Цитата сообщения AWL-PANTERA
Последний декабрист: "В солдатской портупее - через Кавказское окно".
Виктор КРАВЧЕНКО
Время пребывания декабристов на Кавказе растянулось на полвека. Первым, еще до восстания 14 декабря, осенью 1821 г. здесь побывал В. Кюхельбекер. В дальнейшем, до 1840 г., сюда каждый год переводили "государственных преступников". Все они добросовестно проходили службу в Отдельном Кавказском Корпусе. К концу 40-х гг., т.е. спустя 20 лет после восстания, декабристы, получив офицерский чин, вышли в отставку и выехали в родные края. Но в 1848 г. судьба перебросила из Сибири на Кавказ 47-летнего А.Н. Сутгофа. Так он оказался последним декабристом, переведенным рядовым в Отдельный Кавказский Корпус.
Сутгоф был одним из тех, кто сыграл достаточно видную роль в восстании 14 декабря в Петербурге.
Родился Александр Сутгоф в 1801 г. в Киеве. Отец его происходил из старинной шведской семьи, а мать, Анастасия Васильевна, была малороссиянка. Первоначальное образование Сутгоф получил в пансионе Московского университета, но курс наук не закончил, т.к. в 1812 г. был переведен в Киев, где служил его отец в чине генерал-майора. 16-летним юношей Александр поступил на службу юнкером в егерский полк. В 1823 г. переведен поручиком в лейб-гвардии гренадерский полк, где к 1825 г. командовал ротой. Члены тайного Северного общества давно обратили внимание на гренадерский полк. Один из активнейших членов общества П. Каховский постоянно держал связь с офицерами А. Сутгофом, Н. Пановым, А. Кожевниковым, М. Глебовым.
А. Сутгоф принимал активное участие в разработке плана восстания. Он присутствовал на совещании 12 декабря у Оболенского, где были представители разных полков, выразивших согласие "действовать к общей цели". В день 14 декабря Сутгоф поднял свою роту, привел ее в боевой порядок и повел через лед по Неве на Сенатскую площадь, тем самым выполнив возложенное на него поручение. Увидев гренадеров, Каховский воскликнул: "Каков мой Сутгоф!" После поражения восстания Сутгоф был осужден по 1 разряду и приговорен к каторжным работам на 20 лет. До лета 1827 г. он содержался в Свартгольмской крепости (Финляндия), а затем отправлен в Сибирь, откуда 25 августа комендант Нерчинских рудников генерал-майор С. Лепарский доносил начальнику Главного штаба графу И. Дибику: "Сутгоф и другие приняты в мое ведение и употреблены в работу". В 1835 г. срок каторги снизили до 13 лет, а четыре года спустя Сутгоф был определен на поселение в Введенскую слободу близ Иркутска и тогда же женился на дочери горного штаб-лекаря Анне Федосеевне Янчуковской.
Несмотря на жизненные трудности, постепенно наладился быт. В ежемесячном донесении ир-кутского гражданского губернатора в Петербург о поведении ссыльных в марте 1844 г. о Сутгофе говорилось, что он "...занимается чтением книг и домашним хозяйством, ведет себя похвально, в образе мыслей скромен". Но вот в 1848 г. по хлопотам родных его отправляют на военную службу на Кавказ.
Свой путь Александр Николаевич описывал так: "...От Ялуторовска до Казани мы ехали долго и скучно, от Казани до Ставрополя еще дольше и скучнее, особенно от Дубовки до Новочеркасска лошади были так дурны, что две станции мы тащились на быках, а в одной из маленьких речек завязли и просидели 9 часов. В Ставрополе мне объявили, что в Тифлис мне незачем ехать, что главнокомандующий назначил мне полк и что я должен в него прямо отправиться. Пробывши там четыре дня (в Ставрополе. - В.К.), мы с женой поехали в разные стороны, она в Москву к сестре моей, а я в Большую Кабарду в укрепление Нальчик, штаб-квартиру Кубанского егерского полка. Эта дорога мне показалась очень скучна, я поехал совершенно один и на двухстах пятидесяти верстах я должен был четыре раза ночевать и ежедневно терпел голод...
Жена возвратилась ко мне в декабре месяце... В январе я был в Владикавказе и некоторых ущельях, которые мне очень понравились, потом в конце февраля я ездил по Кубани до Прочного Окопа. Всего более тревожит жену мою летний поход. Завтра я выступаю с нашим батальоном в Темир-Хан-Шуру. Месяц мы будем в дороге, пока дойдем до Дагестана, а там поступлю в отряд к князю Аргутинскому-Долгорукову и будем воевать. У нас теперь день очень жаркий, что же будет летом и особенно в Дагестане, где, говорят, нестерпимо в низких местах и страшно холодно в нагорных...".
Началась походная жизнь, полная тревог и ожиданий. Кубанский егерский полк принимал участие в боевых действиях с горцами, осаде аулов, прокладке просек и дорог, расчистке завалов.
В ноябре 1849 года начальник канцелярии Военного министерства генерал-майор, барон П. А. Вревский докладывал: "Возвращая... список государственных преступников по делу 14 декабря 1825 года, имею честь уведомить, что в настоящее время из лиц, поименованных в этом списке, состоит в военной службе только Александр Сутгоф".
* * *
Через год, в ноябре 1850-го, рядовой А. Сутгоф был произведен в унтер-офицеры со старшинством. Весной 1853 года его мать, Анастасия Сутгоф, обратилась с прошением к Николаю I о производстве сына в офицеры. На что последовал иезуитский ответ державного мстителя: "...для унтер-офицера Сутгофа сделано все, что признавалось возможным, и дальнейшее его производство будет зависеть от того отличия, с коим он будет продолжать службу".
Один из современников сказал очень мудро: "в пятьдесят лет трудно в солдатской портупее пролезать в офицеры через кавказское окно". В полной мере это относилось к Александру Николаевичу. Прапорщиком он стал в ноябре 1854 года. На его прошение дозволить во время отпуска повидать своих родных в Москве ему приходит отказ. В июне 1856 г. в письме к М. Нарышкину Сутгоф жаловался: "... Матушка так стара, что бог знает, удастся ли мне ее увидеть... служить я охотно готов, но во фронте, несмотря на мою страсть к этого рода службе, я теперь не могу по совершенно расстроенному здоровью и потому что в 55 лет прапорщик в отряде за молодежью не угоняется. Осенью я писал к Александру Михайловичу, просил его похлопотать о месте мне в Пятигорске, получил довольно удовлетворительный ответ, но после того все замолкло, не знаю что делать, просить место за Кавказом не по моим доходам..."
Манифестом от 26 августа 1856 года по случаю коронации Александра II Сутгофу было дано право свободного избрания места жительства. В связи с этим он перешел в резерв армии, переехал в Москву и некоторое время заведовал фехтовальной школой. В это время многие декабристы стали наезжать в Москву, и Александр Николаевич постоянно общался с ними. Имя его встречается в переписке И. Пущина, М. Муравьева-Апостола, Г. Батенькова.
Весной 1857 года И. Якушкин писал в Сибирь И. Пущину: "...Сутгоф молодцом и в своем мундире смотрит совершенно лейб-гренадером, только руки поражены у него параличом и пальцы почти не служат".
По состоянию здоровья Александру Николаевичу был необходим теплый климат, и он возвращается на Юг. Посетители Кисловодска сезона 1859 года могли видеть высокого, седого, статного подпоручика, смотрителя минеральных вод. В курортном музее Пятигорска долгие годы хранилась копия автографа Сутгофа на колонне Эоловой арфы. Следующий курортный сезон декабрист встречал уже в Грузии, где одновременно занимал должность управляющего Боржомским казенным имением и дворцом великого князя Михаила Николаевича. Впоследствии в связи с ухудшением здоровья он освобождается от занимаемых им должностей и назначается смотрителем дворца. Многие годы дворец, занимая возвышенное пространство над Курой, выделялся среди других боржомских построек своим старинным передним фасадом, с многочисленными окнами, с частыми на них переплетами. Здесь Сутгофу последовательно присваивают звания поручика, штабс-капитана и наконец в декабре 1870 года - капитана.
Отец известной русской писательницы Елены Ган, Андрей Михайлович Фадеев, будучи в 60-х годах в Тифлисе членом совета главного управления Закавказского края, оставил о Сутгофе подробные воспоминания: "В Боржоми, куда я выехал 20 июня (1861 года. - В.К.), судьба привела меня свидеться с давнишним знакомым, которого я знал еще ребенком в моей молодости, теперь начальником Боржомских вод, старым подпоручиком Александром Николаевичем Сутгофом, человеком в некотором отношении весьма любопытным. Без малого за пятьдесят лет перед тем, в 1813 г., я познакомился в Киеве с семейством отца его, генерала Сутгофа. Молодой Сутгоф был тогда прелестным 12-летним мальчиком, хорошо учившимся и много обещавшим. К сожалению, надежды на будущность его не сбылись по причине постигшего его несчастия...
... Только с воцарением Александра Николаевича он был произведен в офицеры. Князь Барятинский (Александр Иванович - с декабря 1857 года главнокомандующий Кавказской армии. - В. К.) по представительству о нем московских бояр и знатных родственников, а также узнав его лично, принял его под свое покровительство. Оставив Сутгофа числиться офицером военной службы, по преклонности лет и недугам князь прикомандировал его к управлению минеральными водами, сначала Кисловодскими, а потом Боржомскими. В этой должности добрый, благородный старик нашел наконец успокоение от житейских треволнений. Мы с ним виделись по нескольку раз в день, он часто приходил ко мне обедать и вечера проводил со мною. По его образованности и большой опытности, приобретенной несчастиями, его беседы всегда были для меня занимательны".
В одном из последних дошедших до нас писем от 20 октября 1866 г. из Боржоми Александр Николаевич жаловался на скуку, отсутствие книг и журналов, дороговизну продуктов:
"Мне Боржом крепко начал надоедать и потом я живу, но осенью, когда начинаются дожди, я всегда простуживаюсь, и кашель и насморк меня до весны не покидают". Лишь посещение Тифлиса да редкие поездки в Москву к сестре и племянникам вносили разнообразие.
* * *
Заболев воспалением легких, 14 августа 1872 года А.Н. Сутгоф скончался и был похоронен в ограде Боржомской церкви. 25 лет назад автор пытался отыскать могилу декабриста, но, увы, время оказалось безжалостным: на месте старого кладбища построен санаторий. Впрочем, память о последнем из служивших на Кавказе декабристов останется с нами, а судьба его послужит примером мужества новым поколениям: неизменно, даже в ссылке, оставаться верным сыном Отчизны.
