13 апреля Шнуру исполняется 43 года. Дата не круглая, зато человек интересный. И мысли его заслуживают прочтения и осмысления.

Мужчины бывают только двух типов – козлы и бараны. Великая женская оптимистическая фантазия трансформирует козлов в котиков, а баранов в зайчиков. Если женщина полагает, что ее мужчина котик, в девяноста девяти случаев из ста она живет с козлом. Зайчики – это неправильно понятые бараны. В виду того, что в большинстве своем женщины ведут уход не за теми животными, с которыми живут, случаются драмы и всевозможные конфликты. Козлы и бараны, которым дают рацион и моцион котиков и зайчиков, начинают баранить и козлить. Тем самым они просто проявляют свою истинную природу. И еще, козлы на дух не переносят баранов, а бараны – козлов, но это уже скорее политический аспект нашей жизни.

Мое сердце занято. Я люблю жену, своих детей, родителей, друзей своих люблю, кошку. Мне кажется, что президента, да и вообще любого медийного персонажа, любят те, у кого в личной жизни что-то не задалось.

Я вот без женщины не могу. Смысл у меня без нее пропадает. Как будто жиже даже становлюсь я без нее. Растекаюсь и делами, и мыслями и довольно слабой струей журчу без задора. А с ней как-то оформляется все, приобретает ясность, можно даже сказать – осмысленность. Мощь. Направление. С кем? С ней! Для чего? Для нее!

Я по-разному себя веду. Где уместно, я там ругаюсь. Человек вообще разный. Его поведение зависит даже от погоды. От настроения. Тем более когда мы говорим о сцене. Сцена – это все-таки сцена. Или кино – это кино, а не настоящая жизнь. Многие наивно полагают, что Владимир Высоцкий был бы хорошим ментом.

Мой образ в головах людей состоит из набора банальностей. Вроде если человек пьющий, то, значит, бухает «Льдинку». Никому в голову не придет, что я всегда очень трепетно относился к тому, что употреблял. Даже в голодные 1990-е пил шикарный напиток, настойку овса. Продавалась она в аптеках, но для алкашей была дороговата. Такое haute bukhlo. И вот эта чистейшая вещь, натурпродукт, – самое лютое, что я в жизни пробовал.

Мне пьянка стала мешать. Дело в том, что я бухаю вусмерть, то есть я должен три дня выделить на это дело. И вот я заметил, что когда я набухиваюсь, то из этих трех дней помню 15 минут. И что за удовольствие? Раньше я в красках помнил все три дня, а теперь что? В общем, мне показалось, что шкурка выделки не стоит. Да и как против возраста попрешь? Нет, нет вечных людей. И слава богу.

Что мы создали феномен – это уже исторический факт. Те, кто пытался следовать «Ленинграду», разбирали всю эту машину на какие-то составные части, которые, как они понимали, состоят из духовой секции и мата. Но это не так, это только внешняя сторона. Множество групп брали дудки и начинали материться, но из этого ничего не выходило, потому что это не главное.

Я себя в какой-то степени считаю работающим пенсионером. У меня было понимание того, что до 40 лет моя музыка имеет право на существование – в каком-то большом смысле, в смысле культурного явления. А сейчас я стал относиться к этому гораздо проще. Мне это неинтересно как культурное явление. Я понимаю, что весь так называемый шоу-бизнес – это шоу и бизнес. И вряд ли это каким-то образом влияет на большие важные культурные пласты. Это ничего и никуда не двигает. Это то, что люди забудут уже послезавтра. Тем более в наше быстрое информационное время.

Живу 8 лет уже без телевизора. В гостиницах раньше смотрел. Но года два уже не смотрю нигде. На улицу выходишь и не думаешь, что настолько все жуткое. А в телевизоре складывается такое ощущение, что ты живешь в стране идиотов. На улице такого нет. Жизнь правдивее, чем телевизор.

Мужики избаловались. Се ля ви. Нет уже такой конкуренции. Даже драки в кабаках происходят не из-за женщин, а из-за самоутверждения. Если в семидесятые это происходило из-за дамы сердца, то сейчас мотивы другие – не так посмотрел. Из-за телок драться глупо. Их слишком много.

Бороться с ленью – это глупо. Ее побороть невозможно. Только интерес. Если есть интерес, то лень становится незначительной величиной. А без интереса бороться с ленью невозможно.

Человек должен сам себя удивлять. Отсюда пошла мода на экстремальные виды спорта. Появилось слово «адреналин», которого я не понимаю. Что может быть проще, чем в два часа ночи пойти в темный угол и получить там по морде? Для этого не надо лететь в горы или лезть на двухметровые волны. Но люди едут за моря, значит, они ищут не настоящий адреналин, а какой-то сублимированный, модный его эквивалент. Так происходит потому, что люди не живут, а лишь моделируют ситуации.

Я не люблю стаи. Стаи – это несвобода. А я все-таки за личную свободу. Мне всегда хочется находиться в состоянии выбора.

У нас на самом деле две обширные партии – «партия недовольных» и «партия против всех». Если бы они сошлись, я бы с интересом посмотрел на их противостояние… Моя позиция заключается в том, что в политике правды нет. Те люди, которые ищут в политическом поле истину, – просто глупцы. Политика – это наколка, и это нужно понимать.

От меня одинаково далеки и те, кто считает, что песни должны быть с матом, и те, кто уверен в том, что без. Фанаты рока так же беспомощно слепы, как и фанаты эстрады. Я сторонюсь тех, кто следует журнальной моде, и тех, кто ее ненавидит. Гламур мне так же смешон, как и антигламур. Приверженность «Дольче» и «Гуччи» по сути своей тождественна верности камуфляжу и треникам. Независимость – это еще не свобода, но возможностей для маневра в ней больше.

Бросать курить так же приятно, как и начинать. Кружится голова, немного тошнит и качает. Как и в те далекие времена, когда я начинал курить, так и сегодня приходится себя заставлять и переламывать. Тогда я себя дрессировал, чтобы мой организм привыкал к сигаретам, сейчас – чтобы отвыкал. Напрягаться нужно в обоих случаях. Вход или выход – дверь одна. И она тяжелая.

Детей со мной стали фотографировать… Где-то у моих родителей тоже лежит фото со мной маленьким и обезьяной из зоопарка. Большой такой обезьяной, лохматой, как я сейчас. Так что не забывайте брать с собой на концерт детей и фотоаппараты.

<