Иван Александрович Анненков и Полина Гёбль

Приехав в Петербург, Анненков 12 декабря явился на собрание заговорщиков, проходившее в доме князя Оболенского, и, когда речь зашла о вооружённом восстании, резко высказался против. Он пояснил, что солдаты его Кавалергардского полка не расположены к выступлению, а само выступление назвал «большой ошибкой, предприятием, обречённым на неудачу». В самый день мятежа, 14 декабря 1825 года, он не был в рядах мятежников. Поручик Анненков явился на площадь со своим полком, занимая место по боевому расписанию, как офицер 5-го эскадрона Кавалергардского полка, и стоял со своими солдатами возле дома Лобановых, на углу Невского проспекта. Когда на Сенатской площади было всё кончено, Анненков вместе с полком вернулся в казармы, и ещё пять дней его никто не тревожил. Лишь поздним вечером 19 декабря за ним пришли. Командир эскадрона Фитингов доставил его во дворец на допрос к царю. На следствии вёл себя достойно.


Допрос декабриста следственным комитетом 1826г., рис. В.Ф. Адлерберг (1791-1884)

В комнате находилось несколько его товарищей, также участников тайного общества, – их имена назвали на допросах те декабристы, которые были арестованы раньше. Вот как вспоминает он сам:

«— Были вы в обществе? Как оно составилось? Кто участвовал? Что хотели?
Как я ни старался отвечать уклончиво и осторожно, но не мог не выразить, что желали лучшего порядка в управлении, освобождения крестьян и пр. Государь снова начал расспрашивать:
— Были вы 12 декабря у Оболенского? Говорите правду, правительству все известно.
— Был.
— Что там говорили?
— Говорили о злоупотреблениях, о том, что надо пресечь зло.
— Что еще?
— Больше ничего.
— Если вы знали, что есть такое общество, отчего вы не донесли?
— Как было доносить, тем более, что многого я не знал, во многом не принимал участия, все лето был в отсутствии, ездил за ремонтом. Наконец, тяжело, нечестно доносить на своих товарищей.
На эти слова государь страшно вспылил:
— Вы не имеете понятия о чести! — крикнул он так грозно, что я невольно вздрогнул. — Знаете ли вы, что заслуживаете?
— Смерть, государь.
— Вы думаете, что вас расстреляют, что вы будете интересны, нет — я вас в крепости сгною!»

После допроса Анненков и его товарищи услышали: «Вас за это всех надо продержать в крепости 6 месяцев, надеюсь, что после этого вы выкинете глупости из головы и будете заниматься службою». До 1 февраля он находился в Выборгском замке. Затем был помещён в Петропавловскую крепость: выяснилось, что ему были известны замыслы о цареубийстве…

Полина почти ничего не знала. Случайная встреча по приезде в Петербург с сослуживцем Стремоуховым позволила Анненкову просить «повидать мою дорогую Полину и передать ей, что я жив. С тех пор как мы расстались с нею в Москве, я не имел от нее известий, тоска по ней съедала меня, и я был уверен, что она не менее страдала от неизвестности».

Да, Полина страдала. В первую очередь, действительно от неизвестности. Ей удалось отправить в Петербург человека, но тот не привёз никаких известий об Анненкове. Перед отъездом гонца Полин послала его в дом матери Анненкова, чтобы спросить, не изволит ли Анна Ивановна чего передать сыну? Но «королева Голконды» была до крайности эгоистична и оберегала себя от всякого беспокойства. Достаточно сказать, что о смерти её сына Григория, убитого в 1824 году на дуэли, ей рискнули сообщить лишь год спустя, и теперь она нипочём не желала знать, что там случилось с её вторым сыном.

Полина Гёбль (акварель П.Ф.Соколова) и Иван Анненков

Через третьи руки Полина всё же выяснила, что он не ранен, но арестован. Она готова была немедленно ехать в столицу, чтобы искать его, но для этого не было возможности, так как бедствовала. Анненков оставил ей денег, но они быстро кончились. Сначала Полине пришлось заложить свои вещи (шали и бриллианты – видимо, подарки Анненкова) потом, будучи беременной на последних сроках, она вынуждена была снова пойти служить к Дюманси.

В марте месяце к ней приехал по поручению Анненкова Стремоухов, но, стараясь «сколько возможно успокоить», был вынужден сказать, «что дела принимают более серьёзный оборот и что у Ивана Александровича остается мало надежды на освобождение».

С матерю Анненкова Полина встретиться не могла, так как та не желала её видеть, а Стремоухову, пришедшему с сообщением, что «сын её нуждается во всём», заявила, «что вещи сына её находятся в кавалергардских казармах и что там, вероятно, есть всё, что ему нужно». Полина собрала «всё, что могла найти, добилась несколько белья, разных мелочей, везде вышила и нацарапала свое имя «Pauline»… и отправила это всё ему».

11 апреля 1826 г. у неё родилась дочь Александра, роды были тяжёлыми, на три месяца она слегла в постель, из них шесть недель лежала при смерти. Естественно, волнения только усугубляли болезнь, к тому же она «не могла работать и потому впадала с каждым днем все более в нужду», и жила она только из милости стариков-французов Шарпантье, помогавших ей. Да ещё из дома Анненковой приходила горничная, то ли из сострадания, то ли по наущению: очень многих в Москве сильно встревожило рождение дочери Ивана Александровича. Она даже однажды принесла Полине портрет Ивана Александровича. Наконец, услышавшая о её состоянии Анна Ивановна прислала ей 600 рублей.

Кадр из к/ф "Звезда пленительного счастья", Эва Шикульска в роли Полины Гёбль

В сплетении интриг, разворачивавшихся вокруг наследства, появилась новая фигура, и всех Анненковых страшно интересовало: законнорожденное это дитя или нет? Если бы Полина и Анненков были венчаны, то она, как мать его ребёнка, по закону могла бы претендовать на седьмую часть имущества, а дочь становилась прямой наследницей и основным претендентом на всё, что останется после бабушки. В это время к Полине зачастили родственники Анненковой, и все в один голос советовали крестить дочку в православии. Полин согласилась.

Едва оправившись от болезни, она стала собираться в дорогу, она хотела быть рядом с любимым. Родственники переполошились пуще прежнего: «Вы можете повредить Ивану Александровичу – вы француженка, а у нас всех французов считают либералами. Ему только прибавится беды из-за связи с либералкой».

К тому моменту уже ничего не могло ухудшить положение Анненкова. 13 июня 1826 года всем обвиняемым по делу тайного общества были вынесены приговоры. Иван Александрович решением суда, лишившего его дворянства и чинов, был приговорен как государственный преступник по второму разряду (политическая смерть и вечная каторга, заменённая 20-летней, позднее срок сократили до 15 лет) наравне с такими активными декабристами, как Н.А. и М.А.Бестужевы, М.С.Лунин. Почему? Думается, главная причина – его стойкое поведение на допросах.

Кадр из к/ф "Звезда пленительного счастья", Игорь Костолевский в роли Ивана Анненкова

Читая мемуары Полины, поражаешься её энергии... Она едет в Петербург и ищет возможности встретиться с Анненковым, платит унтер-офицеру, чтобы он передал ему записку. Гебль не была родственницей Анненкова, а потому на официальное свидание надежды было мало.«Я не имела даже прав родственницы и должна была придумывать разные разности, чтобы добраться до него»,- писала она. И тем не менее…

Почти сразу она получила записку - «Где же ты, что ты сделала, мое дитя? Боже мой, ни одной иглы, чтобы уничтожить мое существование». Затем, пробравшись в крепость, сумела увидеть любимого: «Вид его до такой степени поразил меня, что я не в силах была двинуться с места: после блестящего кавалергардского мундира на нем был какой-то странный костюм из серой нанки, даже картуз был из той же материи. Он шел тихо и задумчиво, опустив голову на грудь, и прошёл мимо, не узнав меня, так как был без очков, без которых ничего не видел». Заставила если не увидеть, то услышать: «Чтобы как-нибудь привлечь внимание Ивана Александровича, я пустила собачку, которую держала на руках и с которой никогда не разлучалась, и потом стала звать её. Тогда я увидела, что Иван Александрович очень удивился, услышав мой голос, и вернулась домой, успокоенная несколько мыслью, что он уже знает о том, что я в Петербурге». Были и ещё мимолётные встречи: «Я вдруг увидела Ивана Александровича, который, гуляя по садику, куда их выпускали также, подошел к калитке и приостановился. В один миг я бросилась к нему на шею, крепко обняла, поцеловала и исчезла прежде чем часовой успел одуматься».

Эти попытки встретиться, передать что-либо заключённому стоили огромных денег. Но она не сдавалась. «Я беспрестанно и всюду появлялась, так что на меня, наконец, был сделан донос такого рода, что есть одна француженка, которую так часто видно, что она уже надоела всем. Когда об этом доложили государю, он отвечал: “Оставьте её”».

Полина Гёбль

По подсказке друзей Полина завела знакомство с плац-адъютантом Подушкиным – этот офицер «брал» и за это оказывал услуги, да к тому же его дочь, некрасивая перезрелая девица, влюбилась в одного из арестованных декабристов. Связавшись с Подушкиным, Гебль получила возможность подкармливать Анненкова, как это делали родственники остальных арестантов.

В эти дни она познакомилась с учителем фехтования Гризье, у которого среди других брал уроки и Анненков (и которого Дюма сделаем героем романа, о коем речь впереди). Гризье немного помог с деньгами, но их не хватало: Полина узнала, что можно купить заграничный паспорт и попытаться устроить побег любимому. «Но для этого необходимы были деньги и много денег, а у меня их не было». Ничего не рассказав о своих планах Анненкову, она, тем не менее, предупредила его, что едет к «Королеве Голконды».

Огромных трудов стоило добиться свидания! Судя по воспоминаниям Полины, чудачества мамаши Анненковой, показанные в знаменитом фильме, меркнут перед действительностью. Например, одеваясь, она надевала на девушек «разные принадлежности туалета»: «она ничего не надевала без того, чтобы не было согрето предварительно животной теплотой. Для этого выбирались все красивые девушки от 16 до 20 лет, после 20 лет их назначали на другие должности. Даже место в карете, перед тем как ей выехать, согревалось тем же способом, и для этого в доме содержалась очень толстая немка, которая за полчаса до выезда садилась в карете на то место, которое потом должна была занять Анна Ивановна. Пока она выезжала, немка нагревала место в креслах, в которых Анна Ивановна всегда сидела».


Анна Ивановна Анненкова

Свидание Полина получила, и была тепло принята, но на предложение бегства получила ответ: «Мой сын беглец, сударыня!? Я никогда не соглашусь на это, он честно покорится своей судьбе» (знавшие старуху комментировали это так: «Вероятнее, впрочем, что ответ этот она дала из скупости, притом же она и не очень любила сына»). Мать Анненкова не дала денег Полин, но построила храм Живоначальной Троице, чтобы замолить грехи сына.


Церковь Живоначальной Троицы в селе Пятино

Пробыв в Москве восемь дней, Полина поспешила назад в Петербург. На этот раз Анна Ивановна (она виделась с Полиной практически ежедневно) дала ей денег на дорогу и предложила взять к себе внучку, которую оставила при себе до конца своих дней.

Приехав в Петербург, Полина услышала «от одного из прежних слуг Ивана Александровича,… что барин его едва не лишил себя жизни, думая, что я его совсем оставила». Даже не заехав на квартиру, она помчалась в крепость…

По Неве шёл сильный лёд, и лодочники отказывались везти её к другому берегу. Это была та самая знаменитая переправа через Неву, по которой шёл лед, переправа, на которую могла отважиться только беззаветно любящая женщина («я чувствовала в себе сверхъестественные силы и необыкновенную готовность преодолеть всевозможные препятствия»).



Почти не говоря по-русски, Полина вынула из кошелька 25 рублей, и один из перевозчиков, соблазнившись, взялся доставить Полин к крепости. Пробившись сквозь невский ледоход, у ворот главной крепости страны так же, не тратя слов для убеждения, она дала денег часовому. Около полуночи она подошла к дому, в котором размещались офицеры. Она пришла в спальню, разбудила знакомых и стала расспрашивать об Иване Александровиче. Ей рассказали, что он пытался повеситься на полотенце, но оно оборвалось. Полина попросила о свидании и, видя колебания офицера, тут же вынула из кошелька сторублевую ассигнацию. Тот отправился за Иваном Александровичем. Придя ночью в тюрьму, офицер свободно вывел из неё Анненкова и доставил в какой-то закоулок, на задах офицерских корпусов.

Кадр из к/ф "Звезда пленительного счастья". В ролях Полины Гёбль и Ивана Анненкова Эва Шикульска и Игорь Костолевский

Встреча была очень короткой. «Я успела только передать Ивану Александровичу кольцо с большим бриллиантом, которое посылала ему мать… Мы простились, и надолго этот раз. Иван Александрович, сделав несколько шагов, вернулся, торопливо передал мне кольцо, говоря, что отнимут, и прибавил, что их, вероятно, скоро увезут в Сибирь. Тогда я сняла с своей руки другое, маленькое кольцо, которое всегда носила и которое было составлено из двух очень тоненьких колечек. Я разделила их, отдала ему одно, догоняя его, другое оставила у себя и сказала вслед, что, если не добьюсь позволения ехать за ним в Сибирь, то пришлю другую половину кольца» (это кольцо Анненков носил на цепочке и сумел уговорить оставить ему как обручальное – остальные ценные вещи у заключённых отбирали). Потом офицер отвёл Анненкова обратно, а сам вернулся и, выведя Полину из крепости, проводил до квартиры. Полина присела к столу, чтобы написать Анненкову несколько строк, которые взялся передать «прикормленный» офицер, но тут раздался шум, звон колокольчиков и посвист ямщиков. Перепуганный гость Полины бросился на улицу, а когда вернулся, сообщил ей ужасную новость: из крепости отправили куда-то партию арестантов, среди которых был и Анненков. Это было 9 декабря 1826 года.

Николай Николаевич Анненков, адъютант при великом князе Михаиле Павловиче, родственник Ивана Анненкова

Утром Полина кинулась к родственнику Ивана Александровича, Николаю Николаевичу Анненкову, состоявшему адъютантом при великом князе Михаиле Павловиче. В этот момент она походила на помешанную – одетая в мужской халат Анненкова, который любила носить дома, приехала во дворец великого князя. Николай Николаевич обещал узнать, куда отправили арестантов. Спустя час он сообщил – их повезли в Сибирь. Сразу от Николая Николаевича Полина отправилась нанимать лошадей и поспешила на первую от Петербурга станцию. Каторжников она там не застала, но, посмотрев в почтовую книгу, узнала: Ивана Александровича и его товарищей везёт фельдъегерь Желдыбин и направляются они на Омск, Красноярск, Иркутск.
После отъезда каторжников оставаться в Петербурге было незачем, и Полина вернулась в Москву. Она поехала прямо к Анненковой и высказала пожелание следовать за Иваном Александровичем.

Продолжение следует...

Источники:
https://dzen.ru/media/arhkot/podlinnaia-istoriia-m...ast-2-5cd1600f53522200b0d6a0d6
https://zhiznteatr.mirtesen.ru/blog/43469326410/Ve...odna-frantsuzhenka-dekabristka
https://kulturologia.ru/blogs/250822/54082/
Иллюстрации взяты из доступных источников сети интернет