В глазах туристов (да зачастую и гидов) главной достопримечательностью на южном побережье Финского залива является Петергоф. И ведет туда Петергофское шоссе, являющееся частью старинной Петергофской дороги. Ну а Стрельна и Ораниенбаум служат вроде как «пригородами Петергофа», куда можно, конечно, тоже заехать. Если время позволяет.

Изначально же, то есть триста лет назад, смысл этих трех мест, да и самой дороги, был совсем иным.



Начнем с дороги

Всякий экскурсовод, увлекая на автобусе в царство фонтанов своих подопечных, непременно расскажет, что приморская Петергофская дорога – это цепь парадных усадеб на пути из Петербурга в царскую резиденцию, которая начала создаваться при Петре I и достигла расцвета при Екатерине II. Так ли это?

Начнем с того, что эта приморская дорога очень-очень древняя. Пользовались ею, по всей видимости, еще новгородцы. При них уже появляются поселения: будущие Автово, Лигово, Стрельна. Дорога же, тогда не имевшая названия, связывала эти и другие очаги жизни вдоль побережья Финского залива.

Затем в 1617 году по Столбовскому мирному договору эти земли почти на 100 лет отошли Швеции и снова вернулись в Россию в ходе Северной войны. А Петр I с основанием Петербурга «прорубил окно в Европу». Кстати, не очень понятно почему окно, ведь порядочные люди ходят через дверь. Ну да ладно…

На деле же «окном» оказался не Санкт-Петербург, а Кронштадт – торговый и военный порт новой столицы. Финский залив от о. Котлин до Невы был мелкий, фарватер сложный и капризный (глубина около 2,5 м), и крупнотоннажные корабли доходили только до кронштадтских гаваней. Затем товары перегружались на маломерные суда и доставлялись в город.

Пассажиры же, в основном, перебирались до пристани в районе современного Ораниенбаума. А далее по сухопутной приморской дороге (той самой Петергофской), въезжали в город.


Кронштадт и Ораниенбаум в сущности уже триста лет образуют единый порт

Скорее всего от шведов сия дорога досталась в приличном состоянии. Но Петру I этого было недостаточно. Ведь путешествие из Кронштадта в Петербург было первым, что видели прибывавшие в Россию иностранцы. Самодержцу всероссийскому требовалось поразить воображение прибывавших иноземцев, создать «вау-эффект», как бы мы сказали сейчас. Посему по сути портовую дорогу (которая есть во многих городах, где порт отдален от города) Петр I задумывает превратить в чудо.

И желательно бы это чудо сотворить не за счет казны, которая изрядно опустела в Северной войне. Тут царю и приходит в голову гениальная мысль – раздать участки вдоль дороги своим ближайшим соратникам в награду, но повелеть обустроить каждому на ней свою усадьбу, а заодно и поддерживать в порядке свой участок дороги.

Дорога от Ораниенбаума до Петербурга длиной в 40 верст была разделена на участки всего по 100 саженей (213 метров). Получилось почти 200 как тогда говорили «мест», дач.


Петергофская дорога в 1734 году. Видно, что застройка вдоль Петергофской дороги по площади равна застройке центральной части города (источник Ligovo.spb.ru)

Слово «дача» от слова «дать» входит в язык как раз здесь, на Петергофской дороге. Причем среди владельцев участков оказываются не только князья и графы, но и люди из народа, проявившие те качества, которые ценил Петр I: преданность и толковость. Неудивительно, что среди владельцев участков мы встречаем такие должности и профессии, названия которых нам уже ни о чем сегодня не говорят: подьячий, стольник, толмач и т.д. К примеру, участок №1 у реки Красненькой достается некоему Семену Иванову, местному лоцману, который и показал Петру I фарватер от Котлина до устья Невы.

Что же такое Стрельна, Петергоф, Ораниенбаум?

У Петергофской дороги (которую на самом деле правильно было бы назвать Кронштадтской или хотя бы Ораниенбаумской), появился ритм. Каждые 200 метров – новая усадьба, новый мир. Некоторые участки были сдвоенными, строенными и т.д. Как всякая недвижимость, они покупались и продавались, делились и объединялись. Усадьбы расцветали и увядали...


Усадьба Нарышкиных "Красная мыза" была одной из самых роскошных на Петергофской дороге

Если посмотреть на карту южного побережья Невской губы, то нетрудно заметить, что расстояние между Стрельной и Петергофом, а также между Петергофом и Ораниенбаумом составляет около 10 км, то есть четверть всей дороги. Да и от Ораниенбаума до гаваней Кронштадта те же 10 км.


Ритм Петергофской дороги: всё по 10 км.

Тут, конечно, каверзный вопрос: где поставить начало Петергофской дороги. Участки при Петре I раздавались от Красненькой речки в Автово, а за Красненькой начиналось гигантское имение Екатерингоф. Сейчас это небольшой парк у Нарвских ворот, которые и стали через некоторое время и точкой отсчета.


Современный Екатерингоф - только часть огромного имения, подаренного Петром I своей Катеринушке в начале Петергофской дороги

Так что теперь на карту надо нам нанести еще две важных точки – Екатерингоф (как начало дороги) и Лигово. Ектерингоф – начало дороги, а Лигово находится посредине между Екатерингофом и Стрельной.



Мы видим, что Ораниенбаум, Петергоф, Стрельна, Лигово и Екатерингоф – реперные точки этой «портовой дороги», делящие ее на 4 равные части. Конечно, это построение можно было бы назвать искусственным, если бы не одно обстоятельство. Петр I не любил случайностей, обожал аллегории и придавал символизм всякому своему начинанию.

Петергоф, Стрельна, Лигово: царский трон с подлокотниками

Раздавая земли своим приближенным, Петр I «застолбил» за собой три больших владения примерно по 5 «мест», то есть по километру вдоль дороги. Это и оказались будущие Петергоф, Стрельна и Лигово. Каждому из владений царь отвел свою «функцию».

Петергоф должен был стать личной или домашней резиденцией императора. В ней если бы и принимались гости, то это было бы знаком особого расположения.


Петергофский дворец задумывался изначально достаточно скромным

Стрельна обязана была стать главной официальной резиденцией Петра I. То есть со временем она могла превратиться в то сакральное для государства российского место, коим сегодня служит Московский кремль.


Стрельнинская резиденция задумывалась как то "чего на свете не бывало"

Лигово (территория современного Полежаевского парка) Петр I решил оставить как есть, своеобразной заповедной зоной, сохранив в ней небогатую, но покорившую его природу Ингерманландии. Здесь к тому времени была деревня Лийханкюлля (она же новгородская «на усть Лиги до моря»), которую привели в образцовый порядок. При Петре же на реке Лиге-Дудергофке устроили плотину, образовавшую Лиговский пруд. Он просуществовал вплоть до Великой Отечественной войны.


До сих пор бывшее Лигово в долине реки Дудергофки остается хотя и заброшенным, но заповедным местом

И тут вспоминаем любовь Петра I к символам. Три – его любимое число. Он был третьим царствовавшим сыном своего отца Алексея Михайловича. В день святой Троицы был основан Санкт-Петербург, а первые площадь, рынок и храм в нашем городе – Троицкие. Трезубец – символ морского владычества. Трезубец владений на берегу залива олицетворял бы главное достижение петровского правления – выход к морю.


Нептун с трезубцем (на снимке статуя в Петергофе) - одна из любимых аллегорий Петра

Увы, зубья этого Нептунова атрибута ждали разные судьбы.

Стрельнинский дворец начали строить слишком поздно, всего за пять лет до смерти Петра I. Это благословенное место станет резиденцией (неофициальной) первого лица государства только через 300 лет! Петергоф же наоборот, успеет стать императорской резиденцией еще при Петре и останется таковой до 1917 года. Ну а Лигово так и осталось нетронутой заповедной землей в долине реки Лиги (она же Дудергофка).

Ораниенбаум и Екатерингоф

Не усмотреть в раздаче земель будущих Ораниенбаума и Екатерингофа символизма тоже трудно. Если представить Петра I, сидящего на воображаемом троне в Стрельне и смотрящем в морскую даль, то Петергоф и Лигово можно считать подлокотниками этого трона.

Справа и слева от себя Петр на этом побережье «посадил» самых близких для себя людей. Екатерингоф он отдал своей обожаемой Катеринушке (Екатерине I). Там же в Екатерингофе были выделены небольшие владения Анненгоф и Елизаветгоф, понятное дело, для любимых дочерей.

А вот Ораниенбаум царь жаловал Александру Даниловичу Меншикову. «Алексашка», кстати, довольно быстро увеличил в полтора раза свое владение и выстроил здесь дворец, который превзошел императорскую резиденцию в Петергофе.


Вот так сели...

Царь на амбиции своего бывшего денщика смотрел благосклонно. Во-первых, всё, чем владел Данилыч, он считал своей личной собственностью, поэтому какая в сущности разница, в чьем кармане этот капитал будет лежать.

Во-вторых, царь обожал розыгрыши. Мы знаем, что и в Петербурге дворец Меншикова был и больше, и богаче, чем петровский. По этой причине официальные приемы царь предпочитал проводить «у своего денщика».


Ораниенбаумский дворец Меншикова был заметно роскошнее царских покоев в Петергофе (фото Chezenatiko)

Здесь на Петергофской дороге по всей видимости Петр задумал такую же «обманку». Огромный и роскошный Ораниенбаумский дворец – это первое, что видели иностранцы, прибывшие в Кронштадт, а оттуда в Ораниенбаум. На деле же оказывалось, что это «всего лишь» дворец царского денщика. Ну а потом, через 10 километров заморских гостей ждал еще один сюрприз – скромный дворец Петра I.

Нельзя снова не усмотреть магию «тройки». Треугольник, который образовали Петр, Екатерина и Меншиков, был даже не любовным, а семейным. Судите сами.

Петр и Екатерина, понятно, были официальными и любящими друг друга супругами. До венчания с царём Екатерина Алексеевна (тогда Марта Скавронская) успела поутешать Данилыча, у которого Петр Первый ее и забрал. И поговаривали, что отношения между Александром Даниловичем и Екатериной Алексеевной не прерывались. Ну а про отношения Петра с Данилычем говорили просто: «жили блудно». Без комментариев.

Так что, очень символично, что Петр Алексеевич «рассадил» на своей царской дороге Екатерину и Меншикова на максимальном удалении. Чтобы не ссорились, да и не задумывали абы чего.

Увы, окажется так, что оба самых близких Петру человека, которым он безмерно доверял, под конец его жизни начнут «маневрировать», хотя после смерти царя недолго пробудут у власти. Вслед за хозяевами превратности судьбы испытают на себе Ораниенбаум и Екатерингоф.

В послепетровское время Меншиков попал в опалу. Его огромная ораниенбаумская усадьба останется резиденцией великих князей вплоть до революции. Екатерингоф продержится в собственности русских императоров до Павла I, а потом станет общественным парком, который мы знаем и поныне.






Как видим, отделять эти пять замечательных мест друг от друга в рассказе о Петергофской дороге решительно нельзя. Это драгоценные камни гигантского ожерелья, которые ждала разная судьба. Какие-то из них блистают как и прежде, какие-то стали еще ярче, а какие-то сохранили неброскую, но благородную красоту.

Источник