Цитата сообщения AWL-PANTERA История о том, как продажа земли смягчила учесть двух декабристов (I).

Нижегородский помещик


"Я нахожусь в сей губернии вице-губернатором уже восемь лет. Вашему Сиятельству известны как поведение мое, так и самая служба, в коей при отправлении должности гражданского губернатора в 1812 году удостоился изустно получить Ваше благоволение за предложение мое о собрании суммы пожертвований на обмундировку и устройство обозов, формируемых тогда Вашим Сиятельством полков".(Из письма нижегородского вице-губернатора, Александра Семеновича Крюкова, министру юстиции, члену Государственного совета, князю Дми́трию Ива́новичу Лоба́нову-Росто́вскому.)

Министр внял просьбе и в ответном письме пообещал сделать все от него зависящее, дабы помочь ему занять столь желанное кресло. 23 декабря 1818 года Александр Семенович Крюков был назначен нижегородским губернатором. Редко кто из заместителей в губернской администрации становился начальником. Этот – стал. Первым из двух нижегородских вице-губернаторов, все-таки сумевших подняться по служебной лестнице. Александр Семенович Крюков происходил из древнего боярского рода. Предок Крюковых, Салах-Эмир мурза, не поладил с ханом Едигеем и выехал из Золотой Орды к сопернику Дмитрия Донского, Великому князю Рязанскому Олегу Ивановичу. В 1371 году этот мурза крестился и принял имя Иван Мирославич. Вот праправнук его, Тимофей, прозванный Крюк, и был родоначальником Крюковых. Бояре Крюковы были в родстве с Апраксиными, Ханыковыми, Хитрово. В XIV веке был известен боярин Крюк-Фоминский Михаил Фёдорович. Яков Васильевич Крюк был окольничим и постельничим Ивана Грозного. Тульский дворянин Крюков Афанасий в 1650году - курским воеводой. В боярских списках 1706 года упоминаются Крюковы: Алексей Семенович, Григорий Матвеевич, Иван Епифанович, Иван Иванович, Иван Матвеевич. В общем, древний знатный род, внесенный в VI часть родословных книг Московской и Тульской губерний. Родовой герб дворян Крюковых был весьма символичным - два крюка, положенные крестообразно на шпагу. До своего назначения в 1810 году нижегородским вице-губернатором Крюков успел шестнадцать лет прослужить в конной гвардии. При императоре Павле, известном своей «любовью» к «гвардейским янычарам», когда за год в конной гвардии сменились почти все офицеры, Крюков карьеру решил делать на гражданской службе. Ушел в отставку и двенадцать лет был директором Государственного заемного банка для дворян и городов.
«От дворян принимать под залог деревни, полагая 40 рублей за душу»...

«... Дворяне закладывают имения на 20 лет по 5 процентов, а 3 процента идет на уплату капитала, итого 8 процентов». 1787 год. (Из указа императрицы Екатерины II. “О переименовании учрежденного в 1754 году Дворянского банка в Государственный заемный банк для дворян и городов». Яблочков М. История дворянского сословия в России. СПб., 1876. С. 565-566.)

Первые банки возникли в России в середине XVIII века. Они были государственными и организованы как сберкассы, принимавшие вклады до востребования и выдававшие долгосрочные ипотечные ссуды частным лицам и государственной казне. Первыми банками были Дворянский (с 1754г.) и Астраханский (с 1764г.). Банков в стране тогда было пять, и до 50-х годов XIX века банковская система оставалась неизменной (только после реформы 1860 года, в связи с отменой государственной монополии на банковское дело, начали возникать частные банки). "Как у двора, так и в столице никто без долгу не живет, для того чаще всех спрягается глагол: быть должным..." писал еще Д.И.Фонвизин в своей "Всеобщей придворной грамматике". Он же спрашивал Екатерину II: "Отчего все в долгах?" - и получил ответ: "Оттого в долгах, что проживают более, нежели дохода имеют" (Фонвизин Д.И. Собр. соч.: В 2 т. М.; Л., 1959. Т. 2. С. 51, 272).

Чем же занимался банк Крюкова? Долги, проценты по залогам, перезакладывание уже заложенных имений было уделом отнюдь не только бедных или стоящих на грани краха помещиков. Более того, именно мелкие и средние провинциальные помещики, менее нуждающиеся в деньгах на покупку предметов роскоши и дорогостоящих импортных товаров и довольствующиеся "домашним припасом", реже входили в долги и прибегали к разорительным финансовым операциям. А вот столичное дворянство, начиная с екатерининских времен, поголовно было в долгах. Одалживая же под залог крепостных душ и земельной собственности большую сумму, помещик сразу соблазнительно просто получал в свои руки нужное ему количество денег. В те времена жить на средства, полученные при закладе имения, называлось "жить долгами". Предполагалось, что дворянин на полученные при закладе деньги приобретет новые поместья или улучшит состояние старых. А затем, повысив таким образом свой доход, получит средства на уплату процентов и выкуп поместья из заклада. Но в большинстве случаев дворяне просто проживали полученные в банке суммы, тратя их на покупку или строительство домов в столице, туалеты и балы (помните, у Пушкина в «Евгении Онегине» - "давал три бала ежегодно и промотался наконец…"). Многие дворяне перезакладывали уже заложенные имения, что влекло за собой удвоение процентов, которые начинали поглощать значительную часть ежегодных доходов от деревень. И вновь приходилось делать долги, вырубать леса, продавать еще не заложенные деревни. А дед Пушкина, например, продавал свои московские вотчины и покупал имения в Нижегородской губернии, в Большом Болдино. Земли-то были не хуже, однако подешевле. Так же сделал и Крюков. А уж он-то, в силу служебного положения, прекрасно знал ситуацию. И стал Александр Семенович Нижегородским помещиком, прикупив землицу в Нижегородской губернии, а с ней и заложенные в Государственном заемном банке деревни, в том числе Мышьяковку и Сормово, да в них 400 душ крепостных. Кстати, по тем временам название Мышьяковка способно было у понимающего человека вызвать нешуточный интерес - русское название «мышьяк» произошло от "мышь" (то есть препарат для истребления мышей и крыс). В амбарах и хранилищах помещиков и купцов эти самые грызуны - крысы и мыши - в те времена при оптовой торговле зерном, были просто бедствием. Природные же минеральные образования, пригодные для экономически целесообразного извлечения мышьяка, встречаются не так уж часто. Особенно недалеко от множества портовых и торговых складов, которыми богат Нижний Новгород. А, значит, от продажи мышьяка можно было иметь очень неплохой доход.

Крюкова ценили. От государя за службу в банке Александр Семенович был удостоен бриллиантового перстня. Однако хотелось служебного роста, да и дети (сыновья Александр, Николай, Платон и дочь Надежда) подрастали. Вот к имениям своим и хотелось быть поближе. В 1810 году он сменил место службы. А уж опыта у нового Нижегородского вице-губернатора было - хоть отбавляй. С первого же дня после назначения вице губернатором он с головой ушел в работу. Исполнительный и инициативный (что, согласитесь, весьма ценно) он стал незаменимым помощником губернатора А. М. Руновского.

1812 год. Герой Турецких войн, лично Суворовым награжденный золотой шпагой «За храбрость», генерал от инфантерии князь Дми́трий Ива́нович Лоба́нов-Росто́вский, бывший военный губернатор Петербурга, а с 1810 года Лифляндский, Эстляндский, Курляндский генерал-губернатор и Рижский военный губернатор, назначен воинским начальником на территории от Ярославля до Воронежа. Его задача – срочное формирование воинских соединений. Не дожидаясь приезда губернатора А.М.Руновского с курорта, где тот «поправлял пошатнувшееся здоровье», Крюков начинает сбор на это денег самостоятельно. Для бывшего директора банка - привычная работа. Выполнено было оперативно и весьма успешно - собрано 52 тысячи рублей. И князь Лобанов-Ростовский лично благодарит Крюкова, - на эти деньги он смог уже в сентябре 1812 года обмундировать и отправить в армию сформированные им 8 пехотных и 4 егерских полка - целых две пехотных дивизии.

Спереди на шапке - крест и вензель императора

"…. долго, весьма долго не забудут враги наших пеших казаков, - так называли они ополченцев, - спрашивая, откуда они, эти бесстрашные люди с крестом на лбу, пришедшие на их пагубу". (Барон фон Штейнгель, Владимир Иванович, декабрист.)

Капитан-лейтенант фон Штейнгель, будучи в отставке, в 1812 году вступил в Петербургское ополчение. Участвовал в заграничных походах 1813—1814 годах. С сентября 1814 года - адъютант при московском генерал-губернаторе А.П.Тормасове. Участвовал в восстановлении Москвы.

Въ Нижегородскомъ ополченiи знамена белаго цвета, съ золотыми, вокругъ коймами и лавровыми ветвями. На одной стороне изображены, писаные золотомъ: крестъ, корона, вензелевое имя Императора Александра I и надписъ: “За Веру и Царя”. По сторонамъ креста буквы: Н. и 0. (Нижегородскаго ополченiя); а по сторонамъ вензеля нумеръ полка и баталiона, какъ, напримеръ, въ 1 баталiоне 1-го полка: 1-го П. 1 го Б. На обороте представленъ темнокраснаго цвета олень съ золотыми рогами (*Олень сей, изображающiй Нижегородскiй гербъ, представленъ на знаменахъ не совсемъ верно; онъ долженъ быть красный, съ черными рогами и черными копытами.), а подъ нимъ золотая арматура. Копья на древкахъ прорезныя, съ вензеловымъ именемъ Императора Александра

6 июля 1812 года в Санкт-Петербурге был опубликован манифест о создании всенародного ополчения в помощь регулярным войскам для борьбы с Наполеоном. Создавали его как временную вооруженную силу. Ополчение формировали в 16 центральных губерниях России, разделенных на 3 округа, и 4 губерниях Украины. А в тех губерниях, которые не вошли в эти округа, по инициативе жителей тоже создавали отряды ополченцев. Сформировали конный эскадрон Херсонской губернии, корпуса олонецких и курляндских стрелков, корпус лифляндских егерей, лифляндский казачий полк, отряды Вологодской губернии. Были и ополченские формирования, создававшиеся состоятельными лицами на свои средства, например гусарский полк графа П. И. Салтыкова, казачий графа М.А.Дмитриева-Мамонова и батальон великой княгини Екатерины Павловны. Вооружались, снаряжались и содержались ополченцы только на пожертвования. Основной же контингент ополчения составляли крепостные крестьяне. Их принимали в ополчение только с ведома помещика (по 4-5 человек в возрасте 17-45 лет от ста здоровых мужчин). А ремесленники, мещане и духовенство вступали в него добровольно. Командиры избирались дворянством из отставных офицеров.

Командующим войсками ополченского округа в Казанской, Нижегородской, Пензенской, Костромской, Симбирской и Вятской губерниях был назначен генерал-лейтенант граф Петр Александрович Толстой. Его послужной список впечатляет - губернатор Петербурга, командир лейб-гвардии Преображенского полка, Посол в Париже (1807- 1808). Небезосновательно говорили, что именно хлопоты по формированию ополчения окончательно подорвали здоровье губернатора А.М.Руновского. Дел было невпроворот и у вице-губернатора А.С.Крюкова, и у предводителя Нижегородского дворянства, ставшего командиром ополчения, камергера князя Г.А.Грузинского. Не только как у администраторов, но и как у помещиков, - ополченцев ведь им надо было найти из собственных крепостных. Кстати, и командир ополчения, князь Г.А.Грузинский, был личностью весьма колоритной. Этот екатерининский вельможа обосновался после Санкт-Петербурга в своем поместье Лысково. Это богатое село потомкам грузинского царя Вахтанга VI пожаловал царь Пётр I. Егора Александровича Нижегородцы так и звали - «царевич грузинский». Его придворный титул приравнивали к генеральскому, а за активное участие в дворянском собрании Нижегородские дворяне трижды избирали его своим предводителем. О жестокости князя ходило много легенд, но самую страшную поведал нижегородский краевед Дмитрий Смирнов. Хоть и был князь крупным благотворителем, но у себя в усадьбе — форменный деспот. Частенько бывал бессмысленно жесток, не считал крепостных за людей и беспощадно их колотил. Некоторые от него бежали. Взамен беглецов князь «привечал» у себя крестьян, бежавших от других владельцев, не интересуясь, кто они и откуда. Таким князь давал имена бежавших крестьян. Однажды стража доложила, что губернатор едет с проверкой жалоб. Недолго думая, князь согнал всех беглых под мельничную плотину и велел подрубить опоры. Тогда утонуло несколько десятков крестьян. После многих подобных «художеств» князя наконец-то удалось отдать под суд. Но он и тут отвертелся, найдя хитроумный выход из ситуации. Подкупив кого надо, Грузинский сам себе устроил пышные похороны. Числился князь мертвым три года, с 1798 по 1801 год, однако быстренько «ожил» по восшествии на трон нового царя. Александр I князя сразу же простил. Вот этот-то матерый крепостник не побоялся встать во главе 12 462 крепостных, ставших в ополчении ратниками. И, представьте, неплохо командовал Нижегородским полками - пятью пешими и одним конным.

Нижегородские ополченцы были одеты в серую форму. Каждому ратнику полагался ранец. В нем - рубаха, портки, рукавицы, портянки, онучи, запасные сапоги и провиант на трое суток. Пехотинцы вооружены были пиками и топорами. «Ополченiе сiе (5 полковъ пешихъ и 1 конный) при сформированiи его было одето согласно постановленiю Графа Толстаго, причемъ шапки имело четыреугольныя, въ роде уланскихъ, съ околышемъ изъ черной овчины; пешiе воины были вооружены пиками, съ широкимъ плоскимъ острiемъ, а конные обыкновенными пиками и саблями и имели казачьи чепраки, изъ сераго, съ обкладкою и вензелями изъ краснаго сукна. Они отличались отъ пешихъ еще темъ, что имели на шапкахъ, вместо меховаго, серый, суконный околышъ, съ двумя выпушками изъ краснаго сукна; такую же выпушку по верхнему и боковымъ краямъ воротника, у обшлаговъ и вдоль борта; серые, суконные кушаки, съ красною, суконною выкладкою по краямъ, и такую же выкладку, въ одинъ рядъ, на шараварахъ».

«Объ обмундированiи офицеровъ Нижегородскаго ополченiя сведенiй не сохранилось».

В декабре ополчение выступило на биваки. Ушел с ним и старший сын вице-губернатора, семнадцатилетний корнет Нижегородского конного полка Александр Александрович Крюков, и ополченцы-ратники из крепостных крестьян его отца. Присоединение ополчений к армии позволило не только использовать их непосредственно в боевых действиях, но и освободить строевых солдат от дел боевого обеспечения -охраны обозов, парков, лагерей, коммуникаций, складов; работы санитарами, саперами, ездовыми, - и таким образом усилить регулярные войска. В мае 1813 года Резервная армия Лобанова-Ростовского и корпус генерала Д.С.Дохтурова тоже вошли в ополченскую армию генерал-лейтенанта П.А.Толстого. И эта армия двинулась в заграничный поход, где в качестве резерва находились при русской армии в сражениях под Дрезденом и Рейхенбергом. Ополченцы участвовали в осаде Дрездена, после чего часть ополчения была отправлена в помощь войскам, осаждавшим Гамбург, а часть осталась при осаде крепости Глогау. Александр Крюков в рядах нижегородского ополчения (почти все рядовые ратники которого, напомню, были крепостными крестьянами) воевал всю заграничную компанию 1813-1814 годов. И воевал храбро, раз за участие в сражениях был награжден медалью. Может быть, в этот период жизни он и переосмыслил свое отношение к крепостным. Согласитесь, это жуткое социальное неравенство – храбро воевавшие соратники Александра при расформировании ополчения превращаются опять в «сиволапых крестьян» и возвращаются своим помещикам, - а он, отпрыск знатного рода боярского корнет Крюков, переходит на службу в Ольвиопольский гусарский полк...

Ольвиопольским гусарским полком тогда командовал генерал-майор Д.В.Шуханов. Сформированный в свое время из Сербского и Болгарского гусарских, полк славился в армии отчаянными рубаками и наездниками. В 1806 - 1807 годах полк в составе корпуса генерала Витгенштейна дрался в Молдавии против турок. Вступил в войну 1812 года в составе Дунайской армии. К Бородино полк не успел, зато во время заграничного похода показал себя в сражениях с французами при Дрездене и Барсюр-Об. Под Барсюр-Об французскими войсками командовал старый противник Витгенштейна, маршал Удино. В разгар боя бывший гусар Витгенштейн «тряхнул стариной» и лично возглавил лихую кавалерийскую атаку Псковского кирасирского и Ольвиопольского гусарского полков, вдребезги разбив наступающую конницу французов. После этого маршал Удино и отдал всем своим войскам приказ об отступлении. А тяжело раненый в этой атаке граф Витгенштейн продолжал руководить наступающими войсками. Нижегородский конный полк тоже участвовал в тех сражениях - и при Дрездене и при Барсюр-Об. Корнета Крюкова тогда заметили и предложили служить в Ольвиопольском гусарском полку. Вскоре Александр получил повышение и стал гусарским поручиком.


«Примите нас под свой покров, Питомцы волжских берегов!




Примите нас, мы все родные!

Мы дети матушки – Москвы!

Веселья, счастья дни златые,

Как быстрый вихрь промчались вы! ...



Погибнет он! Москва восстанет!

Она и в бедствиях славна;

Погибнет он. Москва восстанет!

Россия будет спасена!

Примите нас под свой покров,

Питомцы волжских берегов!»

- писал в 1812 году Василий Львович Пушкин, дядя великого поэта в стихотворении «К жителям Нижнего Новгорода».

Для победы над Наполеоном требовалось не только срочно собрать ополчение и немалые денежные средства. После смерти Руновского Нижегородским губернатором стал родственник А.С.Крюкова, Степан Антонович Быховец Он принял этот пост в нелегкие для России времена и первым делом стал разбираться с неотложными делами: мобилизацией рекрутов, размещением пленных, организацией лазаретов и тому подобным. Тем более что ранее провинциальный и тихий город оказался в это время одним из главных культурных центров России. Почему? Да ведь в Нижний переехали, спасаясь от наполеоновской армии, многие московские учреждения, да и сами москвичи предпочитали прятаться от Наполеона именно в Нижнем.

"Нижегородский кремль увидел в своих стенах казначейство с его золотым запасом, московский сенат, государственные архивы, почтамт. Старинные, видевшие еще Ивана Грозного, нижегородские башни приняли в свои недра столичные ценности и документы, а нижегородская казенная палата и другие присутствия разместили у себя московских чиновников". Московский университет тоже переехал в Нижний Новгород. Сюда прибыли ректор университета Гейм, одиннадцать профессоров, студенты и гимназисты до университетской академической гимназии. На восьмидесяти подводах привезли научные коллекции и приборы. В Нижний переехали многие семьи аристократов: Римские-Корсаковы и Архаровы, Оболенские и Одоевские, Муравьевы и Дивовы, Карамзины и Вяземские, Анненковы и Кокошкины, Шаховские и Пушкины привезли с собой капиталы, привычку к шумной рассеянной светской жизни, последние моды и крупную карточную игру. Местная власть не ударила в грязь лицом перед светскими львами. В домах губернатора и вице-губернатора шли непрерывные праздники и балы. Сначала в этих «развлечениях» участвовали только русские, но вскоре присоединились и иноземная знать – после разгрома 1812 года в Нижний начали прибывать ( и в немалом числе) пленные из Наполеоновской армии. Это были вовсе не те сломленные и изнуренные люди, которых нам рисовала отечественная историография. И знали они не только два русских слова "хлеба! соли!", как нам вдалбливали в школе. Да, солдаты и офицеры Наполеоновской Великой Армии после битвы под Малоярославцем сдавались в плен сотнями, но они попадали они далеко не в концлагерь. Итальянцы, испанцы, немцы, поляки, французы — всему этому «воинству» находилось в плену дело. А уж если в плен сдался дворянин – «шевалье», то его вообще обязательным порядком определяли на жительство в русскую дворянскую семью. Поэтому далеко не все наполеоновские вояки так уж мечтали вернуться в свои страны, где была разруха или шла война. В Нижнем на каждого пленного городская казна ассигновала пятачок в день, да еще и подрабатывай, как можешь...

Было среди сосланных в Нижний Новгород пленных немало ветеранов Великой Армии, завоевавшей всю Европу. Той армии, костяк которой составляли бойцы французской революционной армии образца 1793 года. И которая воевала под лозунгом «Мир хижинам – война дворцам!». Далеко не все они стали роялистами. Просто профессиональные и много повидавшие на своем веку вояки. Довольно культурные и грамотные. И весьма привлекательные для молодежи и нижегородских дам, между прочим. Иные даже стали учителями и наставниками молодежи, когда в 1813 году домой вернулся воспитанник Московского университетского Благородного пансиона Николай Крюков. В Нижнем он поступил в пансион Стадлера, а потом жил в доме родителей и брал уроки у учителей Нижегородской гимназии. Тогда-то он начал набираться своих «якобинских» идей, в том числе и от пленных французов. И впервые от одного из этих республиканцев узнал семейный секрет Крюковых - историю о «верном Национальному собранию гражданине Манжене», - то ли однофамильце, то ли родственнике его по матери. Романтический юноша проникся республиканскими идеями и презрением к монархам. Не зря его показания в следственной комиссии по делу декабристов свидетельствуют о его идейной убежденности: «Вступить в общество побудило меня желание блага моему отечеству». Кстати, в среде декабристов Николай Крюков слыл философом и политиком, за что пользовался безграничным доверием П.И. Пестеля.