х годах начались очередные эксперименты по изменению фасадов Зимнего дворца. На некоторое время здание и вовсе стало оранжевым, но краска на масляной основе быстро потрескалась.

Поиски нового цвета начались после Великой Отечественной войны (во время блокады Ленинграда Эрмитаж замаскировали - эдание было серого цвета). И уже в 1947 году уважаемая комиссия из ведущих архитекторов города единодушно решила выкрасить стены дворца в изумрудный с голубизной цвет – цвет моря, жизни, а окна окрасили белой краской. Таким он остаётся и по сей день, с разными вариациями колера, порой зависящими от экономической ситуации и наличия краски.

Что будет дальше? Зимний окрашивают примерно раз в пять лет. Посмотрим.

В этой публикации вы можете увидеть фасады Зимнего дворца, раскрашенные в исторические цвета. Изображения сделаны на основе современной фотографии.
Использована информация с официального сайта Государственного Эрмитажа.
Цвета скопированы с фотографий фрагментов штукатурки фасадов дворца в разные исторические периоды.
Возможно, есть ряд неточностей в передаче некоторых декоротивных и архитектурных деталей, но в целом данные изображения передают цвета и колористику Зимнего дворца на протяжении вот уже 260 лет.

1. Зимний дворец. Окраска второй половины XVIII века. Б.Ф.Растрелли.
2. Зимний дворец. Окраска рубежа XVIII - XIX вв.
3. Зимний дворец. Окраска конца 1830-х начала 1840-х гг.
4. Зимний дворец. Окраска 1860-х - 1870-х гг.
5. Зимний дворец. Окраска 1880-х - 1890-х гг.
6. Зимний дворец. Окраска первой четверти XX века.
7. Зимний дворец. Окраска 1940-х - 1960-х гг.
8. Зимний дворец. Окраска в настоящее время.

Источник: фотографии взяты с сайта-путеводителя по Санкт-Петербургу "Привет, Питер!".

В 1779 г. библиотека Вольтера была доставлена сухим путем до Любека, а оттуда в Петербург на корабле, который прислала российская императрица.

Упаковка и перевозка библиотеки была поручена Жану-Луи Ваньеру – последнему секретарю и преданному другу Вольтера. Доверенное лицо писателя, Ваньер был посвящен в его творческие планы и замыслы, прекрасно знал его библиотеку, участвовал в составлении ее каталога, так называемого Фернейского, рукопись которого и сейчас в составе Библиотеки Вольтера.

Ваньер расставил книги в одной из зал, примыкавших к апартаментам Екатерины II в Зимнем дворце, и передал ключи библиотекарю императрицы А.И. Лужкову, человеку педантичному, неподкупно честному и образованному, автору переводов с французского и английского языков.

Получив от Екатерины множество подарков, а таже пожизненную пенсию, в 1780 г. Ваньер уехал на родину.

В 1796 г. Екатерина умирает, Лужков вскоре подает в отставку, но библиотека по-прежнему остается в Эрмитаже и даже получает новое помещение под лоджиями Рафаэля.

Библиотеку Вольтера показывали иностранцам как одну из достопримечательностей Петербурга. Так, в марте 1797 г. ее посетил последний польский король, Станислав Август Понятовский. <..>

Однако во время царствования Николая I, который видел в Вольтере разрушителя существующего порядка вещей, его библиотека была закрыта для посетителей. Только А.С. Пушкин смог получить личное разрешение царя для работы с книгами философа. 24 февраля 1832 г. поэт просил у шефа жандармов Бенкендорфа разрешения «рассмотреть находящуюся в Ермитаже библиотеку Вольтера, пользовавшегося разными редкими книгами и рукописями, доставленными ему Шуваловым для составления его Истории Петра Великого». Разрешение Николая I было получено.

Главной целью поэта было знакомство с рукописными материалами, присылавшимися Вольтеру из России для работы над «Историей России в царствование Петра Великого», а также с книгами вольтеровской «Россики». Однако Пушкин использовал разрешение царя и для знакомства с другими книгами и материалами Библиотеки. В частности он знакомится с эрмитажным каталогом Библиотеки, делает из него выписки.

В 1837 г. появилось распоряжение министра императорского двора: «Без предписания высшего начальства книг из эрмитажной библиотеки никому, кроме членов императорской фамилии не давать, а имеющим надобность в ученых изысканиях дозволить заниматься в самой библиотеке и делать нужные выписки, не дозволяя, однако, ни читать книг из Вольтеровой и Дидеротовой библиотеки, ни делать из них выписок».

В годы николаевского царствования был наложен негласный запрет и на упоминания о Библиотеке Вольтера в печати, хотя статьи о фернейском мыслителе иногда появлялись в русских периодических изданиях.

Существует легенда, что особым предметом ненависти императора была, наряду с Библиотекой Вольтера, его мраморная статуя работы Ж.-А. Гудона.

Как писал Рудольф Минцлов в книге «Прогулка по С.-Петербургской императорской публичной библиотеке», «…при Императоре Николае I этот друг Екатерины не принадлежал уже к числу особенно любимых обитателей зимнего дворца. Ему приходилось перебираться из одного закоулка в другой, и несмотря на то, как рассказывают, по странной игре случая, эта мраморная статуя попадалась беспрестанно совершенно неожиданно на глаза Императора».

Легенда гласит, что однажды знаменитая улыбка Вольтера вывела Николая I из себя и он приказал «убрать обезьяну».

Статуя была действительно вывезена из Эрмитажа, сначала находилась в подвалах Таврического дворца, а в мае 1862 года была перевезена в Публичную библиотеку.

Передача Библиотеки Вольтера в Императорскую Публичную Библиотеку произошла в царствование Александра II в конце 1861 г. Библиотека была размещена в круглом зале второго этажа (сейчас здесь находится основной русский книжный фонд). Здесь же была установлена скульптура Гудона. <..>

Однако в 1887 г. статуя была возвращена в Эрмитаж.

В годы Великой Отечественной войны Библиотека была эвакуирована в город Мелекесс на Волге (ныне Димитровград Ульяновской области), а после войны вошла в состав Отдела редких книг и была размещена в его помещении.

В 2003 г. Библиотека Вольтера переводится в новый зал, соседний с Отделом редких книг. Архитектурные и строительные работы были начаты в 2001-м и закончены в 2003 г., к 300-летию Петербурга.

Библиотека Вольтера насчитывает 6814 томов, включая рукописи. Более трети книг имеют на себе читательские пометы Вольтера, так называемые маргиналии. Есть закладки без текста (из подручного материала – игральных карт, записок, счетов, черновиков Вольтера и его секретарей, обрывков писем, газет, журналов, книг).

В книгах встречаются загнутые верхние и нижние углы, иногда страницы сложены вдвое. Есть в книгах засушенные цветы, травинки и соломинки, также использованные в качестве своеобразных закладок.

Библиотека Вольтера – это не собрание библиофила, а рабочая библиотека философа. Основной ее состав – это книги, приобретенные Вольтером в последнее двадцатилетие его жизни в Ферне. Однако в библиотеке есть и небольшое количество книг дофернейского периода. Подавляющее большинство изданий в Библиотеке – это издания XVIII века, около десяти процентов – изданий XVII века, небольшое количество книг XVI века. Более ранних изданий в составе библиотеки нет.

В вольтеровской библиотеке преобладают книги по истории, прежде всего по истории Франции (около четверти общего числа); примерно столько же – книги по литературе и искусству (довольно полно представлена художественная литература и французская драматургия XVII–XVIII веков).

Теологические сочинения, работы по истории церкви и каноническому праву составляют одной пятой всех названий, философские сочинения – чуть меньше. Разумеется, собраны сочинения знаменитых мыслителей XVII–XVIII вв. Ж.Ж. Руссо, Дидро, Гельвеция, Монтескье, Гольбаха, Мабли, Монтеня, Бейля, Паскаля, Декарта, Мальбранша, Локка, Юма, Толанда, Лейбница и др.

Библиотека французского просветителя служила необходимым инструментом для написания его книг – исторических и философских трудов, повестей, театральных пьес, памфлетов, стихотворений. Он прекрасно знал и любил ее. Ваньер писал в своих мемуарах: «Вольтер обладал поразительной памятью. Сотни раз он говорил мне: "Посмотрите в таком-то сочинении, в таком-то томе, приблизительно на такой-то странице, нет ли там того-то?" И редко случалось, чтобы он ошибался, хотя и не брал книгу в руки двенадцать или пятнадцать лет».

В Библиотеке Вольтера множество исторических источников, в том числе большое собрание «Россики» – книг о России. То, что для Вольтера книги были инструментом для решения научных и творческих задач, доказывает большое количество искусственных сборников, которые Вольтер называл «Pot-pourris» и в которые переплетал вырезки из книг по интересовавшим его темам.

С 2004 г. в Библиотеке работает Центр изучения эпохи Просвещения. Проект создания Центра был поддержан правительством Франции и президентом Жаком Шираком, а идея создания принадлежит его первому заведующему Николаю Александровичу Копаневу (1957–2013). Традиционными стали Вольтеровские чтения, проводимые Центром, которые привлекают российских и зарубежных вольтероведов и исследователей Просвещения.

Библиотека Вольтера открыта для посетителей и исследователей.

http://nlr.ru/voltaire/RA382/istoriya-sobraniya

  

Мы почтительно разглядываем корешки изданий, вышедших четверть тысячелетия назад. Хранители Вольтеровой комнаты бережно вынимают тома, открывают, помогают прочесть многочисленные записи Вольтера на полях и титульных листах этих книг. Тысяча сто семьдесят одну страницу составляет специально изданный Академией наук СССР Каталог Вольтеровой библиотеки (сверх того готовится научное издание Вольтеровых помет!).

Полистаем же книги, вообразив Екатерину II и немногих придворных, которые разбирают почерк умершего философа накануне, а также после взятия Бастилии.

Как странно в тиши библиотеки, в северной столице, видеть этот спрессованный хохот, эту дерзость, издевательство, отрицание многого, очень многого, от чего русская императорская власть не отказывалась, никогда не думала отказаться.

Преобладают замечания насмешливые, ехидные; в одной из книг на полях стоит пятно, которое, как удостоверяет запись Вольтера, след плевка, посланного “любезному автору”. Редко-редко на полях (например, в книгах Руссо) можно отыскать одобрительное “bon” (хорошо), чаще же так: “Пошел вон, ты мне слишком надоел”.

Рассматривать надписи на титульных листах — одно удовольствие:“шедевр фанатической глупости” (№ 502), “вестгот!" (№ 907), “капуцинская галиматья, поддерживаемая полицией” (№ 1339), “без метода, без ума, без стиля, без надобности” (№ 1438); на книге “Мария Стюарт, королева Шотландская, трагедия, представленная в Париже в первый раз 3 мая 1734 года” Вольтер помечает: “и в последний раз” (№ 2001).

Иногда книга так плоха, что Вольтеру стыдно за век, за просвещенный XVIII век, в который могла выйти “подобная бессмыслица” (№ 1890).

Случается, вместо Вольтера делает записи секретарь Ваньер. Например, на книге некоего Шампливера делается пояснение, что это — “экс-иезуит, который занял штаны в Ферне, чтобы предстать пред господином Вольтером, у которого он надеялся добыть денег; он не мог выговорить никаких иные слов, кроме «месье, месье», и, не получив ничего, написал разные гадости против Вольтера и Ваньера” (№ 708).

Книги, множество книг, посвященных истории культуры едва ли не всех народов; в их числе немало материалов о Петре I (там есть панегирик Петру, написанный Ломоносовым, — № 2161).

Некоторые тома, например, сочинения Гольбаха, направленные против религии и церкви, помечены — “книга опасная”; на одном из томов — “приговорен парламентом и сожжен палачом”; наконец, огромное собрание “Вольтерьяны” — собственных сочинений на множестве языков, среди которых и подделки; на одной из них Вольтер пишет подлинное имя “псевдо-Вольтера” и сообщает, что автор был заперт в тюрьму Бисетр “именно за это издание, наполненное ложью ужаснейшей и смешнейшей” (№ 3786).

Н.Я. Эйдельман. "Мгновенье славы настает… Год 1789-й"