Цитата сообщения AWL-PANTERA Никита Кирсанов. "Декабрист Алексей Тучков".

Сын генерал-майора, племянник героев Отечественной войны 1812 года, Алексей Алексеевич Тучков, родился в Москве 26 декабря 1800 года. Детство своё он провёл в доме отца на Пречистенке (ныне №19) и подмосковном имении Тучковых - сельце Ляхово Верейского уезда (ныне Одинцовский район). Кроме Алексея, в семье Тучкова-старшего и Каролины Ивановны Ивановской, было ещё шестеро детей: Сергей и Николай, умершие в малолетстве; Мария (1794-2.12.1878), девица; Елена (10.06.1804-24.05.1811); Павел (7.04.1803-21.01.1864), впоследствии Московский генерал-губернатор; Анна (1804-1845), девица и Елизавета (1806-1846), в замужестве Суровщикова.

Будущий декабрист получил прекрасное образование. Он учился сначала дома, затем в Московском университете и, наконец, в известной муравьёвской школе для колонновожатых (то есть офицеров Генерального штаба). Во время учёбы в этой школе, как вспоминала его дочь Н.А. Тучкова-Огарёва, он сблизился со многими из будущих декабристов, особенно с Е.П. Оболенским и братьями Сергеем и Матвеем Муравьёвыми-Апостолами. Войдя из пажей "двора его величества" в свиту по квартирмейстерской части прапорщиком Генерального штаба (1.07.1817), он по роду своей служебной деятельности был близок Александру Николаевичу Муравьёву - одному из основателей Союза благоденствия. Зная взгляды и настроения молодого офицера, А.Н. Муравьёв посчитал возможным ввести его в тайную организацию. В апреле или начале мая 1818 года Алексей Тучков, семнадцатилетний юноша, был принят в члены Союза благоденствия.

Вскоре после этого , летом 1818 года, он был командирован военным начальством в Тульскую губению на топографическую съёмку. Результатом его живых наблюдений и впечатлений явился подробный дневник, в котором он приводит много фактов, свидетельствующих о крайне тяжёлом положении российского крестьянства: "Вообще можно сказать, что здесь народ угнетён до чрезвычайности... если не сами помещики, то их приказчики разоряют крестьян вконец". Он приходит к выводу, что "ни раба, ни господина быть не должно". Тучков верит во внутренние силы, таящиеся в народе. "В заключение рекогносцирования Одоевского уезда, - пишет Алексей Алексеевич, - смело можно сказать, что напрасно думают о русских крестьянах, что они варвары без всякого просвещения, что они преданы все почти пьянству и... получив однажды свободу, не в состоянии будут употребить её ни на что полезное". А.А. Тучков выражает уверенность в том, что "свобода не замедлит привести в цветущее состояние сословие людей, прокормляющее и обогощающее всю Россию, сословие, дающее самое большое число защитников отечества, и потому сословие достойное уважения".

"Дневник" А.А. Тучкова - яркий документ, обличающий крепостнические порядки в России.

Выше было отмечено, что Союз благоденствия, членом которого был А.А. Тучков, возник в начале 1818 года в Москве, где тогда временно находилась гвардия. По возвращении гварди в Петербург (в том же 1818 году) туда перешёл и центр этого тайного общества. В Москве осталось около 90 человек его членов, которые были разделены на две управы (отделы), возглавлявшиеся одна Ф.П. Шаховским, а другая - А.Н. Муравьёвым. А.А. Тучков входил в управу Александра Муравьёва, в которой кроме него состояли Михаил Муравьёв, Пётр Колошин, Давыдов, Бегичев и другие.

На первых порах деятельность московских управ Союза благоденствия была успешной. Велась большая работа по сплочению декабристов-москвичей и приёму в общество новых членов. Но уже в 1819 году обнаружились расхождения во взглядах руководителей управ, нарушилось единство их действий. Александр Муравьёв вышел из Союза, передав председательство в управе Петру Колошину. Из управ вышел и ряд других членов. Всё это ослабило действия московского филиала Союза благоденствия и нанесло большой урон тайной организации в целом. В составе общества наметилось два течения - умеренное и революционное. Возникла необходимость созыва общего съезда представителей всех управ. Такой съезд состоялся, как известно, в Москве в январе-феврале 1821 года. Он принял решение о роспуске Союза благоденствия, о чём и было объявлено во всех управах. Но более последовательные и решительные декабристы не прекратили своей работы. Возникли два новых тайных общества - Южное и Северное, оформившиеся в 1821-1823 годах.

В это время в Москве продолжали жить многие бывшие члены тайной организации, не потерявшие с северянами дружеских и идейных связей. Среди них можно назвать И.И. Пущина, М.М. Нарышкина, С.М. Семёнова, М.А. Фонвизина, И.Д. Якушкина, Павла Колошина, И.Н. Горсткина и А.А. Тучкова, который 3 октября 1820 года был уволен от службы "за болезнью" в чине поручика и женился в 1823 году, будучи в Оренбурге, на Наталье Аполлоновне Жемчужниковой (1802-1894), дочери генерал-лейтенанта Аполлона Степановича Жемчужникова и Анны Ивановны Типольд.

Но до 1825 года организованно оформленной ячейки тайного общества в Москве не было. Между тем руководители Северного общества были заинтересованы в том, чтобы и москвичи были втянуты в движение. Для этого необходимо было возродить московскую управу, связать старых московских декабристов с петербургским центром.

Именно такую задачу и ставил перед собой представитель "северян" Евгений Оболенский, когда он в начале 1825 года приехал из Петербурга в Москву. При содействии И.И. Пущина ему удалось создать здесь в январе-феврале этого года объединяющий центр, ставший московской управой Северного общества. В своём показании Пущин так рассказывал об этом событии: "Прошлого (1825) года возвратился я из Петербурга в Москву в феврале месяце в бытность там в отпуске Евгения Оболенского. С ним начали рассуждать о средствах действовать для общества в Москве... Он сказал мне, что надобно собрать тех общих наших знакомых, которые, по наблюдениям нашим, принадлежали к обществу... Тут назначил он день, в который приехали к нему: двоюродный брат его С.Н. Кашкин, свиты отставной поручик А.А. Тучков, титулярный советник И.Н. Горсткин, полковник М.М. Нарышкин, отставной капитан А.В. Семёнов, титулярный советник Колошин и я. Таким образом, соединившись, составили управу, в которую я поименованными членами избран председателем для сношений с Петербургом".

Рассказанное Пущиным подтвердили в своих показаниях и другие участники собрания. Так, С.Н. Кашкин показал, что в 1825 году он был на совещании у Оболенского и что на этом совещании присутствовали Пущин, Тучков, Нарышкин, Колошин, Семёнов и некоторые другие. Сам Е.П. Оболенский признался на допросе, что в Москве существовала "отрасль" Северного общества, в состав которой входили Пущин, Нарышкин, Тучков и другие, имена которых он припомнить не может.

Итак, в создании московского отделения Северного общества Алексей Алексеевич Тучков принимал живейшее участие. Необходимо отметить, что один из организаторов его И.И. Пущин давно уже был знаком с А.А. Тучковым и даже находился с ним в дружеских отношениях. Это видно из письма самого Пущина. Так, ещё в 1820 году он писал своему другу В.Д. Вольховскому: "Знакомые наши друзья понемногу разъехались... Тучков... получив отставку, отправляется на родину". Дружественные отношения Пущина и Тучкова поддерживались и позднее. Во время приездов в Москву, где жил Тучков, Пущин неоднократно встречался с ним. В письме из Москвы в 1824 году к тому же Вольховскому он сообщал: "Здесь Алексей Тучков, я иногда с ним видаюсь в свободные часы".

Естественно поэтому, что, стремясь в 1825 году возродить московскую управу, Пущин должен был искать поддержки у Тучкова. Последний не возражал против создания такой управы и против избрания Пущина её руководителем. Таким образом, А.А. Тучков, состоявший ранее членом Союза благоденствия, стал членом сменившего его Северного общества декабристов. Активное участие принимал он и в последующей деятельности тайного общества.

Вскоре после отъезда Е.П. Оболенского в Петербург у Тучкова происходило собрание московской управы. Пущин говорил в своём показании: "По отъезде его (Оболенского) я предложил собраться членам, и мы съехались у Тучкова; тут были: полковник Нарышкин, Кашкин, Горсткин, князь Константин Оболенский и двое Семёновых. Было рассуждаемо о возможности ввести в России конституцию". О том, что у Тучкова состоялось такое собрание, говорили в своих показаниях и другие члены московской управы Северного общества (Нарышкин, Горсткин).

Почти одновременно с московской управой по инициативе Пущина было создано новое тайное общество под названием "Практический союз". На следствии Пущин показал, что целью этого Союза было личное освобождение дворовых людей. "Обязанность члена состояла в том, - говорил он, - чтобы (непременно) не иметь при своей услуге крепостных людей, если он вправе их освободить... Сверх того, при всяком случае, где есть возможность к освобождению какого-нибудь лица, оказывать должное пособие, как денежное, или какое-нибудь другое по мере возможности".

Оформление Практического союза произошло на собрании на квартире у И.Н. Горсткина, что видно из показаний С.Н. Кашкина и самого Горсткина. Последний так передаёт содержание происходивших у него разговоров: "Ко мне приехали Пущин, Нарышкин, Тучков, Семёновы двое, Степан и Алексей, Кашкин... "Мы к тебе приехали узнать, согласен ли ты на одну вещь, - сказал Пущин, - ежели уже и на это не согласишься, то докажешь, что не благоразумием ведом, как всегда хвастаешь, а самой предосудительной личной выгодой". - "Говорите, посмотрим". - "Дай слово (мы все дали друг другу слово), что через несколько лет всех дворовых людей своих отпустишь на волю и будешь стараться, чтоб все знакомые твои тебе последовали". Я отвечал: "Чтоб вам доказать, что истинную пользу и в настоящем добром деле я не менее вашего способен чувствовать, я согласен". Зачали толковать, когда положить срок, все условились, и положено было пять лет сроку. Это было говорено в марте (1825 г.)".

Таким образом, Практический союз ставил своей задачей содействовать личному освобождению крестьян, что должно было оживить деятельность московских декабристов. Вместе с тем созданием его Пущин хотел прикрыть филиал Северного общества в Москве. На дальнейших допросах он признался, что Практический союз создавался с целью оказания действенной помощи тайному обществу, или, точнее, для содействия его управе в Москве. Союз был утверждён с ведома Северного общества: об его учреждении Пущин сообщил Рылееву и Оболенскому.

В Практический союз вошли все члены московской управы, в том числе А.А. Тучков и И.Н. Горсткин. В дальнейшем его начальный состав расширился. В него вошли несколько лиц, не принадлежавших к членам управы, но связанных с ними дружбой: В.П. Зубков, П.Д. Черкасский, бывший лицеист Б.К. Данзас и другие.

Московские декабристы постоянно общались между собой, толковали о необходимости большей деятельности тайного общества, о соблюдении осторожности и конспиративности. Нарышкин показал на следствии, что он часто встречался с Пущиным, Горсткиным, Колошиным, Тучковым, Кашкиным и Семёновым. Они посещали друг друга, говорили о политике и "о большей или меньшей возможности достигнуть конституционного порядка вещей в России".

До самого конца, то есть до восстания 14 декабря 1825 года, москвичи поддерживали связь с петербургским центром; они готовы были исполнить свои обязанности по отношению и к тайному обществу, и к своим товарищам. В начале декабря Пущин уехал в Петербург, где сделался участником событий на Сенатской площади. Другие члены управы, в том числе Тучков и Горсткин, в день восстания находились в Москве.


Вскоре начались аресты. А.А. Тучков был арестован в январе 1826 года и 19 числа этого месяца доставлен в Петербург. Но после четырёхмесячного содержания на Гауптвахте Главного штаба и допросов он был освобождён по недостатку улик.

Дело в том, что следственная комиссия по делу декабристов интересовалась преимущественно теми из арестованных, которые или принимали непосредственное участие в восстании, или участвовали в обсуждении вопроса о цареубийстве. Остальные арестованные не заслуживали с точки зрения следователей особого внимания, и поэтому они не проявили достаточного рвения в их изобличении. Вот почему Тучкову, который, в глазах следователей, принадлежал к числу не главных, а второстепенных "преступников", и удалось отделаться сравнительно лёгким наказанием.

После освобождения из-под ареста А.А. Тучков уехал в своё родовое имение Яхонтово Инсарского уезда Пензенской губернии (ныне село Долгоруково Иссинского района Пензенской области). Его дочь Н.А. Тучкова-Огарёва пишет в своих "Воспоминаниях", что вся их семья поселилась в "маленьком домике, крытом соломой, в котором живали прежде приказчики". По свидетельству И.А. Салова, Тучков в Яхонтове "жил не так, как жили помещики того времени, а как-то по-иному... Даже его деревянный дом совсем не был похож на обыкновенные помещичьи дома". В родном селе он прожил почти безвыездно до самой своей смерти.

Поселившись в Яхонтове и занимаясь сельским хозяйством, он старался улучшить положение крестьян, заботился об их просвещении. В имении им была открыта школа для крестьянских детей, в которой он сам и преподавал. Одним из первых в России Тучков построил сахарный завод, где работали его крестьяне на выгодных для них условиях.

Избранный в середине 1830-х годов инсарским уездным предводителем дворянства, А.А. Тучков много лет энергично и мужественно защищал интересы крестьян от произвола помещиков и администрации. Как указывают издатели его "Дневника" 1818 года, среди оставшихся после него бумаг сохранилось множество копий прошений и отношений к губернатору, министру внутренних дел и другим лицам за время его предводительства. Они свидетельствуют о том, что положением своим он пользовался для заступничества за слабых и угнетённых против произвола становых приставов, исправников и прежде всего за крепостных против деспотизма помещиков.

Результатом этой его деятельности была ненависть со стороны помещиков, вражда со стороны местных властей и большая популярность среди крестьян. "Никто никогда не слыхал, - вспоминает И.А. Салов, - чтобы кто-нибудь из крепостных людей враждебно к нему относился, а, напротив, все любили его и отзывались о нём как о самом "простом барине".

Тучкова-Огарёва в "Воспоминаниях" рассказывает о таком случае: "В конце 1849 года, - пишет она, - я возвращалась с Огарёвым из Крыма и, проезжая по Симбирской или Тамбовской губернии - не помню, - разговорились с одним крестьянином о рекрутском наборе. Дело было осенью.

- У нас беда, - отвечал он, - да, впрочем, везде одно и то же; только вот там, - и он указал по направлению к Пензенской губернии, - и есть один человек, который жалеет крестьянина.

Мы взглянули друг на друга.

- Как его зовут? - спросила я с замиранием сердца.

- Тучков, - ответил он.

Он служил народу искренне, не тщеславясь, и память о нём сохранилась в народе".

В 1840-е годы вокруг Тучкова сложился своеобразный кружок в составе Н.П. Огарёва, Н.М. Сатина и И.В. Селиванова - все представители нового поколения, для которых декабрист Тучков являлся живым свидетелем недавнего прошлого, вдохновлявшего их на дальнейшую борьбу. (В это время Огарёв жил в Яхонтове у тестя, а Сатин - в имении Огарёва Старое Акшино; Селиванов жил в имении своей жены при деревне Малое Маресево Саранского уезда).

Власти следили за поведением Тучкова и его группы. В марте 1849 года по указанию министра внутренних дел Л.А. Перовского за ними был установлен секретный полицейский надзор, а меньше чем через год, 21 февраля 1850 года, в Пензе было получено новое предписание Перовского и шефа жандармов, на этот раз об аресте их. В Пензенскую губернию был командирован состоящий при шефе жандармов генерал-майор Куцынский с поручением: "Тучкова отрешить от должности предводителя дворянства... арестовать со всеми бумагами как Тучкова, так и помещиков Огарёва, Селиванова и Сатина и доставить их с бумагами в С.-Петербург".

Все четверо были арестованы и вместе с захваченными у них при обыске "бумагами" отправлены в III отделение для допроса. Им было предъявлено обвинение в принадлежности к "коммунистической секте". Однако за отсутствием доказательств их вскоре освободили, и они возвратились в свои имения, но полицейский надзор за ними продолжался до конца 1850 года.

В 1853 году по указанию из Петербурга полицейский надзор вновь был учреждён за Тучковым, Огарёвым и Сатиным. Инсарскому исправнику вменялось в обязанность вести за ними наблюдение и доносить губернатору об их действиях. Исправник ревностно исполнял порученное ему дело. О каждом выезде поднадзорных из имения он сообщал губернатору, а последний министру внутренних дел и начальникам тех мест, куда они отправлялись. Равным образом и о возвращении их в свои имения исправник уведомлял губернатора, а тот - высшее начальство. Только в 1857 году Тучков и его друзья были освобождены от секретного полицейского надзора.

Более пятидесяти лет Алексей Алексеевич Тучков провёл в Пензенской губернии, ведя упорную борьбу против произвола администрации и помещиков, стремясь, насколько было возможно, облегчить участь обездоленных и угнетённых существующим порядком вещей. Вот какую характеристику даёт ему Б.П. Козьмин в своей работе "А.А. Тучков в деле декабристов".

"Среди общественных деятелей, связанных с Пензенской губернией, А.А. Тучкову принадлежит весьма видное место. Но это не значит, что он был деятелем только провинциального масштаба. Один из образованнейших людей своего времени, отличавшийся разносторонними интересами и широким умственным кругозором. Тучков по праву может быть причислен к лучшим представителям русской интеллигенции первой половины XIX столетия, которая, несмотря на принадлежность к дворянскому сословию, сумела подняться над узкоклассовыми интересами... Находясь после 1825 года под подозрением в неблагонадёжности, Тучков, за каждым шагом которого внимательно следили агенты правительства, продолжал в самые мрачные годы царствования Николая I сохранять верность своим юношеским убеждениям и не изменил им, несмотря на преследования, которым подвергался со стороны как центральной власти, так и местной пензенской администрации".

А.А. Тучков находился в дружеских отношениях с рядом выдающихся представителей передового русского общества своего времени. В.Г. Белинский, сблизившись с Тучковым в 1843-1845 годах, причислял его к своим "хорошим знакомым". Тесной дружбой он был связан с Н.П. Огарёвым и А.И. Герценом. Герцен после первой встречи с Тучковым в Москве в 1843 году внёс в свой дневник следующую запись: "Ал. Ал. Тучков - чрезвычайно интересный человек, с необыкновенно развитым практическим умом. У нас это большая редкость: мы - или животные, или идеологи, как и аз грешный. Ничем не занимаемся или занимаемся всем на свете. Ещё более интересен он потому, что очевидец и долею актёр в трагедии 14 декабря..." "Славный человек", "чудесный человек", "превосходный человек" - так всегда отзывался А.И. Герцен о Тучкове.

Для Герцена, считавшего себя продолжателем дела декабристов, Тучков представлял большой интерес прежде всего как человек, лично знавший многих деятелей 14 декабря, как очевидец событий той эпохи, который мог бы сообщить достоверные сведения о движении декабристов. И действительно, Тучков в беседах с ним передал ему немало подробностей интересовавших его событий, подробностей, которыми Герцен воспользовался при написании ряда статей, посвящённых декабристам.

Живя в своём имении при селе Яхонтове, А.А. Тучков не прерывал дружеских связей и с бывшими участниками тайных декабристских обществ, своими товарищами: Нарышкиным, Горсткиным, Зубковым, Римским-Корсаковым и другими. Н.А. Тучкова-Огарёва вспоминала, что в 1837 году отец её с детьми (то есть с ней и её сёстрами Еленой и Анной (1825-1838)) ездил к княгине Голицыной, чтобы повидаться с бывшим у неё проездом из сибирской ссылки на Кавказ её братом декабристом М.М. Нарышкиным. "Он, - говорит Тучкова-Огарёва о Нарышкине, - очень обрадовался всем нам, особенно отцу, и нас он очень ласкал с чисто отеческим чувством".

Позднее дочерям А.А. Тучкова не раз приходилось встречаться с возвратившимися из ссылки декабристами. "Они, - пишет Тучкова-Огарёва, - добродушно, радостно жали нам руки и говорили со светлой улыбкой: это - дети Алексея Алексеевича". Мы чувствовали, что нас любят, нами интересуются, и нам, деревенским дикаркам, было хорошо и легко с ними".

Скончался Алексей Алексеевич Тучков в Яхонтове в августе 1878 года. Согласно завещания, он был похоронен рядом со своей дочерью Еленой и зятем Н.М. Сатиным на погосте при Спасской церкви соседнего села Старое Акшино, принадлежавшего Огарёвым. Позднее там же упокоились жена декабриста, его дочь Наталья и внуки...